Kitobni o'qish: «Мизантроп»

Действующие лица

Альцест, молодой человек, влюбленный в Селимену.

Филинт, друг Альцеста.

Оронт, молодой человек, влюбленный в Селимену.

Селимена, возлюбленная Альцеста.

Элианта, кузина Селимены.

Арсиноя, подруга Селимены.

Акаст, Клитандр – маркизы.

Баск, слуга Селимены.

Жандарм.

Дюбуа, слуга Альцеста.

Действие происходит в Париже.

Действие первое

Явление I

Филинт, Альцест.

Филинт

 
Что с вами наконец? Скажите, что такое?
 

Альцест

 
Оставьте вы меня, пожалуйста, в покое!
 

Филинт

 
Что это за каприз?
 

Альцест

 
                Уйдите – мой совет.
 

Филинт

 
Дослушать не сердясь у вас терпенья нет?
 

Альцест

 
Хочу сердиться я и слушать не желаю.
 

Филинт

 
Я ваших странностей совсем не понимаю;
Хоть с вами мы друзья, но первый я готов…
 

Альцест

 
Я – друг вам? Вот еще!.. Скажу без дальних слов:
Я с вами до сих пор действительно был дружен,
Но, знайте, больше мне подобный друг не нужен.
Повязка спала с глаз: я вас узнал вполне;
В испорченных сердцах не нужно места мне.
 

Филинт

 
Но чем я вызвать мог подобный гнев в Альцесте?
 

Альцест

 
Я б умер со стыда, будь я на вашем месте!
Поступку вашему нет оправданья, нет!..
В ком капля совести – тот будет им задет.
Помилуйте! Я был свидетель вашей встречи:
Какие тут пошли восторженные речи!
Как расточали вы объятья, и слова,
И клятвы в верности… Ваш друг ушел едва,
На мой вопрос: «Кого так рады были встретить?» –
Вы равнодушно мне изволили ответить,
Что в сущности он вам почти что незнаком,
И имя вы его припомнили с трудом!
Так душу унижать и подло и бесчестно
Отнюдь с достоинством душевным несовместно;
Случись бы мне, на грех, так поступить когда…
Да я б повесился сейчас же со стыда!
 

Филинт

 
Вы не находите, что это слишком строго?
Я умоляю вас, смягчите, ради бога,
Суровый приговор, и хоть вина тяжка,
Позвольте мне еще не вешаться пока.
 

Альцест

 
Как вы не вовремя становитесь шутливы!
 

Филинт

 
Но как нам поступать? Ну будьте справедливы!
 

Альцест

 
Как? Быть правдивыми, и знать прямую честь,
И говорить лишь то, что в вашем сердце есть.
 

Филинт

 
Но если кто-нибудь нас встретит так сердечно,
Мы тем же заплатить должны ему, конечно.
Его радушию, по мере сил, в ответ
За ласку – ласку дать и за привет – привет!
 

Альцест

 
Нет! Я не выношу презренной той методы,
Которой держатся рабы толпы и моды.
И ненавижу я кривлянья болтунов,
Шутов напыщенных, что не жалеют слов.
Объятий суетных, и пошлостей любезных,
И всяких громких фраз, приятно-бесполезных,
Друг друга превзойти в учтивости спешат;
Где честный человек, не разберу, где фат.
Какая ж польза в том, когда вам «друг сердечный»
Клянется в верности, в любви и дружбе вечной,
Расхваливает вас, а сам бежит потом
И так же носится со всяким наглецом,
На торжище несет любовь и уваженье…
Для благородных душ есть в этом униженье!
И даже гордецам какая ж это честь –
Со всей вселенною делить по-братски лесть?
Лишь предпочтение в нас чувства усугубит;
И тот, кто любит всех, тот никого не любит.
Но раз вам по душе пороки наших дней,
Вы, черт меня возьми, не из моих людей.
То сердце, что равно всем безразлично радо,
Просторно чересчур, и мне его не надо.
Хочу быть отличен – и прямо вам скажу:
Кто общий друг для всех, тем я не дорожу!
 

Филинт

 
Вращаясь в обществе, мы данники приличий,
Которых требуют и нравы и обычай.
 

Альцест

 
Нет! Мы должны карать безжалостной рукой
Всю гнусность светской лжи и пустоты такой.
Должны мы быть людьми; пусть нашим отношеньям
Правдивость честная послужит украшеньем;
Пусть сердце говорит свободно, не боясь,
Под маской светскости трусливо не таясь.
 

Филинт

 
Но есть же случаи, когда правдивость эта
Явилась бы смешной иль вредною для света.
Порою – да простит суровость ваша мне! –
Должны мы прятать то, что в сердца глубине.
Ужели было бы и кстати и пристойно
Все, что мы думаем, высказывать спокойно?
Тем, кто противен нам иль нами не любим,
Вот так и объявлять должны мы это им?
 

Альцест

 
Да.
 

Филинт

 
   Как?.. Сказали б вы Эмилии прекрасной,
Что в возрасте ее кокетство – труд напрасный
И что не следует так много класть белил?
 

Альцест

 
О да!
 

Филинт

 
     Что Дорилас всем очень насолил
И при дворе давно у всех завяли уши
От хвастовства его и всевозможной чуши?
 

Альцест

 
Еще бы!
 

Филинт

 
       Шутите!
 

Альцест

 
              Нимало не шучу
И никого щадить отныне не хочу.
Все, что нас при дворе и в свете окружает,
Все то, что вижу я, глаза мне раздражает;
Впадаю в мрачность я и ощущаю гнет,
Лишь посмотрю кругом, как род людской живет!
Везде – предательство, измена, плутни, льстивость,
Повсюду гнусная царит несправедливость;
Я в бешенстве, нет сил мне справиться с собой,
И вызвать я б хотел весь род людской на бой!
 

Филинт

 
Философ! Этот гнев слегка преувеличен,
И приступ мрачности подобный мне комичен,
Как будто выбрали двух братьев мы в пример,
Что в «Школе для мужей» изобразил Мольер.
Наш спор…
 

Альцест

 
          Сравнения ненужные вы бросьте.
 

Филинт

 
Нет, лучше даром вы не тратьте вашей злости.
Старанья ваши свет не могут изменить!..
Раз откровенность так вы начали ценить,
Позвольте мне тогда сказать вам откровенно:
Причуды ваши все вредят вам несомненно;
Ваш гнев, обрушенный на общество, у всех
Без исключения лишь вызывает смех.
 

Альцест

 
Тем лучше, черт возьми, мне этого и надо:
Отличный это знак, мне лучшая награда!
Все люди так гнусны, так жалки мне они!
Быть умным в их глазах – да боже сохрани!
 

Филинт

 
Так вы хотите зла всему людскому роду?
 

Альцест

 
Возненавидел я безмерно их породу.
 

Филинт

 
Но неужели вам внушает гнев такой
Без исключения весь бедный род людской?
И в нашем веке есть…
 

Альцест

 
                   Нет, все мне ненавистны!
Одни – за то, что злы, преступны и корыстны;
Другие же – за то, что поощряют тех,
И ненависти в них не возбуждает грех,
А равнодушие царит в сердцах преступных
В замену гнева душ, пороку не доступных.
Примеров налицо немало вам найду.
Хотя бы тот злодей, с кем тяжбу я веду.
Предательство сквозит из-под его личины,
Его слащавый тон и набожные мины
Еще кого-нибудь чужого проведут,
Но тут известно всем, какой он низкий плут.
Да, да! Все в обществе отлично знают сами,
Какими грязными пробился он путями;
Одна лишь мысль о том, как в настоящий миг
Всей этой роскоши, богатства он достиг, –
Честь возмущается! Краснеет добродетель!
И где хотите вы – да, при дворе ли, в свете ль,
Зовите вы его злодеем, подлецом, –
Себе защитника он не найдет ни в ком.
И тем не менее он всюду мило принят,
Никто в лицо ему презрения не кинет –
В чинах и должностях ему всегда успех,
Порядочных людей он перегонит всех.
Я видеть не могу без горького презренья
Коварным проискам такого поощренья:
И, право, иногда мне хочется скорей
В пустыню убежать от близости людей.
 

Филинт

 
О боже мой, к чему такое осужденье!
К людской природе вы имейте снисхожденье;
Не будем так строги мы к слабостям людским,