Kitobni o'qish: «Предатель. Ты не узнаешь о двойне»

Глава 1

Около 7 лет назад

Просыпаюсь позже обычного, будильник не сработал, а Стаса нет рядом. Уехал в командировку, оставив меня одну, хотя я напрашивалась ехать с ним.

Странно, но год нашего брака, который должен был стать самым счастливым, слишком быстро погряз в бытовой рутине. Все чаще меня посещают мысли о том, что нужно было оставаться в собственной крохотной однушке на окраине города и не отчитываться ни перед кем. Встречаться, гуляя и ночуя друг у друга, поддерживая тем самым нашу любовь в тонусе.

Со вступлением в семью Богатыревых моя жизнь закономерно изменилась на сто восемьдесят градусов. У них на все есть правила, и я теперь обязана их соблюдать.

Подхожу к шкафу и равнодушно вытаскиваю один из рабочих костюмов. До того приелся даже когда–то нравившийся дресс–код, что тошно. Надо бы нам со Стасом выбраться в настоящий отпуск, только вдвоем, без работы и его вездесущих родителей.

И ведь до брака мы часто так делали, выходные были заняты под короткие поездки по ближайшим окрестностям. Но после штампа в паспорте почему–то резко стало некогда и нельзя. После штампа в паспорте и я почему–то стала лишь женой при муже, перестав быть отдельной личностью для окружающих.

Слишком у меня сегодня грустные мысли, наверное, гормоны шалят из–за сбившегося цикла. Нужно взять себя в руки и отправиться в офис. И тут как раз звонит телефон.

– Как они все вовремя, – цежу сквозь зубы и тянусь за трубкой. – Да, я слушаю, – но в ответ почему–то тишина.

Смотрю на номер, он мне незнаком. На другом конце кто–то вздыхает, интуицией понимаю, что там девушка, но я не трачу время на мошенников, даже вызывающих любопытство своим поведением. С чистой совестью блокирую вызов и кидаю телефон обратно на кровать.

Быстро выхожу из дома и добираюсь до офиса в кратчайшие сроки, с дорожным трафиком мне сегодня везет. А вот с работой не очень.

– Юлия Сергеевна, я не могу вас пустить в кабинет Станислава Викторовича в его отсутствие, простите, – лепечет секретарша моего супруга, – мне поступило распоряжение от Виктора Андреевича.

У меня глаза на лоб лезут. Давненько свекр не вмешивался в дела сына. И меня тоже давно не трогал, так явно, по крайней мере.

– Ладно, – от удивления даже передумываю спорить с девушкой и молча ухожу к себе.

Пытаюсь дозвониться до мужа, но его телефон почему–то выключен. Пишу сообщения, но ответа не получаю. Начинаю волноваться, а все ли с ним нормально. Все–таки несмотря на мое утреннее ворчание, мы искренне любим друг друга, ребенка усиленно планируем. Да все мое недовольство связано лишь с недостатком отдыха и недосыпом, не более того, ну и естественным желанием капли романтики вдвоем.

И родители его не такие плохие, мать уж точно. Просто мне удивительны их порядки, это нормально, медленно привыкаю. Из моей родни никто особо не обращает внимания на меня, уехала я в большой город, освободив и без того тесную площадь, и славно. Не звоню, прося финансовой помощи, еще лучше.

– Виолетта, здравствуйте, – не выдерживаю и звоню матери Стаса.

– Юленька, что–то случилось? Или ты просто, – приветливо отвечает женщина.

– Просто, – говорю сначала, а потом быстро добавляю, – и случилось тоже. Стасу не могу дозвониться. И в его кабинет меня не пускают по распоряжению Виктора Андреевича, – произношу обиженно.

Не стоило, конечно, но эмоции с утра очень шалят.

– Я разговаривала с мальчиками буквально час назад, все с ними хорошо, Юленька, завтра вернутся, не переживай. А то что не пускают, может, что–то напутали, – отвечает жизнерадостно мать Стаса.

– Да, наверное, – глухо произношу, – спасибо.

Червячок тревоги буквально селится в моей душе, но что с ним делать, пока непонятно.

Остаток дня проходит ужасно непродуктивно, работник из меня сегодня никудышный. Стас все не отвечает, и все мои мысли лишь об этом. Интуиция буквально кричит о том, что что–то здесь не так, но что именно, знать бы.

Последней каплей становится ответ юридического отдела, когда я запрашиваю договор, чтобы забрать его домой на ознакомление.

– Простите, Юлия Сергеевна, ничем не можем помочь. У нас приказ от Виктора Андреевича. Не положено выдавать документы, – говорят мне в отделе.

И тут отец Стаса. Да что за ерунда творится?! Считает, я недостаточно занимаюсь мужем, решил ограничить мою работу? Или я не причем, просто меня не посвятили в нововведения?

Ночь проходит отвратительно, но это я еще не знаю, что день грядущий мне готовит.

– Простите, Юлия Сергеевна, не велено вас пускать на территорию. Я должен забрать ваш пропуск, – заявляют мне при попытке заехать на парковку нашего офисного здания.

– Ты в своем уме? – на нервах я моментально забываю о вежливости. – Может, еще и машину мою на штрафстоянку отгонишь эвакуатором, потому что я не сдвинусь с места!

Охранник прячет глаза, но стоит на своем.

– Простите, приказ.

– От кого? От Виктора Андреевича? – спрашиваю в негодовании.

– Нет, от Станислава Викторовича.

Опа–на, приехали. Это еще интереснее.

Резко выскакиваю из автомобиля и спешу в офис пешком, бросив машину и попутно набирая мужа. Но и в здание меня не пускают, также требуют вернуть пропуск.

– Юлия Сергеевна Богатырева? В девичестве Суржевская?

Пока я пытаюсь совладать с собственными эмоциями и одновременно пробиться в здание, ко мне подходит незнакомый мужчина.

– Да! А вы кто? – спрашиваю грубо.

– Адвокат вашего мужа, Борис Леонтьев, – спокойно представляется незнакомец, протягивая мне визитку. – Я уполномочен сообщить вам о том, что Станислав Викторович подаёт на развод и просит освободить его жилплощадь. Детей у вас нет, брачный договор составлен, имущественных споров не должно возникнуть. Здесь все подробно описано. Если будут какие–то вопросы по поводу процедуры, звоните, мои контакты тоже внутри.

Он протягивает мне тонкую папку, а я никак не могу понять, о чем речь.

– Развод? Какой развод? Вы должно быть ошиблись, мой супруг не мог со мной развестись, у нас все хорошо, просто нам в отпуск надо, – бормочу растерянно.

– Боюсь, что ошибки нет. Мне очень жаль, – он сует мне папку и уходит.

Глава 2

С минуту смотрю на темно–синий файл с документами внутри, как на бомбу замедленного действия. Впрочем, почему как, она и есть бомба для меня. Насколько я помню наши законы, за один день не разводят, а, значит, до взрыва еще есть время.

Слегка трясу головой, пытаясь прийти в себя. На мои требования пустить внутрь офисного здания в окно высунулись любопытные сотрудники, и сейчас они явно в ожидании продолжения шоу. Но я их разочарую, и без того потешила столько людей своим взрывным характером.

Разворачиваюсь и медленно шагаю к парковке, высоко задрав голову и максимально сохраняя остатки своего достоинства. А внутри мне хочется разревется от обиды, упасть на асфальт и колотить по нему кулаками в приступе истерики, как излишне эмоциональному ребенку, которого не понимают взрослые. Ужасные позывы мной управляют, но я не поддаюсь, пусть окружающие дальше развлекаются не за мой счет.

– Юлия Сергеевна, наконец–то вы пришли, тут уже очередь на въезд, – подбегает ко мне охранник парковки. – Вы же уберете машинку, да? – спрашивает, заискивающе заглядывая мне в лицо.

«А ведь он знает больше моего, и те все, в офисе, тоже», – мелькает вдруг мысль на краю моего сознания.

Может, они и не в курсе деталей, однако, раньше меня были осведомлены о том, что творится какая–то нездоровая ерунда.

– Уберу, в обморок от страха не грохнись, – отвечаю охраннику, поджав губы.

Он не корень моих бед, но очень уж раздражает происходящее.

Подхожу к своему автомобилю и с идеально прямой спиной сажусь на водительское место. Ни одна машина позади не смеет посигналить или еще как–то выразить свое недовольство. Конечно, ведь для них я пока что супруга босса. Но все изменится, когда они припаркуются и пройдут на свои рабочие места.

Прикусываю губу, чтобы подавить злые слезы, которые уже на подходе, и аккуратно выруливаю. Руки и ноги действуют механически, доставляя меня домой. Голова совершенно не участвует, там царствует обреченность и пустота.

Перед въездом на территорию нашего комплекса автоматически ожидаю подвох, подхожу к воротам с уже не такой прямой спиной. Да и подбородок у меня совсем не на высоте, сохранять гордый вид мне более не удается.

Подозреваю, что я все больше приобретаю общие черты с побитой собачкой, выкинутой на улицу, после того, как та пометила в неположенном месте, только так и не узнала об этом. Хозяева попросту не пожелали нужным объяснить, молчаливо выкинули верное животное, на самом деле всего лишь воспользовавшись подвернувшейся возможностью. Потому что не бывает такого, что радовал пес, радовал, а в один день вдруг стал ненужным. Диверсия готовилась давно, только пса забыли предупредить.

Ворота открываются, никто за ними не стоит, чтобы прогонять меня, и я возвращаюсь в машину. Паркуюсь на этот раз поближе, не еду на привычное место. Еще неизвестно, что меня ждет в квартире. Все же я не побитая собачка, хоть и ощущаю себя таковой. Я человек и со мной придется считаться.

Закрываю автомобиль, и иду в подъезд. Сердце уже болит от сдерживаемых эмоций, но я по–прежнему терплю, за закрытыми дверьми покричу и поплачу, если получится, конечно.

Открываю дверь своим ключом, автоматически отмечая, что замки не поменяны, захожу в квартиру, здесь никого. Я одна и наконец–то могу спустить предохранитель.

Ноги подкашиваются, и я буквально падаю на пол, на последнем усилии захлопывая за собой дверь. Тупая боль вырывается наружу, и по щекам наконец–то текут слезы. Я их не сдерживаю, пусть выйдут хоть все, мне они не нужны.

Понятия не имею, сколько сижу вот так на полу, я уже и о дверь спиной опираюсь, чтобы удобнее было, а вставать все не хочется. И это я оплакиваю лишь свое унижение на работе. Что происходит у нас со Стасом и его семьей еще даже толком не анализировала. Надо бы копнуть глубже, да все никак. Вариант с тем, что это их жестокий розыгрыш чем дальше, тем больше видится слишком фантастичным. А жаль.

Ох, только сейчас я понимаю, что ни черта я не сильная и гордая девица, и не капли не независимая. Поздно. Утратила все эти черты примерно год назад, а, может, и еще раньше, когда влюбилась в Стаса и стала ставить его интересы выше своих.

Вот же засада, да я бы его сейчас простила, просто выйди он из комнаты и сообщи мне, что он и его родители перестарались, что я по–прежнему в семье. Такое я безвольное ничтожество, что самой тошно от себя.

– За что? – поднимаю голову и кричу в потолок, но он, конечно, молчит.

Несколько глубоких вздохов, легкие пощечины по щекам и я уже почти готова открыть эту чертову папку, которая должна вот–вот взорваться, окончательно превратив мою жизнь в жалкие клочья. Жалеть себя это прекрасно, но нужно понять до конца, что происходит, и, исходя из этого, строить дальнейшую линию поведения.

Брезгливая гримаса застывает на моем лице, когда я вытаскиваю белые листы формата А4, будь у меня воображение посильнее, я бы наверняка почувствовала гнилостный запах, исходящий от бумаги. А как иначе должны пахнуть столь ужасные новости? Вот и я думаю, что именно так, максимально противно и неприятно.

Быстро пробегаю по напечатанным строкам, в них никакой души, лишь новая порция болотной жижи, что так и норовит испачкать мои пальцы, но я ей этого не позволю. Отшвыриваю бумажки в сторону, намереваясь их позже разорвать на маленькие клочья, все равно там лишь пояснения от адвоката, да копия брачного договора, которую я не смогла заставить себя прочитать. Все самое важное будет в суде.

Прячу лицо в ладонях и качаю головой. Не верю, просто не верю в происходящее. Каким образом может случится такое, что человек уезжает в командировку, до этого целует свою жену, говорит ей слова любви, а спустя неделю даже не утруждает себя разговором, трусливо подсылая адвоката.

– Он даже записку мне не написал, среди бумаг лишь копии документов с пометками юриста, – грустно бормочу себе под нос. – Но что я сделала? – снова вопрошаю и поднимаюсь–таки на ноги. Силы понемногу возвращаются, истерика закончилась, поныла и хватит, прежняя Юля рвется в бой. – Ну нет, без внятных объяснений они от меня точно не избавятся.

Глава 3

Поднимаю раскиданные вещи. Порядок вокруг, значит, порядок в голове. Бумаги мне тоже еще пригодятся. Оригинала брачного договора я, по всей видимости, не отыщу в квартире, хоть так узнаю, оставляют ли меня великодушные Богатыревы с чем–то или нет. Год назад я была слишком влюблена, чтобы запоминать подобные детали.

Чем больше проходит времени, тем сильнее я убеждаюсь в том, что происходящее горькая реальность. Да, я снова думаю об одном, но просто мой мозг отказывается понять, что я сделала не так, чтобы меня выкидывали из жизни без объяснения причин.

Тяжело вздыхаю, проходя на кухню, с готовкой у меня не очень, но Стаса это раньше мало волновало. И не может же быть все только в еде, да? Или нет?

Достаю из холодильника авокадо, а из навесного шкафчика упаковку хлебцов. От переживаний проснулся голод, но сейчас я бы лучше употребила что–то вредное, чем питалась полезной зеленью. Но Стаса я ею не кормила, когда неделю одна дома, готовить блюда не хочется, да и не за чем.

Сажусь за стол и делаю это, набираю своему пока еще мужу. В ответ лишь длинные гудки. Они ужасно злят, снимают новый предохранитель с моих эмоций, и я пишу очень гневное сообщение. Довольно скоро оно оказывается прочитанным, моя душа ликует, но недолго. Уже через минуту я в черном списке, а повторный звонок не дает даже гудков, этот трус заблокировал меня и там.

– Козел, – произношу в сердцах и уже замахиваюсь, чтобы кинуть смартфон в стену, но в последнюю секунду останавливаюсь.

Я, кажется, безработная, нужно думать об имуществе, которое еще не забрали. Горько усмехаюсь и удаляю нашу совместную со Стасом фотографию с заставки телефона.

Сдается мне, свекр и вчера все знал, потому–то меня никуда не пускали. Может, это он заставил Стаса так поступить со мной? Промывал ему мозги целую неделю. Хотя какая разница, зачем мне муж, который легко отказывается от супруги.

Виолетте, матери Стаса, звонить не буду принципиально. Она была так приветлива, так мила, словно ничего вчера не происходило. Да она хуже своего супруга! Двуличная стерва, которая меня якобы всегда принимала и поддерживала.

Резко поднимаюсь на ноги, роняя на пол тарелку. Она разбивается, а крошки вместе с осколками рассыпаются в разные стороны. Прямо символ моей ситуации.

Перешагиваю через мусор и направляюсь в спальню. Сами уберут, если им надо будет.

Включаю ноутбук и в нетерпении захожу на корпоративный сайт. Моя учетная запись недействительна, оперативно сработали гады, ничего не скажешь. Впрочем, я бы еще дольше ныла на полу, за то время можно было многое успеть.

Уже собираюсь закрыть браузер, но вижу входящее во вкладке электронной почти. Письмо от отдела кадров, надо же.

– Уроды меня официально уволили и даже не по статье, какие щедрые, – комментирую текст вслух, – да еще и по–царски рассчитали! Супер! И оригиналы документов отправили по адресу прописки.

С минуту соображаю, что я прописана не здесь, а в своей однушке, про которую я вспоминала не далее сегодняшнего утра. И в момент осознания этого меня разбирает приступ смеха.

– Мечты сбываются, – произношу, едва отдышавшись.

Ладно, разговаривать со мной не хотят, уже точно уволили, теперь можно и брачный договор глянуть. К худшему я подготовилась, могу дальше вкушать происходящее.

Минут на пятнадцать погружаюсь в чтение, буквы никак не складываются в слова. А по окончанию ознакомления из меня снова так и норовит пробиться истерический смех. Кажется, я нашла причину, по которой меня выгоняют на улицу. Год подходит к концу, дальше совместно нажитое имущество будет общим, на эту его квартиру я не претендую по документам, как и он на мою, приобретенную вне брака.

Исходя из этой теории, Стас воспользовался отведенным сроком, побыл в официальных отношениях, а теперь дает мне отворот–поворот. Только непонятно, зачем вообще женился, если можно было жить без штампа в паспорте. Но другой логической причины не всплывает в моем мозгу, который просто отказывается верить во что–то, лишенное логики.

– Юлечка, ты выйдешь за меня? Я так тебя люблю, что не хочу отпускать ни на минуту. Мне нужно всегда знать, где ты, что ты, и понимать, что ты только моя, – именно с такой формулировкой делал мне предложение Стас, как и положено, стоя на одном колене.

– А–хах, немного по–собственнически прозвучало, не находишь? – ответила я тогда. – Но кто ж откажется от предложения, сделанного на фоне Эйфелевой башни? – добавила после театральной паузы.

Выныриваю из воспоминаний, может, причина развода в том, что Стасу стало скучно? Не нужно больше меня добиваться, вылавливать мою натуру, которая так раньше и норовила тратить буквально каждую свободную минуту своего времени на изучение всего вокруг.

С фамилией Богатырева уже не солидно надеть растянутые спортивки, обуть старые кроссовки и просто сесть на автобус, чтобы побродить в новом месте. У Стаса и его родителей серьезный бизнес, они ходят на приемы и вечера. И я ходила. Но не слишком это все любила.

Что ж, еще одна мечта сбывается, да?

В итоге ни к чему я так и не прихожу, достаю с балкона чемодан, начинаю собирать свои вещи, меня ж попросили удалиться. Но в итоге снова реву и засыпаю прямо с чемоданом в обнимку.

– Ты до сих пор здесь?! Вставай давай! – неожиданно раздается ранним утром у меня над ухом.

Глава 4

Открываю глаза и сонно протираю их.

– Стас, ты вернулся? А я проспала работу, да? – тут в моей голове всплывают воспоминания предыдущего дня. – Мне такой ужас приснился, ты не поверишь.

– Не приснился. Вставай, красавица, загостилась.

Тут до меня доходит, что голос не Стаса. Моментально сажусь на кровати и оказываюсь один на один со своим свекром.

– Виктор Андреевич, что вы здесь делаете? – восклицаю удивленно.

– Пришел посмотреть, как ты освободила жилплощадь, чтобы сына меньше нервировать, а ты тут нагло спишь, – отвечает он раздраженно.

– Да нужна мне ваша квартира, – хмурюсь, – я все равно никуда не уйду, не поговорив со Стасом. Он не может так со мной поступить, у нас нормальный брак, мы планировали ребенка, а тут вдруг развод. Нет, – качаю головой, – вы меня просто так не выкинете, я требую объяснений.

– Хорошо, не допланировали ребенка, – свекр выгибает бровь, – и не надо мне тут свои песенки напевать, я не поведусь на них. Есть факты, завязывай и убирайся к себе, из какой ты там дыры свалилась на нашу голову.

– Мой город – не дыра, – моментально оскорбляюсь, – и еще неизвестно, что было бы с вашей фирмой, если бы не я. Я работала на ее благо не меньше вашего!

Во мне просыпается мой дурной характер, который не позволяет быть спокойной и рассудительной.

– Вот только не про работу, – свекр кривится, – за нее я бы тебя вообще посадил, но мой сын гораздо мягкосердечнее. Давай уже отсюда, Юлия, не трать мое и свое время. Я вызову полицию, если ты сейчас же не поторопишься. Если надо будет, сам применю силу.

– А я подам на вас в суд! Представляете, какой будет скандал? – нагло задираю подбородок.

Виктору Андреевичу я изначально не нравилась, он явно предпочитает девушек поспокойнее и попокладистее.

– Ты мне угрожаешь? – он зло прищуривается, в два счета преодолевает расстояние между нами и больно сжимает мои плечи. – Только попробуй вытворить подобную глупость, и я тебя уничтожу. В буквальном смысле. Если мы не вытаскиваем на всеобщее обозрение твои грешки, еще не значит, что тебе позволено вести себя, как королеве.

– К–какие грешки? – спрашиваю испуганно.

Реакция свекра меня пугает. Мы с ним и раньше могли поспорить, но до телесного контакта никогда не доходило.

– Вот только не смей прикидываться овечкой! – он встряхивает меня и отпускает. – Уходи, Юлия, уходи сама, не доводи до греха.

Он делает шаг назад и отворачивается к окну.

Мое природное упрямство требует оставаться на месте и требовать Стаса, но инстинкт самосохранения буквально вопит о том, что мне надо бежать.

– У меня такое впечатление, что сложилось недопонимание, – произношу нейтральным тоном, собирая–таки вещи. – Какие грешки? Как понимать эту фразу? – мозг буквально кричит, что картина произошедшего показана не вся. – Это ваш сын меня выставил вчера с работы, а потом вручил сообщение о намерении развестись через своего адвоката. Я ничего не делала.

– Да потому что успела натворить дел ранее, – Виктор Андреевич кривится, отвечая. – И это я принял решение о резком увольнении, но Стас настоял на щедром расчете, так что радуйся, – свекр обдает меня презрительным взглядом.

– Бред, какой–то бред происходит, – восклицаю, сгребая все особо не глядя в чемодан, – вы ненормальные. Вся ваша семья ненормальная, так с людьми не поступают, я не преступница, чтобы меня вот так.

– Не преступница?! – чуть ли не кричит Виктор Андреевич и снова шагает в мою сторону.

– Только не подходите! – хватаю с тумбочки светильник. – Я буду защищаться!

– Да нужна ты мне больно, – отвечает он, останавливаясь, – просто уходи, Юля, и все.

– Ага, уходи и не смей вернуться, – киваю сама себе, – никакой благодарности за вклад в семью, в работу, за любовь к вашему сыну. Просто закончился год, и надо собачку сменить. Надеюсь, следующая не купится, как я, не пойдет под венец. А если пойдет, то потребует компенсацию в случае развода. Я–то была далека от ваших юридических заморочек, просто любила и хотела быть любимой, – нервно бормочу, забирая по другим комнатам вещи, дорогие мне, – но в этом–то и была моя ошибка.

– А ты не обнаглела вконец? Еще и компенсацию требуешь!

– Да не требую я от вас ничего, – машу на свекра рукой, – просто мысли вслух. Снова не сходится, со вчера решаю задачку, подкинутую всей вашей семьей, а результата нет.

Виктор Андреевич опять вплотную подходит, инстинктивно ежусь под его тяжелым взглядом, но он больше меня не трогает.

– Ты, главное, постарайся, чтобы мы не решили эту задачу по–другому, поводов не смей давать. Устроишь шумиху и пожалеешь. Я не буду слушать Стаса и Виолетту, разберусь с тобой по–своему, – договаривает свекр, а глаза его не обещают ровным счетом ничего хорошего.