Kitobni o'qish: «Ведьма выбирает сладости»

Глава 1

Если бы вдруг кто-то чужой спросил меня, каково жить в самом странном месте на свете, я бы улыбнулась, мечтательно закатила глаза. А потом ответила бы, что это как вечно находиться внутри конфетти, смешанного с паутиной и тыквенным вареньем.

Да-да. И не надо так удивляться.

Наш городок Блэкхо́ллоу именно такой и есть. Он притулился в долине, которую обычные люди обходят и объезжают стороной, но вовсе не потому, что боятся нас.

Просто дорога к нам имеет скверную привычку перемещаться с места на место по своему усмотрению. Чужаки ее ни за что не найдут. Да и, если уж честно, мы и сами-то не сразу можем иногда вернуться домой, когда вдруг случается уехать куда-то. Вот еще одна из причин, почему мы так не любим куда-то отправляться.

Да и зачем?

В Блэкхоллоу тыквы не просто лежат на крыльце в октябре, чтобы украсить дома. И не только на полях собираем мы урожаи тыкв. Они у нас еще и растут на деревьях как яблоки, маленькие, круглые и ухмыляющиеся. И их сок – главный ингредиент для самого вкусного в мире лимонада. И поверьте, любители яблочных и грушевых напитков, ничего вкуснее вы в жизни не пробовали. Просто потому, что вы не приезжали к нам. И это я сейчас еще не говорю про пироги, каши, варенье, повидло, джем, пастилу, конфеты, рагу… Ох, аж есть захотелось.

В общем, тыкв у нас много.

Фонари на улицах в нашем волшебном городе не электрические, а светлячковые. И вовсе не потому, что мы отстали от цивилизации и электричество не проведено. По вечерам фонарщик, старый гоблин по имени Ба́рнаби, обходит каждый из фонарных столбов с лестницей, чтобы подлить светлячкам сладкого нектара и почистить стеклянные колпаки. Светлячки, когда становятся сытыми, немного ленятся и не хотят шевелиться. Но зато светят намного ярче. А когда они проголодаются, начинается настоящая светомузыка, светлячки суетятся, мельтешат и словно звенят. Все тогда их жалеют и поторапливают Барнаби.

Привидения у нас не прячутся по чуланам или склепам. Это почтенные горожане, как и все остальные жители Блэкхоллоу. Они работают у нас почтальонами, курьерами и частенько заседают в городском совете, яростно споря о новых маршрутах полетов. Учитывая, что им не требуется сон и отдых, они доставят корреспонденцию и посылки в любое время дня и ночи в кратчайшие сроки. А специальные зачарованные сумки не спадают с их бестелесных сущностей.

Наш с Мару́шкой дом – это моя любимая часть городского безумия. Он стоит на краю города, наклонившись так, будто подслушивает, о чем шепчутся грибы на лужайке. Построенный из темного, почти черного дерева, он украшен резными ставнями. И эти шалуньи по ночам частенько сами собой хлопают, если рядом начинают рассказывать слишком страшные истории. Труба дымит не серым дымом, а лиловым, пахнущим корицей и чем-то еще неуловимо волшебным. И хотя так не должно быть, но мы же помним, что это непростой дом в непростом городе.

Крыша крыта не черепицей, а плотно подогнанными друг к другу шляпами. Да-да. Это результат многовекового хобби всех ведьм нашего рода. Там имеются и остроконечные шляпы, и широкополые соломенные, и даже один цилиндр, который мой прадед выиграл в карты у некоего джентльмена-вампира.

Внутри у нас пахнет старыми книгами, сушеными травами и вечным яблочным пирогом, который, казалось, печется сам собой в печи. Почему именно яблочным, никто не знает, ни я, ни мои родственники. Ведь гораздо чаще печется пирог тыквенный. Но пахнет он яблочным. Вот такой вот странный эффект.

Книги не стоят смирно на полках, что крайне досадно. Они частенько перелетают с места на место, громко спорят друг с другом на забытых языках. У нас обширная библиотека, в которой собраны издания со всего мира. И среди них много древних, которые не найдешь больше нигде. Разумеется, имеется множество волшебных книг. Это тайна, которую знает весь город.

Просто так уж случилось, что мои предки не только потомственные ведьмы, но и немного книжные маньяки. Ну ладно, ладно, что уж сразу так строго смотреть? Не немного. Они были ужасно маньячными книжными маньяками. И не было для них ничего прекраснее, чем добытое редкое издание редкой книги.

Счастье, что я не такая. Книги я люблю, но читать, а не добывать.

Ложки в моем доме сами мешают чай в кружках, а любимое кресло-качалка оказывается рядом, стоит только зевнуть. Приходится быть очень осторожной, отворачиваться и прикрывать нижнюю часть лица ладошкой. А то не успеешь открыть рот, а тебя уже укачивает уютное кресло. И как тогда, скажите на милость, делать всякие важные ведьминские дела?

Но сегодня все мое внимание было приковано не к дому, а к большому, в трещинах, зеркалу в прихожей. И вот только не вздумайте говорить, что трещины на зеркале это к несчастью. Или что зеркало нельзя разбивать. Это обычным людям обычные зеркала не рекомендуется. Ну, знаете, все эти глупые предрассудки немагов, мол, семь лет счастья не видать.

Пф-ф-ф… Какая чушь. Я ведьма! Но ладно, мы не об этом.

В старом-старом волшебном зеркале старинного ведьминского рода отражалась я.

Ой, я же не рассказала о себе. Позвольте представиться, Не́лли Брю́стер.

И скажу без ложной скромности, да вообще безо всякой скромности, – я же ведьмочка, откуда бы ей у меня взяться? – я настоящая прелесть. И зеркало это подтверждало.

Не высокая и статная грозная колдунья, о каких обычно пишут в сказках, а… Ну – я. Светло-рыжие длинные волосы, которые никакое заклинание не может уложить в приличную прическу. Немножко веснушек на маленьком курносом носу и огромные карие глаза.

Я уже несколько минут крутилась перед зеркалом, пытаясь оценить свой наряд. Сегодня был не просто день. Сегодня был тот самый день. Бал во дворце Лунного Тумана!

– Итак, платье, – пробормотала я себе под нос.

Мне пришлось заплатить за него очень приличную даже для моего кошелька сумму. И учесть множество всего, чтобы быть в нем не просто прелестью, а сногсшибательной и неотразимой красавицей.

Оно было сине-фиолетово-голубое – цвета серебристого вечернего неба, которое случается в Блэкхоллоу нечасто, и потому особенно красиво. А еще оно все усыпано серебряными блестками, мерцающими при каждом движении, как настоящие звезды. Юбка колыхалась, словно сотканная из шепота ночного ветра и шелковых нитей. Это так красиво звучит, что я даже не стала поправлять портниху, что это шифон, атлас и парча.

Я поправила кружевные оборки на рукавах, которые то раздувались, то опадали, словно дышали сами по себе. Красиво…

Немного смущало слишком открытое декольте. Очень красиво, ужасно непривычно. И неприлично. Но для бала – самое то.

– Ну как? – спросила я у своей единственной зрительницы. – Произвожу ли я невероятное впечатление? Выгляжу таинственной, соблазнительной и слегка опасной особой?

На комоде, уютно устроившись в большой плетеной корзине, лежала Марушка. Мой фамильяр, моя муза, мое вечное наказание и самое большое сокровище. Черная, как сажа, с янтарными глазами и хвостом, который жил своей отдельной, полной достоинства жизнью. Голову ее прикрывал Марушкин главный трофей – огромная, лихо заломленная набок шляпа волшебника, которую она стащила с головы заснувшего мастера иллюзий на прошлой ярмарке. Шляпа была ей катастрофически велика, никакая магия не могла заставить ее держаться на кошкиной маленькой голове. И похищенный головной убор постоянно сползал на глаза или на спину. А при желании кошка вся целиком могла туда поместиться, свернувшись клубком.

На мой вопрос Марушка лишь громко демонстративно захрапела, уткнувшись носом в лапы. Вот ведь маленькая негодяйка! Притворяется ведь. Я вздохнула. Мне было известно, что она прекрасно меня слышит и понимает. Более того, она могла бы мне ответить. Говорить – это одна из многих ее способностей, унаследованных от длинной линии фамильяров, живших в нашем роду. Но Марушка страшная капризуля и вредина, она считала ниже своего кошачьего достоинства вести светские беседы. Предпочитала язык взглядов, унизительного молчания и выразительного хвоста. Разговоров она удостаивала меня только в самых экстренных ситуациях, обычно связанных с критической нехваткой вкусняшек или внезапным исчезновением ее очередной любимой шляпы.

– Я знаю, что ты меня слышишь, – проворчала я, поправляя корсаж. Все же ну очень глубокое декольте. – Как думаешь, может, надеть жакет? Или шарфик накинуть? Или я смелая и мне хватит колье с камушками? И да, я нервничаю. Это же бал! Во дворце Лунного Тумана! Говорят, его хозяин… Э́двард Вейн…

При этом имени мое сердце сделало глупый кульбит. Я слышала о нем. Все слышали. Маг невероятной силы и такой же невероятной загадочности. Говорили, что он может приручать тени и разговаривать с Луной. Что он ослепительно красив, но холоден, как зимняя звезда. И что он никогда не появляется на публике. Я от любопытства лопну, так хочется узнать, правда ли то, что о нем болтают.

А теперь – приглашение. Лично для меня. Золотистый конверт с сургучной печатью в виде полумесяца все еще лежал на комоде рядом со притворяющейся спящей Марушкой.

Я покрутилась еще разок, и край моей сверкающей звездочками юбки задел стоявший рядом столик. Не успела я даже испугаться, как пузырек с розовым зельем, оставленный с прошлого эксперимента, качнулся, упал и разбился. По полу разлилась душистая розовая лужица, но сразу поднялась вверх облачком.

– О нет! – в ужасе воскликнула я, подумав, что я ужасная неуклюжая поросюшка.

Из облака тут же выросли три маленьких, розовых и надушенных поросенка в крошечных жилетках. Они радостно захрюкали и бросились носиться по комнате, налетая на мебель.

– О нет! Нет-нет-нет! – испуганно уставилась я на них.

Я очень способная ведьмочка, честное слово. Но иногда моя магия дает сбои. Например, в прошлом году я случайно превратила мэра в огромную леденцовую конфету, и тот пролежал на центральной площади до полнолуния. Я не хотела, и он не хотел. Но ему не стоило на меня так громко ругаться, из-за того что я наступила ему на ногу. Я испугалась, расстроилась, ну и вот.

Сонное сопение Марушки оборвалось. Один из поросят пронесся прямо под ее носом. Она приоткрыла один глаз, полный немого кошачьего презрения, посмотрела на поросят, потом на меня и снова смежила веки.

– Марушка! – попыталась я воззвать к ее совести и призвать на помощь.

Бессовестная нахалка дернула ухом и потянулась с видом, мол, опять твои глупости… Не мешай спать приличному фамильяру. Зато поросята выбрали ее объектом внимания.

Один из них почти наступил кошке на хвост, второй задел шляпу, сдвинув ее так, что морда кошки полностью скрылась под нею.

Ой! Вот шляпу трогать не стоило. Даже таким вот, получившимся невесть из чего, волшебным поросятам. Шляпа – это святое! Моя пушистая хулиганка обожала шляпы. Любые. Шляпы волшебников, шляпы прохожих, даже пастухов с ярмарок. Если шляпа была ей велика – тем лучше! Марушка носила ее с таким важным видом, будто это корона.

– Извини! – шепнула я кошке, хватая метлу.

Не самую надежную метлу в мире, надо сказать. Она у меня старенькая, купленная на распродаже по случаю банкротства одного нерадивого гонщика. Она постоянно скрипела и сворачивала вбок, если не концентрироваться.

Я быстренько подмела осколки, а потом провела в воздухе рукой, шепча заклинание рассеивания энергии. Розовое облако и поросятки медленно растаяли, оставив после себя лишь стойкий запах дорогих духов и жареного бекона.

Ну вот, теперь хочется есть. Ну что ты будешь делать!

Я обернулась к зеркалу, чтобы проверить, не пострадал ли мой бальный наряд, и застыла с открытым ртом. На моих плечах теперь красовалось пушистое боа́ из ярко-розовых перьев. Пары́ зелья, очевидно, успели подействовать и на ткань, и на меня.

– Ну вот! Идеально! – схватилась я за голову. – Теперь я выгляжу как таинственная и странноватая особа, которая только что ощипала фламинго!

Марушка приоткрыла один глаз и одобрительно мурлыкнула. Похоже, ее эстетическим идеалам мой новый аксессуар был гораздо ближе, чем мои голые плечи. А может, ей просто было смешно.

Я попыталась снять это розовое пушистое безобразие, но это ведь магия, а не настоящая деталь гардероба. Увы, теперь только ждать, пока само исчезнет.

Глава 2

В этот момент в окно постучали. Я вздрогнула. Вместо почтальона-привидения за стеклом парил огромный ушастый филин. В клюве он держал роскошный конверт.

Я распахнула створку, недоумевая и предвкушая. В таком конверте наверняка что-то необычное.

– От хозяина дворца, мадемуазель, – проскрипел филин, как только я приняла в руки письмо. – Он просит передать, что очень ждет вашего прибытия и надеется, что вы не откажетесь помочь ему с одним деликатным делом.

Сердце у меня ушло в пятки. Хозяин дворца ждет меня? Именно меня? Ведьмочку Нелли Брюстер, а не просто одну из горожанок? И он просит о помощи?

– П-передайте, что я буду непременно, – взволнованно прошептала я.

Филин важно моргнул, угукнул и улетел в сумеречное небо, которое над Блэкхоллоу начинается уже в четыре часа дня. Когда еще не темно, но уже празднично, волшебно и красиво.

Проводив птицу взглядом, я с трепетом вскрыла конверт. Это оказалось не просто еще одно, но уже более личное приглашение, а целая инструкция. Карта с перемещающимися тропинками, рекомендации по выбору транспорта. Это уже была персональная забота, так как к стандартному приглашению ничего подобного не прилагалось.

«Предпочтительны метлы не ниже гоночного класса „Вихрь“ или ковры-самолеты с шелковой основой».

Внизу приписка:

«P.S. Будьте готовы к небольшому магическому участию. Во дворце есть небольшая проблема, с которой не справляются традиционные заклинания. Мне нужен нестандартный, творческий подход, и я слышал, что вы – настоящий мастер в этом деле. Требуются ваши уникальный опыт, необычное мышление и икспертиза».

Я хихикнула. Отправитель написал слово «экспертиза» с ошибкой. Этот маленький недочет вдруг сделал его… живым и настоящим. Вот теперь я верю, что он существует и он человек. Весьма могущественный по сплетням, но все же человек, который может торопиться и делать описки.

Эйфория длилась ровно до той секунды, пока я не вспомнила о своей метле. О своей старой, скрипучей, вечно сворачивающей налево метле. На которой я ни за что не смогу прилететь на бал так, чтобы произвести впечатление таинственной и соблазнительной особы. А не девочки, которую только что укачало и вывернуло наизнанку.

Да еще это предупреждение про класс «Вихрь». У моей метлы класс – «Старая развалина, теряющая прутья».

Решение созрело мгновенно: нужно варить зелье. Не простое, а сильное, мощное зелье починки и усиления. То, что заставит мою ветхую метелку летать, словно гоночный «Тайфун–777».

– Марушка, – торжественно объявила я. – Мы идем в лабораторию. У нас есть работа.

Кошка наконец соизволила открыть оба глаза. В них мелькнула знакомая искорка беспокойства. Она ненавидела, когда я варила что-то сложное. Потому что обычно это заканчивалось хаосом. Стены могли начать плакать радугой, а кактусы становились поющими.

– Но на этот раз все будет иначе! – твердо пообещала я сама себе. – Сегодня все будет идеально!

Но сначала переодеться. Снять нарядное платье, надеть то, что не страшно испортить во время зельеварения.

Снять удалось все, кроме пушистого розового боа.

Ну-у, ладно… Такая вот я странная и взбалмошная особа. Ага. Варю эликсиры и зелья, исключительно обмотав шею тушкой розового фламинго… Или нет, стоп, не тушкой фламинго, а тем розовым, что ощипали с тушки фламинго.

Да. Точно.

А, кстати, мысль… Интересно, сколько может стоит настоящее боа из перьев? И из кого их еще делают? Из страусов? А курица подойдет?

Итак, лаборатория. Если кухня была сердцем моего дома, то лаборатория – его беспокойным, вечно бурлящим и периодически взрывающимся мозгом. В комнату на верхнем этаже, под самой крышей из шляп, вела винтовая лестница. Ступеньки были старые и издавали предостерегающий скрип при каждом шаге. Чужой точно не пройдет незамеченным, а я порой сама вслух скрипела голосом вместе с ними. Просто так, за компанию.

Воздух в лаборатории всегда был густым и настоянным на тысяче ароматов. Не помогали ни проветривание, ни магическая очистка. Там всегда смешивались множество различных запахов и запашков. Горький аромат сушеного корня мандрагоры, сладкий душок пыльцы лунного цветка, острый, щекочущий ноздри дух серы, немного вони аммиака и других реактивов. И вечное, неизменное сочетание запахов старой пыли и магии.

Полки, гнущиеся под тяжестью склянок, банок и горшочков со странноватым порой содержимым, тянулись до самого потолка. Некоторые неплотно закрытые баночки тихо стрекотали, другие мелодично позвякивали. А одна, с фиолетовой жижей внутри, время от времени издавала звук, очень похожий на сдержанную икоту. И, честное слово, я бы и хотела помочь ей, но сама не помнила, что в ней находится. И боялась лезть. А вдруг она еще и заговорит? Еще один большой вытянутый флакон иногда чихал. В него заглядывать я тоже опасалась, но всегда вежливо желала «Будь здоров». Он никогда не отвечал, но, пожалуй, это даже хорошо.

В центре комнаты кто-то из моих предков установил массивный дубовый стол, исполосованный следами от магических кинжалов, прожженный кислотой и испещренный древними рунами, которые я когда-то вывела ножом для чистки корнеплодов. Я как-то попыталась переставить стол к стене, мне подумалось, что будет удобнее. Но не смогла его даже с места сдвинуть, будто он пустил корни в пол.

Хм, а это мысль. Надо будет однажды проверить, вдруг он и правда пророс. На него ведь было пролито столько магии и различных ведьминских зелий, что я не удивлюсь, если однажды и этот предмет обстановки начнет чихать, кашлять и желать мне хорошего дня.

– Ну что, Марушка, приступим, – объявила я, водружая на нос зачарованные очки в толстой роговой оправе.

Стекла мгновенно запотели. Впрочем, как обычно. Очки принадлежали еще моей пра-пра… сколько-то там пра-ведьминской прабабушке. Характером они обладали скверным, их нужно было уговаривать, как вздорную старушку, а если не помогало, щекотать за дужки. Крайняя мера – пообещать отправить на свалку.

Я сегодня была настроена на крайние меры и жестокие наказания, поэтому сразу же заявила:

– Кажется, кому-то пора на свалку. Говорят, на окраине Блэкхоллоу наконец-то оборудовали прекрасную помойку для магических отходов.

Стекла очков мгновенно прояснились и стали настолько прозрачными, будто их и не было вовсе.

Марушка в своем трофейном головном уборе устроилась на высоком шкафу. Это единственное абсолютно безопасное место в лаборатории и ее любимый наблюдательный пункт.

Там она обычно пряталась, свернувшись калачиком рядом с забальзамированным ски́ммерскриком¹ с крайне удивленной мордой. Оттуда кошке был виден весь процесс, и в случае чего она могла легко спрыгнуть и убежать.

Моя метла, бедняжка, лежала на столе и выглядела как пациент перед операцией после неудачного падения с пятого этажа. В нашем городе, правда, нет пятиэтажных зданий, только колокольня, но мы туда ни разу не взлетали. Два прута торчали в разные стороны, вязанка хвороста на конце напоминала растрепанную бороду гнома навеселе, а рассохшееся древко издавало тихий, жалобный скрип, стоило до него дотронуться.