«Хроника потерянного города. Сараевская трилогия» kitobidan iqtiboslar
Господи, чего я только не вытворял, лишь бы добраться до Парижа! Столько муки, и все зря! Когда я наконец оказался там, Европа, говорят, была уже при смерти.
Из дверей американского драгстора «Макдоналдс» на Елисейских Полях, перед которыми дрожали и томились в ожидании арабы в легких пальтишках, облаками вырывался дух гамбургеров. «Купол», о котором мы так мечтали, был забит японцами с фотоаппаратами, а на Сен-Жермен-де-Пре, который некогда воспела Жюльет Греко («Я вечно жду тебя на Сен-Жермен-де-Пре...»), дымилась еще одна американская гамбургерная. Париж превратился в старый луна-парк, с аттракционов которого давно облезла позолота и краска.
Остановите планету, я хочу сойти!
...Секс перестал быть строжайшим табу - исчезли эротические сновидения и боль любви.
...Никогда не следует жить в городах, в которых нет газет и типографий и где нельзя понюхать свежую типографскую краску.
Тем не менее Европа, эта увядшая матрона, никогда больше не будет выглядеть так блистательно и так притягательно...
Кто-то мудро заметил, что писателем становятся со второго произведения. Мало ли кто соберется написать один рассказ (а может быть, просто интересное письмо), но только вторая вещь становится верным признаком того, что прекрасная писательская болезнь достигла апогея и превратилась в жизненное призвание.
Бегом беги из тех мест, где хвалят только воздух и воду, - там ничего другого и быть не может!
Мы приходили в отчаяние на скучных улицах, которые, похоже, вели в никуда, презирали соседей, семью, тупую посредственность, в который мы были вынуждены существовать, прислушиваясь к далёкому грохоту Европы, в которой бушевали бунты художников, рождались новые смелые идеи, и каждое слово, каждый знак, долетавший до нашей скуки, в которой мы пребывали, действовал на нас как призыв к приключениям.
"А разве поезд в Париж идёт через Прагу?"-спросил Граф.
Никто из нас не знал, куда направляются поезда и судьбы.
Деспоты за всю историю своего рода выработали генетическую способность легко захватывать и терять государства, страны, феоды, села и очаги, не говоря уж о мещанских квартирах.
