Kitobni o'qish: «Ты знаешь ответ»
День 7-ой
В кабинет начальника крепости постучали. Получив приказ входить, дверь отворил офицер, руководящий разведкой. Он зашел в просторный, но скромно обставленный кабинет. На двух больших окнах, выходящих во внутренний двор, были плотные зеленые занавески. Рабочий стол завален бумагами и писчими принадлежностями. Рядом со столом стоял шкаф, запертый на ключ, в котором содержались все документы; стены обиты зеленой тканью, в тон занавескам; на одной из стен, рядом с гербом, висело знамя, а у окон располагались два кресла.
Одно кресло было новым, обитым темно-зеленой тканью. Деревянные ручки украшал хитрый резной орнамент. Это кресло недавно купили у плотника и стояло оно в кабинете совсем немного времени.
Второе же являлось довольно старым, но еще крепким. Бурая, темно-коричневая, кожаная обивка ничуть не пострадала за столетия, что кресло простояло на месте, не сдвигаясь ни на миллиметр. обивка. Стояло здесь лишь по причине одной романтической истории, которую мало уже кто помнил. Легенда о Смерти…
Разведчик передал военачальнику сведения, которые удалось добыть его группе. На карте, лежащей на столе, появилось несколько точек, крестов и надписей. Военачальник внимательно слушал подчиненного, и никто не заметил, как на одно из кресел, то самое красное и старое, присела девушка.
Девушка была примечательной. Младше двадцати, но взгляд уже тяжелый и уставший, полный мудрости и вселенской печали. Прямой нос, миндалевидные зеленые глаза, а когда она улыбалась, появлялись ямочки. Только вот она очень редко улыбалась.
Появившись из неоткуда, девушка расстегнула черный плащ и повесила его на спинку своего кресла. Взмахнув рыжими кудрями, села и расслабилась в кресле. Прикрыла глаза, стала слушать разговор, пытаясь уловить самое важное.
Закончив рапорт, разведчик отдал честь и вышел. Дверь захлопнулась, отрезав двоих от всего мира. Комендант, немолодой мужчина с черной щетиной и такими же черными волосами, собранными в хвост на затылке, прошелся по комнате и закурил трубку. Остановился у окна. Устало посмотрел на серую стену крепости, где суетились солдаты, готовясь к битве. Там подготавливали порох и ядра для пушек, точили ножи и проверяли тетивы луков.
– Когда же наконец закончится эта война? – устало поинтересовался майор и выпустил дым из рта.
– Ты знаешь ответ, – равнодушно обронила девушка.
Офицер застыл. Грубые пальцы, привыкшие к рукояти меча, чуть не уронили трубку. Он разговаривал сам с собой и не ожидал, что ему ответят. Он оглянулся и не нашел никого.
– Кто ты? – громко спросил, свободной рукой достал из-за пояса нож.
– Ты знаешь ответ, – так же равнодушно пояснила незнакомка. С трудом сдержала усмешку.
Майор оглядел весь кабинет и потрясенно уставился на кресла. Внезапно озарившая догадка потрясла не меньше, чем взрыв семь дней назад, когда он лишился зрения, а на утро проснулся как новенький. Оба кресла пустовали, но кто-то совсем рядом усмехнулся. Воин сунул оружие обратно в ножны, присел на краешек зеленого кресла. Бурое так и осталось пустым.
«Чья-то глупая шутка», – подумал майор и резко встал.
Руку обожгло просыпавшимся пеплом. Командир крепости грязно выругался. Потушил трубку, еще раз мельком взглянул на карту, а затем вышел. Надел броню, пристегнул к поясу меч и поспешил к стене. Вскоре по каменным коридорам разлетелись его короткие приказы. Противник сдвинулся с места.
В тишине кабинета раздался еле слышный вздох толи от усталости, толи от разочарования. Девушка смахнула пряди, упавшие на лоб. И столько в этом жесте было обреченности, что даже смертнику представить сложно. Встала с кресла и приблизилась к окну. На крепость шла очередная волна врага. Грохотали пушки, звенели мечи, кричали от боли люди и животные. Девушка в бордовом платье прошлых веков искала черноволосого коменданта среди камней, дыма и тел. У нее было послание. И просьба.
«Даже если он знает, что я хочу сказать, некоторые слова обретают силу только если их произнести, – Смерть улыбнулась, найдя майора в толпе. Покрытого кровью, но целого. – Интересно, ты рискнешь остановить этот кошмар, Кир?»
День 9-ый
Он проснулся, как обычно, вместе с рассветом. Через раздвинутые шторы солнце освещало стены цвета мокрого песка и деревянные панели. Мебели в комнате было мало – кровать, стул, стол, шкаф. И полка в углу с детскими книжками, что оставил сын перед отъездом. Кир называл их уголком мира среди бушующей войны.
Он потянулся и встал с кровати. Босые ноги коснулись льняного холодного ковра. Натянул форму, что висела на спинке стула, и завязал волосы в хвост. Майор прошел по коридору на улицу.
Утро сегодня выдалось прохладным. Впрочем, как и вчера, как и позавчера, как и поза-позавчера. Как и будет завтра. Ночью с реки ветер приносил холод, и это не менялось, как почему-то не менялись и дни.
До тренировочного поля пять минут ходьбы, и эти пять минут Кир потратил на размышления. Вновь и вновь прокручивал в голове ситуации, картины, сравнивал детали. Карту, на которой приходилось обновлять метки. Броню, которая оставалась целой каким-бы суровым не был бой. И когда увидел на площадке тех же трех воинов, что стояли и вчера, все встало на места.
Тренировка помогала расслабиться. Освободить разум от мыслей. Обдумать все снова, с самого начала.
Тренировка, построение, речь. Завтрак, а блюда одни и те же. И, главное, когда он подошел с этим вопросом к повару, то очень того удивил. Вчера ели овсяную кашу. Сегодня пшенная.
Эти слова поразили не хуже молнии. Всего три, но прозвучали они смертельным приговором.
Вчера ели овсянку.
Менялись караулы, мелькали знакомые имена. Распоряжение насчет обеда, новые места для разведки, новые приказы.
Время приближалось к полудню. Мрачный комендант крепости набил трубку табаком и закурил.
– И что? – поинтересовался сам у себя, вынимая трубку изо рта и выпуская кольцо дыма. – Теперь на обед будет то же самое рагу, что и вчера?
– Ты знаешь ответ, – равнодушно и устало сказал женский голос.
Майор выронил трубку. Та с гулким стуком упала на стол, тлеющие угольки рассыпались, оставляя на лежащей карте темные следы. Командир крепости выругался.
А девушка, что сидела в кожаном кресле улыбнулась. Она улыбалась, пока он убирал стол. Пока вычищал трубку. И даже пока снова набивал ее пахучим табаком, которого у него оставалось не так много и который, если все правильно понял, нескоро закончится.
Она перестала улыбаться, только когда полный уверенности майор сел в зеленое кресло, поставил на подлокотник пепельницу. Закурил.
– Добрый день! – вежливо поздоровался Кир, хотя кресло напротив так и оставалось пустым.
