Kitobni o'qish: «Предки под куполом»

Глава 1

Настоящая история началась с нашего решения установить в квартире новый большой шкаф. Забавно, вроде бы совершенно незначительное событие, но последствия были весьма значимы для нас. Конечно, виноват не столько шкаф, сколько сам дом, ну или место, на котором он располагался. Но начну излагать всё по порядку.

Мы – это я и моя небольшая, но дружная семья: мама и сын. Моя мама Мария Степановна – дама немолодая, мудрая и очень степенная. Несмотря на почтенный возраст, Мария Степановна, превратившись из русоволосой блондинки с пронзительными голубыми глазами в платиновую, всё ещё оставалась красивой женщиной с пышными формами и уравновешенным характером. Мой сын Егор – невысокий и хорошо сложенный темноглазый молодой парень с хорошим чувством юмора и надежным плечом. И, как вы понимаете, я тоже уже далеко не девочка – мама взрослого сына.

Наш дом, расположенный в так называемой исторической части города, очень старый, с длинной историей, с массивным фасадом, украшенным изящным барельефом. Но как сам дом, так и приобретенная нами в нем квартира не подвергались капитальному ремонту, наверное, никогда.

Объявление о продаже квартиры, найденное мною в интернете, было очень соблазнительно. Поэтому, сомневаясь в себе, на осмотр будущего приобретения я поехала с подругой, рассчитывая на ее здравый смысл и поддержку.

Стоило нам зайти в квартиру, как худшие опасения оправдались. В глаза бросилось плачевное состояние жилья. Обшарпанные серые стены с выцветшими обоями, рисунок на которых сейчас можно было только угадать, источали запах старости. Высокий потолок, единственное на тот момент достоинство квартиры, оформленный гипсовой лепниной, давно превратился из белого в серый с трещинами, разбегающимися веточками темно-серых молний. На кухне из оставленной предыдущими хозяевами мебели выделялась массивная старая газовая плита, вокруг которой серым ореолом выделялся въевшийся в стену многолетний жирный нагар, а пол во всей квартире скрипел и стонал при каждом шаге, так что мог послужить охранной сигнализацией не хуже японского соловьиного.

В ванную комнату вообще было страшно заходить. Ее украшением была старая, обшарпанная, с потрескавшейся эмалью сантехника и рычащие на все голоса, покрытые ржавчиной краны. Всё это выглядело как кошмар, а не уютное жилище для моей семьи, которое я искала. Пытаясь утянуть меня из обследуемой квартиры, подруга прямо так и заявила, что разумный человек просто развернется и уйдет, даже не рассматривая такой вариант.

Так то ж разумный!!!

Несмотря на протесты моего окружения, я все же квартиру купила. Выбросила всё старье и, сняв старые культурные слои со стен, вплоть до самого кирпича, провернула грандиозный ремонт. Возможно, это и обнажило давно дремавшее чудо.

После того как ремонт был завершён, пришло время обновить обстановку. По моему воображаемому плану, довольно быстро свои места в квартире обрели новые предметы мебели, все, кроме одного, самого громоздкого и нужного в интерьере – гардеробного шкафа.

А вот с ним случилась загвоздка. Мы выбрали место, где его разместить, но вот каким он будет, никак не могли определиться. В общем, мучились долго. И как следствие, придумали его последним. Новый шкаф в целях экономии места решили прикрепить сразу к стене, не устанавливая заднюю стенку. Его огромные размеры, матовые белые фасады дверей с резной филенкой, грамотно организованное внутреннее пространство с множеством полок и ящиков – все это радовало нас. Но это было не главным…

История начала набирать обороты, когда за окном начинала разгораться осень, этот теплый, красочный и солнечный ее кусочек у нас называют «бабье лето». Падая из окна, прикрытого легкой занавеской, лучи солнца рисовали радужные переливы на стене комнаты, и этот динамичный рисунок создавал умиротворенно-приподнятое настроение. Как ни странно, оно способствовало выполнению домашних дел, и, раскладывая по полкам выглаженные и благоухающие кондиционером чистые вещи с ароматом полевых цветов, в одном из отделений шкафа я заметила странное зеркальное марево. Казалось, что стена за висящими шубками, куртками и пальто превратилась в вертикальное дымчато-зеркальное озерцо. Оно занимало целый сектор стены за шкафом и казалось живым. Пульсируя, переливаясь, притягивало к себе, при этом не вызывая чувство страха.

Не понимая, почему и зачем это делаю, в полуосознанном состоянии я протянула руку и коснулась этого марева. Оно оказалось упругим и теплым на ощупь, и все еще казалось абсолютно безобидным. Из-за любопытства или просто по глупости я погрузила туда сначала палец, а затем и кисть руки. В этот момент почувствовала слабый укол, и одновременно с этим в моей голове прозвучала фраза, озвученная каким-то безжизненным механическим голосом:

"ДНК опознан и принят, доступ получен".

От неожиданности я вскрикнула и, дернувшись, отдернула руку. Мои родные, которые заглянули в комнату на шум, увидели, что со шкафом что-то не так, но не сразу поняли причину изменений. Сын тут же решил, что я опять что-то модернизировала, и они на два голоса принялись высказывать свою критику в адрес непрактичности размещения зеркал за вещами. Пришлось пресекать этот поток мысли и сознаваться в своей оплошности. После объяснений мои родные, приглядевшись к изменениям в шкафу, устроили мне форменный разнос. В этот раз я услышала от любимой семьи много нелестных слов о своей неразумной голове.

Но пока Мария Степановна распекала меня за "безбашенность", сын сунул мизинец в это зеркальное марево со словами:

– Эксперимент – это круто! Надо повторить опыт и закрепить результат! И не так жалко пожертвовать мизинцем, он меньше всего участвует в работе руки. Мам, это фантастика! В нашем шкафу прям Нарния! Ох!

Видимо, это у нас наследственное. Когда палец Егора погрузился в это марево, в моей голове прозвучала та же механическая голосовая команда, по-другому и не назовешь:

"ДНК принят, доступ разрешен".

Улыбка сползла с лица Егора, и он быстро выдернул палец из жидкого зеркала, на котором красовался такой же маленький прокол, как у меня. Повернувшись к нам с бабушкой, он удивленно произнес:

– Вы слышали? Мне сказали, что ДНК совпадает. Доступ разрешен. Это куда мне теперь можно? Мам, в следующий раз, когда будем делать ремонт, давай на всякий случай штукатурку стен не будем трогать. Да что это всё значит?

На этот поток эмоциональных вопросов у меня не было ответа. Выяснив, что бабушка ничего не слышала, мы с Егором принялись обсуждать ход и результаты эксперимента, возможную небезопасность странного объекта и нашу семейную неразумность, а также о том, что нам теперь со всем этим делать. Увлекшись, мы пропустили момент, когда Мария Степановна решила провести свой эксперимент с мизинцем. Вот так! Аргумент сына все же сработал.

Результат повторился дословно. На этот раз Егор не услышал команды допуска, только я и мама. Следовательно, это программа распознавания и допуска, но пока непонятно куда. Видимо, эталонным образцом выступает моя кровь. Значит, теперь она производит сравнительный анализ по эталону и дает доступ.

Но куда она дает доступ или к чему?

Нужно продолжать эксперимент. В этот момент у наших ног оказалась, как всегда, любопытствующая домашняя питомица – сибирская кошка Атика. Экспериментировать с любимицей мы не рискнули, как выяснилось позже, это было вполне разумно. Эксперимент решили проводить на менее дорогом для нас существе. Выбор пал на хомяка. Сбегав в ближайший зоомагазин, выбрали и купили там самого заморенного и неказистого отбракованного хомяка. Целью эксперимента было проследить сохранность жизненных показателей подопытного животного за этим маревом. Чтобы вернуть зверька назад, привязали к нему веревку.

Вернувшись к шкафу, обнаружили, что марево трансформировалось и сейчас больше напоминает дымную завесу. Видимо, наше вмешательство изменило что-то в структуре зеркала. Решили называть между собой этот объект просто – завеса.

К нашему огромному сожалению, эксперимент провалился, как только подопытный оказался наполовину за завесой, в моей голове прозвучала очередная команда:

"ДНК не принят. Доступ запрещен."

И хомячок мгновенно сгорел, оставив после себя только маленькую серую кучку пепла. Мы больше не воспринимали всё происходящее как сказку, и мои домашние с вопросом уставились на меня. Я озвучила мысленную команду завесы:

– Сказали: "ДНК не принят. Доступ запрещен.". Атику сюда не пускать! Это может быть и для кошки опасно.

Мы были в шоке, и это ещё мягко сказано, ведь такого результата никто не ожидал. Сейчас наша собственная опрометчивость с засовыванием конечностей за завесу расценивалась уже совсем иначе. В расстроенных чувствах, закрыв дверцы шкафа, чтобы питомица не сунула туда свой любопытный носик, пошли на кухню. Ужинать не хотелось, но после целого дня, проведенного в беготне и испытав бурю разнообразных эмоций, нам требовалось подкрепиться и подумать. Немного перекусив и отойдя от переживаний, испытанных в первую половину дня, решили провести опыт с другим объектом. Ночевать рядом с этим неисследованным и потенциально опасным явлением моя семья не решалась.

На этот раз выбор был сделан в пользу объекта, не относящегося к животным, так как веревке не навредила аннигиляция хомяка, решили, что, может, и цветку не повредит, благо их у нас дома предостаточно, и бежать никуда не пришлось.

– Тащи саперную лопатку! – шепнула я сыну.

Да-да в нашем доме и такая есть.

Для эксперимента выбирали самый слабый росточек из домашней коллекции растений. Было решено использовать вяленький росточек гибискуса в маленьком черном горшочке для рассады в расчете, что не так жалко будет его потерять. Установив на полотно лопаты росточек, держа её за черенок, переправили растение на ту сторону завесы. В моей голове, как и раньше, раздалась команда:

"ДНК не принят. Доступ запрещен."

Но, вернув назад лопату, с удивлением обнаружили, что цветочек цел и даже приподнял подзавявшие было листочки. Наша озадаченность длилась недолго, Егор сходил, осмотрел соседний с выбранным нами цветок и радостно заявил:

– Мам, вот теперь я знаю стопроцентный способ, как избавиться от мошек на твоих растениях!

Повторив процедуру еще с несколькими растениями, мы закрепили выводы первого опыта с гибискусом. Несмотря на сомнительный относительно животного мира результат опыта, все же легли спать.

Утром в мою не очень светлую голову пришла идея наведаться по ту сторону самой. Так как цветок на следующее утро не рассыпался, а вчера вернулся без обморожения, ему точно хуже не стало, даже улучшилось состояние листвы, значит, не всё так плохо с той стороны. К тому же доступ у меня уже получен!!!

Разбудив домашних и напоив всех свежесваренным кофе, я озвучила свой созревший за беспокойную ночь "гениальный" план. Он заключался в том, чтобы привязать ко мне веревку, и после пересечения завесы, если всё в порядке, я дерну ее два раза, если будут проблемы, то беспорядочно много раз или один, в общем, любое количество, кроме двух. Игнорируя протесты семьи, я была твердо убеждена, что должна быть первой, кто уйдет за завесу.

При этом разгорелся нешуточный спор. Мама в волнении утверждала:

– Если так рисковать, то я как старшая пойду первой. А вдруг там нет кислорода? Но лучше всего вызвать спецслужбы, пусть разбираются.

На что Егор привел аргументы, схожие с теми, что и в моей голове крутились при разработке плана:

– Баб, цветок же не завял, значит, температура и атмосфера нормальные. К тому же я в лучшей физической форме, чем все вы, и поэтому пойду первым. Вот вызывать спецслужбы будет себе дороже, нас же выселят из дома неизвестно куда и на сколько. А оно нам надо?

Я даже не успела принять участие в полемике, как наша разумная и рассудительная бабушка, отвернувшись от нас, шагает за завесу, как была – в домашнем платье и босиком, исчезает за ней.

– А веревку!!!! – дружно завопили мы.

Но было поздно. В момент перехода нашей бабушкой завесы в моей голове все тем же механическим голосом прозвучала команда:

"Объект определен. Подобраны идеальные условия. Ядовитых существ нет. Атмосфера и условия существования на 100% соответствуют биологическому виду".

Я озвучила сыну новую полученную информацию, и мы облегченно выдохнули:

– Так, исполняем мой план! Если бабушка в беде, постараемся вытащить ее. Так как ты сильнее, то на ту сторону иду я.

– Не понял, где связь? – Егор даже немного обиделся.

– Я не смогу вас обоих вытащить, сил не хватит, а у тебя вытянуть нас с бабушкой получится.

С этим доводом сын не мог не согласиться, и мы приступили к реализации плана. Привязав к поясу веревку и обмотав ее конец через стояк батареи, так было бы проще Егору зафиксировать и тянуть обратно, я шагнула в завесу. В момент перехода услышала команду:

"Объект определен. Биологические характеристики идентичны. Выбор конечного пункта зафиксирован."

Как ни странно, никаких особых ощущений не было, в этот раз завеса не стала заниматься сбором и подтверждением генетического материала. И слава богу! А то никаких пальцев не напасешься.

Оказавшись на той стороне, первым делом огляделась в поисках нашей бабушки и не заметила ее, ощущение вины и собственной глупости смешивалось с любопытством, паника начала захлестывать, и я, понимая, что это опасно, все же закричала:

– Мама, мама! – начиная паниковать, срывала я в крике горло.

– Да здесь я. Все в порядке! Не кричи так! – спокойным голосом отозвалась она.

Дернув веревку два раза, чтобы не держать Егора в напряжении, я начала из нее выпутываться. Спустя минут пять он появился из-за завесы.

Ожидая сына, я начала оглядываться, рассматривая место, где оказалась. Это было помещение, а раз есть постройки, то, наверное, и жизнь здесь есть, ну или была когда-то. Я стояла в большой залитой золотисто-розовым светом комнате, стены которой состояли из монолитных плит по структуре, напоминающих малахит, только цвет бирюзовый с прожилками ярко-голубого и золота. Подобие лепнины природного орнамента и фактуры украшало потолок, переходя на стены, по крайней мере, мне так показалось в первые мгновения. Прожилки веточек и завитки лиан причудливо вились и переплетались, встречаясь в центре потолка, сплетаясь в единый жгут, держали не менее изысканные золотистые полупрозрачные подвесные гроздья. Возможно, это были осветители типа люстры, но я могла и ошибаться, сейчас они не горели. Комната, казалось, была частью огромного каменного цветка. Ниши ее окон, затянутые прозрачным подобием хрустальной сетки, пропускали свежий, напоенный экзотическими цветочными ароматами воздух и яркий свет.

Как впоследствии оказалось, этот «хрусталь» был биологическим фильтром, живущим в оконных проемах и рамах балконных дверей биотехнологичных домов. Этот фильтр поддерживал комфортную атмосферу в комнатах, создавая ощущение свободного перемещения воздуха, но при этом регулируя температуру воздушных масс, поступающих извне. Изменяя диаметр и направление ячейки сетки, фильтр пропускает воздух в зависимости от температуры и влажности в помещении: либо прохладный, либо тёплый, чем поддерживает стабильность атмосферы в комнате. При этом в жаркий и солнечный период он собирал и накапливал излишки поступающего тепла, которое отдавал в период холодов, нагреваясь сам и согревая пропускаемый в помещение воздух. Ячейки фильтра были так малы, что позволяли человеческому глазу передавать изображение без искажения размера и цвета, соблюдая абсолютную прозрачность окна, лучше наших стеклянных. К тому же, как потом оказалось, существовали ночные бабочки-чистильщицы, которые собирали с поверхности фильтра все посторонние частицы. Ночью в месте засорения фильтр с внешней стороны выделял специфическое вещество, которое привлекало этот вид насекомых. Длинный хоботок этих бабочек позволял проникать в ячейки и собирать сорные частицы с обеих сторон фильтра. А еще он сам себя восстанавливал в случае повреждения, хоть и повредить его очень непросто.

Перешагнув завесу и оказавшись по эту сторону, я поняла, что не обулась, и босыми ногами сразу почувствовала прохладный, восхитительно шелковистый ковер из чего-то наподобие травы изумрудного цвета. Направление роста травинок ковра было различным, оно создавало сложный узор из пересечения плавных линий и спиралей, описать который я не берусь.

В момент перехода Егора мне пришло подтверждение от завесы:

"Объект определен. Биологические характеристики идентичны. Конечный пункт определен."

– Ух ты, как круто! А где бабушка? – вертя во все стороны головой, спросил появившийся Егор.

– Долго же вы! – в дверях этого помещения стояла улыбающаяся бабушка.

Мы переглянулись с сыном в недоумении и хором воскликнули:

– Долго?! Да мы же потратили на все сборы и переход минут пять, может, десять, не больше.

Мария Степановна на наше негодование озадаченно вздернула бровь, как в последующем оказалось, время в наших мирах движется по-разному, и здесь оно бежит намного быстрее.

– Ну хорошо-хорошо, верю! Пойдемте за мной, я тут уже кое-что разведала! – успокаивающе произнесла она.

Так первым гидом в этом удивительном месте стала наша бабушка. Она с таким загадочно-радостным видом позвала нас «на кухню», что отказаться или насторожиться не пришло даже в голову. Проходя по дому вслед за мамой, поражалась тому, что двери были созданы из дерева, но металлических петель я нигде не обнаружила, и, несмотря на явно давно пустующий дом, они не просели, не перекосились, не рассохлись и открывались беззвучно, как, впрочем, и закрывались. Каждую внутреннюю дверь украшала удивительно искусная, тонкая, неиспорченная временем и неповторяющаяся резьба. Она абсолютно органично переходила с фасада двери к реалистичным и также выполненным из дерева ручкам-лианам. Из любопытства я потянулась и коснулась дверной ручки, решив заглянуть в соседнюю комнату, а она, развернувшись меня царапнула.

– Ой! – отреагировала на ее вероломство я.

– Забыла предупредить, двери царапаются! – мама обернулась и глянула на меня через плечо.

Дверь в комнату открылась, но желания туда заходить уже не было. Оказалось, что за время, проведенное здесь, мама уже обошла часть комнат, и ей также, как и мне досталось от дверной ручки. При первом касании ручка и её оцарапала, но больше такого не происходило. Посасывая оцарапанный палец и бурча себе под нос: «Вот и абсолютно безопасный мир», я пошла следом за мамой и сыном.

– Мам, почему ты ушла, не дождавшись нас? Или не вернулась, чтобы сказать, что всё нормально? Ну хоть записку оставила бы. – делилась я своими переживаниями и плохим настроением с семьей вопреки всякой логике.

– Я поняла, что это обитаемый мир, и здесь, скорее всего, есть люди. Так как вы задерживались, решила выяснить, не опасно ли это для нас. Здесь никого нет, совсем никого. Ну, по крайней мере, мне никто не встретился, и вокруг очень тихо.

– Нет, «аферизм» и любопытство – это наше семейное. – мамин ответ настроения мне не улучшил, и ворчать я не перестала.

Егор решил попробовать открыть дверь рукой в перчатке, но она не поддалась. Дверь казалась не деревянной, а стальной, так монолитно она держалась в косяке. Экспериментируя с дверьми опытным путем, мы поняли, что закрывались они легко и сами, как будто до сих пор в них функционировали доводчики, только мы их не увидели. А вот открыть их мог только тот, кого оцарапала внутренняя ручка-лиана, по крайней мере, на попытку войти из коридора в комнату, открыв рукой в перчатке, не получилось, двери попросту не реагировали. Как выяснили мы позже, такая активность лиан была из-за долгого отсутствия хозяев дома. Все данные, содержащиеся у лиан о хозяевах, стерлись, и в первый день активации они формировали базу допуска в дом. Сыну тоже пришлось пожертвовать руку для царапины, иначе он мог ходить по дому только в нашем сопровождении. Бабушка сообщила нам по дороге, что наткнулась на кухню, которая позабавила и удивила, именно исследуя ее она и поджидала нас.

И Мария Степановна начала делиться с нами своими открытиями. А поделиться было чем. Во-первых, разница в скорости течения времени – это мы уже и сами поняли. Во-вторых, сила тяжести здесь меньше, чем привычная нам земная. Она была идеально комфортной для нас, и не подпрыгиваешь, как кузнечик, при ходьбе, но и веса своего тела почти не ощущаешь. В-третьих, у нас начало осени, а здесь, скорее всего поздняя весна или начало лета по нашим представлениям.

Действительно, дышать и двигаться здесь было легко и приятно. Легкие получали пьянящую воздушную смесь, чистую, без признаков технологических примесей, напоенную экзотическими ароматами. Нагрузка на тело была такова, что хотелось прыгать, бегать, дурачиться, как в детстве. Ну, может, этому еще и воздух способствовал, наверно, содержание кислорода было больше, чем в нашем городе, так как голова немного кружилась, но это было приятно.

На кухне, так мы решили называть это помещение, думаю, так оно и было, наша бабушка обнаружила замечательный холодильник, который оказался живым цветком. Крупный теплый на ощупь цветок голубого цвета с слабым, еле уловимым пряным ароматом, казалось, рос из пола, а при касании к его полупрозрачной передней стенке – лепестку, он открывался, и внутри можно было размещать на сохранение любое блюдо. Продукты в нем не замерзали, как в нашем холодильнике, они просто не изменялись, не портились. Мы в этом убедились, достав из цветка изысканную серебристую тарелку, на которой располагались красиво разложенные розовато-прозрачные колечки незнакомого нам блюда давно ушедших из этих мест хозяев, похожего на нарезанный дольками фрукт. Оно было свежим, как будто только приготовленным, но пробовать мы все же не рискнули.

Продолжив обследовать довольно большой дом, мы предположили, а в последующем нашли и другие доказательства того, что покинувшая эти места цивилизация пошла биотехногенным путем. Техники или хотя бы рукотворных металлических вещей нам встретилось немного, пластика совсем не заметили, а вот биологических чудес предостаточно.

Пройдясь по комнатам, мы не обнаружили целых вещей из ткани, только в нескольких комнатах намеки на их следы в виде слабо различимых трухлявых лохмотьев на кроватях и, видимо, диванах, может быть, креслах, так мы решили называть эти странные конструкции. Работы по наведению порядка будет много!!!

Проходя по засыпанным остатками украшений со стен коридорам, мы подошли к «хрустальной» двери и увидели за ней залитый солнечным светом двор. Дверь открылась без заминки, и мы замерли в восхищении. Разноголосый гомон птичьих голосов обрушился на нас как звуковая лавина, к ароматам и запахам этой планеты мы уже привыкли, но, выйдя на крыльцо, ощутили их яркость и непривычность в полной мере. С одной стороны дома возвышались живописной стеной горы с белоснежными шапками вершин и водопада, играющего на солнце хрустальными струями серией каскадов. Крутые склоны заросли величественными хвойными растениями, по крайней мере, нам с крыльца дома они такими показались. С противоположной стороны теперь уже нашего дома за небольшими аккуратными домиками-цветами, спускающимися вниз уступами, расстилался белоснежный пляж и море, которое сверкало всеми оттенками бирюзы.

К нашему удивлению, двор не был запущен или заросшим сорняками, он был выстлан белоснежными плитами, окружающими участки с экзотическими цветами, чем-то похожими на смесь розы и орхидеи. Аккуратный полукруг цветущих сине-фиолетовыми крупными цветами деревьев разрывался, и в этот проем была видна улица. Туда мы и направились. Не сговариваясь, мы двинулись в сторону пляжа. Дорожка состояла из плотно подогнанных друг к другу белоснежных плит, бархатистых на ощупь, тёплых и слегка пружинящих при ходьбе, желания сбегать обуться не возникло, так и пошли босиком. Наш путь к морю пролегал по просторным улочкам когда-то, наверно, оживленного и ухоженного, а теперь опустевшего маленького приморского поселка. Весь поселок напоминал большую клумбу мраморных цветов, на некоторых лепестках которых сверкали, как большие капли росы, хрустальные окна и балконные двери.

Приблизившись к пляжу, мы замерли, поражённые открывшимся видом. Песок был белым перламутровым бисером, в котором нога не утопала, а погружалась ровно так, чтобы было приятно идти. Подойдя ближе к воде, которая так и манила окунуться, замерли в нерешительности.

– Думаешь, безопасно? – спросила мама.

– Оно солёное? Холодное или теплое? – это вторил ей Егор.

– Да откуда же я знаю?! Рискнём? – это уже я пошла на очередную авантюру.

– А почему рискнём? Нам же сказали, опасности для нашего биологического вида на этой планете нет. – напомнил Егор.

– Но людей здесь нет, а были. Что с ними стало? Эпидемия? На войну не похоже, всё сохранилось в целости. – я пыталась включить голос разума, но, если честно, не очень это у меня получалось, да и не очень-то и хотелось.

– Может, для них когда-то и была опасность, но не сейчас и не для нас. Если верить завесе. – я понимала желание Егора убедить нас всех в безопасности этого удивительного мира.

И вот поэтому последний аргумент Егора спустил стопор, и мы медленно, все еще не вполне уверенно, пошли к воде. Опустив в воду сначала мизинец, потом и всю руку, я поняла, что она теплая, мягкая, не агрессивная к нашей коже. Вынув руку и дождавшись, пока морская вода на ней высохнет, понаблюдала и, убедившись, что всё в полном порядке, не стала сдерживать желание окунуться. Скинув домашние брюки, пошла в воду в футболке, зайдя по пояс, оглянулась и поманила родных. Присоединились они с радостью, мама мягко, с осторожностью вошла в море, внимательно глядя под ноги, а сын буквально влетел в воду, подняв фонтан брызг. Морская вода оказалась восхитительно тёплой, немного солёной и какой-то плотной, нам было очень просто держаться на плаву, но и двигаться было также легко, плотность воды не препятствовала получению удовольствия от купания.