Kitobni o'qish: «Падальщик. 1 серия: Красная полынь»

Тело под заклинанием смердело кровью, поэтому место происшествия он нашел бы даже без подсказок. Серебристые ленты заградительных заклинаний отгоняли обычных людей. Гродриг нырнул в переулок, кончиком трости возвращая плетения на место – не хватало еще паники среди обычных людей. Мужчина в форме повернулся к нему – в тусклом свете блеснули нечеловеческие глаза – и успокоился, увидев знакомое лицо. По спине полыхнуло недовольством простых представителей человечества, но не от недовольства коллегами-нелюдями, а от личности пришедшего. Полукровок не очень любили по обе стороны, ни туда, ни сюда, одним своим существованием они расшатывали привычную границу.

– Явился? – на него в упор смотрели кошачьи глаза. – Что скажешь?

– И тебе доброе утро, Кот. Я знал, что ты будешь рад меня видеть, – он принял перчатки и принялся неспешно натягивать их. – Что можете мне сказать интересного?

– Кроме того, что ты паяц и выпендрежник, явившийся в пальто к трупу? – Кот вернул очки обратно. – Ее нашли еще до рассвета, наши же, сразу кинули стазис на весь тупик, чтобы наверняка. Повезло еще, что никто из простых ее не увидел. Все-таки мертвый вампир – требующее привычки зрелище.

Его собеседник только усмехнулся, приседая перед телом. При жизни вампирша была если не красивой, то крайне привлекательной точно – расовые особенности. Надо же чем-то добычу приманивать, хотя до полумифических Первых им в этом далеко, те еще как-то воздействовали на психику, и вот с ними бы они наплакались. А здесь…

Не было бы стазиса – тело бы уже растеклось лужей крови и праха. Смерть же просто содрала с нее иллюзию – глубоко запавшие глаза, почти черные синяки под ними, лопнувшие губы и оскал. Гродриг подтянул ближе трость, зажигая огонь в пасти дракона на рукояти. Красноватый свет придавал торчащим изо рта клыкам, размером с фалангу, совсем уж жуткий вид.

– А вот это интересно…

– Что именно? – кот-оборотень сверкнул глазами.

– Есть предположение, что он знал, кто она, знал про ее сущность. Но мне надо посмотреть детальнее.

– Тогда грузимся. Тебе самому нормально? Справишься?

Полукровка только кивнул, делая глоток из фляги. В запах старой крови примешалась свежая. Глаза на миг заволокло пьяным туманом. Грод с плохо скрываемым удовольствием приложился еще раз и сел в машину, но быстро передумал, возвращаясь на место событий. Что-то не давало ему покоя.

Мужчина обошел тупик, но никак не мог понять, что его сюда тянет. Махнув рукой остальным, решил добираться сам. Позже. Тупик казался самым обыкновенным – кирпич, бетон, металл и мусор. Гродриг прошелся по нему несколько раз, окинул взглядом заколоченные окна. Ничего, что могло бы послужить подсказкой. Он с шумом втянул воздух, благодаря неизвестного папашу за обоняние. По словам давно почившей матери, тот был результатом каких-то опытов, даже странно, что он оказался фертильным. А сам Гродриг в результате этого – слишком живучим. И слишком пугающим собственную мать. Обонянием, слухом, чутьем на ложь – всем тем, что никак не вяжется с человеческой внешностью. Потом она свыклась, но особо теплых отношений у них так и не сложилось, его все еще втайне считали человекообразным чудовищем.

Сейчас это чудовище пыталось взять след. Шебуршат крысы, пахнет грязной шерстью, не то. Вонь помойки и человеческой жизнедеятельности. Да и не только человеческой, мерзость какая. Ароматы крови разной степени давности смешиваются и… Стоп, вот оно. Грод принюхался. Шесть, их было шесть. Полукровка прикрыл глаза, представляя себе освещение здесь на рассвете. Тела могло сжигать только отраженным светом, причем все жертвы должны были быть обращены достаточно давно – боязнь солнечных лучей развивалась постепенно, позволяя новичкам перестраиваться почти безболезненно.

Он поскреб побитый слишком ранней сединой висок – только маньяка им не хватало. В одной из трещин асфальта что-то блеснуло, привлекая внимание. Заклинание легко притянуло предмет к рукояти трости – тонкая серебряная игла. Недостаточно, чтобы убить, но вот помучить… Если этот маньяк еще и с идеей – им будет весело.

Гродриг спрятал иглу в трость, еще раз оглядывая тупик. Пахло только вампирской магией Он пожал плечами – мало ли среди людей борцов за доминирование их расы? Мужчина вышел на главную улицу, теряясь среди прохожих.

*

– Думаешь, у нас маньяк? – Кот обновил заклинание на лице, отсекающее запахи гниющей плоти.

Гродриг неопределенно пожал плечами, с сомнением рассматривая рукава рубашки, алюминиевый таз с зельем и труп. Сплюнув, принялся расстегивать пуговицы – пачкать одежду равно как и рисковать здоровьем не хотелось. Удостоившись беглого взгляда помощницы штатной некромантки, он опустил руки по локоть в тускло переливающуюся жидкость. Невидимая пленка защищала руки надежнее медицинских перчаток и не лишала чувствительности. Мужчина подошел к столу, на котором было устроено тело.

– Посмотрим, что тут у нас… Покажи-ка мне зубки, – Грод склонился над распахнутым в крике ртом вампирши.

– Меня иногда пугает твоя привычка разговаривать с трупами, – Кот, усмехаясь, подошел ближе.

– Друг мой, ты знаешь меня еще со слюнявого детства, можно сказать, мы с тобой на соседние горшки ходили, и у тебя еще есть силы чему-то удивляться? С нашей работой удивительно не иметь странностей. Какая завидная эмаль…

– Я надеюсь ты будешь помнить про странности и совместное детство, если я вдруг начну на людей кидаться от нервного перенапряжения, – он бросил тоскливый взгляд на кипу бумаг, но его слова неожиданно восприняли всерьез.

– Ты ведь понимаешь, что в случае накала я встану на сторону людей?

Оборотень предпочел не отвечать на явно риторический вопрос. Гродриг по-прежнему считал людей слабыми, нуждающимися в опеке, за редкими исключениями. Кот как обычно отмалчивался, хотя был уверен, что друг и сам осознает, какую яму себе роет: в открытую вставая на сторону людей, а не магов или нелюдей, настраивает последних против себя, а не являясь чистокровным человеком – раздражает обывателей.

– Посвети мне.

В деснах у выступающих клыков нашлись мелкие серебряные занозы. Оборотень коснулся плеча товарища, указывая на открытые руки погибшей. Едва заметные красные точки вдоль вен. Точно такие же обнаружились на ногах. Кот сверился с плотностью стазиса – в местах покраснений заклинание впитывало больше энергии, активнее уходившей на предотвращение разложения. Гродриг кивнул своим мыслям – все-таки серебро. Вопрос в том, кому понадобилось так мучать вампиршу, оставался открытым. Поговорить бы с главой местной общины, но к этому радикалу даже Кот не сунется, пусть в нем человеческой примеси и нет. Хотя…

– Даже не смотри на меня так! Клод – повернутый на своих идеях, я к нему не полезу. Жалко, Риша не сможет ее поднять.

– Ты с темы-то не соскальзывай. У тебя на территории очередной труп, а ты стараешься занудства древнего вампира избежать, вообще не уважаешь дедушку, – Грод оскалился в ответ. – А вот это интересно… Стол рабочий мне освободите.

Он устроился на расшатанном стуле, складывая на пластину с навешанным оптическим заклинанием металлические занозы из десен вампирши, вытащенные из нее иглы и иглу, найденную в тупике. У самого ушка имелся нанесенный магией отпечаток – изображение крысы. Зверек вышел хоть и без деталей, но на удивление противным, даже Кот нервно дернул ухом, что в человеческом обличии смотрелось достаточно странно.

– Чутье говорит мне, что кто-то хочет быть найденным. А еще мне все-таки придется идти на поклон к «дедушке». Узнавать о пропавших вампирах, если старики еще между собой общаются. Заодно про Аринэль узнаю.

Гродриг кивнул, слушая покорившегося судьбе друга краем уха. Что-то ему во всем этом откровенно не нравилось. Нет, он в принципе не любил трупы и убийства, а еще межрасовые разборки, но раз уж когда-то в это ввязался – соответствуй.

Дверь хлопнула, прерывая безвкусные как старая жвачка мысли, а Грод переместился к трупу под взглядом вошедшей Ришы. Женщина подошла ближе, безразлично проходясь по телу кажущимися черными глазами, между губ мелькнул раздвоенный кончик языка, пробующий воздух. Магу послышался шорох чешуи.

– Убираю? Все равно даже в стазисе она долго не пролежит.

Он кивнул, глядя на осыпающийся хлопьями труп. Падальщик даже представить не мог, кому понадобилось убивать одну из древних. Действительно древних – Аринэль жила здесь еще до появления города, застала последнее поколение Чумных, предков нынешних вампиров. Даже Клод по сравнению с ней был мальчишкой. Существовала тихо, мирно, в отличие от радикальных молодых собратьев, даже перешла на донорскую и животную кровь, чтобы не способствовать обострению взаимоотношений своей охотой. Гродриг смыл с рук зелье, с силой сжимая виски. Все это пахло огромными проблемами, в которые он уже ввязался, согласившись помочь Коту в очередной раз.

*

Кот потоптался перед границей вампирской территории, накладывая на лицо заклинание – снаружи это почти не ощущалось, но вся земля здесь пропахла кровью, холодом и смертью. Не «смертью», а «не-жизнью» даже было бы более точным, по его мнению. Очень хотелось зашипеть и выпустить когти, но он же не дикарь, чтобы инстинктам поддаваться, люди и так за три с лишним века никак не привыкнут к соседству с нелюдями, а некоторые нелюди никак не возьмут себя в руки, обеспечивая Гродрига и работой, и репутацией. Друг, уставший бегать на каждый зов и решать все чужие проблемы, плюнул со словами «Когда убьют кого-нибудь, тогда и приходите», за пару часов из Занозы став Падальщиком. Сам рыжий считал, что на месте Грода не продержался бы и пары лет, хотя у самого образ жизни был куда как менее нервным, да и в целом такие забеги только в юности и привлекают. С годами же становишься спокойнее и как-то циничнее.

Местные кровопийцы сначала напряглись, но, принюхавшись, признали в нем оборотня и дружно скривились. Мужчина оскалился в ответ, попросту игнорируя недовольство слишком много о себе думающих упырей. Подумаешь, бессмертные! Паразиты на теле разумной жизни. За некоторыми исключениями, правда, но вампиров, обуздавших свои инстинкты было не так много даже в соотношении с их более дикими собратьями. Совсем потерявшихся в животных привычках,правда, истребляли свои же, но основная масса не отказывала себе в удовольствии охоты на сосланного преступника или периодическом доведении живого личного донора до ощутимой кровопотери. Покойная Аринэль и ей подобные на их фоне смотрелись образцами цивилизованности. Оборотень привычно скользнул по узким улицам, резко сворачивая в самых неожиданных местах и балансируя хвостом при перебежках через перекладины. Неживые даже в таких мелочах жаждали сделать гадость теплокровным соседям. Кот зацепился когтями на руках за широкий деревянный подоконник, подтягивая тело. Из раскрытого окна раздался насмешливый смешок.