Kitobni o'qish: «Мелочь»

Предисловие

Этот текст был создан в 2020 году и представлен здесь в оригинальном виде. Его можно отредактировать и откорректировать ещё раз, и ещё, и ещё… а можно перестать шлифовать старые тексты, которые никогда не будут хороши на сто процентов, и наконец показать их людям, чтобы читатели познакомились с историей.

_______________________

Эта история начинается в среду, а бабушка всегда говорила Анте, что среда для него – день несчастливый. Анте не был суеверным и только пожимал плечами в ответ на это заявление. Возможно, человек начинает придавать смысл каждой мелочи, только пройдя сквозь череду самых невероятных и необъяснимых событий. Во всяком случае, до этого сентябрьского утра все среды в жизни Анте казались ему совершенно нормальными.

Многие города остались за его спиной, и многие ждали впереди. Он отправился в странствия, пытаясь убежать от себя, и вместе с тем узнать, каков он на самом деле, хотя спустя годы понял, что никаких открытий от жизни не ждёт.

Анте был уличным музыкантом, а музыка – его единственной любовью. Даже у гитары было имя. Уна. "Единственная". И хотя такое имя получала каждая гитара, Уна всегда была особенной для него. Анте не просто любил её – без неё он бы умер.

Уна недовольно гудела от неловкого движения, стукнувшись о его бедро. Она звонко смеялась, едва задень струны кончиками пальцев. Её изгибы теплели под его ладонями. Душа Уны говорила с ним. Пела ему.

Предшественницу Уны Анте потерял по неосмотрительности. Нет, не так, как теряют вещи, а так, как теряют близких людей. Одной погожей летней ночью, такой влажной и густой, что её можно было разливать по бокалам как черничное вино, окольными путями Анте шёл домой. Конечно же, это был не родной его дом, где семья живёт годами, а всего лишь арендованная комнатка на чердаке, но зато дёшево, сухо и прекрасный вид на город.

Стоит ли рассказывать, что бродить ночью в одиночестве – плохая идея? Темнота, хулиганы, страх… Обломки Уны он нёс, прижав к сердцу, и даже синяки и ссадины не причиняли такой боли, как прощание с любимой.

Эту солнечную сентябрьскую среду Анте считал последним днём в Праге перед долгим путешествием на юг. Туристы уже сменили курс на курортные городки, чтобы продлить отдых. Но пока тепло полнило пражские улицы, Анте ловил любую возможность для выступления. В те дни, когда птиц не сносило шквальным ветром, а прохожие не сидели по домам, он занимал свободное место на площади и играл.

Народу сегодня было немного, зато люди сменяли друг друга под методичный звон монет. Иногда, заслышав любимую мелодию, ностальгирующие старушки или потрёпанные жизнью обыватели бросали в открытый гитарный кейс и купюры. Анте любил такие потоки зрителей больше обычных уличных концертов. Тогда он мог тайком халтурить, исполняя популярные песни по нескольку раз, и вовсе не стыдился этого – себя нужно как-то кормить.

Именно из-за такой навязчивой песенки Анте ощутил на себе пристальный взгляд. Довольно странно удивляться вниманию, находясь в центре толпы, но это было нечто иное.

Едва различимая среди зрителей, на бортике фонтана сидела девочка. Маленькая, смешная и лопоухая как фенёк-нескладёныш. Она не смотрела на Анте. Глаза её были закрыты, но его не покидало чувство, будто она единственная из всей толпы слышит его. И Анте продолжал играть.

Всё случилось слишком быстро. Погружённая в музыку, словно в сон, маленькая фигурка покачнулась и полетела спиной в воду. Ни один человек на площади не заметил этого.

Мгновение – и Анте перекидывает ногу через бортик фонтана. Другое – и Уна жалобно звенит, хлопнувшись декой о поверхность воды. Струи паутиной хлещут над головой. Потоки с гудением разрезают воздух. Анте шарит по усыпанному монетами илистому дну в поисках детской лодыжки или ладошки, но ногти царапают только склизкий камень. А потом всё меняется.

Он стоит в переулке внутри дождевой бочки, по колено наполненной водой. В полумраке Анте кажется, что он видит выцветшие корешки книг… Но на самом деле это кое-как уложенные кирпичи в стене. Вокруг жуткий грохот, точно в центре Гонконга в разгар праздничных гуляний. Анте с сомнением смотрит в стену. Он чётко помнит фонтан.

Это как нужно удариться головой…

Анте, мокрый и растерянный, стоит в дождевой бочке невесть где. В одной руке гитара: тоже мокрая, да настолько, что перед ней стыдно. В другой – чешская крона, от влаги покрывшаяся патиной. А на дне желудка ворочается ужас.

Для начала решив выбраться, Анте поставил Уну на бугристую потрескавшуюся тротуарную плитку, прислонил гриф к стене и, крякнув, подтянулся за бортики. Выбраться из бочки, не свалив её набок, оказалось нелегко.

В сумраке мигнули два жёлтых… Нет, не фонарика. Огромные жёлтые глаза недоверчиво таращились на него из полумрака.

"Кошка?" – подумал Анте. – "Что-то крупновата…"

– Вам нужна помощь? – прозвучал жестковатый голос за его спиной, но обернуться Анте не успел. Фонарики сощурились, приглушив свой свет, и наконец стало видно веснушчатое личико.

– Ой-ой-ой, – вытянулось личико. Анте запаниковал.

Торжественно тренькнув в ми мажоре, Уна куда-то побежала.

– Стоп, куда!.. – растерянно воскликнул Анте. Его любимый инструмент скрылся за углом, отражая лакировкой косые солнечные лучи.

Что это за место? – едва успел подумать он, ныряя в калейдоскоп разваливающихся зданий. Вокруг всё шаталось, поворачивалось и падало, светилось и предупредительно мигало. Анте пытался рассмотреть, что происходит, но перед глазами плыло. С волос капало, в ботинках хлюпали болотца. Мокрая одежда липла к телу, воняя тиной.

Следуй за ребёнком… Отличная идея! Нырнуть в фонтан, лишиться гитары, догонять воришку в лабиринте незнакомого города – что может быть прекраснее? Ещё утром он никуда не торопился и был рад простому завтраку. Что пошло не так?

Фыркнув в ответ на собственный сарказм, он прибавил хода.

Не то, чтоб Анте любил геройствовать. Он вообще никогда не считал себя благодетелем. Может быть, взыграло тщеславие – спасти несчастную девочку на глазах у сотни зрителей, а может он и правда волновался за её жизнь. Так или иначе, Анте не предполагал, что ради доброго деяния жертву придётся догонять.

Сквозь жуткий треск улица вращалась по кругу. Едва убедив себя, что ему это только кажется, Анте тут же наткнулся на лязгающие человеческие фигуры. Минутку. Ничего подобного. Люди не умеют лязгать сами собой.

Странствия и увесистый рюкзак закалили его тело, но это не помогло. Всё здесь было странно, и всё превращало прохожего в легкоатлета. Причудливые улочки вытягивались в высокие лесенки, лесенки – в эскалаторы и карусели, дома то терялись далеко внизу, то вдруг вырастали до башен. Улица мигала сотнями цветных вывесок, точно город оделся в цирковой костюм. И даже тротуары походили на бесконечный пчелиный улей.

Яма на пути Анте словно бы стала ещё шире и с жадностью поглотила его ногу. Нога Анте подвернулась, а "несчастливая" среда наконец оправдала своё название. В глазах потемнело от боли, но Анте продолжал бежать. Он больше не пытался запомнить дорогу после того, как вместо садовой ограды, через которую он едва перемахнул, позади оказалась витрина булочной.

– Да… стой же… ты… – протянув руку, музыкант почти царапнул ногтями по родным, дорогим сердцу струнам.

Но он так и не смог схватить гитару. Уна обречённо уплывала прочь. Жёлтые фонарики испуганно мелькнули из-за грифа. Кто-то позади сердито закричал. Взвыла сирена. Анте рванул вперёд со всех ног, перескочил через ограждение следом за девочкой, а потом обнаружил, что бежит прямо по воздуху…