Kitobni o'qish: «Наше единственное лето: второй шанс»
Пролог
Мне понадобилось почти полчаса, чтобы успокоиться и снова вернуться в офис.
Руки еще немного подрагивали, но я уже могла рассуждать здраво, а не совершать истерические поступки.
Пока офисный лифт «под черный мрамор» медленно поднимался на мой этаж, я приводила свои мысли в порядок.
Итак, случилось то, что, я надеялась, никогда не случится – я встретила парня, которого вычеркнула из своей жизни больше двенадцати лет назад. Другими словами – все пошло не по плану, а значит, мне просто нужно выдохнуть, посмотреть на все случившееся спокойным взглядом, и решение не заставит себя долго ждать. Беспроигрышный профессиональный лайфхак!
В департаменте маркетинга и рекламы, которым я руководила уже почти два года, царило непривычное оживление. Моя помощница Оля Макарова стояла рядом со своим рабочим столом и, активно жестикулируя, о чем-то громко рассказывала сотрудникам нашего и соседнего подразделения. Увидев меня, она на весь опен спейс огласила:
– Эля Владимировна, пока вас не было, тут тааакое случилось!
– Да что вы? – с очевидной иронией спросила я уже догадываясь, о чем пойдет речь. – Неужели нам премию за отличную работу выплатили?
Оля ненадолго смутилась, но проигнорировав мой отстраненный тон и полное отсутствие эмоций на лице, продолжила-таки:
– Приехал американский представитель «TLS-Technologys»… Он таааакой красавчик! – Оля даже кулачки сжала от переизбытка эмоций. Видимо, Даниил Сергеевич Шустов за время, пока мы не виделись, не потерял своего обаяния и харизмы. Что б его!
Я медленно скрестила руки на груди и как можно более спокойно спросила:
– Надеюсь, это не станет преградой для продуктивной работы?
– Нет, Эльвира Владимировна…
– Конечно, нет…
– Да что вы… – раздался нестройный хор сотрудников, и все неохотно начали расходиться по своим местам.
Уже закрывая за собой дверь кабинета, я услышала сказанное вполголоса:
– Стерва твоя начальница, Олька! И как ты с ней работаешь?..
О, да… Это про меня.
Даже не знаю: воспринимать эти слова от двадцатилетней стажерки по протекции как оскорбление или все-таки как комплимент?
Когда-то мне тоже было двадцать, и я мечтала о многом…
И что же? Моя мечта юности сбылась: я стала успешной и самодостаточной бизнесвумен.
Моя жизнь – практически круглосуточная работа. Я занимаюсь любимым и весьма прибыльным делом. Я постоянно куда-то мчусь, веду какие-то переговоры и переписки, езжу в командировки… Нет, не подумайте, я не жалуюсь, наоборот. Я же мечтала о такой жизни, и вот уже несколько лет я живу ею. И, поверьте, я много чего сделала, чтобы достичь того, что имею. И я горда собой. И я счастлива.
А роль высокомерной и стервозной начальницы – это для прикрытия, и чтоб «в душу не лезли».
Как только мне перевалило за двадцать пять, мои родственники и коллеги как сговорились (хотя ни разу в глаза друг друга не видели!) – решили как можно скорее познакомить меня «хоть с кем-то» и выдать замуж.
Родители пеняли на то, что все одноклассники давно женаты и замужем, что у некоторых уже по трое детей, а я по-прежнему хожу на свидания со своей работой. Коллеги, по какой-то совершенно непонятной мне логике, считали, что если я выйду замуж или, на худой конец, начну с кем-то встречаться, то стану к ним менее требовательной, перестану придираться к каждой мелочи и заставлять выполнять обязанности идеально.
Вот так и появилась на свет моя стервозная и дотошная начальница-трудоголичка.
Неплохо работает, кстати. Никто не обсуждает мою личную жизнь. Попытки сводничества пока еще продолжаются, но их становится все меньше.
Я села в удобное рабочее кресло и закинув ногу на ногу, откинулась на спинку.
– Что делать будем, дорогая? – сама себя вслух спросила я.
Идеальный план пока не рождался.
– Эля Владимировна, – дверь приоткрылась и в проеме появилась рыжая в кучеряшках голова Оли, – Петр Михайлович просил передать, что сегодня в восемь вечера в «Tutto Bene» у вас совместный ужин с богоподобным партнером из Америки.
– Спасибо, – едва кивнула в ответ, картинно не реагируя на такое «представление», и включила компьютер.
У меня дежавю…
Кажется, двенадцать лет назад я вот также должна была встретиться с этим человеком. Вот только тогда я могла выбрать: пойти или нет в тот вечер на дискотеку, а сейчас идти мне придется в любом случае…
Внутри все похолодело, от досады даже глаза защипало!
Мне нужен совет разбирающегося в ситуации человека. Я лихорадочно пыталась сообразить, с кем безопаснее всего поговорить по этому весьма для меня щекотливому поводу.
Все мои нынешние друзья если и слышали о моих отношениях с Даней Шустовым, то лишь в контексте «это тот, чье имя нельзя называть» или «так, ничего особенного». Из друзей моей юности я почти что ни с кем не общаюсь…
Позвонить Диме? Вот этого точно делать не стоит. Его реакцию и совет я уже сейчас знаю.
Осталась только Лена – моя двоюродная сестра, которая умеет слушать и давать очень толковые советы.
Трубку Лена подняла после третьего гудка.
– Привет, дорогая! Что-то случилось?
– Случилось. Привет. Очень нужно встретиться! Хотя бы на часок. Можешь в обед?
– В обед не смогу, ближе к вечеру, часов в шесть. Приезжай ко мне в магазин, – было слышно, как стучат десятки швейных машин, скорее всего, моя сестра как обычно на производстве за городом.
– Хорошо. Обнимаю.
– Обнимаю, малышка. Продержись еще несколько часов, – сказала, как по головке погладила, Лена. Я готова часами слушать ее голос, настолько он теплый и близкий.
Ну, что же, мне всего лишь нужно посильнее загрузить себя работой на эти несколько часов, а там… Там мы что-нибудь придумаем…
Глава 1
Утро после больших праздников и важных событий всегда особенное. Никто никуда не спешит, не заводит будильников и не зовет на завтрак. В доме царит тишина, покой и особая благость.
Можно долго спать, а потом просто валяться, читать, слушать музыку, снова засыпать… А когда уже надоест и ты встанешь, то на столе будет стоять остывший, но от этого не менее вкусный, завтрак. И наплевать, что на часах второй час пополудни!
Такое возможно только в родительском доме, и только когда ты вот-вот покинешь его…
Проснулась я только к обеду. Еще не открыв глаза, почувствовала себя какой-то другой. Мои губы растянулись в блаженной улыбке, стоило мне вспомнить события прошедшей ночи.
Как же все-таки Таня была права: поцелуй с парнем, который до чертиков нравится, нельзя описать словом «нежно»…
От одних воспоминаний о наших с Даней поцелуях у меня голова пошла кругом, а щеки залил густой румянец.
И, конечно же, в это самое время в комнату ввалился Дима.
– Так, сестра, куда это ты вчера пропала? – упер он руки в бока. – Я требую объяснений! И что это с твоим лицом…
Вместо ответа я быстро нырнула с головой под одеяло и оттуда сообщила:
– Никуда я не девалась, выходила свежим воздухом подышать!
– Ну-ну… – потянул он недоверчиво. – Есть у меня одно подозреньице…
Я приподняла одеяло, пытаясь разглядеть, что он делает, и вздрогнула от неожиданности – лицо брата оказалось в нескольких сантиметрах от моего. Он громко захохотал:
– Черт, Данилова, да ты палишься как ребенок! Спорю на что угодно – ты вчера была не одна, а с парнем. И вы с ним – сто пудов – целовались!
Дима так громко говорил и так весело хохотал, что имел все шансы докричаться до родителей, где бы они ни были.
– Да угомонись ты уже! – зашипела я на него и выбралась наконец-то из своего убежища. – Если и так, какое тебе дело?
Где-то я слышала, что лучшая защита – это нападение.
– Ну… Как сказать? – присел он на стул прямо напротив. – Я сначала громоотводил двух наэлектризованных до смертельного заряда парней, а потом до утра выслушивал пьяные бредни одного из них. И, чую, причиной тому твои поцелуи под луной…
– Ты серьезно? Сашка так сильно напился? – я ушам своим не поверила. Нетрезвым я Потапова не видела никогда за все пять лет нашего знакомства.
– Да не столько напился, сколько с катушек слетел, – Дима пару секунд внимательно изучал меня. – Вот смотрю на тебя, Элька, и обалдеваю: такая замухрышка мелкая, а парни сохнут по тебе, словно ты Анжелина Джоли!
– Эй! – я швырнула в него подушкой. – Я все-таки твоя сестра!
– Ладно, ладно, беру свои слова обратно… – он ехидно улыбнулся: – …и все же…
– Димка! Не нарывайся! – наверное, мои глаза искры вышибали, потому что брат вдруг перестал улыбаться, посмотрел на меня долгим, внимательным взглядом и, наконец, сказал:
– С Данькой была?
Я кивнула, не отводя глаз.
– Он нормальный парень. И все же. Ты…это… не сходи совсем уж с ума, – в конце Дима отвел взгляд, и в наступившей тишине я почувствовала, как сильно он переживает за меня.
– Хорошо. Я постараюсь. А ты не волнуйся так сильно. Я уже почти взрослая, а впереди – наше последнее беззаботное лето. Ты же сам говорил: надо провести его так, чтобы лет на десять вперед воспоминаний хватило! Не помнишь? «Не хочу потом ни о чем жалеть», – я говорила, и чувствовала, будто за спиной расправляются крылья. Чистая свобода!
Дима тяжело вздохнул, еще немного внимательно поизучал меня, а потом встал и перед тем, как выйти, сообщил:
– Слышь, любовь-морковь, сегодня ужинаем с родителями и бабушкой. Дискотеки все равно не будет, и никто никуда не собирается, все очухиваются после вчерашнего. Так что дома сиди и скучай! – он вышел, оставив дверь открытой.
Проводив его взглядом, я откинулась на подушку и потянулась. Вдруг так любимые мною вечера в кругу семьи показались не такими уж и заманчивыми. А все потому, что до дрожи хотелось увидеть Даню. Ну хоть одним глазком!.. И что там Димка сказал по поводу того, что сегодня никто из ребят никуда не идет? Ну и что, что дискотеки нет, разве нельзя встретиться просто так?
Я тщетно пыталась выдумать хотя бы одну причину, по которой можно было бы собрать нашу компашку и увидеть Даню, но все они были откровенно нелепыми.
Когда решение какого-то вопроса долго не находится, самое лучшее – это немного отвлечься. Я прошлепала в ванную, с удовольствием умылась и почистила зубы, а потом пришла на кухню, где бабушка готовила что-то вкусненькое, и уткнулась ей в плечо.
Накрыв крышкой сковородку с шкарчащей на ней курочкой, бабушка ласково погладила меня по голове:
– Как дела, родная? Как прошел выпускной?
– Ба… Все очень, очень хорошо… – промурлыкала я ей в плечо. Не хотелось отрываться от нее. От бабушки пахло свежим хлебом и детством.
– Как твои женихи? Наверное, дар речи потеряли, когда ты в зал вошла?
Я улыбнулась.
– Угу. И чуть не передрались прямо посреди праздника.
– Да что ты? И кто же победил в итоге? – бабушка хитро улыбнулась. Больше скрывать от нее, кого я выбрала, не имело смысла.
– Даня.
Ее улыбка поменяла оттенок и стала какая-то… осторожная…
Бабушка заботливо заправила мне за ухо непослушную прядку.
– Значит, Даня… Рассвет, я так понимаю, ты с ним встречала… – она не спрашивала, а просто озвучивала очевидное.
Я кивнула и спрятала лицо у нее на груди.
– Ну, что ж, я рада, что ты послушала свое сердце. Это самый лучший советчик, – бабушка немного отстранилась и ласково посмотрела мне в глаза. – Садись-ка за стол, гулена моя, я разогрею тебе завтрак.
Я с ногами забралась на любимую табуретку в углу кухни, с которой так хорошо была видна бабушка, заботливо наливающая мне чай.
Снова нахлынули детские воспоминания. Сколько же часов просидела я здесь, следя за тем, как бабушка готовит или накрывает на стол! Сколько всего мы с ней обсудили, сколько чая выпили! Можно было бы – я никогда не покинула этой табуретки и этой кухни.
Пока я в подробностях описывала выпускной, опустив, конечно же, определенные моменты, вернулись с работы родители.
Наша кухня наполнилась веселыми голосами, а мой рассказ обрастал новыми подробностями и воспоминаниями.
Праздник никого не оставил равнодушным. Особенно впечатлился папа, который несколько раз кряду рассказывал о том, как во время вальса выпускников я, брошенная партнером, стояла посреди зала, пытаясь сохранить остатки гордости, и тут ко мне, словно в кино, подошел Даня и пригласил на танец. Потом шла длинная череда хвалебных эпитетов, как характеристика нашего вальсирования, и в конце – сообщение, что именно в этот момент он не сдержался и дал волю скупым отцовским слезам.
Вернувшийся с улицы Дима тут же вспомнил, как я чуть не разрыдалась, стоя на сцене во время прощальной песни и как смутилась, когда меня первую вызвали для вручения аттестата и медали.
Вспоминать вчерашний день оказалось чуть ли не приятнее, чем проживать его. Я видела искреннюю радость своих родных и чувствовала, как теплеет в груди.
После ужина папа подключил к телевизору свою видеокамеру и показал, что ему удалось заснять.
Я с удивлением смотрела на себя и едва узнавала свои черты в этой сногсшибательной красавице. Вот уж точно – Лена вчера совершила настоящее чудо!
Был здесь и отрывок нашего с Даней вальса. Мы действительно выглядели замечательно. Настолько, что Таня и Саша на нашем фоне совсем потерялись, не говоря уж о других парах. Сердце заколотилось с бешеной скоростью, когда я увидела, как он смотрел на меня и как уверенно вел в танце.
Димка подмигнул мне из-за папиной спины и пальцами смастерил сердечко. Я тут же покраснела и еще долго не могла убрать со своего лица глупую улыбку, выдававшую меня с головой.
Глава 2
Окно моей комнаты было распахнуто настежь. С улицы доносилось несмолкаемое пение птиц, и легкий ветерок едва покачивал занавески.
Переодевшись в пижамные шорты и футболку, я забралась под одеяло, включила любимый торшер и взяла в руки книгу, которую все никак не могла прочитать из-за подготовки к экзаменам. Как же это восхитительно – делать то, что хочешь, не волнуясь ни о чем другом!
В тот самый момент, когда я с радостным нетерпением открыла книгу, в окно влетел маленький камешек. От неожиданности я замерла.
Спустя мгновение, послышался негромкий свист. Быстро выскользнув из-под одеяла, я подошла к окну. В нескольких метрах под окном моей комнаты стоял улыбающийся Даня.
Мое сердце заколотилось, а губы невольно растянулись в улыбке. Он, как обычно, был чертовски прекрасен: непослушная челка, огромные серые глаза, кривенькая улыбочка, черные джинсы и тот самый бежевый свитер крупной вязки, в котором я согревалась после купания.
– Привет, малая, – прошептал он.
– Привет, – также тихо ответила я, усаживаясь на подоконник.
– Выходи гулять, – от него это предложение прозвучало до жути заманчиво.
– Я уже спать легла, – ответила я расстроенно и указала на пижаму.
– Тогда спускайся на пару минут, – Даня широко улыбнулся и раскинул руки, показывая, что готов поймать меня.
Ну что за парень? У меня, видимо, легким летним ветром крышу снесло, потому что я вернулась в комнату, забралась под кровать, нашла любимые балетки, обулась и перекинув ноги через подоконник спрыгнула прямо в его теплые объятия.
Тут же его мягкие губы нашли мои, и все мое тело – от кончиков пальцев на ногах до самой макушки – покрыли миллионы мурашек.
Вдруг входная дверь нашего дома открылась, и во двор вышли Дима и папа. Они, оживленно о чем-то споря, прошли к гаражу, в котором стоял мотоцикл, распахнули дверь и включили свет.
Мы посмотрели друг на друга и без слов поняли, что забраться обратно в комнату, оставшись незамеченной, у меня не получится.
Даня взял меня за руку и, пытаясь не потоптать мамины клумбы с цветами, повел к заднему двору. Там заборчик был низким. Перебравшись через него, мы, держась за руки и пытаясь не расхохотаться в голос, побежали по улице в сторону железнодорожного вокзала.
Метров через триста мы все-таки не сдержались и дали волю своим эмоциям. Мне кажется, я никогда еще так не смеялась!
Рядом с этим парнем я постоянно делала то, о чем никогда прежде и подумать не могла. Когда он был так близко, как сейчас, мне даже дышалось по-иному: легко и радостно.
– Ну что, малая, мы снова испортили твои планы на вечер? – Даня взял мою руку и приложил к своему лицу. – Не знаю как ты, а я счастлив!
Я улыбнулась и неохотно убрала свою ладошку с его щеки.
– Давай куда-нибудь отойдем, а то мы стоим прямо напротив Сашиного дома.
– Правда? – Даня тут же оживился. – Какая удача! Эй, Потапов, – неожиданно крикнул он, – Элька – моя! Не смей приближаться к ней больше!..
– Черт, черт, черт! – прошипела я и бегом рванула прочь. Ну что за парень, а? А если кто-то слышал? А если Саша нас видел? Хоть в Африку теперь переселяйся…
Страх быть застуканной ночью в пижаме посреди городской улицы, да еще и с парнем, придавал мне сил и выносливости. Я довольно далеко убежала, прежде чем Даня сумел догнать меня.
– Все, малая, остановись! – он тяжело дышал, когда наконец смог поймать меня и крепко прижать к себе.
– Что за ребячество, Даня? – едва переводя дыхание, спросила обиженно я.
Он обнял меня еще сильнее.
– Прости. Не сдержался.
Я развернулась и посмотрела ему в глаза – ни капли раскаяния и сожаления. Только хитрая улыбка и море обаяния.
– Проехали, – буркнула я и выбравшись из его теплых объятий пошагала дальше. Он быстро догнал меня и притянул к себе.
– Мы и суток еще не встречаемся, а ты уже обиделась на меня, – ласково коснувшись моих губ, сказал Даня. – Думаю, мне стоит попросить прощения…
Находясь в такой близи от него, я абсолютно теряла голову. По всему телу пробежала мелкая дрожь, а руки, совершенно не посоветовавшись со мной, нежно обняли его за шею.
– Думаю, стоит…
Коронная улыбка, и губы нежно коснулись моих.
Он целует меня томительно медленно, изучая каждый миллиметр моих губ, чуть касаясь кончика моего языка. Земля уходит у меня из-под ног, и, если бы Даня не сжимал меня в своих объятиях, я бы точно не смогла устоять.
Его руки скользят по моим плечам и спине и замирают в районе лопаток. Мысль – как молния – одновременно пронзает нас обоих: под футболкой на мне ничего не надето!
Вообще-то я в пижаме, я ж спать собиралась…
Даня отстраняется от меня, его глаза опускаются вниз, туда, где тонкая ткань футболки совершенно не скрывает неровностей моей груди… Мои щеки начинают пылать.
Я попыталась вырваться из его объятий, чтобы хоть как-то скрыть свое смущение, но этот парень и не думал отпускать меня.
Какое-то время он напряженно молчал и, судя по неровному дыханию, пытался взять себя в руки:
– И это я еще ничего не видел и не трогал… – низким голосом с хрипотцой сказал он наконец-то. – Если так и дальше дело пойдет, я с тобой или с ума сойду, или нарушу обещание не трогать без разрешения.
Даня поднял на меня свои потемневшие глаза, а в них плескалась бездна… На мгновение мне стало страшно, но он разжал свои руки, и я едва осталась стоять на ногах, потеряв его поддержку. И это ощущение – быть рядом с ним, но не касаться его, – мне совсем не понравилось! Гораздо сильнее, чем его взгляд.
Меня начала бить мелкая дрожь. Чтобы хоть немного унять эти неприятные ощущения, пришлось обхватить свои плечи руками. Даня тут же отреагировал и стянул с себя свитер, слишком сильно задрав при этом футболку.
Из меня словно дух вышибли, я дышать перестала, увидев его загорелый обнаженный пресс и то, насколько низко сидят на нем джинсы. Да что же это со мной? Внизу живота стало горячо, а щеки залил румянец… Вот только на этот раз это не было смущением.
Впервые в жизни я ощутила жгучее и всепоглощающее желание.
Поняв все по одному лишь моему взгляду, Даня, собиравшийся надеть на меня свитер, замер. Мы смотрели в глаза друг другу и понимали, что стоим на краю пропасти, и только один шаг отделяет нас от такого желанного и сладостного падения в бездну.
Не знаю, сколько длилось наше молчание, но шумно выдохнув, он быстро и стараясь не глядеть в глаза, надел на меня свитер.
– Пошли на смотровую площадку, тут недалеко, – почти приказал он, и аккуратно взяв меня за руку, повел к небольшой тропинке, протоптанной к скамейкам на холме.
Мы шли молча, пока не оказались на том самом месте, куда несколько недель назад Даня привез меня после того, как отбил у пьяных парней в гаражах.
Он усадил меня на скамейку и сел рядом.
– Малая, наверное, ты не понимаешь… – он запнулся и полез в карман джинсов за сигаретами. Сделав две затяжки, потушил сигарету и выбросил ее. – Черт!..
Я внимательно изучала его, отмечая, как он морщит лоб, беспокойно мнет сигарету, ерошит свои волосы, прикусывает нижнюю губу и старательно избегает смотреть мне в глаза.
Каким-то образом я поняла, почему он так взволнован, и что хочет мне сказать.
– Я волную тебя? – спросила тихо, положив руку ему на плечо.
Даня вздрогнул и резко повернулся. В глазах отразилось беспокойство и удивление. Он посмотрел на меня долгим взглядом и наконец ответил:
– Да. Я с ума схожу, когда вижу тебя, а когда ты настолько близко – перестаю себя контролировать. И я боюсь… – он отвернулся и тряхнул головой, – …боюсь испугать и оттолкнуть тебя.
Это прозвучало так искренне и с таким беспокойством обо мне, что я забралась на его колени и, обвив руками шею, уткнулась в теплое плечо.
– Элька… – выдохнул Даня прямо в мои волосы.
– Когда ты рядом мне ничего не страшно … – сказала тихо, не поднимая глаз и не в силах разжать свои руки. – И… ты тоже волнуешь меня.
Даня замер и, казалось, даже не дышал.
Мы долго молчали.
Я поерзала на его коленях, он своими сильными руками усадил меня поудобнее и наконец-то обнял. Стало тепло и радостно.
В этих объятиях, уткнувшись в его плечо, я забыла обо всем на свете: и о том, что сбежала из дома без разрешения, и о том, что уже давно за полночь и скоро начнет светать, и даже о миллионе своих принципов, опасений и правил… Мне было хорошо и спокойно. Кажется, я впервые начала понимать, что такое «быть счастливой».
– Тебе не холодно? – нарушив молчание, нежно спросил Даня.
Я неохотно отстранилась, но обнимать его за шею не перестала.
– Зачем спрашиваешь? Хочешь отправить меня домой или сам замерз? – заранее грустно и чуть-чуть обиженно ответила я вопросом на вопрос.
Даня тихо засмеялся:
– Глупышка! Не то и не другое.
Я улыбнулась и в который раз поерзала у него на коленях, усаживаясь поудобнее. Он аккуратно заправил мне за ухо выбившуюся прядку волос и нежно поцеловал в висок. Мурашки, ставшие такой знакомой реакцией на его прикосновения, тут же пробежались по всему моему телу.
– Поцелуй меня, – второй раз произнести эти слова оказалось проще, и Даня уже совсем не размышлял, а тут же выполнил мою просьбу.
– Кто-то, кажется, очень любит целоваться? – прошептал он через долгое время, в момент, когда, тяжело дыша, мы ненадолго оторвались друг от друга.
– Кто-то очень любит целоваться с тобой, – сказала я и нежно прикоснулась к его мягким и таким трепетным губам.
– М-м-м-м-малая, так не честно! – Даня взял мое лицо в свои руки. – Это должен был сказать я.
Мы улыбались друг другу, и я с особым удовольствием разглядывала его красивое лицо, которое было сейчас всего в нескольких сантиметрах от моего. Легкий запах его туалетной воды и так волнующий меня – его запах, слились с запахами первых полевых цветов и свежескошенной травы.
Из-за горизонта показался маленький краешек солнца, и почти сразу же стало светло. Обнявшись, мы смотрели на то, как начинается новый день.
Было что-то завораживающее и торжественное в этом моменте. Сердце гулко стучало в моей груди, от утреннего тумана я куталась в Данин свитер и сильнее прижималась к нему. Он обнимал меня сзади и изредка нежно целовал в волосы, вызывая улыбку и мириады мурашек.
Погас последний фонарь на городских улицах, и солнце, оттолкнувшись от горизонта, быстро начало подниматься все выше и выше.
– Детка, нам пора, – с очевидной грустью в голосе сказал Даня.
– Не хочу с тобой расставаться, – сказала вслух то, о чем подумала прямо сейчас. Почему-то с ним мне очень просто было оставаться собой.
– Маленькая моя… Если бы я только мог, я бы забрал тебя навсегда и никому не отдал бы… – он чертовски обаятельно улыбнулся своей кривенькой улыбкой и как ни в чем не бывало сказал: – Кажется, у меня есть идея…
– Какая? – улыбнулась ему в ответ я, не подозревая, что в следующий момент он с совершенно невозмутимым видом скажет:
– Выходи за меня замуж!
Глава 3
– Ты…я… Ты что такое говоришь? – я отскочила от Дани.
Он широко улыбнулся и засунул руки в карманы джинсов.
– Выходи за меня замуж, и мы будем встречать все рассветы вместе. И не дрожа на улице, а дома в уютной постели… – он подмигнул мне и улыбнулся, но при этом голос его звучал твердо, и глаза были… ну, совершенно серьезными.
Это-то меня и насторожило – он не шутил и не паясничал. Сердце глухо стучало в груди.
– Дань, кажется, вторая бессонная ночь довела тебя до состояния бреда…
Он провел рукой по волосам, взъерошив свою и без того непослушную челку:
– Ладно, малая, можешь сейчас не отвечать, но подумай, хорошо?..
– Да о чем тут думать? – перебила я его. – Мы встречаемся всего одни сутки!
– Зато знаем друг друга с детства.
– Да что люди подумают?
– Плевать! Я на тебе женюсь, а не на них!
– А я?
– А ты за меня выходишь… – его улыбка стала шире, он раскинул руки, чтобы обнять меня, но я отступила на шаг назад. Даня погрустнел и опустил руки.
– Я еще ребенок! – я даже голос повысила, настолько в голове его слова не укладывались.
– Вот еще. Тебе уже восемнадцать. Технически, мы даже можем ни у кого разрешения не спрашивать…
– Ты же сейчас не серьезно? – надеясь, что этот нелепый разговор в пять часов утра окажется просто шуткой, спросила я.
– Я очень серьезно, – Даня прямо и спокойно посмотрел в мои глаза. – И судя по твоей реакции, ты тоже на полном серьезе отнеслась к моему предложению.
Какое-то время я смотрела на него, пытаясь понять, куда нас могут завести эти препирания, а потом, совершенно не планируя этого и вызвав недоумение у самой себя, громко засмеялась.
Даня был обескуражен. Придя в себя, он нахмурил брови, но видя, что меня не отпускает, улыбнулся:
– Пошли-ка домой, пока у тебя горячечного бреда от бессонницы не случилось, – он обнял меня и повел в сторону дома.
Стараясь не издать ни единого звука и наступая только на те половицы, которые не скрипят, я пыталась пересечь гостиную, чтобы как можно скорее оказаться в своей комнате.
В это самое время уже переодетый в рабочий костюм из ванной вышел папа.
Мы оба замерли: я от ужаса, что меня застукали, а папа от неожиданности и осознания, что его дочь, судя по всему, не ночевала дома…
– Что это, Эльвира? – ледяным и абсолютно чужим голосом спросил он. Мне тут же стало зябко, и я закуталась в Данин свитер, который какого-то ляда все еще был на мне. – Где ты была, и что на тебе надето?
Мне захотелось прямо сейчас исчезнуть или убежать в свою комнату, но папа, не моргая, смотрел на меня, ожидая ответа. Бежать было глупо, и врать – тоже.
– Я гуляла. С парнем, – тихо сказала я и не узнала своего голоса.
– Судя по тому, как ты одета, и что с твоим лицом, я это и так понял, – от повисшей паузы у меня холодок пробежал по спине. – Кто он?
Я шумно вдохнула и, закрыв глаза, выпалила:
– Даня Шустов.
– Даня… Ты в курсе, что он на пять лет старше тебя?
– Пап, что за глупый вопрос…Конечно!
– Он парень взрослый, целеустремленный и неглупый, а, значит, либо он в тебе что-то разглядел, либо… – папа шумно втянул воздух, – просто дурит тебе голову.
Я не знала, что на это ответить. Стояла, низко наклонив голову, и пыталась не расплакаться.
– Позволь узнать, чем вы занимались до шести утра? – папин голос дрогнул.
– Ничего такого, о чем ты подумал, – почти прошептала я.
– Я хочу тебе верить, – он устало потер виски и посмотрел на часы. – Я могу понять тебя: тебе восемнадцать, ты проживаешь непростой этап в жизни, а тут такой видный парень оказался рядом, да еще помог тебе на выпускном. Сложно не очароваться… Но, Эля, это лето закончится гораздо быстрее, чем ты можешь представить. У тебя начнется новая жизнь, появятся новые друзья, мальчики… Они будут не менее красивые и интересные, поверь мне!
Я все-таки не выдержала и, громко всхлипывая, заплакала. Папа обнял меня за плечи:
– Малышка моя, ты еще слишком мала, чтобы понять переживания отца. А вот я достаточно взрослый, чтобы осознавать, чего может хотеть молодой и здоровый парень от такой невинной девушки, как ты… Я просто хочу, чтобы ты не оступилась в этой жизни, не совершила ошибок, о которых потом будешь сильно жалеть… Стоит ли бросаться в объятия первого встречного красавца? – папа погладил меня по спине.
Слезы все не переставали течь. Я плакала от досады и от какой-то грусти, что мои первые трепетные чувства, надежды и ожидания, и правда, могут оказаться лишь моей мечтой.
Из своей спальни вышла мама и тут же потребовала объяснить, что у нас с папой произошло. Я высвободилась из папиных рук и, игнорируя мамины вопросы, пошла в свою комнату.
Какое-то время я еще слышала голоса родителей и мамины вздохи, потом наступила тишина. Я перестала плакать и забралась под одеяло, закутавшись в Данин свитер. Он пах Даней и нашими ночными поцелуями…
Наверное, я действительно слишком наивна и проста, но я верю ему. Верю его глазам, каждому слову и поступку, верю, что он не обидит меня и защитит, если понадобится. Верю, что сейчас он, как и я, не спит, вспоминая меня и скучая…
Глава 4
Была пятница, и родители рано вернулись с работы.
И как бы мне именно сегодня этого не хотелось, но ужинали мы вместе.
По сложившейся в нашей семье традиции, если нам удавалось собраться всем вместе, мы обязательно обсуждали свои дела, рассказывали о чем-то, строили планы или просто шутили.
Сейчас же за столом царило напряженное молчание. Не нужно было спрашивать, чтобы понять – причиной тому мое возвращение домой под утро.
Ужин уже перевалил за середину, когда мама все-таки не выдержала:
– Эля, дочка… Это правда, что ты сегодня не ночевала дома и была…с … Шустовым? – говоря это, мама не смотрела на меня, отчего в груди слева больно кольнуло.
– Да, правда, – я отложила вилку и зажала коленками дрожащие ладони.
– Между вами что-то происходит?
Я вдруг почувствовала себя как на допросе, да еще это подленькое чувство: я подвела родителей, которые доверяли мне.
– Ну, родители, давайте уже о чем-то другом поговорим, а то только Элькиных женихов обсуждаем! – подоспел мне на помощь Дима.
Он пытался говорить расслабленно, но дергающаяся под столом нога говорила о том, что он волнуется.
– О чем-нибудь другом? – мама слишком резко отложила свою вилку, отчего та громко звякнула о край тарелки. – Твоя сестра неизвестно где провела ночь с твоим другом. И есть у меня предположение, что без твоего участия эти горе-отношения не обошлись!
– Отчего же это «горе-отношения»? – негромко, но твердо спросил Дима. – Они нравятся друг другу…
