«Лягушки» kitobiga sharhlar, 3 sahifasi, 73 sharhlar
Отзывы на книгу довольно противоречивые, но мне она понравилась, я даже посоветовала её своим друзьям, а делаю я это не так уж часто. Возможно, всё решает перевод, возможно сказывается моя симпатия к семейным сагам, а мне кажется, что Лягушек вполне можно таковой считать, потому что повествование ведётся в основном об одном семействе, все остальные герои выступают в роли приложения, для связки всех происходящих событий в одну историю.
Вторая половина ХХ века, в Китае, плодящемся с неистовой скоростью, людям практически нечего есть, дети ловят саранчу на улицах и жуют её ровно там, где поймали, считая, что живая она гораздо питательнее приготовленной. Не смотря на голод желание размножаться людей не покидает, каждая семья мечтает о наследнике, хотя вопрос, что там наследовать меня не покидает — саранчиные лапки? Первый пик рождаемости пришёлся на начало зимы 1963 года, а в конце 1965 наверху забеспокоились и выдвинули лозунг: «Один не мало, двое как раз, трое много». Планирование рождаемости – большое государственное дело, если население не контролировать, будет не хватать еды, одежды, ухудшится образование, будет трудно поднять уровень жизни населения, трудно сделать государство богатым и сильным.
Поэтому председателям женских комитетов в деревнях вручали бесплатные презервативы с тем, чтобы они распределяли их среди женщин детородного возраста, а также требовали от их мужей, чтобы те их надевали. Однако эти презервативы или выбрасывали в свинарники, или надували, как воздушные шарики, ещё и покрасив, и давали играть детям. И Вань Синь, которую все в округе называют Тётушкой, потому что с начала 1953 года она помогла появиться на свет несколькими тысячам малышей, начинает «охоту на ведьм» вместе с правящей партией. По всей коммуне было сделано шестьсот сорок восемь операций по стерилизации мужчин, она сама произвела триста десять из них. Сколько было стерилизовало женщин и сделано принудительных абортов история умалчивает, но вряд ли меньше.
Почти до самого конца меня мучал вопрос, почему книга называется «Лягушки»? Но судя по финалу этим же вопросом задавался и автор, иначе как объяснить то, что начало происходить в последней части? Хотя сказать, что это сильно испортило общее впечатление, я не могу. Мне в целом было комфортно на протяжении чтения, не пугали практически идентичные имена персонажей и сложные названия населённых пунктов, многочисленные тёти, сёстры, братья и золовки Тётушки, а именно она является основным действующим лицом книги, не смотря на то, что рассказывает о ней племянник, от самого начала и до самого конца. К слову сказать он и о себе рассказывает. О жёнах своих, о детях, об одноклассниках, о родителях и душевных терзаниях, но всё это не имело бы ровным счётом никакого значения, если бы не идеологические ценности железной леди Вань Синь, душа которой запуталась в сетях вины, а руки настолько запачкались кровью, что родились «Лягушки».
Ради разнообразия я решила написать рецензию на что-то, что мне понравилось, так что посмотрим на “Лягушек” Мо Яня, лауреата Нобелевской премии 2012 года, с творчеством которого я познакомилась в конце прошлого года, прочитав его кирпичнообразный роман “Большая грудь, широкий зад”, поэтому, в отличие от некоторых комментаторов на лайвлибе, язык и в целом текстуальные особенности Мо Яня для меня не стали сюрпризом (и уж тем более сюрпризом неприятным); читай я вслепую, не зная автора, то всё равно смогла бы его узнать — настолько Мо Янь фактурен.
На самом деле, полноценный разбор сего произведения тянет если не на кандидатскую диссертацию, то уж на ворох литературоведческих статей точно, однако я, не имея сколько-нибудь профильного образования, не могу претендовать на качественно написанные тексты с действительно глубокой аналитикой, поэтому не обессудьте — уж как получилось.
Итак, "Лягушки".
Поговорим сначала о сюжетной канве.
В сущности, это история очень непростой жизнь Ван Синь, молодой сельской акушерки, начало чьего профессионального пути приходится на 1953 год. Я специально немного погуглила и узнала, что в это время как раз началась борьба с деревенскими повитухами (которые вытаскивали младенцев, залезая в утробу рукой, иной раз доставали вместе с маткой), в противовес которым ставили образованных медицинских специалистов. Проблема в том, что суеверные сельские жители страшились врачей, а повитухи подливали масла в огонь, распуская неприятные слухи (например, если ребёнку помогла родиться акушерка, а не повитуха, то такой ребёнок задохнётся). Более того, повитухи брали деньги, а государство предоставляло врачебную помощь бесплатно, но доверия к ней — пшик да маленько, и Ван Синь начинает свою борьбу против повитух — строго говоря, их же методами.
Вскоре для неё и для Китая наступает золотой век, с 1953 по 1957 годы. Ван Синь приняла более 1000 родов, множество детей увидело свет благодаря ей, множество женщин осталось в живых благодаря ей. Ван Синь боготворят.
Стоит ей провести рукой по телу больного, на семь десятых болезнь уходит. В наших краях женщины тетушку чуть ли не боготворили.
И всё бы хорошо, и жила бы она счастливо, не начнись политика "одна семья — один ребёнок". Золотые бабочки становятся мухами:
В то время я была живым бодхисатвой, я дарила детей матерям, от меня исходил аромат сотен цветов, вокруг меня кружили рои пчел, летало множество бабочек. А теперь только мухи, ети его, жужжат…
Ван Синь становится той, кто отнимает жизни, а не той, кто дарит их. Она становится заместителем главы комитета по планированию семьи и должна контролировать соблюдение закона об ограничении рождаемости. Отношение к ней меняется. Да и её отношение к самой себе тоже — чего уж там. Ван Синь превратилась из живой бодхисатвы в демона, следующего политике партии ужасными и бесчеловечными методами: прерывая беременность на поздних сроках, что убивало рожениц, например.
Я за всю жизнь своими руками не по своей воле больше двух с лишним тысяч младенцев угробила.
Нынче некоторые тетушку извергом прозвали, живым Янь-ваном, так, по мне, это и почёт!
Уже старую Ван Синь постоянно преследуют лягушки, а их крик напоминает ей плач младенцев. Я погуглила и выяснила, что в китайском языке слово "лягушка" (蛙, wā) созвучно с плачем ребенка, так что кваканье лягушек для Ван Синь — что крик тысяч младенцев.
Лягушки попадали с меня, как комья глины. Но множество вцепилось в одежду, в волосы, две даже повисли на ушах, как страшные серёжки.
Кстати, если вы тоже чувствуете вайбы Достоевского, то добро пожаловать в клуб поклонников Достоевского, организованный мной (состоит из одного человека, но вы не стесняйтесь присоединяться), а вообще, в тексте романа достаточно прямых отсылок на русскую культуру, так что я не удивлюсь, если галлюцинации и болезненный бред — это оммаж на галлюцинации Раскольникова, показывавшие, что его совесть жива. Но не одним "Преступлением и наказанием" сей роман похож на достоевские:
Пока ещё время, спешу оградить себя, а потому от высшей гармонии совершенно отказываюсь. Не стоит она слезинки хотя бы одного только того замученного ребёнка, который бил себя кулачонком в грудь и молился в зловонной конуре неискуплёнными слезами своими к "боженьке"!
Снова счастье Ван Синь обретает в конце жизни, когда получает приглашение работать в центр родовспоможения (суррогатного материнства, что не то чтобы прям замечательно, но для неё, очевидно, лучше, чем аборты), и она снова помогает детям рождаться. Что характерно, никакого наказания для тех, кто осуществлял политику "одна семья — один ребёнок", разумеется, не следует, она признана эффективной (и, как я поняла, в реальности произошло то же самое, а то, насколько эффективно на самом деле сработало, можете оценить самостоятельно по данным открытых источников).
Заканчивается роман пьесой "Лягушки", написанной главный героем, чьей родственницей является Ван Синь. Собственно говоря, весь роман — это исследование писателем жизни своей семьи, а пьеса — это результат его работы. По-вашему, это, конечно, случайные совпадения с Сартром? (отгоняю мух рукой.)
И небольшая бонусная подборка любопытных выражений с разными средствами художественной выразительности (от метафоры и сравнения до антитезы и анадиплозиса):
Река была кристально чистой, словно жемчужное ожерелье на шее горы
Он был словно журавль в стае цыплят, полный неприязни к этому миру
Его судьба словно дракон, восходящий к небесам, полная надежд и мечтаний»
Люди были словно соломинки на ветру, которые государство могло легко сломать
Земля была словно кровавая рана, покрытая останками жизни
Мир — это большая сцена, на которой каждый день играют один и тот же репертуар
Если деньги не тратить, это лишь бумага, а когда тратишь, становятся деньгами
Выданная замуж дочка — что пролитая вода
Человеческая жизнь — это величайшая радость, ничто не сравнится с тем, когда наблюдаешь рождение жизни, которая несет твои гены, рождается новая жизнь, и это продолжение твоей жизни
Мне было очень скучно читать эту книгу. В ней рассказывается об одном китайском семействе в начале демографической политики Китая. Тетушка этого семейства непосредственно занималась планированием рождаемости на ввереном ей участке. И занималась этим слишком рьяно, без каких-либо поблажек даже своим родным и близким людям. Идея довольно интересная, но вот с реализацией как-то не очень получилось. Мне даже сама подача в виде писем не понравилась. А финальная пьеса так вообще ни о чем. Главный герой всю книгу стремился создать хорошую пьесу о тетушке, а в итоге получилось слабоватенько. Жизнь тетушки в ней он совсем тускло показал. Мне кажется, что саму пьесу вообще не стоило излагать читателю. Каждый бы сам себе предположил какая она. Думаю, так получилось бы в разы лучше. Но и без пьесы читать было довольно скучно. Толком не могу сказать почему, но вот скучно и все. Главный герой ни рыба, ни мясо, плывет себе по течению, и позволяет тетушке принимать важнейшие решения за него. Сама тетушка живет только своей работой, от которой в старости потом мучается угрызениями совести. Изложение их истории совсем не затягивало и не интриговало меня. Оценка 5 из 10
Каждый мечтал, когда вырастет, стать лётчиком и жить как святой небожитель.
«Ах, обмануть меня не трудно! Я сам обманываться рад!» Так что это моя вина, что вместо ожидаемого нонфикового повествования я получила лекции по истории Китая. Я действительно ожидала фактологического описания, в духе моих наилюбимейших «Вызовите акушерку» и «Записок юного врача», поэтому за книгу бралась с предвкушением. Но увы, это не столько книга об акушерстве, сколько о тяжести жизни в Китае середины 20 века. А если и есть на свете какая-то история страны, придавливающая меня к земле серпом и молотом, это Китай во времена Культурной революции. Всё во мгновение ока становится серым, с запахом заводов и нищеты, запреты стискивают мою голову до желания поскорее закончить чтение. Знала бы, что это классическая китайская книга о Китае, не взялась бы за неё.
Но немного об акушерстве там тоже есть. Процентов 30 от всей книги, в промежутке между историей жизни Кэдоу - который вопреки обещаниям сделать центром повествования тётушку акушерку, предпочитает сам красоваться на страницах - посвящено Вань Синь и её призванию помогать роженицам разрешиться от бремени. Сначала счастливо, с появлением малышей на свет, потом несчастливо, когда наступила пора абортов и соблюдения лозунга «одна семья - один ребёнок». И подано происходящее достаточно однобоко. Вань Синь представлена извергом, дьяволом, до безумия рьяной коммунисткой, которая способна на преследование женщины, лишь бы избавить её от второго ребёнка. Не спорю, всё это в книге действительно было. Но вот отношение автора к написанной героине не менее радикальное - тётушка совершала нечеловеческие поступки, теперь она панически боится лягушек, ведь слышит в их кваканьи плач ребёнка. А что женщины, зная о запрете, сознательно беременели, обманывая мужей - тайком отказываясь от средств контрацепции? А что мужчины, готовые пойти на вероятную смерть жены от аборта, лишь бы у них появился сыночка, ведь доченька это не продолжение рода? Есть ли и их вина в количестве суммарных смертей не только нерождённых малышей, но и истекающих кровью после гинекологических операций матерей?
Но не туда, увы, направлено писательское внимание.
Вообще вопрос детей и абортов - холиварный. У каждого своё к нему отношение и своя история жизни. Но мне бы хотелось более многогранного рассмотрения введённой в Китае 20 века демографической политики. И больше акушерских подробностей, ведь сколько младенцев и женщин спасли чудесные руки Вань Синь - не счесть.
За исключением (как мне кажется) ошибки в переводе во 2 действии пьесы – где Цинь Хэ, думается мне, все же обращается к тетушке, где речь про обещание не вступать в брак – книга потрясающе написана и переведена. Язык такой бойкий, бодрый, быстро рисует картины из жизни Китая разных годов, которые так и встают перед глазами. Кажется диким переход от того, что было так естественно, и претерпело такую трансформацию всего за 60 лет государственной политики. Интересен выбор эпистолярного жанра для повествования. Рассказчик буквально Ватсон при Холмсе в лице тетушки-акушерки, уж верит рассказчик в её всемогущество с той же уверенностью. Думаешь, сколько всего меняется за одну человеческую жизнь!
Книга совершенно случайно попала в мое поле зрения, заинтересовав меня исключительно аннотацией. Я не особый поклонник азиатской литературы, для меня она все же несколько специфична, но контроль рождаемости в Китае во второй половине 20 века - это слишком мало затрагиваемая тема, чтобы пропустить такую книгу. Только уже начав читать книгу я узнала, что ее автор - Мо Янь - Нобелевский лауреат, что, возможно, набросило на книгу какой-то дополнительный груз завышенных ожиданий. Не скажу, что она их совсем не оправдала, но в топ книг года "Лягушки" не войдет. Итак, у нас есть некий мужчина по имени Кэдоу, драматург, который пишет письма своему Сенсею, в которых подробно рассказывает о жизни своей семьи, ближайших родственников и соседей в маленькой китайской деревушке, где главной звездой становится его тетушка. Именно о своей тетушке Кэдоу планирует в итоге написать пьесу. Тетушка приобретает популярность в деревне, когда к 17 годам оканчивает медицинский колледж и становится единственной профессиональной акушеркой, которая активно борется с бабками-повитухами, которые своими стародавними верованиями и обычаями губят женщин и детей в родах. Тетушка целыми днями бегает по округе и спасает всех, кому нужна помощь. Будучи девушкой очень идейной она, конечно, вступает в компартию и занимает там очень активную позицию. И когда сверху спускаются указания о политике "контроля рождаемости", то эти указания тетушка тоже берется исполнять со всей своей пролетарской яростью. Теперь уже она та, чьи руки в крови - это и принудительные спирали женщинам после родов, и стерилизация мужчин, у которых уже есть 1 ребенок, и аборты под угрозой буквально сноса дома, и погони за беременными, и смерти женщин и детей от этих самых абортов в поздних сроках беременности. В общем, те самые преступления против человеческой жизни, которые акушерке до мозга костей должны быть так омерзительны. Но она человек своей эпохи, своей страны, своей партии в конце концов и это именно так, как она вынуждена жить и заставлять жить всех вокруг. Само повествование приятное, не рваное, размеренное, местами чуть медленнее, чем хотелось бы, но не критично. Обилие китайских имен не сводит с ума))) герои довольно быстро фиксируются в голове и путаницы не возникает. Самая странная часть книги это последняя, пятая, потому что тут у нас та самая пьеса. Однако она не столько про тетушку, хотя она в ней и фигурирует, она скорее про самого Кэдоу. Пьесы не совсем мое, но наверное, она там все-таки была нужна. Единственное, что меня напрягало, это то, что они называют суррогатным материнством продажу детей. Потому что суррогатное материнство, это когда суррогатная мать вынашивает ребенка, к которому не имеет биологического отношения. А если женщина беременна своим ребенком, а после родов отдает его семье отца за деньги, то это уже просто торговля людьми, а никак не суррогатное материнство. Но по сюжету, возможно, им просто удобно это так называть))
Стиль азиатских авторов очень часто отличается от привычного нам по произведениям из других частей мира. Эта книга была наверное самой странной из всех азиатских книг, которые мне приходилось читать. Повествование переносит нас во вторую половину 20го века в Китае, где царит Культурная революция. Тетушка главного героя, Головастика, - акушерка с золотыми руками и помогла многим женщинам не умереть при родах. Но тут приходит директива об одном ребенка в семье, и она как будто забывает о клятве Гиппократа. Мне было очень сложно продираться через начало книги. Я довольно редко высказываю претензии к бывшим коллегам-переводчикам, но но вот тут перевод явно хромал на все четыре ноги. Я не против того, чтобы в перевод сохранялся некоторый колорит языка оригинала, особенно если это азиатский язык, но тут переводчик явно перетянул канат в ту сторону, и предложения на русском звучали слишком уж дико, а иногда смысл и вовсе терялся. Я уже и не говорю о запутанном семейном древе рассказчика, который мне до конца книги так и не удалось нарисовать. Где-то на стыке языков родственные связи преобразовались до неузнаваемости. Только когда нам уже обрисовали портрет тетушки, и стала прорисовываться основная линия повествования, книга меня зацепила. То что выходит на первый план - как разные герои объясняют для себя свои ужасающие поступки. В их голове все звучит абсолютно понятно и логично, но фанатизм, боязнь потерять положение в обществе или должность, мнимая влюбленность или послушание - все это причины потерять человечность. При этом заблуждения тетушки к концу книги признаются, но многие герои так и продолжают закрывать глаза на свою причастность к ужасам, которые происходили вокруг. Так что Лягушки - во многих смыслах непростая для чтения книга, но прочитать ее несомненно стоит.
Сложнее всего в этой книге было разобраться со всеми китайскими именами. А слог хороший, если вы боялись из-за него, не бойтесь.
Но если вы боитесь темы абортов, вот тогда не стоит читать. Этого в книге много. Я вообще не понимаю что значит аборт на сроке в 7 месяцев (!) это ведь уже убийство. Но в Китае так не считали...
Но обо всем по порядку. Наш рассказчик, он же один из основных героев, повествует о своей тетушке, которая всю свою жизнь проработала акушеркой.
Поначалу тетушка вызывает восхищение. Она борется с мракобесием, из-за которого умирают многие роженицы и малыши, потому что методы повивальных бабок отдают средневековьем.
Но потом ее верность партии переходит всякие разумные границы. И когда выходит указ о планировании рождаемости, тетушка старается выполнить и перевыполнить план.
Сначала ты веселишься вместе с героями, которых отправили на кастрацию. Но потом уровень жести достигает таких масштабов, что затрагивает и семью главного героя.
Все нерожденные по ее вине малыши ассоциируются у тетушки с лягушками. В книге очень много разнообразных аналогий. Вот одна из них:
Тетушка. И называется как? Кэдоу. «Ва». Тетушка. Это «ва» из «вава» – «ребенок» или «ва» – «лягушка»? Кэдоу. Временное название «ва» – «лягушка». Но, конечно, можно изменить на «ва» – «ребенок». А также, конечно, можно заменить на «ва» из «Нюйва». Нюйва сотворила людей, лягушка – символ множества сыновей, лягушка – тотем нашего дунбэйского Гаоми, у нас есть примеры поклонения лягушке в виде глиняных фигурок, новогодних картинок.
Мне кажется, под конец жизни тетушка вообще сходит с ума, потому что все эти загубленные по ее вине судьбы начинают преследовать ее:
Каждый ребенок уникален, его нельзя кем-то заменить. Неужели так никогда и не отмыть руки, запачканные в крови? Неужели душе никогда не освободиться от пут вины?
Очень интересно было заглянуть в историю Китая. Сначала были денежные выплаты за рожденных детей, чем больше рожали, тем было лучше. И такую политику партии народ охотно одобрял:
«Нет, отдыхать некогда, надо для государства людей клепать, не жалея сил!»
Да и вся культура Китая веками поддерживала плодовитость:
Как сказал Конфуций: «Среди трех видов непочтительности к родителям отсутствие потомства – самый тяжкий проступок»…
И естественно, когда государство пытается ограничить естественную потребность плодиться, народ возмущается. Тем более, что все стараются родить сына, а если родилась дочь, а детей больше нельзя? Идут на всяческие незаконные ухищрения. Но власти во главе с тетушкой и доносчики не дремлют:
И скалиться, огрызаться тут нечего, аборт так аборт, кастрация так кастрация.
Заставят любого, найдут действенные средства. И интересны размышления о том, что девочки не ценятся как наследники:
Ну и сволочи же вы, мальчиков цените, а девочек нет, феодализм какой-то, ваши матери разве не женщины? Ваши бабушки разве не женщины? Все хотят рожать мальчиков и не рожать девочек, разве этому миру не конец? Все вы, высокие чиновники, высоколобые интеллигенты, великие светила с учеными степенями – ну как вы не понимаете даже таких простых истин?..
Последняя часть написана в форме пьесы. И здесь абсурд с рождаемостью достигает предела.
За деньги оказывается возможным и детей лишних завести, и даже прибегнуть незаконно к услугам суррогатной матери. И вот одна из таких матерей и выходит на сцену в последней части.
Она пытается вернуть своего малыша. Поэтому в этом плане книга напомнила мне роман Селесты Инг "И повсюду тлеют пожары". И еще очень бесил рассказчик.
В общем, подводя итог, хочу сказать, что я рада знакомству с нобелевским лауреатом Мо Янем, думаю, что в его случае премия заслуженна.
С "Лягушками" все пошло сразу бодро. Здесь сюжет интересный, персонажи понятные, четко выстроена линия событий. Погружаемся в провинциальный Китай эпохи политики "Одна страна-один ребенок". После просмотра документального фильма "Нация одного ребенка" книга оказалась очень кстати, раскрыла подробности того, как программа партии реализовывалась на местах. Трагично, жалко семьи, которым пришлось это пережить.
В книге не было каких-то сюрреалистических описаний, наоборот, очень жизненно. При этом художественный стиль довольно интересный, образный. После этой книги возникло взаимопонимание с автором, и наверное вернусь и к "Стране вина".
Очень боялась читать Мо Янь, потому что наслышана про сюр в его книгах. Ожидала чего-то сложного, непонятного, думала про непростой слог. Но все оказалось наоборот (очень люблю, когда реальность превосходит ожидание). С первых страниц книга покорила меня подачей и слогом, а сама история цепляет с самого начала.
Перед нами писатель-драматург Кэдоу, он пишет пьесу, которая основана на реальной истории его жизни. У Кэдоу есть тетушка, которая станет главной героиней его рассказа, ну и пьесы в дальнейшем. Тетушка – акушерка. Она борется с мракобесием, старается разоблачить повитух, которым важнее поесть в доме роженицы, а не принять роды и сохранить матери и ребенку здоровье. Со временем к тетушке приходит популярность, все хотят, чтобы она принимала роды у них.
Но со временем политика партии меняется. Китай начинает бороться с перенаселением. Теперь есть одно правило: одна семья – один ребенок. Теперь тетушка будет отвечать за ограничение рождаемости. И тут начинаются жуткие события – охота на беременных, аборты на поздних сроках, стерелизация, конечно же это очень сильно влияет на судьбы героев.
Вообще книга понравилась именно погружением в историю Китая. Как политика рождаемости сменяется политикой ограничений. Как с этим живут люди, а и вообще, как кто-то может влиять на то, сколько детей рожать?
Мне понравился слог и подача автора, как будто история – это какая-то притча. Чуть ушла динамика ближе к концу книги, но в целом история зацепила. Теперь хочу еще почитать книги Мо Янь, точно не буду его бояться.
