Kitobni o'qish: «Рифы любви»
Ни один человек не может стать более чужим, чем тот, которого ты в прошлом любил.
Эрих Мария Ремарк
Глава первая. Погубленные души
Весна взорвалась буйством цвета, солнца и ароматов. Яркое небо как будто отражалось в голубых глазах влюбленной до безумия Лики. Восемнадцатилетняя Лика Сафинова заканчивала первый курс экономического факультета Университета экономики и права. Ей даже хватило баллов ЕГЭ для поступления на бюджет. Еще утром Лика шла как будто по облаку. Она никогда ничего подобного не чувствовала. Ей хотелось превратиться в птицу и взлететь в эту бездонную высь голубого неба. Она отныне будет учиться и жить возле него – Ромы Вишневского. Ромка пообещал поговорить с мамой и переехать в квартиру к Лике. Он встретил ее утром перед занятиями и интригующе предложил поговорить о чем-то очень важном после занятий.
Лика с Ромой начали встречаться чуть ли не сразу после поступления. Они были неразлучны весь год. Рома учился на юриста в том же университете, что и Лика. Когда они впервые увиделись в приемной комиссии, они не могли оторвать глаз друг от друга. Легкие, дружеские и, одновременно, романтические отношения между двумя семнадцатилетними ребятами возникли менее, чем за месяц. На зависть однокурсникам, они были неразлучны. Кто-то умилялся, глядя на эту прекрасную пару, кто-то тихо завидовал, стараясь не сильно это показывать. Они оба впервые познали, что такое любовь, первый поцелуй, волнующие прикосновения, нежность и жаркая страсть…
О таких отношениях все девчонки и парни вокруг могли только мечтать. Другие ребята их возраста рассказывали друг другу либо о мелких достижениях на любовном фронте, либо о своих несчастьях и трагической безответной любви. Все, только не Лика с Ромой. У них все было слишком хорошо, чтобы длиться долго. Был единственный враг их огромной любви – мать Ромы. Она, даже ни разу не увидев Лику, почему-то ее сильно невзлюбила. Ее раздражало то, что Лика не москвичка, а приехала из Краснодара. Ее возмущало, что эта девчонка не считая тратит деньги своих родителей, при том, что она трусится над каждым рублем, чтобы Ромочка ни в чем не нуждался. И вообще, почему у этой девчонки должна быть легкая жизнь и счастливые отношения с семнадцатилетнего возраста, когда она – Валентина Павловна Вишневская, за всю жизнь так и не нашла ничего, даже отдаленно похожего на любовь. Она родила Ромку, отчаявшись выйти замуж, когда ей было далеко за тридцать, от женатого человека. Позднее она не на долго вышла замуж за красивого, вечно нуждающегося в деньгах мужчину, моложе ее на девять лет, но этот мезальянс по понятным причинам продлился не долго. Ромка красавчик и умничка и таких Лик в его жизни будет еще очень много, в этом она нисколько не сомневалась. Вообще кто такая эта Лика? Откуда вообще она взялась? Наверняка очередная провинциалка, которой нужна только московская прописка и их квартира. Она не раз пыталась привить Ромке мысль, что московская квартира – это не шутка. За такое сокровище хваткие провинциальные девицы могут изобразить самые неземные чувства. Но Ромка был как заколдованный. Он и слышать ни о чем не хотел. Для него за последний год вся жизнь сконцентрировалась вокруг Лики.
Вначале Валентина Павловна не хотела даже слышать имени Лика, но, поняв, что все доводы безуспешны и Ромка останется при своем мнении, она решила изменить военную тактику. Она предложила сыну, наконец, позвать в гости Лику, сказав, что мечтает познакомиться с любимой девушкой сына. Ромка был счастлив. Он встретил Лику после занятий и сообщил ей эту потрясающую новость. Лика по простоте душевной подумала, что раз любимый представляет маме, значит, речь идет о чем-то серьезном и не за горами свадьба. Как она мечтала о свадьбе, роскошном белом платье, похожих на разноцветные конфетки подружках невесты и, конечно же, собственном принце из любимых детских сказок. С такими мыслями она прожила весь день. Но все изменилось в этот вечер.
Лика, как окаменевшая, сидела, вжавшись с заднее сидение такси и не имела сил даже пошевелиться. Горючие слезы текли по ее щекам и падали на тонкий воздушный шелк блузки. Эти слезы должны были, как кислота, прожигать насквозь все, чего касаются. Они должны были прожечь до костей лицо, по которому бессовестно лились ручьем, несмотря на удивленный взгляд таксиста, вызывая его недоумение, смешанное с сочувствием. Они должны были насквозь испепелить легкую одежду Лики и даже, наверное, прожечь сидение машины. Но всего этого почему-то не было. Огненные слезы Лики лились из-за разбитого сердца и могли прожечь только ее душу.
Почему Ромка позволил так говорить с ней. Мороз пробегал по коже об одном лишь воспоминании об этом ужасном вечере. Вначале вроде было все нормально. Накрытый стол. Нарядное платье хозяйки дома ради такой долгожданной гостьи. Но за каждым словом мамы Ромы стояла стена холодного презрения и даже теплые слова сочились ядом. Рома сидел молча. За весь вечер слова не сказал. Только Валентина Павловна со змеиной улыбкой допрашивала Лику, унижая ее каждым словом и жестом, несмотря на внешнее благодушие. В ушах Лики до сих пор звучали слова этой странной женщины:
– У нас в роду не было ни сумасшедших, ни разведенных, – сказала она в ответ на слова Лики о разводе родителей.
Но самым ужасным был необъяснимый холод в отношении Ромки, когда он усаживал ее в такси. Как он сухо поцеловал ее в щеку, как будто плюнул.
– Ремонт дороги, видите? Дальше дороги нет. Придется идти пешком, – вывел Лику из размышлений таксист.
Она огляделась по сторонам. Действительно, вся дорога была перерыта, машина бы не проехала. Она расплатилась и вышла. Если идти через дворы, не потребуется и пяти минут. Она шла по-прежнему погруженная в свои невеселые мысли.
Шагов за спиной Лика не услышала. Нападение было молниеносным. Ее сзади схватили за волосы и, слегка оглушив ударом по шее, потащили за гаражи. Насильнику не пришлось долго возиться с одеждой Лики. Погода была даже слишком жаркой для середины мая. На Лике кроме невесомого нижнего белья были надеты короткая синяя развевающаяся юбка из легкой ткани и воздушная шелковая бело-розовая блузка. Лика, прижатая лицом к стене, не видела насильника. Она только чувствовала его твердые пальцы на своей груди. Пальцы нагло шарили по всему телу, причиняя боль и вызывая омерзение. Лика попыталась закричать и даже прошлась ногтями по шее подонка, но тут же была наказана ударом головы об стену. С разбитого лба потекла по лицу теплая струйка крови. Кричать сразу расхотелось. Сорванные стринги полетели в сторону. Насильник, обжигая горячим дыханием затылок Лики, жестко ее трахал. Полупридушенная, вжатая в стену Лика едва могла дышать. Она даже не кричала, а скорее тихо рычала. Наконец все кончилось. Насильник отпустил ее, застегнул штаны и быстро ушел, не сказав ни слова.
Не желая верить в случившееся, Лика по-прежнему стояла лицом к стене. Она не смела пошевелиться, хотя и знала, что Он ушел. Ноги у нее подкосились, она тихо сползла вдоль стены и упала на землю. Лика лежала в пыли, не в силах сдвинуться с места. В тусклых отблесках света дальних фонарей она увидела поблескивающий на земле предмет. Не отдавая себе отчета в том, что она делает, Лика машинально подняла этот блестящий предмет. Оказалось, это порванная золотая цепочка с какой-то подвеской, сорванная с шеи насильника. Усилием воли Лика заставила себя подняться. Она все-таки доплелась до своей квартиры. Ее тошнило и внутри все болело. О том, чтобы пойти в полицию и речи быть не могло. Она умерла бы от стыда, стань известно кому-то о случившемся. Допросы, протоколы, унизительное медобследование и судмедэкспертиза… О, нет! Об этом ужасе никто никогда не должен узнать. Она просидела в ванной больше часа. Вслух рыдая, Лика стояла под душем, ненавидя свое тело и свою жизнь. Рана на лбу посинела и вспухла. Нужно было что-то с ней делать.
– Скажу всем, что упала в темноте на лестнице. Все знают, что в подъездах вечно разбиты лампочки. Такое объяснение никого не удивит, – подумала Лика, немного успокоившись.
Она перерыла всю аптечку, но кроме пачки презервативов, аспирина и женских тампонов, ничего в ней не обнаружила. Пришлось звонить в дверь соседке напротив, Алине Петровне. Сорокалетняя женщина, похоже, уже спала. Время было за полночь. Она сонно и испуганно смотрела через щель между цепочкой и дверным проемом. Узнав Лику, она выдохнула с облегчением.
– Господи, Лика, что случилось, девочка моя? – окончательно проснувшись, сказала она, с беспокойством глядя на юную соседку с разбитым лбом в белом махровом халате и розовых мохнатых тапочках.
– Простите, ради Бога, Алина Петровна! Я поздно вернулась. У нас внизу, как всегда, была темень и я навернулась, как видите. У меня в аптечке ничего не нашлось для раны. Может у вас есть перекись или что там еще мажут на раны? – как можно спокойнее сказала Лика, стараясь ничем себя не выдать.
– Ой, бедненькая девочка! Конечно, найдется и перекись и йод. Проходи, – сказала сердобольная соседка, захлопнув дверь, чтобы снять цепочку.
Лика прошла в открытую дверь. Он раньше никогда не заходила в квартиру Алины Петровны, но там было все в точности так, как она себе представляла, должно быть в квартире школьной учительницы. Просто и бедно. Старая совкового времени мебель, доставшаяся по наследству от родителей, много книг, стол, заваленный бумагами, старый пузатый монитор едва работающего компьютера.
Лика присела на диван, пока Алина Петровна ходила за аптечкой. Рану сильно пекло от перекиси. Кровь перестала сочиться, но голова болела очень сильно.
– Будет синяк, – уверенно сказала Алина Петровна. – Посиди немного, потом я намажу йодом и наклею пластырь.
– Спасибо вам огромное, Алина Петровна, – сказала, уходя Лика.
– Завтра на занятия пойдешь? – спросила соседка.
– Да, нужно обязательно пойти на консультацию перед экзаменом, – почему-то осипшим голосом ответила Лика.
– Я вернусь с работы около шести. Зайди ко мне вечером, я тебе еще раз смажу ранку. Должно быстро зажить, – сказала Алина Петровна, пытаясь подавить зевание.
Поблагодарив соседку, Лика вернулась к себе в квартиру. Она пыталась убедить себя, что со всем этим справится. Лика всю ночь металась по квартире, но так и не смогла успокоиться. Из распахнутого окна одуряюще пахло цветами. От этого буйства весны Лике захотелось по-волчьи завыть.
– Ромка, мерзавец! Ублюдок! Даже не позвонил, узнать, как я добралась домой. Небось, мамаша запретила. Какая злобная женщина! Тва-а-а-ри! Ненавижу-у-у! – раздраженно вслух прокричала Лика свои мысли пустой комнате и ночной тишине.
Лика сидела на подоконнике и, глотая слезы, злобно думала:
– Чем это, интересно, я ее сынку не подхожу? За мной в университете такие парни бегают, а я дура зациклилась на этом недоумке. Без мамашиного разрешения шагу ступить не может. Какая ничтожная мразь он все-таки. Я не могу так жить и не хочу!
Лике казалось, что на ней крупными буквами написано все, что с ней произошло. Она не могла представить, что увидит Ромку, посмотрит ему в глаза. Она не представляла, как пойдет на занятия в университет и будет, как прежде, непринужденно болтать с одногруппниками. Она больше не сможет гордо, свысока, как раньше, смотреть на людей. Ее растоптали! Уничтожили! Не было ни одного человека, которому она смогла бы довериться, все рассказать. Мама ждала ребенка от своего нового мужа и ее нельзя было волновать. Да и что бы она сделала – приехала в Москву на восьмом месяце? Зачем? Чем бы она помогла? Случившегося ведь все равно не изменишь! Папа бы приехал и, скорее всего, поднял бы такой шум, что чертям в аду тошно станет. Он бы набил морду Ромке за то, что не проводил свою девушку до дома. Свою девушку… Лика усмехнулась от одной лишь этой мысли. С Ромкой все кончено, это понятно. Он не способен бороться за свою любовь. Не способен, а быть может и не хочет. Да и любит ли он ее? Если бы любил, наверное, не позволил бы своей маме унижать ее. Лика задумалась.
– Никому я не нужна! Если я умру, никто особо и не огорчится. Мама с папой, конечно, немного поплачут, но у них есть другие свои дети. У папы с его Аленой два пацана. Лика очень любила этих мелких драчунов Мишку и Антошку. Ей стало грустно, что она не увидит больше никогда своих маленьких братишек. Папу она любила больше всех. Его всегда грустные черные глаза и мрачноватые, колкие шутки очень нравились Лике. Папа такой надежный и правильный. Жаль, что часто видеться с отцом не получалось. Папа очень огорчится, а вот мама… Мама была занята собой и своим будущим материнством. Ее красивый молодой муж терпеть не мог Лику. Решение отправить ее учиться в Москву стало облегчением для всех. Денег не пожалели. Сняли отдельную квартиру, щедро пополняли банковский счет. Главное, чтобы девочка ни в чем не нуждалась и не путалась под ногами. Лика высунулась из окна третьего этажа. Снизу был газончик с аккуратно подстриженной зеленой травкой и редкими чахлыми красными тюльпанами.
– Да… С такой высоты прыгать только дура будет, – с досадой подумала Лика. – Ноги переломаю и только! Лучше с крыши.
Она, как была, в белом махровом халате и меховых розовых тапочках вышла на лестничную площадку и пошла вверх по лестнице. Бесшумные механические шаги отчаявшейся девчонки по лестнице в никуда. Ступенька… Еще ступенька… Еще… Бесконечная дорога на шестнадцатый этаж, наконец, была закончена. Дверь на крышу никогда не закрывали. Там жильцы дома оборудовали зону отдыха. Стояли столики, пластиковые кресла, шезлонги. Много цветов и деревьев в горшках делали обычную бетонную крышу многоэтажки сказочным уголком тишины и спокойствия в этом шумном мегаполисе.
Лика, не понимая зачем, обошла по периметру всю крышу дома, затем подошла к высокой решетке ограждения. Внизу горели тысячи огней. Уличные фонари, зазывно мерцающие вывески и витрины, поредевший поток подмигивающих фарами автомобилей. Высота пьянит и завораживает, как и глубина. Лика долго смотрела на ночной город сквозь прутья решетки. Казалось, она взлетит, стоит перелезть через ограждение и сделать шаг в пустоту. Ее каким-то чудовищным магнитом тянуло вниз. Лика ловко перелезла через решетку и вот она уже стоит на краю. Еще шаг…
– Ну же! Решайся, Лика! Всем станет только лучше… – подумала Лика, стоя на самом краю крыши шестнадцатиэтажки.
– Нет! Девушка, не делайте этого! Ничто этого не стоит! – услышала Лика за спиной мужской голос.
Ее передернуло от этого незнакомого мужского голоса за спиной.
– Может это вернулся тот насильник? – в панике подумала Лика.
Она шарахнулась в сторону от голоса. Мужчина перелез следом. Он стоял на краю крыши перед заграждением за спиной Лики. Ей стало жутко. Казалось, все повторяется. Он сейчас схватит ее! Нет… Она больше не позволит так с собой поступить никому! Лика почувствовала мужскую руку на своем плече. Она резко ударила его локтем в грудь. Не ожидавший такой «благодарности» за попытку спасения неизвестной девушки мужчина потерял равновесие и, не успев понять, что произошло, камнем полетел вниз. Полет закончился для него быстро. О приземлении округу оповестил взорвавший тишину вой автомобильной сигнализации. Припаркованный под окнами серебристый Мерседес стал еще одной невинной жертвой этой безумной ночи.
Лика, как лунатик, внезапно проснувшийся над пропастью, испуганно озиралась вокруг. Она боялась смотреть вниз. Быстро перепрыгнув через решетку, она бегом слетела вниз по лестнице и захлопнула дверь своей квартиры.
– Боже мой! Что же я натворила!
Как испуганный зверек, Лика забилась в угол дивана, с головой спрятавшись под одеяло. Ее била крупная дрожь. Просидев так до утра, обессиленная Лика поудобнее устроилась на диване и крепко уснула. Она почти не слышала встревоживший ночной сон жителей ближайших домов вой сирен полиции и скорой. Лика тогда еще не знала, что с крыши в ту роковую ночь она столкнула ни в чем не повинного отца троих детей, тридцатипятилетнего Максима Викторовича Клюева. Утомленный несмолкаемым ревом четырехмесячного сына, он среди ночи вышел на крышу покурить. Курение его и погубило. Никто не мог понять, что вынудило покончить с собой успешного предпринимателя и счастливого отца семейства. С женой они жили дружно, бизнес держался на плаву, в криминальных разборках он тоже, вроде, не участвовал.
Лика оказалась убийцей поневоле. Она рассеянно вертела в руках «трофейную» золотую цепочку с необычной подвеской. Она не могла понять, какой мужчина станет носить такую странную вещь? Подвешенный за вершину золотой треугольник, внутри которого белый круг, а по центру круга черная буква «М». Наверное, эта вещь была важна для ее владельца и что-то значит. Лика подумала:
– Нашла бы подонка, собственными руками бы все ему оторвала и засунула в пасть. Ненавижу! Не могу! Нет! Не буду никогда об этом вспоминать, иначе я не смогу жить. Надо все оставить в прошлом. Я забуду об этом, обязательно! Но как мне в каждом встречном не видеть Его? Если я его встречу, то даже не узнаю!
Лика боялась даже думать о том, что произошло на крыше. Она убила человека… Ей придется с этим жить. Да, оглядываться назад времени не было. Время не ждало. Разгар сессии. Зачеты, экзамены, а потом производственная практика. Лика вообще не любила оглядываться назад. Смотреть и идти нужно только вперед. Все лишнее от жизни нужно отсекать и навсегда оставлять в прошлом. В прошлом останется эта безумная ночь, в прошлом навсегда остался расплющенный на новеньком Мерседесе сердобольный сосед, в прошлое будет выброшен из ее жизни и Ромка.
Лика продолжила учебу в Университете управления до конца года, но видеть Ромку каждый день было выше ее сил. После сдачи летней сессии и практики она перевелась в Московский институт архитектуры и дизайна (МИАД). Лика давно мечтала стать дизайнером, но мать все время твердила, что мода на эту профессию скоро пройдет, а хорошие управленцы всегда нужны. Творческой натуре Лики было тесно на скучных занятиях по менеджменту. Диплом начальника еще не является гарантией того, что станешь большим человеком. Лика считала, что командовать другими людьми – это предел мечтаний людей, обделенных какими-либо способностями и талантами. Она не понимала, почему талантливые ученые, артисты, спортсмены бросают свое любимое дело и, в погоне за большими деньгами, становятся посредственными администраторами.
Уладив все формальности, связанные с переводом в МИАД, Лика могла, наконец-то, вернуться в родной Краснодар. Последние семь лет она жила с матерью, но появление Игоря сделало ее жизнь в родном доме невыносимой. Он постоянно к ней придирался, был чем-то недоволен. Лике было бы это все безразлично, если бы ее родная мать не всегда принимала сторону своего молодого мужа. Лика во всем и всегда была виновата. Виновата, что поздно пришла домой. Виновата, что после занятий не все из длинного списка купила в магазине. Виновата, что пересолила суп, как будто его не могла сварить ее нигде не работающая, вечно изнуряющая себя фитнесом и салонами красоты мать.
Мать Лики и вправду выглядела как ровесница дочери. Они с ее отцом поженились, когда им было по девятнадцать лет. Оба были слишком молоды для семейной жизни. Виктория – так звали маму Лики, была слишком красива для одного мужчины. Отгламуренная блондинка из крошечного городка на юге страны с детства мечтала о роскоши и бурной жизни большого, богатого развлечениями города. Когда ей встретился богатенький, нескладный паренек Петя, влюбившийся в нее с первого взгляда, она даже не знала, радоваться ей или огорчаться. Она явно не о таком «принце на белом коне» мечтала все ближайшие пять-семь лет. С другой стороны, Петя был сыном владельца крупной региональной торговой сети. Образованный, воспитанный, интеллигентный мальчик потерял голову при виде томных, бездонных глаз Виктории. Он таскался за ней всюду, как ниточка за иголочкой, чем безумно ее раздражал. Был один ухажер у Вики – богатый, красивый банкир в роскошных костюмах, ездивший исключительно на Мазератти. От него она просто млела. Но он, несмотря на бесконечные обещания развестись с женой, оставался со своей благоверной, а Вике лишь дарил крохи своего времени, чувств и содержимого кошелька. Виктория забеременела от Эдуарда, но он о ребенке даже слышать не хотел. У него и так было четверо «спиногрызов», как он называл своих детей. Еще один, да к тому же внебрачный, ему точно не был нужен.
Вика долго плакала, живот рос, а решения проблемы так и не было. Она обо всем откровенно рассказала Пете. Он сильно удивил ее, совершив поистине мужской поступок. Петя сказал, что женится на Вике, кто бы что не говорил. Даже если родители оставят его без копейки, он любит Вику и женится на ней во что бы то ни стало, а ее ребенок станет и его любимым малышом. Он дочке Вики обрадовался больше, чем другие отцы радуются собственным родным детям. Петя хотел еще детей, но Вика сказала, что целлюлит и растяжки в комплекте с лишними килограммами ей совершенно не нужны. Ангелика, точнее Лика, была исключительно папиной дочкой. Виктория ни одного дня в жизни не работала, занималась только собой, своей фигурой, была помешана на здоровом образе жизни, а мужчин воспринимала как вид, только если у них помимо денег присутствовали пресловутые кубики на прессе. Впрочем, без денег кубики тоже приветствовались.
Отец Лики работал день и ночь, чтобы, несмотря на экономически сложное время, торговая сеть приносила прибыль, а Вика только развлекалась с тренерами по фитнесу. Однажды Петр случайно обнаружил такого тренера в своей постели вместе со своей женой. Он не стал закатывать сцену, только молча, собрав свои вещи и вещи девятилетней Лики, ушел жить к своей матери. Его отец к тому времени умер и весь бизнес был на Петре. Виктория остервенела от поступка мужа. Она потребовала ДНК экспертизу и через суд, назло Петру, добилась передачи ей прав на дочь и на половину состояния Петра.
Лика рыдала при одной лишь мысли о разлуке с отцом. Той неведомой интуицией, которой обладают только дети, она понимала, что матери совершенно не нужна. Ее любит только папа. Тогда почему ей не разрешили остаться с любимым папочкой? Мать, получив солидную сумму при разводе, меняла своих красавчиков-альфонсов. Ее исколотое ботоксом лицо с накаченными губами перекашивало всегда, когда она видела повзрослевшую дочь. Лика напоминала ей об ошибке молодости и, что еще хуже, о ее возрасте. В свои тридцать семь она, конечно, выглядела не старше двадцати пяти, но постоянно видеть перед собой цветущую юную девушку с нежно-розовым цветом лица, сияющими, как небо после дождя, голубыми глазами и роскошной шевелюрой не крашенных каштановых волос было для нее просто пыткой.
Лика была девушкой высокой, стройной, спортивной, хрупкой и сильной одновременно. Парней она просто сводила с ума, но до знакомства с Ромкой ей никто не запал в душу. Лика подружилась со второй женой папы Аленой. Она понимала отца, полюбившего эту лучезарную, похожую на солнечный лучик, девушку. Всегда смеющиеся светлые глаза, легкие веснушки на загоревшем лице и пшеничного цвета густые вьющиеся волосы. Она так была не похожа на гламурную, вечно всем недовольную маму. У Петра с Аленой родились два сына. Мише, старшему, исполнилось восемь лет, а Антошке было всего пять. Лика радовалась, видя, что отец счастлив в своей новой семье. Алена была очень милой и доброй девушкой. Старше Лики всего на восемь лет, она выглядела почти как ее ровесница. В ней была какая-то непостижимая внутренняя притягательность, естественность и близость к природе. Она сама выглядела как часть обожженного южным солнцем кубанского ландшафта. Ее пшеничные волосы пахли солнцем и хлебом, а глаза были похожи на полевые васильки. Она не выглядела как взрослая женщина, мать двоих детей. Скорее, она была похожа на дух бескрайних, согретых знойным солнцем полей Кубани, чем на живого человека.
Петр был очарован Аленой с первого взгляда. Его немного смущала разница в возрасте, но противиться этому чувству было бы преступлением. Он полюбил ее сосем по-другому, не так, как надменную красавицу Викторию. С этой девушкой ему было всегда легко и спокойно. Вне зависимости от того, как обстояли дела в бизнесе, дома его всегда ждал оазис любви и семейного тепла. Он и не подозревал, что так может быть. Лике в доме отца тоже всегда было тепло на душе и спокойно. За год учебы в Москве Лика очень соскучилась по отцу. Не удивительно, что свои каникулы она предпочла провести с отцом и его новой семьей. Мама родила маленькую девочку, Эльвиру, и не отходила от нее ни на шаг. Присутствие старшей дочери ее могло только раздражать. Ее ненаглядный Игорь постоянно пропадал куда-то «по делам», а она с вечно орущим младенцем тихо доходила до белого каления, сидя в четырех стенках.
Лика с отцом, Аленой и мальчишками решили на машине поехать в Крым. Жариться на перенаселенных отдыхающими пляжах прекрасного Крыма не входило в их планы. Они решили поехать вглубь острова в Бахчисарай. Путешествие длинной 480 км. было утомительным и захватывающе интересным одновременно. Кубанские пейзажи сменяли друг друга. Зеленые плантации овощей, чередовались с золотыми полями пшеницы и кукурузы, а поля подсолнухов казались зеркальным отражением солнца. И вот, наконец, показалось на горизонте море.
– Представляете, сколько времени мы бы убили, если бы перебирались на тот берег паромом!? – воскликнул Ликин папа, с удивлением и восхищением рассматривая громадную железо-бетонную конструкцию скандально разрекламированного на весь мир моста.
Бесконечно длинный Крымский мост будоражил воображение будущего дизайнера и архитектора. Вот такие грандиозные сооружения вызывали искреннее восхищение Лики. Длинною в 19 км., мост через Керченский пролив, казалось, летит над морской гладью. По скоростной трассе моста переезд от одного конца до другого занимал всего двадцать минут. Удивительное чувство, когда вместо пыли от мчащихся рядом автомобилей, в лицо дует солоноватый морской ветер. Лика обратила внимание на бурную деятельность по прокладке рельс на мосту. Ей очень хотелось бы уже сегодня посмотреть на завершенное сооружение.
– Приедем сюда на следующий год. К 2020 году уж точно все будет завершено. Я обязательно уговорю папу, – подумала Лика, улыбнувшись собственным мыслям.
– У нашей принцессы Несмеяны, кажется, улучшилось настроение, – пошутил Петр.
Лика, продолжая мечтать об архитектурных шедеврах будущего, только загадочно улыбнулась отцу. Как бы она хотела стать творцом собственных необыкновенных сооружений. Лика готова была разорваться. Ей безумно хотелось стать и дизайнером и архитектором. Ее творения были бы похожими на Крымский мост – миниатюрными мостами, объединяющими вершины небоскребов, чтобы подобно тому, как мост возвышается над морем, ее мосты и дороги парили в небе, а дома были бы оснащены автомобильными лифтами. Почему не строят автомобильные дороги в небе? Разве не понятно, что даже самые современные транспортные развязки и скоростные шоссе не справляются с возросшим движением в мегаполисах. А дальше будет еще больше тесноты и дорожных пробок. Эту вечную проблему мегаполисов нужно было решать. В голове Лики кружились десятки идей, каждая новая фантастичнее предыдущей. Но разве современный мир с реактивными самолетами, скоростными поездами и атомными подводными лодками не воспринимался бы фантастической иллюзией лет сто назад? А освоение космоса? Будущее человека – это небо! Лика в этом ни на секунду не сомневалась. Большая часть проблем на земле исчезнет, когда человек научится свободно перемещаться в воздухе. Лика много слышала о летающих автомобилях. Пока что их можно было увидеть только на выставках и презентациях, но скоро летающий автомобиль станет неотъемлемой частью жизни городов. Для них ведь потребуются специальные автостоянки и будет лучше, если они будут обустроены на вершинах небоскребов или станут самостоятельными, похожими на пчелиные соты, многоэтажными сооружениями с…
Полет мыслей Лики оборвал приземленный вопрос Алены:
– Ли-и-ка-а… Лика! Ты спишь с открытыми глазами? Что заказывать будешь?
– А? Что такое? – спросила рухнувшая с небес на землю Лика, удивленно озираясь по сторонам.
Они стояли возле маленькой придорожной пиццерии. Сообразив, что от нее требуется, Лика сказала:
– Мне, пожалуйста, пиццу с грибами и большой стакан холодного чая.
Бесконечные дороги. Километры пыльных, избитых колесами дорог с оплавленным от знойного солнца асфальтом.
Добрались до Симферополя. Здесь можно было снять номер, порадовать себя душем и чистой постелью в прохладном номере. Симферополь не особенно впечатлил Лику. Обычный старый приморский город-порт. Все старое, не современное, и потому, совершенно не интересное для Лики. Свежевыкрашенные, тщательно отштукатуренные здания чередовались с облезлыми, облупленными, десятилетиями не знавшими ремонта домами. Много зелени, роскошные старые деревья, яркие цветочные клумбы. Изредка встречались невыразительные бетонные коробки современных отелей и еще каких-то зданий непонятного предназначения. В общем, все прекрасно, ожидаемо и предсказуемо.
И снова дорога. Чем дальше в горы, тем скучнее и однообразнее. Маленькие населенные пункты, названия которых Лика не удосужилась запомнить, были для нее все на одно лицо. В основном это были татарские поселения с приземистыми чистенькими одноэтажными домами и ухоженными двориками. Местные жители были очень вежливы и гостеприимны. Хозяева предлагали зайти в гости, выпить чаю. При таком радушии мало кто из гостей откажется приобрести местные поделки. Плата за все была символическая. Предлагали в основном ручные коврики, расшитые полотенца, керамику. Все ручной работы и точно такое же, каким было сто, двести, а может и пятьсот лет назад. Папа Лики восхищался простотой и мелкими радостями жизни этих людей. Ему очень нравились местная кухня и чудесное, рубиново-красное вино. Алена была без ума от всяких безделушек, кухонных горшков, декоративных тарелочек, которые так любят вешать на стены в деревнях, каких то статуэток и прочего. Она накупила полный багажник этой ерунды. Петр снисходительно радовал ее мелкими подарками. Ему приятно было смотреть на ее васильковые, искрящиеся счастьем глаза и слушать детские восторги из-за любого пустяка. Лика старалась помалкивать, чтобы не портить папе и всем остальным впечатление от поездки. Она не разделяла восторгов отца ни по поводу жирной татарской кухни, ни из-за слишком сладкого и терпкого, на ее вкус, вина. Она не понимала, как можно восхищаться примитивизмом деревенских поделок и кривоватых чашек с разводами. Выглядело, как поделки в детском саду. Чудом дипломатии со стороны Лики было то, что она равнодушно смотрела по сторонам. Единственным окном в мир для нее был ее смартфон. Слава богу, хоть сеть не пропадала в этой горной глуши. Она была рада уже тому, что ее не заставляли умиляться при виде каждого цветочка, вазочки или куска пирога. Зато для любопытных мальчишек было полное раздолье. Столько впечатлений, разных вкусностей, необычных людей и предметов вокруг. У малышей голова шла кругом от избытка эмоций. Вволю набегавшись, полакомившись фруктами и местными сладостями, они моментально засыпали в машине, как только стоянка заканчивалась и семья отправлялась в путь дальше.
