Kitobni o'qish: «Катюхина летопись»

Морковка, летопись и шляпка-паразитка

– Катькааа! – на ходу кричала бабуля, угрожающе размахивая облиственным крапивным стеблем. – Стой, зараза! Сейчас полные трусы крапивы тебе натолкаю!

Ага, сейчас! Если бы крапивы не было, то она ещё подумала бы, остановиться или нет, а так – нетушки!

Катюха припустила ещё быстрее. Так быстро она, пожалуй, никогда прежде не бегала. Даже на уроке физкультуры. Голые пятки мелькали в прохладной траве, резво простучали по гладким деревянным мосткам. Торопливо оглядываясь, Катька забежала за дом. Бабуля заметно отстала. Уж Катька пошустрее её бегает-то. У бабули уже и возраст не тот, и полнота. Катюха-то вон, какая вёрткая да худосочная, как говорит бабушка: не в коня корм. А бабуля всего-то ничего пробежала и уже запыхалась. Останавливается и крапивой обмахивается, будто веером.

Катька не стала дожидаться, пока бабушка отдохнёт, стремглав взлетела по шаткой лестнице, приставленной к дому, открыла небольшую, скрипучую дверцу и юркнула на чердак. Уж здесь-то бабуля точно её не достанет. Раньше, когда-то давно она сушила здесь бельё после стирки, но теперь уже не могла подняться так высоко по ступенькам. Катя давненько заприметила для себя эту спасительную дверцу. Главное, чтоб лестница была приставлена. На этот раз повезло, и она быстро спряталась от бабули.

Вообще-то бабуля добрая, просто Катька ей все нервы истрепала. Катя не хотела, честно. Она и сама не понимала, как это у неё получается трепать бабушкины нервы. Сегодня вот, ну чего такого страшного она сделала, что бабушка так рассердилась? Да ничего! Даже наоборот, очень полезное дело сделала – грядку со свёклой прополола. Катя – девочка деревенская, в свои семь с половиной лет к такой работе привычная, да и свекольные всходы от любых других легко отличит. Листочки у них удлинённо-овальные, а толстенький стебелёк красноватый. Вот Катя и выдёргивала старательно всё, что не походило на свёклу. Только свекольных всходов пока ещё было не видно, как она ни приглядывалась. Ну, так и что же? Ждать, пока сорной травой всё затянется и вообще не даст свёкле пробиться? Вот Катюха и решила помочь. Но внимательно присматривалась, по одному зелёному росточку дёргала, чтоб свёклу не потревожить. Полгряды за ней уже было чистой – любо-дорого посмотреть! Пропалывала ещё и думала, вот бабушка-то её похвалит! А бабушка пришла, посмотрела на Катюхины старания, и дар речи потеряла. Стоит только рот открывает и глаза пучит, как рыба какая-то сказочная. Катька-то подумала, что от радости, но когда бабуля прямо голыми руками в жгучий куст крапивы полезла и выдернула самый длинный стебель, поняла, что радости в этом мало. Ну и драпанула. И вовремя драпанула, потому что бабуля, ни слова не говоря, в ту же секунду хлестанула крапивой, как саблей. Но Катюха-то уже бежала без оглядки, и жгучий стебель лишь со свистом разрезал воздух в том месте, где она только что стояла. А тут у бабули голос прорезался, и она как начала кричать на всю улицу! Всякими-разными ругательными словами обзывать внучку. Тут уж любому стало бы понятно, что она совсем не радуется. Вся деревня, наверное, поняла. Так что очень вовремя Катюха удрала.

– Ах, ты ж зараза такая! – с улицы послышался сердитый голос бабули. – Куда запряталась? Паразитка на мою голову!

Катя притихла. Если бабуля все-таки решится забраться на чердак, то спасения уже не будет. Катюха явно представила, как зудит кожа после крапивы и поморщилась. Да уж, крапивой ей уже не раз перепадало. Говорят, что к этому можно привыкнуть, вон, и бабушка спокойно её руками рвёт, но у Катюхи как-то не привыкалось.

– Катька! Опять на чердак залезла? – снаружи что-то загрохотало.

«Ага, так я и призналась!» – подумала Катя и осторожно выглянула в щёлку двери.

Бабушка стояла внизу и яростно дёргала лестницу, а та с грохотом ударялась об дом.

– Мария! Чего шумишь? – послышался голос соседки бабы Зои.

– Да представляешь, паразитка эта всю морковку повыдергала! Думаю, что-то притихла она, никак опять пакость какую творит. Пошла. Смотрю, а она, как коза, всё выщипала! Подчистую! Полгряды! Вот что с этой девкой делать?!

Катюха хотела крикнуть, что морковную грядку она не трогала, только свекольную пропалывала, и тут её осенило. Она даже хлопнула себя ладонью по лбу. Ну, как же она забыла, что бабуля в этом году решила поменять привычные места морковки и свёклы. Соседки сказали ей, что нельзя одну культуру по несколько лет на одном месте выращивать, вот она и поменяла. И ведь Катюха же знала это! Знала и забыла.

– Бабуль, я тебе помочь хотела, – жалобно проныла она, высунув нос в приоткрытую дверцу. – Я думала, ты меня похвалишь.

– А ну, слазь, давай! Я тебя похвалю. Я тебя так похвалю! Я тебе сейчас не знаю, что сделаю! – бабуля угрожающе махнула крапивой.

Ага, как бы не так! Катюха спрятала нос и поплотнее прикрыла дверцу. Добровольно решиться на порку крапивой – это же какую смелость нужно иметь! Нет, Катька не такая, ей даже при всём желании не огорчать бабушку, не решиться сейчас выйти к ней.

– Ну, нет так нет. Ничего, посидишь тут у меня, поумнеешь, – заворчала бабуля, громыхая лестницей. И погромче, чтоб Катька наверняка услышала, добавила: – Посидишь тут все лето без еды, мозги хоть прочистятся.

Катя осторожно выглянула. Бабуля отбросила крапиву, потянула за лестницу, та медленно, словно нехотя, отстала от стены, задержалась ненадолго, да и грохнулась плашмя в траву. Всё. Теперь Катюхе отсюда не слезть. Спасительный чердак оказался ловушкой.

– Паразитка на мою голову… – ворчала бабуля, уходя за дом, почесывая о бок зудящую от крапивы ладонь.

Она часто так называла внучку. Не то, чтобы просто так, а только когда очень сердилась. Катька не знала точного значения слова «паразитка», но неприятных эмоций оно не вызывало. Ей представлялась красивая маленькая шляпка, а иначе почему бабуля добавляла «на мою голову»? Шляпка представлялась непременно голубого цвета – любимый Катькин цвет, – с короткой сетчатой вуалью в пупырышку, торчащей мягкими складками. Этакая шляпка-паразитка.

Катюха огляделась. Ну, что ж, вот здесь, среди пауков и старых вещей ей придётся провести свои последние дни. За лето она непременно помрёт с голоду. Если бы она в конце лета сюда попала, то ещё можно было как-то продержаться, но её угораздило рассердить бабулю в самом начале лета, а уж за три-то месяца точно можно помереть с голоду. А так как бабуля на чердак залезть не может, то скоро про Катьку все забудут, превратится она в мумию и останется здесь на веки вечные. Катюха вздохнула, уселась на коробку, красиво расправив юбку, облокотилась на вторую и принялась ждать, когда начнет превращаться в мумию. Если её когда-нибудь всё же найдут здесь, спустя сто или триста лет, то пусть она будет красивой мумией, а не такой, которыми всех пугают. И тогда все будут плакать и жалеть её. А бабушка в красивой голубой шляпке-паразитке с пупырчатой вуалью будет сокрушаться: «Что же я наделала! Как же я могла!»

Ждать оказалось очень скучно. Катюха несколько раз меняла позу на более выгодную и жалостливую, но мумией так и не становилась.

– Ладно, до конца лета успею ещё, – решила она, вдруг вспомнив о важном деле.

Катя порылась среди коробок и выудила цветные карандаши и тонкую зелёную тетрадь. Бережно разгладила её и снова залюбовалась старательно выведенными большими печатными буквами– «ЛЕТОПИСЬ». Надпись со всех сторон украшали загогулины и цветочки. Катюха, наверное, целый час потратила, чтоб всё это вот так красиво оформить.

Это слово Катя услышала совсем недавно. Она даже пока не очень к нему привыкла и постоянно забывала его. Поэтому приходилось вспоминать, что оно означает. Ну, как означает – по мнению Катюхи, конечно же. Летопись… записи о лете. Очень красивое слово! Катюхе очень оно понравилось! Так понравилось, что она тут же решила создать свои собственные записи о лете. И как хорошо, что она протащила эту свою летопись на чердак, теперь будет чем заняться в ближайшие три месяца заточения, пока она не станет мумией.

На первой странице, как и полагалось, нужно было перечислить всех, кто может встретиться этим летом. Сначала Катя хотела перечислить вообще всех-всех: и соседей, и одноклассников, и продавца тётю Люду, и даже всех животных, которых Катя знала по мордам и по кличкам. Но потом решила, что это очень долго – перечислять всех. К тому же, вдруг она кого-то перечислит, а он возьмёт да и уедет куда-нибудь на лето. Получится, что зря перечислила.

И тогда Катюха решила для начала рассказать о самых близких. Вот тут-то она расстаралась! Даже картинку нарисовала! Себя она, конечно же, нарисовала в самом центре. С двумя большими голубыми бантами на светлых волосах и красивом платье с оборками, тоже голубом. Справа – бабулю с круглым пучком волос на голове. Почему-то упорно получалась шапка с помпоном, хотя Катюха рисовала именно пучок. Она хотела и бабуле нарисовать красивое голубое платье, но потом подумала, чего это все будут в голубом, и нарисовала красное. Слева – дедушку с желтыми волосами и усами. Вообще-то, и усы, и волосы у деда совсем седые, но белого карандаша у Кати не оказалось, а из всех остальных самым светлым был желтый. Нарисованная Катя держала их обоих за руки. Чуть выше Катюха нарисовала маму и папу. Как на фотографии… Она их совсем не помнила, знала только по фотографиям. Так они и жили втроём с бабушкой и дедом.

– Бабуля говорит, семьи бывают разные. Наша – вот такая, – приговаривала Катька, старательно подрисовывая маме сережки-капельки.

Катюха склонила голову набок и полюбовалась своим творением.

– Юльку же забыла! – вдруг всполошилась она.

Ну, как же! Юлька – тоже главный персонаж! Без неё почти никакое приключение не обходится. Уж она-то точно никуда не денется и обязательно попадет в летопись.

Юлька – близкая подружка Катюхи. Очень близкая, – она в соседнем доме живет, через дорогу. Они так давно дружат, что уже и не помнят, как познакомились. Такое чувство, будто знали друг дружку с рождения. Хотя Юлька на целый год младше Кати, она только в этом году в первый класс пойдёт.

Катя и так, и эдак вымеряла расстояние между собой и дедом, – нет, никак туда не вместить Юльку! Разве что совсем крошечную. Тем более, она уже нарисовала, что держит дедушку и бабушку за руки. Она же не может подрисовать себе третью руку, которой будет держаться за Юльку. Поэтому пришлось рисовать подружку чуть ниже, на свободном месте.

И Дульсинею нарисовала, – как без неё-то? Бывает, что кошка Дульсинея, даже на чердаке вместе Катькой сидит в заточении. Только она не понимает, что это наказание, мурлычет и ластится. Ей везде хорошо. Вот глупая! Полным именем кошку Дульсинею звала только бабушка, остальные или Дуськой, или Люсиндой, или Дулей, а дедушка вообще Муськой. Почему Муськой? Потому что он говорит, что все кошки – Муськи. Но Дульсинея не обижалась и отзывалась на все свои имена.

Ещё нужно Кусаку нарисовать, он охраняет двор. Так-то Кусака совсем не злой и никого не кусает, только лает. А Кусакой его назвала Катюха, когда дедушка три года назад принёс маленького щенка и тот придумал играючи кусать Катьку за пятки. Она смеялась и приговаривала: «Ишь, кусака какой!» Так и прицепилась кличка.

И корову Грушу надо бы нарисовать, и поросёнка Гаврика. И стаю воробьёв, – Катя с дедушкой ещё зимой привесили кормушку на берёзе и всё время подсыпает туда зерно и крошки, и воробьи уже совсем её не боятся, правда, в руки ещё пока не даются. И соседку бабу Зою, – она вкусное печенье печёт и всегда-всегда Катьку угощает. И…

– Так! – остановила сама себя Катюха. – Это же всю деревню придётся рисовать?! А я хотела только самых важных. Этак я всё лето только с одной картинкой провожусь!

Но как выбрать, кто важный, а кто нет? Ведь все в Катькиной жизни чем-то понемножку важные. И она решила оставить всё так, как есть. А остальных потом нарисовать на других страничках.

Хорошая получилась картинка! На ней все улыбались. Даже мама с папой и Дульсинея.

Катя всех подписала, чтоб не было сомнений, и перевернула лист.

Теперь нужно было хорошенько обдумать, что писать дальше. Как там это делают взаправдашние писатели? Катька подпёрла рукой подбородок и возвела задумчивый взор к потолку. Именно взор, а не взгляд. Потому что «взор» в данную минуту было как-то поэтичнее и больше подходило к моменту Катькиного творчества. На потолке то тут, то там свисала старая пыльная паутина и совсем не вдохновляла на писательство. Тогда Катька закрыла глаза, сосредоточенно нахмурилась и упёрлась лбом в кулак. Посидела так немного, беззвучно пошептала что-то одними губами, затем, собравшись с мыслями, крупно вывела вверху посередине строчки: ИЮНЬ.

Быть писателем оказалось очень трудно! Если она вот так по одному слову в день будет писать, так никакую летопись не напишет.

Катька снова склонилась над тетрадкой и старательно вывела: «Выдрала морковку». Потом подумала немного и добавила: «Ничаино». Ещё подумала и дописала: «Полгрядки». Всё же так картина произошедшего будет полной. А под записью она нарисовала грустную морковку.

– Катька! Слазь, окаянная! Иди есть! – окликнула ее снаружи бабуля.

Снизу опять завозилось, послышалось бабулино кряхтение, потом загромыхало по стене. Конечно, поднимать-то лестницу труднее, чем ронять. Катька засунула тетрадь и карандаши обратно в коробку, и поспешила к выходу. Осторожно выглянула, чтоб оценить обстановку. Что ж, она совсем глупая, что ли, сразу вот так выскакивать? Бабуля стояла внизу, уперев руки в бока. Она уже приставила лестницу к дому, да и вид у неё был не такой свирепый, как до этого. Но Катька всё не решалась выйти.

– Нет ничего. Видишь? – бабуля протянула руки и показала недоверчивой внучке, что крапивы у неё нет.

И только тогда Катька спустилась, пятясь, как рак. Обеими руками она держалась за лестницу, а правой ногой нащупывала нижнюю ступеньку, становилось на неё, приставляла туда же левую, осторожно переставляла руки ниже, и опять правой ногой нащупывала следующую ступеньку. Спускаться всегда было труднее, чем подниматься. Бабуля терпеливо ждала, не подгоняла. А когда правая Катькина нога коснулась земли, бабуля молча повернулась и пошла. Катюха послушно пошла за ней.

За столом Катя искоса поглядывала за бабулей. Та накрывала на стол, двигала посуду, что-то тут же подтирала. Движения бабушки были быстрые, привычные и ловкие.

– Бабуль… твои нервы опять истрепались? – Катька с сочувствием посмотрела на бабушку.

– Да ладно, – махнула рукой бабуля. – Подумаешь – морковка. Там ещё полгряды осталось. А на свободном месте что-нибудь другое посеем. Да хоть редиску.

Она обняла внучку и притянула к себе. Катюха неловко перекосилась телом, уткнувшись в бабушкин бок. Ей было не очень-то удобно вот так сидеть, но так хорошо!..

Шалаш

На следующий день с самого утра Катюха хвостом ходила следом за бабушкой, лишь бы ничего не натворить. Бабуля в хлев – и Катька в хлев, бабуля на огород – и Катька туда же, бабуля обратно в дом – и Катька за ней. Это она сама так решила: если будет всё время на виду у бабушки, то та мигом пресечёт все попытки учинить баловство. Катюха ещё придумать не успеет какую-нибудь очередную шалость, а опытная бабуля тут же её разглядит где-то в глубине взгляда внучки, и пресечёт на корню. К тому же, сама Катюха не очень-то различала, где она проказничает, а где нет. Вроде бы никогда не планирует баловаться, а нечаянно получается.

Юльку она заметила не сразу. Та стояла на калитке, поставив ноги на нижнюю перекладину и ухватившись руками за верхнюю. Но она всё равно была слишком мала, и даже это не помогло ей смотреть поверх калитки, поэтому Юлька молча таращилась в щель между досок. Катюха увидела подружку и радостно помахала ей рукой. Юлька тоже хотела помахать, но побоялась, что свалится.

– Ты наказана? – поинтересовалась Юлька, когда её обнаружили. Она пока не решалась зайти внутрь и всё так же висела на калитке, выглядывая между досок.

– Неа! – откликнулась Катюха, покосившись на бабушку: ведь правда же, не наказана?

– А чего за бабушкой ходишь?

– Помогаю, – важно ответила Катька.

Юлька слезла с калитки и принялась торопливо поднимать проволочное кольцо, на которое та закрывалась. Она даже встала на цыпочки, потому что роста не хватало. Это выглядело неуклюже, но зато когда Юля справилась с калиткой и зашла во двор, тут же приняла важный вид.

– Кс, – позвала она Катю, как будто кошку, и мотнула головой.

Катька тут же поняла, что дело пахнет каким-то секретиком, иначе Юлька не стала бы так выразительно шевелить бровями и выпучивать глаза. Но это выглядело слишком открыто, Юлька даже не пыталась замаскировать свои сигналы. Катюха покосилась на бабулю: можно подумать, она не поняла этих знаков. Поняла, конечно!

– Что задумали? – строго спросила бабуля.

– Ничего, – Юлька скромно опустила взгляд, но как только Катюха подошла к ней, Юлька тут же обхватила одной рукой ее за шею, вторую, прикрываясь, приложила к своему лицу, чтоб никто не смог прочитать по губам великую тайну, и яростно задышала в самое ухо подруге: – Мальчишки делают шалаш!

Ну, тут уже и у Катьки глаза сами собой вытаращились:

– Как? Кто?!

Да как они вообще посмели вперед них с Юлькой придумать сделать шалаш???

Катька возмущённо запыхтела.

– Бабуль, мы пойдём погуляем? – спросила она у бабушки.

– Ну, идите, – разрешила бабуля.

Девчонки, шушукаясь направились к калитке.

– Шерочка с машерочкой, – усмехнулась им вслед бабуля.

Катя обернулась, бабушка стояла, уперев руки в бока, и любовалась девчонками. У бабули сегодня явно было хорошее настроение. А «шерочкой с машерочкой» она их называла только когда настроение, действительно, было хорошее.

Мальчишек Катя сразу узнала. Это Тёмка Суменков, Васька Лис и Максим Камушкин с соседней улицы.

Первые двое чуть постарше будут, а Васька так вообще с Катюхой в одном классе учится. Мальчишки воткнули в землю три длинные кривые палки, связали их свободные концы вместе, и теперь старательно привязывали ветки и какой-то мусор, сооружая подобие стен. За важным занятием они как будто не заметили подошедших к ним девочек. Хотя Катя видела, как Артём косится в их сторону. Косится, но упорно делает вид, что не замечает.

– А можно, мы с вами будем играть? – робко спросила Катюха, обращаясь к Ваське. Так-то она всех ребят в округе знала, но он из этой троицы был самый знакомый. К тому же, помнится, она пару раз давала ему списать математику.

– Мы не играем! – важно бросил через плечо Максим. Он даже не посмотрел на девочек.

– А что вы делаете? – вежливо уточнила Катя.

– Шалаш строим.

– А можно, мы с вами будем строить? – Катя терпеливо предприняла вторую попытку.

– Это не девчоночье занятие! – отрезал Артём.

Катюха так опешила, что даже не нашлась, что ответить, только хватала ртом воздух.

– А вот и девчоночье! – принялась спорить Юлька.

– Не девчоночье, – упёрся Артём. Для важности он сложил руки на груди и выставил ногу.

–Подумаешь. Да у нас шалаш ещё лучше вашего будет! – наконец, выкрикнула Катя.

– Ха! Девчонки вообще строить не умеют! Тем более шалаши! – не сдавался Артём.

– Тем более такие малявки! – подхватил Максим.

– А вот и посмотрим! Будете ещё в наш шалаш проситься! А мы не пустим!

– Бе-бе-бе! – поддержала подругу Юлька и для убедительности показала язык.

И они ушли, задрав носы.

– Ну, погоди мне! Дам я тебе ещё списать! – угрожающе заворчала Катюха, когда они свернули за дом и мальчишки оказались позади.

– Кать! Катя! – Юлька подёргала подругу за рукав. – Мы что, правда, будем шалаш строить?

– Конечно, – убедительно кивнула Катя.

– А ты умеешь? – засомневалась Юлька. Одно дело – просто так дразнить мальчишек, и совсем другое – строить на самом деле.

– Конечно, умею! – ничуть не колеблясь, ответила Катюха. – Это же легко! Я сто раз по телеку видела. И как дедушка строил летний курятник, тоже видела. Я ему ещё помогала: гвозди подавала.

– Скажешь тоже – курятник. Нам же не курятник нужен.

– Да ты знаешь, как курятник трудно строится! Шалаш-то что – вон, три палки вместе связали, шалаш и готов, – Катька неопределённо махнула рукой куда-то назад, где якобы стоял шалаш из трех палок. – Ты видела, какой он у них кривобокий получился? А у нас с дедушкой курятник ровненький вышел. Знаешь, что? – Катюху вдруг осенило, глаза заискрились и дыхание спёрло от восторга, который приносится внезапной идеей. – А мы не будем искать кривые палки, как у мальчишек. У нас же ещё остались доски! Там же ещё много! Вот их и возьмём.

– А можно? Дедушка не заругает? – усомнилась Юлька.

– Дедушка не заметит. Мы же не всё возьмём. Нам надо-то всего три доски.

Крадучись, словно шпионы, они пробрались в Катькин двор, спрятались за бочками с водой и притихли.

– Вон они – доски, – шёпотом сообщила Катюха, кивнув в сторону сарая. Возле него аккуратной стопочкой были сложены проструганные светлые тонкие доски. – Видишь, как там много? Если мы три возьмём, разве заметит кто-нибудь?

– Не заметит, – покачала головой Юлька.

– Ну-ка, смотри, бабулю не видишь?

Юлька осторожно выглянула сбоку из-за бочки, поводила глазами. Катюха в то же время осматривалась с другой стороны от бочки.

– Неа, – ответила Юлька, убедившись, что бабули во дворе нет.

– Фух, – облегченно выдохнула Катюха. – Пойдем!

И они пошли. Согнувшись в три погибели. Нет, если бы они вот так шли за какими-то кустами или забором, или ещё каким укрытием, то их было бы не видно, но они-то шли по открытому месту. И все равно Катюха решила, если вот так согнуться и сгруппироваться, то становишься менее заметной. А Юлька просто повторяла за более опытной подругой.

Добравшись до сарая, Катька ухватила две доски, зажала их под мышками и быстро потащила к калитке.

– Бери одну! – шёпотом скомандовала она Юльке.

Было очень неудобно одновременно тащить доски, идти внаклонку, ещё и оглядываться постоянно, не показалась ли где бабуля. Потому что вот лежат себе доски и лежат, и никому они не нужны. А стоит только бабуле увидеть, что доски кому-то понадобились, как она тут же придумает, для чего они ей необходимы.

Но вот девчонки вытащили доски за калитку, и тут уже могли выдохнуть с облегчением. Это уже была не территория бабули. Мало ли, где они нашли эти доски.

– А где мы его строить будем? – спросила Юлька.

– У нас во дворе нельзя. Сразу расспросы про доски начнутся, – предупредила Катюха.

– Пойдём ко мне? – предложила Юлька, кивнув на свой дом, стоящий совсем рядом, напротив.

– Не, к тебе тоже нельзя. Бабуля увидит, – вздохнула Катюха.

Девчонки стояли посреди дороги, прижав к себе доски, и растерянно смотрели по сторонам. Катька нервно покусывала нижнюю губу.

– Может, тогда в лесу? – предложила Юлька.

Катюха подумала немного и кивнула.

Возможно, когда-то давно это был еловый лес серьёзных размеров, но со временем люди отвоевали себе часть лесной земли под строительство домов, подпёрли край своими огородами и в результате от него остался небольшой лесочек, в котором невозможно было заблудиться, хотя в нём всегда можно было хорошо набрать рыжиков и земляники. А ещё шишек на поделки из природных материалов. Для детей это, конечно, был лес, а для взрослых – так, парк какой-то, обжитый со всех сторон. Девчонкам нужно было пройти три дома до конца улицы, потом ещё немного по тропинке между огородами.

– Это ты здорово придумала! – похвалила Катюха подругу. – Смотри, сколько тут веток валяется, и искать ничего не нужно.

– И мальчишки нас не найдут, – поддержала Юлька.

– Да вообще никто не найдет! – усмехнулась Катя. – Вот только зайдём подальше от тропинок.

Если весь лес насквозь прошит тропками вдоль и поперёк, то найти укромный уголок оказалось очень трудно. Девчонки так и таскались с досками подмышками, переходя от одного места к другому.

– Вон, смотри! – наконец, воскликнула Катюха.

Место, и правда, оказалось хорошим: рядом с двумя ёлками, ветки которых плотной стеной загораживали их от ближайшей тропинки. Девочки кое-как подставили наискосок под широкие еловые лапы доски, приподняв и подперев их, и вот, у них получилось готовое укрытие.

– Получилось даже лучше, чем у мальчишек, – почесав подбородок, Катюха критично осмотрела убежище. – Вот здесь, с боков ещё нужно дырки закрыть.

Девчонки натаскали опавших веток и рыхло заложили ими пустые пространства, сооружая подобие стен.

– Дырявчато получается… – комментировала Юлька.

– Так и хорошо! А то окон-то у нас нет, как будем смотреть? Через эти дырочки и будем. И свет через них попадать будет. И воздух.

Шалаш получился отличный!

Девчонки нарвали одуванчиков и уселись прямо на траву в своем убежище плести венки, потихоньку напевая себе под нос.

– А ко мне скоро сестра приедет, – доверительно сообщила Юлька, выбирая из общей охапки цветов самый крупный.

– Придумываешь! – хмыкнула Катюха. – Нет у тебя сестры, ты одна у родителей.

Уж кто-кто, а Катюха знала подругу, как облупленную. Это кому-то другому та могла заливать про сестру.

– Да не родная! Двоюродная! – она выбрала, наконец, одуванчик покрупнее, но у него оказался слишком короткий стебелёк, и пришлось от него отказаться.

– Это какая такая двоюродная? Ты про неё ничего не рассказывала, – напряглась Катька, чувствуя, как червячки сомнения забираются к ней в душу: у лучшей подруги есть от неё секреты?

– Как же не рассказывала? Помнишь, говорила, что у мамы сестра живёт на юге? А у неё есть дочка, вот они и приезжают.

Что-то такое Катюха смутно припоминала. Но те родственники, которых ни Катя, ни сама Юлька ни разу не видели, казались какими-то ненастоящими, как будто нарисованными. А теперь, надо же, приезжают.

– Так это же здорово! – обрадовалась Катюха. – Теперь мы ещё больше игр придумаем!

– Ага, она что-нибудь новенькое покажет. Мама говорит, что она умная, в школе на одни пятёрки учится. А живут они в городе.

Девочки доплели венки и надели их на головы.

– А давай, у нас будет не шалаш, а построим целый дом! – вдруг предложила Катюха, сияя глазами.

– Дом? – засомневалась Юлька.

– Конечно. Нужно сделать нормальный дом, чтоб можно было и от дождя спрятаться и от диких зверей – мы же в лесу всё-таки. А ещё монстры разные могут напасть! – воображение Катюхи разыгрывалось с такой силой, что она уже не могла усидеть на месте, вскочила на ноги и была готова строить прямо сейчас.

При словах о монстрах Юлька поёжилась.

– А мы сможем? – спросила она.

– Чего там не смочь-то? – хмыкнула Катя. – Ты забыла, что я вместе с дедушкой уже строила? Доски есть. Сейчас все построим, потом поклеим обои, и зимой можно будет тут жить. Представляешь, мы будем жить с тобой вдвоём, и никто не будет нам указывать, что делать. А мальчишки со своим шалашом пусть обзавидуются! А когда приедет твоя сестра, мы и её пустим к нам пожить. Представляешь, как будет здорово!

– А что мы будем есть? – справедливо поинтересовалась Юлька.

Про еду-то Катя не подумала. Ей не приходилось раньше добывать еду, она всегда была у них дома.

– А мы запасы сделаем! – нашлась она. – Будем делать запасы, пока строим дом.

Юлька расплылась в мечтательной улыбке. Похоже, ей идея с домом тоже очень понравилась.

– Слушай, Кать, а нам хватит трёх досок?

Катюха задумалась. Трёх досок на весь дом, конечно, не хватит, тут и думать нечего. Как их ни крути, как ни прикладывай, а три доски – это маловато.

– Ну, мы ещё парочку возьмём, – решила она. – Никто и не заметит, что двух досок не хватает.

Стоило только им пробраться к пачке досок, как они тут же услышали грозный голос:

– Чего это вы тут крутитесь? – бабуля упёрла руки в бока и с подозрением прищурилась.

– Ничего, – хором ответили девочки и, вытянувшись по струнке, забегали глазами.

Бабуля выдержала паузу, во время которой попыталась просверлить обеих девчонок взглядом, чтоб добраться до их потаённых мыслей, но девчонки упорно делали вид, что они случайно сюда забрели.

– А ну, марш обедать! – скомандовала бабуля, так ничего и не разузнав.

Девочки выдохнули с облегчением и расслабились.

– Я домой, – заспешила Юлька.

– Запасы не забудь! – успела шепнуть Катюха.

***

Обед прошел в задумчивости. Катюха не тараторила, как обычно, не задавала вопросов.

Она то задумчиво водила ложкой в тарелке или уставлялась куда-то в одну точку и вовсе забывала есть, то вдруг спохватывалась и начинала есть быстро-быстро, а потом опять отвлекалась на какие-то свои мысли. Ведь ещё столько нужно сделать! Чего бы такого взять в запасы, чтоб бабуля не заметила? А она всё сидит и сидит на кухне, при ней-то точно ничего взять не получится. А потом ещё обои нужно где-то раздобыть… С голубыми цветочками бы…

– Уж не заболела ты часом? – заволновалась бабуля, наблюдая за ней.

– Неа, – Катюха мотнула головой. Ещё не хватало, чтоб бабушка вдруг принялась её лечить и не пустила гулять.

Бабуля с сомнением посмотрела на внучку, прикоснулась губами к её лбу.

– А чего тогда не ешь? – возмутилась она.

И Катюха принялась активно жевать, чтоб бабушка видела, что у неё ничего не болит. Только после того, как бабуля удостоверилась, что Катя всё доела и выпила чай, она вышла из кухни заниматься своими делами. Настал момент заготовки запасов!

Катька торопливо проверила кухонные шкафы. Крупы, банки, пачки с макаронами… Одна из пачек была открыта. Катюха отсыпала немного макарон в пустой пакет, совсем чуть-чуть, чтоб бабуля не хватилась. Потом подумала и ещё немного добавила. Вон, на полке в шкафу несколько полных пачек стоит. Если бы это была единственная пачка, то да, а так… Ну, как тут можно заметить убыло или нет? Что же, бабуля каждую макаронину пересчитывает, что ли? И Катюха отсыпала ещё немножко. Затем старательно завязала свой пакет, покрутилась, придумывая, как бы его незаметно пронести, заправила футболку в бриджи и сунула пакет себе за пазуху. На глаза попалась ваза с яблоками. Тоже неплохо! Катька взяла пару яблок и распихала их по карманам.

– Бабуль! Я пошла гулять! – крикнула она из кухни.

– Иди, иди, – отозвалась из комнаты бабушка.

Юлька уже мялась возле калитки.

– Ну что, взяла что-нибудь? – спросила Катюха.

– Конфеты, – Юлька показала на оттопыренный карман.

– Конфеты – это хорошо, – одобрила Катюха. – А у меня вот, – она показала яблоки в карманах и похлопала себя по животу, где за футболкой тут же отозвались громким шуршанием макароны в полиэтиленовом пакете.

Оставалось раздобыть стройматериалы.

– Ну, вот, смотри, – Катька указала рукой на кучу досок. – Запомнила? А теперь закрой глаза.

Юлька послушно зажмурилась и даже по-честному прикрыла глаза ладошками. Катя в это время скинула две доски с кучи.