Kitobni o'qish: «Старая крепость»

Памяти любимого папочки,

а также всем тем, кто

ходил или ходит в море.

Калининград. Июль, 1961 год.

Яркое летнее солнце было уже почти в зените, когда он вышел на улицу. Улыбнулся первой встречной девчонке, расправил плечи и поправил бескозырку, лихо сдвинутую набекрень, с надписью: «Смелый».

«Хорошо как!» – подумал- «схожу в кино, попью газировки и мороженного поем… потом в парк. Там, наверное, сегодня играет духовой оркестр…ех! Красота.»

Николай Новак получил увольнительную на целые сутки. Он знал, что уже завтра уйдет в море на долгих три месяца, поэтому хотел сегодня как можно больше обрести маленьких «земных» радостей.

Его служба в Краснознаменном Балтийском флоте подходила к концу. До дембеля оставалось меньше четырех месяцев, и Николай понимал, что этот поход в море может быть последним.

За длинные годы службы он особенно полюбил Балтийское море. Принял его всей душой. И хотя побывать пришлось в разных морях и океанах, к Балтике было свое особое, ни с чем не сравнимое отношение.

Может быть потому, что порт прописки его судна – Калининград, находился именно здесь, а может потому, что характер этого моря напоминал ему себя самого. Иногда в самый суровый и хмурый день оно светилось ясным золотисто-зеленым светом волн, а иногда в солнечный день казалось суровым и неприступным.

«У Балтики характер, как у меня, суровый. Стойкий» – иногда думал он.

Сегодня погода была хорошая, море ласково- бирюзовым, и настроение у Николая безоблачным.

Он сел в трамвай и проехал несколько остановок, размышляя о том, куда же направиться в первую очередь.

Подумал и вышел из трамвая возле круглой башни Дона. Это удивительное здание, названное в честь прусского генерал – фельдмаршала Фридриха Карла Дона, воевавшего вместе с русскими против Наполеона, сейчас никак не использовалось.

В апреле сорок пятого именно на эту башню водрузили красный флаг, который означал конец немецкой истории города. С тех самых пор башню не реставрировали.

Однако, прямой обстрел тяжёлой советской артиллерии выявил необычайную прочность кладки – она была повреждена только на треть своей толщины.

Николай любил здесь бывать. Про себя башню он называл старой крепостью. Ему казалось, что за толстыми стенами скрываются вековые тайны, сокровища тевтонских рыцарей, привидения и призраки старых хозяев. Он приезжал сюда каждый раз, когда получал увольнительную.

Было что-то в этом месте, что напоминало ему родину, любимый и незабываемый Минск.

Почему-то вспомнилась мама, как вытирала она слезы, провожая его в армию. Потом друзья, с которыми жил во дворе…

Он поднял голову и снова посмотрел на старую башню, на которой остались как шрамы, отпечатки советских снарядов.

«Совсем скоро я вернусь домой…»

Солнце светило ярко и сочно. Она играло лучами над макушкой старой башни и слепило ему глаза. Он прикрыл глаза рукой и сделал шаг назад…

– Осторожно! – услышал он посади себя встревоженный женский голос – Смотрите, куда идете!

Он повернулся, но после солнечного света в глазах потемнело, и он смог увидеть только очертания фигуры рядом.

–Ну вот! – продолжала причитать девушка – Из-за вас каблук сломала! В новых туфлях – в голосе появилась плаксивая интонация.

Николай терпеть не мог женских слез. Он протер глаза и наконец-то смог разглядеть пострадавшую.

Девушка была невысокого роста с копной светлых вьющихся волос, с милыми ямочками на лице. Одета она была в скромное платье, которое ей удивительно шло. В руках она держала туфель со сломанным каблуком.

– Извините. Я вас не видел – попытался оправдаться Николай.

–Да уж. Куда там. Вы и не могли видеть, потому что вообще спиной ко мне шли. Но теперь то что? Каблук сломан! За эти туфли я отдала всю свою зарплату! Еле выпросила их у подруги! Они же импортные!

Николай покраснел. Эта девушка ему определенно нравилась. Захотелось ее успокоить.

– Ну… я же нечаянно – оправдывался он.

– За нечаянно – бьют отчаянно – огрызнулась она. Но потом внезапно смягчилась, глядя в его открытое улыбчивое лицо:

–Ладно. Все равно ничего уже не поделаешь….

–Почему? Мы исправим. Я знаю тут недалеко есть сапожник. Дядя Митя. Вот к нему мы и пойдем.

Каморка дяди Мити находилась недалеко от старых городских ворот – Росгартен.

– Привет Николай! – улыбнулся он навстречу неожиданным гостям.

Дядя Митя был героем войны, на которой он потерял всю семью и обе ноги. Но эти испытания, прожитые им, не сломали сильную волю и не изменили добродушный и веселый нрав.

–О! Ты не один, а с барышней! – добавил он, увидев рядом с Николаем девушку: Как зовут тебя, красавица? – спросил, по- прежнему, улыбаясь в усы.

– Ольга – ответила неожиданная знакомая Николая.

– Значит он – Коля, а ты – Оля…– продолжил дядя Митя, направив свой крючковатый палец сначала на Николая, а затем на девушку.

– Выходит так – растерялась она.

– Судьба – констатировал дядя Митя – ничего не попишешь – и снова улыбнулся.

Девушка не ответила, только молча покраснела.

– А ты не красней – не мог успокоиться старый фронтовик – Николай – человек хороший. Смелый, честный….

– Ладно, дядь Мить, по делу мы – перебил его Николай, чувствуя себя неловко от возникшей ситуации.

– Ну, коль не шутите, говорите свое дело – дядя Митя сразу стал серьезным.

– Вот! – Ольга протянула сломанный туфель, который она держала в руках и осталась стоять на одной ноге, вторую подогнув так смешно, что напомнила Николаю маленьких цапель, которых он видел в детстве в белорусских болотах.

Спустя полчаса они снова оказались на улице.

– Ну вот. Так хорошо, что туфли починили! – восторженно говорила девушка.

– Да. Дядя Митя- мастер первый класс.

– Наверное, он воевал – начала Оля.

– Воевал. А кто не воевал? Нет в Советском Союзе ни одной семьи, которую бы обошла война…

– Да, так и есть – Оля задумалась.

– А у тебя? Кто воевал? – спросил Николай, незаметно переходя на ты.

– Папа. Он летчик…был. Погиб под Прагой. Смертью храбрых.

– Мой тоже…погиб. Танкист был. Дошел почти до Берлина.

Молодые люди замолчали, чувствуя холодное дыхание прошлого с запахом гари и страдания. Холодное дыхание прошлой войны.

– А…кстати, ты знаешь, когда построили эти городские ворота? – спросил Николай, чувствуя, что нужно менять тему.

– Знаю. В прошлом веке. Архитектор кстати немец, Август Штюлер. Собственно, это и не удивительно, город-то был немецкий. Кенигсберг. Его еще называли город-крепость – ответила Ольга.

– Ого! Откуда такие познания?

– Я много чего знаю – улыбнулась она – Потому что это моя профессия. Я – историк.

– Приятно разговаривать с умным человеком. Так вот оказывается, такая красивая, хрупкая девушка, очень важная дама. Историк! Не Оленька, а Ольга…– Николай замолчал, подталкивая тем самым девушку назвать свое полное имя.

– Ольга Владимировна Новак.

– Опа! – Николай улыбнулся и удивленно распахнул глаза.

– Что-то не так? – испугалась Ольга.

– Разрешите представиться! – Николай поднял руку к бескозырке – матрос срочной службы! Эсминец «Смелый», Николай Александрович Новак!

– Неужели? Значит у нас одинаковая фамилия…Удивительно.

– Значит – Николай не знал, что говорить дальше, но про себя мысленно добавил фразу, сказанную ранее дядей Митей: «Судьба!»

Расставаться с девушкой не хотелось.

– Но я перед тобой виноват – добавил Николай.

– Так все же исправлено! – удивилась она.

– Но воспоминания-то о сломанном каблуке остались!

Ольга улыбнулась:

–Да уж! Что есть, то есть!

– А давай я угощу тебя мороженным! Или газировкой! Ты не спешишь?

– Уже нет – улыбнулась – мороженное и газировка принимаются!

– Вот и славно!

И они вместе направились в сторону небольшого ларька с мороженным, расположенным на углу площади.

– Знаешь, тут проход есть в стене, в башне Дона. По нему можно выйти к озеру – вдруг сказала Оля, когда заветное мороженное было у них в руках – идем?

– Идем. А ты знаешь, как оно называется?

– Знаю. Сейчас на него говорят- Верхнее озеро, но раньше оно называлось по-другому.

– Да, это название – Верхнее озеро я уже слышал. А как оно называлось раньше?

– Обертайх. Это название дали ему рыцари- тевтонцы.

Молодые люди вместе вошли в проход и переместились из суеты площади в уют и тишину озера.

Николай оглянулся и долго смотрел на башню Дона, что теперь осталась у них за спинами.

– О чем ты думаешь? – спросила Оля.

– Об этой старой крепости. О том, что кто-то ее построил… и о том, что она осталась стоять на своем месте, хотя могла бы быть разрушена…