Kitobni o'qish: «Призрачные истории»

* * *

Полное или частичное копирование материалов книги без разрешения правообладателя запрещено.

* * *

Предисловие
Мистика в жизни и произведениях М. А. Булгакова

Не может быть, чтобы голос, тревожащий сейчас меня, не был вещим. Не может быть. Ничем иным я быть не могу, я могу быть одним – писателем.

Михаил Булгаков. Из дневника писателя, ночь, 6 ноября (24 октября по старому стилю) 1923 г.

Сегодняшний день открывает новые возможности для изучения творчества русского писателя Михаила Афанасьевича Булгакова. Книга, которую вы, уважаемый читатель, держите в руках, особенная. Она неповторима оригинальным подбором произведений, так как составлена из самых ярких повестей и рассказов, носящих мистический характер. Конечно, подобный отбор сделан составителями не случайно, а в связи с тем, что Булгаков считал себя писателем мистическим. Об одном из направлений своего творчества он не только поведал в откровенном письме другу, но даже написал в официальном обращении к правительству СССР: «Вот одна из черт моего творчества, и её одной совершенно достаточно, чтобы мои произведения не существовали в СССР. Но с первой чертой в связи все остальные, выступающие в моих сатирических повестях: чёрные и мистические краски (я – МИСТИЧЕСКИЙ писатель), в которых изображены бесчисленные уродства нашего быта, яд, которым пропитан мой язык, глубокий скептицизм в отношении революционного процесса…»¹.

Очевидно, это письмо ещё многие годы будет в центре внимания почитателей булгаковского таланта, поскольку оно раскрывает его художественные и гражданские взгляды. Оно написано в начале тридцатых годов, когда мистические темы уже полноценно заняли место в его сочинениях. Однако зрелое творчество Булгакова, и прежде всего роман «Мастер и Маргарита», нельзя анализировать изолированно от контекстов ранней прозы, в которой мистика была использована автором впервые. Именно в тот период писатель постепенно и очень осторожно начинает вводить в свои произведения инфернальные мотивы.

Мистические образы никогда не отпускали писателя, постоянно возбуждая его воображение. Так, из воспоминаний его сестры Надежды известно, что задумываться о дьяволе он начал ещё в очень раннем возрасте. Было ему тогда всего двенадцать лет. Проснувшись, он не стал балагурить с сёстрами, как это случалось обычно. За завтраком сидел загадочный и многозначительно улыбался, но, в силу своего неугомонного характера, не вытерпел и, подбежав к Наде, таинственно блестя глазами, сказал:

– Ты думаешь, я сегодня спал? Нет. Я был на приёме у сатаны!..

Видимо, мальчику приснился мистический сон, в котором ему явился сатана. Надежда не записала, что далее поведал ей брат. Однако то, что подобный сон не был единственным, становится понятным из дневниковых записей писателя.

В самом начале студенческих лет, когда он начал сочинять пьесы для домашнего театра, юный драматург завёл специальную тетрадь. В неё он собирал разнообразный материал о таинственных и необъяснимых случаях из собственной жизни, записывал черты, свойственные демоническим существам, встречаемым им в мифологии, фольклоре или увиденным во сне. Эту тетрадь он так и назвал: «О Дьяволе».

В 1921 году Булгаков переехал в Москву. С этого времени начинается новый этап его творчества, среди определённого круга исследователей названный «фельетонным». Писатель становится постоянным сотрудником газеты «Гудок», в которой им было создано более ста двадцати очерков, фельетонов и рассказов. В «Гудке» он участвует в создании четвёртой полосы, прославившейся своей острой сатирой. Вместе с ним трудились И. Бабель, В. Катаев, Ю. Олеша, И. Ильф и Е. Петров.

Булгаковские сочинения наполнены искромётной сатирой, гротеском, насмешливыми гиперболами, которые, как сказочные алмазы, играют причудливо-нереальными саркастическими красками. Но, в отличие от вышеназванных авторов, в образы растратчиков и прочих нечестивых москвичей наряду с реалистическими чертами писатель стал вносить фантастические, добавляя к ним ещё и абсурдистские штрихи. Тем самым он невольно отсылает нас к мистическим произведениям Гоголя, и это тоже неслучайно.

С детского возраста, а если точнее, с девяти лет от роду будущий писатель зачитывался Гоголем. Особенно любил «Мёртвые души». Повзрослев, он считал эту поэму авантюрным романом, а в 1932 году инсценировал её для Художественного театра. Михаил Афанасьевич считал Николая Васильевича своим учителем и особым образом боготворил, называя себя его литературным преемником. Скажу больше, между Булгаковым и Гоголем сложилась некая мистическая связь. В трудные моменты жизни он лицезрел любимого учителя, и это факт, а не досужий домысел. Гоголь являлся ему во сне или полусне, но чаще в видениях. Эти удивительные случаи писатель фиксировал в своём дневнике или делился воспоминаниями о них с близкими. Иногда видения были яркими, случалось, выглядели блёкло и длились недолго, но, так или иначе, с юных лет они присутствовали в жизни Булгакова, а главное, вопреки своей зыбкой неясности или даже некой нереальности, впоследствии могли оказаться судьбоносными.

В письме к другу и первому биографу П. С. Попову Булгаков упомянул один из мистических случаев, когда он воочию увидел любимого учителя². Это неожиданное булгаковское видение Гоголя было связано с решением МХАТа возобновить пьесу «Дни Турбиных». Казалось бы, он должен быть рад этому долгожданному событию, но, к сожалению, после возвращения пьесы на сцену в жизни писателя случился нездоровый ажиотаж. В начале его стали со всех сторон поздравлять, причём делали это все подряд, в том числе и недоброжелатели; последние бестактно заглядывали ему в глаза и завистливо сулили большое обогащение. Писатель не знал, куда скрыться от подобных поздравлений. Однако по мере приближения к премьере проблемы нарастали, приобретая новые досадные детали: все кому не лень начали выпрашивать у него контрамарки, которые он получил в очень ограниченном количестве. Наиболее настырные требовали билеты в партер со словами: «Я смертельно обижусь, если не получу билета на премьеру».

От всей этой кутерьмы вместо радости у Булгакова, как он выразился, «свет померк в глазах». Далее случилось невероятное, о чём он откровенно поведал Попову: «Кончилось тем, что ко мне ночью вбежал хорошо знакомый человек с острым носом, с большими сумасшедшими глазами³. Воскликнул: „Что это значит?!“» Михаил Афанасьевич ответил видению: «Ты же сам сказал: „В голове кутерьма, сутолока, сбивчивость, неопрятность в мыслях…“» Свой горький ответ учителю он закончил словами: «Укрой меня своей чугунною шинелью!» Соглашаясь с просьбой, Николай Васильевич склонил голову и исчез.

Здесь надо заметить, что Гоголь почти в прямом смысле выполнил его просьбу: «укрыл» своего верного ученика. Случилось это после ухода Булгакова в мир иной. В доказательство данного мистического факта приведу воспоминания вдовы писателя Елены Сергеевны Булгаковой: «Я никак не могла найти того, что бы я хотела видеть на могиле Миши – достойного его. И вот однажды, когда я по обыкновению зашла в мастерскую при кладбище Новодевичьем, – я увидела глубоко запрятавшуюся в яму какую-то глыбу гранитную. Директор мастерской на мой вопрос объяснил, что это Голгофа с могилы Гоголя, снятая с могилы Гоголя, когда ему поставили новый памятник. По моей просьбе при помощи экскаватора подняли эту глыбу, подвезли к могиле Миши и водрузили». Так, под гоголевской Голгофой Булгаков навечно обрёл заветный покой.

Между Еленой Сергеевной и Михаилом Афанасьевичем было немало мистических моментов, повлиявших на их дальнейшую судьбу. Самой известной является история их знакомства. Она произошла в доме Нирнзее в Большом Гнездиковском переулке, дом 10, куда оба были приглашены к художнику Моисеенко⁴. Дело было на масленичной неделе в 1929 году.

В то время Булгаков был женат на Л. Белозерской. Она не смогла составить ему компанию, и по этой причине он решил остаться дома. Позже писатель вспоминал, что непонятно какая сила подтолкнула его и он всё же отправился к Моисеенко.

Изначально Елене Сергеевне не хотелось идти к художнику, и она была готова отказаться от визита, но узнав, что там будет Булгаков, приняла приглашение. Дело в том, что она любила современную литературу и к тому времени прочла почти всё, что он написал; «Роковые яйца» и «Белая Гвардия» произвели на неё сильное впечатление.

Отмечать Масленицу к Моисеенко собралось много гостей, все произвольно расселись за большим столом; остаётся тайной, каким образом Михаил и Елена оказались рядом. Когда Булгаков встретился взглядом с её глазами, то сразу понял, что перед ним не просто красивая женщина, сердцем он почувствовал, что она его долгожданная судьба. Елена Сергеевна вспоминала: «Это была быстрая, необыкновенно быстрая, во всяком случае с моей стороны, любовь на всю жизнь». По свидетельству обоих, их знакомство не обошлось без мистики. На правом рукаве кофточки Елены развязались какие-то завязочки, и она попросила Михаила Афанасьевича завязать их. Он завязал. Позже оба были убеждены, что случилось некое мистическое колдовство. С этого момента они и вправду оказались привязаны друг к другу до конца его жизни.

4 октября 1932 года они расписались, и Елена Сергеевна стала третьей женой Булгакова. Таким образом свершилось предсказание, которое писатель получил ещё в юности. Цыганка нагадала, что у него будет три жены⁵. Тогда он отнёсся к предвидению несерьёзно, но, встретив Елену, вспомнил о нём и очень обрадовался. Именно она стала его истинной музой и преданным другом. Елена Сергеевна рассказывала: «Когда мы стали жить вместе с Михаилом Афанасьевичем, он мне сказал однажды: „Против меня был целый мир – и я был один. Теперь мы вдвоём и мне ничего не страшно“».

Постоянно возникая, инфернальная тема не отступала, непрестанно сопровождая Булгакова по жизни. В 1923 году он закончил повесть «Дьяволиада» и стал пытаться опубликовать её. 26 октября он делает короткую запись в дневнике: «По дороге из „Гудка“ заходил в „Недра“ к П. Н. Зайцеву⁶. Повесть моя „Дьяволиада“ принята…» Чуть дальше по тексту он критически отмечает: «Повесть дурацкая, ни к чёрту не годная, но Вересаеву нравится». Как бы ни относился Булгаков к своим ранним произведениям, следует сказать, что многие из них, и в частности «Дьяволиада», представляются мне очень значимыми и художественно ценными.

Повесть является острой и беспощадной сатирой на современную писателю советскую действительность. В ней он умело использовал скрытые аллюзии и даже применил элементы тайнописи, но главное, соединил две, казалось бы, совершенно несовместимые стихии – факт и вымысел, тем самым обнажив и усилив между ними контраст. Одним словом, при помощи неявных значений ему удалось затронуть рискованные темы и проблемы, обсуждение которых находилось под запретом.

Примерно полгода повесть ждала выхода в свет, и вот наконец её опубликовали в выпуске № 4 альманаха «Недра» (1924)⁷. Вначале публика и критики приняли повесть прохладно. Правда, литературный критик и публицист Е. И. Замятин в статье «О сегодняшнем и современном», опубликованной в № 2 журнала «Русский современник» за 1924 год, отметил: «Единственное модерное ископаемое в „Недрах“ – „Дьяволиада“ Булгакова. У автора, несомненно, есть верный инстинкт в выборе композиционной установки: фантастика, корнями врастающая в быт, быстрая, как в кино, смена картин – одна из тех (немногих) формальных рамок, в какие можно уложить наше вчера – 19-й, 20-й год».

Через год это произведение выходит отдельным изданием. Писатель впервые видит свою фамилию на обложке книги, он счастлив, но очень скоро настроение Булгакова меняется. В прессе появляются негативные рецензии. Самой существенной из них была статья главного редактора журнала «На литературном посту» и генерального секретаря РАПП⁸ Л. Авербаха в газете «Известия» (20 сентября 1925 г.). В частности, он писал: «Булгаковы появляться будут неизбежно, ибо нэпманству на потребу злая сатира на Советскую страну, откровенное издевательство над ней, прямая враждебность. Неужели Булгаковы будут и дальше находить наши приветливые издательства и встречать благосклонность Главлита?» Вскоре после статьи весь тираж конфисковал ОГПУ⁹. Конфискация книги, разрешённой Главлитом, повлекла за собой огромный скандал в издательском мире середины 20-х годов XX века. И фамилию писателя, и его повесть на разные голоса стали поносить везде и всюду. Авторы ругательных статей дружно вторили Л. Авербаху в том, что в «Дьяволиаде» Булгаков глумится над прекрасной советской жизнью, рисуя её в самых чёрных красках. Кстати сказать, впоследствии Авербах послужил Булгакову прообразом критика Аримана в романе «Мастер и Маргарита».

Действие «Дьяволиады» происходит в точных временных рамках начиная с 20 сентября 1921 года и продолжается несколько дней. Автор сатирически описывает каждодневные советские будни. Правда, обилие неких неясностей превращает изображаемую в повести действительность в зловещую дьяволиаду. События, происходящие в повести, по большей степени вымышлены, хотя они достаточно похожи на то, что случалось тогда в московских учреждениях. Оговорюсь, что для создания «Дьяволиады», как, впрочем, и других ранних произведений, писатель нередко использовал письма трудящихся с жалобами в газету «Гудок». Конечно, он не впрямую инсценировал описываемые в письмах случаи, но, обобщая, употреблял в качестве документального материала.

«Дьяволиада» носит подзаголовок «Повесть о том, как близнецы погубили делопроизводителя». Это сатирическое произведение направлено против неразберихи и бюрократизма, чрезмерного количества ненужных людей во вновь образованных многочисленных конторах и учреждениях Москвы. Повесть злободневна и в наше время. Так, некоторая неразбериха, избыточное количество чиновников и сегодня отмечаются в иных московских учреждениях.

В повести служащий Главцентрбазспимата (Главной Центральной Базы спичечных материалов) Варфоломей Петрович Коротков из-за допущенной ошибки в документе был уволен с работы. При расчёте он получил зарплату не деньгами, а спичками. Однако, как он ни трудился, как ни чиркал спичкой о бок коробки, она не загоралась, как, впрочем, и все остальные спички. Далее происходят невероятные события: измученного неприятностями Короткова обуревает самообман, и он постепенно начинает терять себя.

В конце концов этот неудачливый делопроизводитель невольно превращается в некоего Колобкова, сильно напоминающего гоголевского «маленького человека». После беспрестанной погони по этажам его безумие нарастает. Вследствие этого он становится жертвой советской бюрократической машины, которая в его больном воображении ассоциируется с нечистой силой. Булгаков перемежает вымысел с реализмом так ловко, что трудно отличить, где заканчивается правда и начинается мистика.

При этом читатель словно бы со стороны видит чей-то тяжёлый дурной сон. Сон, в котором происходят странные, совершенно невероятные события, такие, которые никогда не могли бы произойти в настоящей жизни. В итоге воображаемая Коротковым инфернальная сила устраивает в учреждении страшную фантасмагорию, окончательно сведшую его с ума. Проигравший в столкновении с непонятной фантомной морокой и всевозможными химерами, герой в отчаянии бросается с крыши многоэтажного здания. Словом, в повести нарочито гротескно описаны все прелести молодого советского строя, о котором писатель был прекрасно осведомлён из собственного московского существования. Жил он тогда очень скудно и в поисках хотя бы небольшого заработка терпеливо бегал из одной редакции в другую.

Булгаковеды считают, что в «Дьяволиаде» писатель исследует источник того, что впоследствии будет названо «административным социализмом». Точно локализуя действие в пространстве, Булгаков воссоздаёт взаимоотношения между учреждением и одним из его служащих. Появление некой дьявольской силы подтверждает, что дело в повести не в личных пороках главного героя, не в изъянах его индивидуального мышления или жизненного опыта, а в определённой системе взглядов, которые были широко распространены в советской действительности тех лет.

Все без исключения события повести описаны с ярчайшей булгаковской иронией и приправлены колючим сарказмом. Интересно, что Ю. Олеша преподнёс Булгакову рецензию из «Звезды», где было сказано о «Дьяволиаде»: «Написано с большим юмором». Этот редкий случай положительного отзыва в прессе Булгаков даже зафиксировал в дневнике от 23 августа 1924 года.

Добавлю, что все соратники по «Гудку» высоко оценивали творчество Булгакова, находя в его рассказах и очерках разнообразные художественные достоинства, в том числе и мистического характера. Так, в книге «Алмазный мой венец», впервые опубликованной В. П. Катаевым в июньском номере «Нового мира» за 1978 год, Булгаков, выведенный им как «синеглазый», назван «писателем-пророком» и «демонической личностью».

Полагаю, что в «Дьяволиаде» Булгаков впервые попытался сделать набросок образа Воланда. Правда, к изображению сатаны он подошёл достаточно упрощённо, схематично. Если сказать точнее, писатель опустил внешность дьявола, но оставил в тексте его негативное влияние на человека и его окружение. Это своего рода проба пера на будущее, которую смело можно назвать первой черновой зарисовкой образа князя тьмы. Таким образом, со времени появления этой повести «дьявол» становится для Булгакова неким литературным приёмом.

Этот приём он использует и в научно-фантастической повести «Роковые яйца», опубликованной в 1925 году в альманахе «Недра». В том же году в сокращённом виде повесть напечатал журнал «Красная панорама», но уже под названием «Луч жизни».

Принято считать, что для повести «Роковые яйца» Булгаков заимствовал ряд сюжетных мотивов из фантастических произведений Г. Уэллса – романов «Машина времени», «Пища богов», «Остров доктора Моро» и др. Особо следует подчеркнуть перекличку с уэллсовским рассказом «Остров Эпиорниса» (1894), где герой на необитаемом острове выводит из яйца реликтовую птицу, от которой впоследствии приходится спасаться ему самому.

Фантастика повести «Роковые яйца» имеет ярко выраженную бытовую окраску. Так же как и в «Дьяволиаде», указаны точные даты, адреса и фамилии, описана широкая картина советской жизни первой половины 20-х годов XX века. Вопреки тому, что в повести излагаются неправдоподобные, откровенно фантастические события, Булгаков приводит настолько убедительные аргументы, оперирует такой массой деталей и живых примет советского времени, что события иному читателю могут показаться вполне реальными. Неслучайно с этим булгаковским произведением произошёл невероятный, можно сказать совершенно мистический случай.

Американские корреспонденты искренне поверили в существование «луча жизни» и напечатали репортаж о странных событиях в далёкой России; то есть они сообщили читателям о случае с «лучом жизни» как о реально произошедшем. Кстати сказать, эта публикация и последовавший за ней газетный ажиотаж вокруг волшебного луча сильно позабавили В. В. Маяковского, который как раз в это время путешествовал по Америке. Вернувшись в конце 1925 года из-за границы, поэт в интервью корреспонденту газеты «Заря Востока» рассказал, как в американской газете появилось сенсационное сообщение под заголовком «Змеиные яйца в Москве». Своей абсурдностью эта смешная история долго не отпускала Маяковского, и одно время он частенько вспоминал о ней даже на поэтических выступлениях¹⁰.

Отмечу, что в «Роковых яйцах» Булгаков показал коммунистов как людей, неспособных к творческой мирной работе. Наиболее ярко эта неспособность изображена на примере деятельности бывшего комиссара Рокка. Из-за своего невежества он губит открытие профессора Персикова, изобретшего «красный луч», имеющий уникальные свойства. В результате глупых действий Рокка нарушился естественный ход природных процессов. Неуместная, откровенно бестолковая активность Рокка нарисована писателем с ярко выраженным оттенком дьявольщины.

Используя явный сказочный сюжет, Булгаков остроумно изображает никчёмную, совершенно беспомощную деятельность советского правительства во время куриного мора, тупую угодливость со стороны прессы и постоянную слежку за советскими людьми сотрудников ГПУ¹¹. Отвлекаясь от темы, замечу, что один из псевдонимов, которым в то время Булгаков подписывался в «Гудке», выглядел так: Г. П. Ухов. Правда, этим псевдонимом он смог подписать не так много публикаций. Как-то редактор обратил внимание на булгаковский псевдоним, прочитал сам себе вслух: Гэ-Пэ-Ухов – и, естественно, просто остолбенел. Далее последовал сильнейший скандал. Булгакова даже хотели отлучить от газеты, но его публикации пользовались неизменным успехом, поэтому ограничились строгим выговором. После этой уморительной ситуации его тексты стали внимательно вычитывать, подвергая анализу самые простые слова. Да, Булгаков был остроумный человек, он любил и умел шутить!

Повесть «Роковые яйца» явилась одним из первых произведений советской фантастики, оказавших несомненное влияние на современников – А. Белого с его романом «Московский чудак» (1926), а также А. Н. Толстого, написавшего в 1927 году роман «Гиперболоид инженера Гарина», где в военных целях тоже были применены некие лучи.

Рассказ «№ 13. – Дом Эльпит-Рабкоммуна» был впервые опубликован в 1922 году в «Красном журнале для всех» в № 2. Он носит автобиографический характер. Речь в нём идёт о знаменитом доме по Большой Садовой, 10, ставшем первым московским жилищем Булгакова. По приезде в Москву он занял в нём крохотную комнатку в коммунальной квартире № 50. Затем ему повезло, и он переехал в квартиру № 34. Там ему досталось помещение побольше. К слову, в романе «Мастер и Маргарита» этот дом описан как № 302-бис. В нём, в 50-й квартире, писатель вначале поместил Стёпу Лиходеева и Мишу Берлиоза, а когда помещениями завладел Воланд со свитой, она превратилась в «нехорошую квартиру».

До революции это прекрасно оборудованное здание принадлежало табачному королю, владельцу фабрики «Дукат» Пигиту, где он проживал в больших удобных апартаментах. Дом был связан с именами Сурикова, Шаляпина, Конёнкова, Якулова и многих других выдающихся людей, для которых хозяин сумел организовать комфортную жизнь. После революции дом у Пигита конфисковали, его с семьёй отправили в коммунальную квартиру на окраину Москвы. Бывшие жильцы, бросив пожитки, разбежались кто куда, а в доме разместили одну из первых московских рабочих коммун.

При новой власти условия проживания резко изменились, а всё потому, что управление, а частично и обслуживание дома перешло в руки жильцов. Вот тут-то всё покатилось по наклонной плоскости. Печальные перемены не могли оставить Булгакова равнодушным, и он поведал о своём житье-бытье в этом доме в поэтической форме:

¹²

Через год разруха в доме усугубилась и сподвигла Булгакова к написанию рассказа «№ 13. – Дом Эльпит-Рабкоммуна». В нём Илья Давыдович Пигит превратился в Адольфа Иосифовича Эльпита, соответственно, дом получил новое название: дом Эльпита. С острой сатирой писатель изобразил, как рабоче-крестьянские жильцы стали осваивать буржуйские апартаменты. Наблюдающим за порядком в коммуне был некто Егор Нилушкин. Его личность Булгаков описал откровенно комически. Нилушкин грозно предупреждал новых жильцов дома: «Которые тут гадют, всех в 24 часа!»

Однако никого не пугали его выкрики. Уличённые в нарушениях товарищи знали, как поступать. Они платили Егору дань, а он не стеснялся, брал.

Интересно, что в коммуне проживала любопытнейшая героиня по имени Аннушка Пыляева. Придумывать её образ Булгакову не пришлось. Она была его соседкой вначале по этажу, а после – по подъезду и располагала комнатой в 48-й квартире. Судя по тому, что писатель сделал эту яркую представительницу люмпен-пролетариата героиней сразу нескольких произведений, она сильно попортила нервы не только ему, но и всему дому. Не зря же соседи окрестили её Аннушкой Чумой¹³.

В рассказе о доме Эльпита Аннушка накуролесила так, что мало ни одному жильцу не показалось. Вопреки правилам, она установила буржуйку и придумала топить её паркетом, выломанным ею из пола собственной комнаты. В какой-то степени Аннушку понять можно. На дворе стоял мороз, а отопление в целях экономии отключили. Михаил Афанасьевич мистическим образом рисует разыгравшуюся на дворе стужу: «За чёрными окнами была бесовская метель, а в маленькой печечке танцевал огненный маленький принц, сжигая паркетные квадратики». Читая эти строки, невольно начинаешь дрожать не то от разгулявшейся бесовщины, не то от холода. Кстати сказать, проживая в доме Пигита, писатель и сам не раз был вынужден терпеть холод. Так, в январе 1922 года он отметил в своём дневнике: «Сильный мороз. Отопление действует, но слабо. И ночью холодно».

В одну из таких холодных ночей Аннушка Чума сильно замёрзла и, растопив буржуйку, решила немного согреться… Согрелась, а заодно напрочь спалила дом. Иными словами, в доме Эльпита всё произошло почти по А. Блоку:

 
Мы на горе всем буржуям
Мировой пожар раздуем…
 

В финале рассказа непутёвая булгаковская героиня оправдывала себя словами: «Люди мы тёмные. Тёмные люди. Учить нас надо, дураков…»

Замечу, Булгаков всегда писал о том, что было ему близко и понятно, что тревожило его сердце. Поэтому читать его рассказы надо не торопясь, главное – попробовать догадаться, что написано между строк. Так, главная тема данного рассказа связана с гибелью дома, где под гибелью писатель подразумевает разрушение прежнего мироустройства, а пожар символизирует катастрофу, которую принесла революция. Отсюда можно допустить, что пожар носит ярко выраженный апокалиптический характер. Неслучайно перед спасшимися жильцами в небе возникает видение зверя из бездны, напоминающее последние дни из Откровения Иоанна Богослова.

Добавлю, со всем ярким мистическим символизмом пожар перенесён писателем в роман «Мастер и Маргарита», где в конце повествования Бегемот, разливая керосин из своего любимого примуса, поджигает «нехорошую квартиру». Затем свита Воланда благополучно удаляется.

Рассказ «Спиритический сеанс» был опубликован в журнале «Рупор» в 1922 году, в № 4. Это довольно занятное повествование содержит пять небольших частей и эпилог, а начинается эпиграфом, заимствованным писателем из речитатива Мефистофеля в опере Гуно:

 
Не стоит вызывать его!
Не стоит вызывать его!
 

Мысль эпиграфа проста и соответствует старинной русской поговорке: «Не буди лихо, пока оно тихо». То есть, пока в жизни нет неприятностей, не стоит искать приключений на свою спину, тем более обращаться за этим к потусторонним силам. Ведь жизнь в одно мгновение может измениться, и можно получить множество проблем, из которых выбраться будет не так просто. Именно это и случилось с героями рассказа «Спиритический сеанс».

Это произведение, как и многие другие, создано на основе жизненных наблюдений Булгакова. Первая жена писателя Татьяна Лаппа рассказывала, что их соседи по дому увлекались оккультизмом и нередко устраивали у себя на квартире спиритические сеансы. Михаил Афанасьевич иронично относился к таким занятиям и не раз предупреждал, что заигрывать с потусторонними силами не следует. Однажды он решил подшутить над любителями общения с духами и вызвался участвовать в спиритическом сеансе. Когда выключили свет, зажгли свечи и сеанс начался, Булгаков под столом стал дотрагиваться мягким прутиком до коленок некоторых дам. Те, подумав, что это действия потустороннего духа, смертельно испугались и потребовали немедленно прекратить сеанс.

В булгаковском рассказе всё закончилось не так весело. Призывая духов, в частности духа императора Наполеона, участники спиритического сеанса хотели поинтересоваться у него: скоро ли придёт конец большевикам? Об этом они кричали на все голоса, тем самым приглашая духа явиться. Императора, как, впрочем, и иных духов они не дождались, зато на их зов явились красноармейцы. Они проводили спиритов в известное учреждение, дабы выяснить у них, что конкретно они имеют против советской власти.

Темы публикаций Булгакова тех лет разнообразны. Отовсюду в «Гудок» писали рабкоры, жаловались на беспорядки, царившие вокруг, на притеснения со стороны вышестоящих начальников и так далее. Жаловались вроде бы по «пустякам», но за каждым письмом стояла невесёлая жизнь человека. Так, рассказ «Приключения покойника», впервые опубликованный в «Гудке», был написан ровно сто лет назад в июне 1924 года, но и сегодня он, к сожалению, остаётся актуальным. Это было бы смешно, если бы не было так грустно – такой фразой можно охарактеризовать этот небольшой рассказ. В нём тяжело больной герой приходит к врачу, но тому до него нет дела. Доктор отправляет героя в другой кабинет, а там его отправляют далее по инстанциям. Несчастный так и не добивается необходимого лечения. В итоге он забегался по кабинетам до смерти. После кончины он является в очередной кабинет… вместе со своим гробом!

Смысл произведения глубокий, а объём столь невелик, что не отнимет у читателя и пяти минут времени. Безусловно, внимание читателя привлечёт название рассказа, тем более что он построен на так называемом чёрном юморе с добавлением характерных для писателя мистических элементов, что придаёт произведению особую изюминку.

Искромётное дарование Булгакова, его разящий смех, смешанный с горечью и печалью, пережили время не только в его знаменитых романах, но и в некоторых второстепенных вещах, создававшихся на злобу дня. Среди так называемых малых сатир писателя встречаются блестящие удачи. К ним я бы отнесла рассказ «Тайна несгораемого шкафа» (1926).

Одной из характерных черт в творчестве Булгакова середины 20-х годов XX века стала тема растраты казённых денег. Именно такой случай описан в рассказе «Тайна несгораемого шкафа». Он имеет подзаголовок «Маленький уголовный роман» и повествует о том, как товарищ Хохолков растратил профсоюзные деньги на молодую женщину. В качестве причины этого неблаговидного поступка растратчик называет свою всепоглощающую страсть к ней.

В «Тайне несгораемого шкафа» пародийно обыгрывается образ роковой женщины, напоминающей образ классической femme fatale из зарубежной литературы. Однако вместо исключительной героини с соответствующим именем, например Мадлен или Миранда, в рассказе роль фатальной женщины выполняет артистка местного театра по имени Маруська. Она, являясь своего рода посланницей дьявола, соблазняет Хохолкова, пытаясь сбить его с пути истинного, тем самым погубить его бессмертную душу.