Kitobni o'qish: «Голуэйский лев»

Жил да был Голуэйский лев. Он не был похож на остальных львов, каких, например, мы можем увидеть в зоопарке, в цирке или по телевизору. Это был очень добрый и воспитанный лев. Он не любил рычать, потому что рычание могло испугать детей, которых он, напротив, очень любил. Еще он любил гулять, любоваться на улицы, нюхать цветы. И смотреть, как дети бегут по утрам в школу, радуясь новому дню. В-общем, это был очень приличный и приятный лев.

Но кроме него, детей и цветов, в городе жил генерал. А генералы, как известно, любят не детей и цветы, а войну. Этот генерал спал и мечтал, как бы начать войну. Чтобы ее выиграть, безусловно. Проигрывать войну даже генералы не любят.

Однажды генерала осенила идея. Он решил объявить войну соседнему государству. Для начала генерал приказал привезти побольше ядер для пушки. Как известно, без пушек генералам и война не в радость. И вот, в город прибыл длиннющий товарный поезд, все вагоны которого были забиты огромными круглыми ядрами для пушек. Генерал потирал руки, представляя, как завтра утром он начнет войну.

Дети прибежали к Голуэйскому льву.

– Голуэйский лев, Голуэйский лев,– громко закричали они.

– Что случилось?– слегка позевывая (а было время послеобеденного отдыха), спросил лев.

– На вокзал прибыл товарный поезд, он очень-очень длинный, наверное, вагонов сто, не меньше,– принялись рассказывать дети.

– И что, он красивый?– заинтересовался Голуэйский лев.– Думаете, стоит пойти посмотреть на него?

– Нет, он совсем не красивый. В нем полным-полно ядер. Завтра солдаты разгрузят его, перенесут ядра к пушкам, и начнется война!

– Война?– Голуэйский лев был вне себя,– но ведь это ужасно!

– Конечно, ужасно. Лев, миленький, придумай что-нибудь. Не может быть, чтобы вот так просто взяла и началась война. Ведь мы не сможем ходить в школу, гулять по улицам, завянут цветы, из-за грохота пушек будет не слышно, как поют птицы. Да они и не станут петь, они просто улетят в другие края.

Голуэйский лев согласился, что все это ужасно. Он не мог допустить, чтобы в его любимом городе, на его любимых улицах произошло такое.

Он думал весь вечер и еще половину ночи, а потом придумал: надо забрать все ядра. Тогда у генерала не будет, чем заряжать пушки, и он не сможет начать войну.

И Голуэйский лев принялся за работу. Он отправился на вокзал, подошел к длинному-предлинному товарному поезду и взял первое ядро. И укатил его подальше от вокзала. В свой дом. Он без устали ходил взад-вперед, перекатывая (а рук-то у него не было, чтобы носить ядра, он просто клал ядро на землю и лапой толкал его, ядро-то ведь круглое) ядра к своему дому. Утром на улицу вышли ребята, собираясь отправиться в школу (война-войной, но уроки пока никто не отменил). Увидев, чем занят лев, они принялись ему помогать. Они многое сделали. Почти все. Но не все. В самом последнем вагоне оставалось самое последнее ядро. А ведь даже одного выстрела в сторону соседнего государства хватило бы, чтобы началась война. Голуэсский лев подошел к ядру…

– Смотри, идут солдаты!– крикнули ему дети.

И правда, солдаты проснулись, не спеша позавтракали (никому, кроме, пожалуй, генерала, не хотелось торопиться начать войну) и направились к поезду, чтобы начать его разгружать.

– Скорее, Голуэйский лев, скорее!

Голуэйский лев достал ядро из вагона, но времени на то, чтобы откатить его подальше от поезда уже не было. И тогда он придумал. Он был очень умный, этот лев. Он подмигнул ребятам, и лапой покатил ядро в сторону одного из них. Тот быстро понял, что от него требуется, и в свою очередь, но уже ногой, покатил ядро в сторону другого…. Дети тоже были очень умными. И они принялись делать вид, что играют в футбол. Ядро было тяжелое. И катить его было нелегко. Но дети не хотели, чтобы началась война. Они хотели вечером выбежать во двор, уже с настоящим мячом, и играть в футбол с друзьями, они хотели приходить в гости ко льву и пить у него чай с печеньем, они хотели летом отправиться на речку удить рыбу… поэтому они с силой толкали ногами ядро, все дальше и дальше укатывая его от поезда, вокзала и солдат.

Когда солдаты увидели, что поезд пуст, они быстро доложили об этом генералу. Он был в ярости.

– Мы не можем начать войну, если нам нечем даже выстрелить во врага! Но я точно знаю, что генерал соседнего государства уже собрал своих солдат. И если мы не начнем сегодня войну, ее может начать он. И уже не я объявлю войну, но ее объявят мне. Что же делать?

Один из солдат робко предложил:

– А знаете, я видел, как весело играли мальчишки около вокзала в футбол. Давайте просто устроим футбольный матч?

Генерал задумался.

То было не совсем то, что он хотел. Все-таки, с грохотом пушек футбол не идет ни в какое сравнение. Но все-таки… и он согласился.

И вот, две армии все-таки встретились. На футбольном поле. Улыбающийся Голуэйский лев решил, что оно гораздо лучше поля боя. А ядра он потом отдал рабочим, которые ремонтировали дороги в парке, они вкопали их в землю, и получилась неплохая мощеная дорога. Правда, все проходящие по ней отмечали, что булыжники немного излишне покатые.

Голуэйский лев идет в музей.

Однажды теплым весенним днем Голуэйский лев решил сходить в музей.

На деревьях распустились нежной зеленью первые клейкие листочки, птицы радостно пели, приветствуя друг друга, кое-где в траве уже начали сновать муравьи. Настроение у Голуэйского льва было прекрасное.

Он купил билет в кассе и прошел в зал.

В первой витрине лежала какая-то старая потемневшая монета.

– Что это?– удивился Голуэйский лев.

– О, это монета времен Юлия Цезаря, она сохранилась с тех дней, когда римляне завоевали Британию,– объяснила ему экскурсовод.

– И что, люди платят деньги, чтобы посмотреть на эту монету?

– Конечно. Вы же заплатили,– улыбнулась экскурсовод.

– Неужели, это ценная монета? Думаю, мне за нее не продали и малюсенькой баночки морошкового варенья,– Голуэйский лев еще раз с сомнением посмотрел на монету, и перешел ко второй витрине.

Следующим экспонатом была тарелка. Фарфоровая тарелка. Она могла бы быть даже красивой, решил Голуэйский лев, если бы не отколотый край.

– Это тоже музейный экспонат?– поинтересовался он.

– О да, из этой тарелки ел Карл Второй!– глаза экскурсовода блестели от удовольствия, а Голуэйский лев про себя подумал, что из такой тарелки не стали есть кильку соседские коты. Он любил порядок и не держал в доме колотой посуды.

В третей витрине лежал столовый нож. Возможно, он был серебряный, но на Голуэйского льва и он не произвел должного впечатления.

– Этим ножом тоже кто-то пользовался?– спросил он.– Впрочем, конечно же пользовался, вон, как он затупился.

Он посмотрел на нож, слегка зажмурился, размышляя, а потом улыбнулся, развернулся и решительно зашагал домой.

Вечером к нему в гости пришли дети.  У стены они увидели стол, на котором что-то лежало.

– Что это такое, Голуэйский лев?– спросили они хором.

– Это? Это мой музей,– с гордостью ответил им лев.

Дети окружили Голуэйского льва, а он принялся им объяснять.

– Смотрите: это лучшая пятипенсовая монета, какую я у себя нашел, новенькая и блестящая. С этой монетой вы не попадете впросак – любой лавочник примет ее у вас, если вы захотите купить хлеба или, скажем, морошкового варенья. А это – тарелка. Я взял ее из серванта. Это самая лучшая тарелка – на нее помещается не меньше трех тостов с вареньем, я проверял. А дальше вы видите нож. Этим ножом я обычно намазываю варенье на хлеб.

– Но что же это за музей?– спросили дети у Голуэйского льва.

– Что за музей?– задумался лев.– Скажем, музей лучшего в мире тоста с морошковым вареньем. Кстати, как раз вскипел чайник. Не пора ли нам пить чай с тостами?

И дети радостно согласились.

– Понравился вам мой музей?

– Это просто замечательный музей!– ответили дети, намазывая на тост морошковое варенье музейным экспонатом.

– И заметьте – совершенно бесплатный,– улыбнулся Голуэйский лев.

Ему никто не ответил – все дружно жевали тосты и запивали их свежим чаем.

Голуэйский лев и морошковое варенье.

Голуэйский лев очень любил варенье. Морошковое.

– Оно такое оранжевое,– говорил он.– Оранжевое, как солнце. Как апельсин. Как я,– добавлял он скромно.

Каждую осень он варил варенье из морошки. Много-много банок. У него даже была специальная кладовка для варенья, в которой стояло множество банок, слегка светящихся теплым оранжевым цветом, когда он открывал дверь и включал свет, чтобы посмотреть на них.

Но, увы, каждый год в марте его запасы подходили к концу. Как он ни старался сварить варенья побольше, сэкономить, есть его поменьше, ничто не помогало – в конце марта он доставал из кладовки последнюю заветную баночку. И тогда в его доме как будто гасло солнце. На улице начинали появляться первые цветы, весеннее солнышко пригревало и гладило его своими лучиками, когда он выходил на прогулку, но Голуэйский лев был мрачен.

– Как приятно,– говорил он,– начинать свой день с чашки оранжевого, муррр, чая с куском хлеба, на который намазано оранжевое варрренье.