Поле выглядело чистым и казалось бескрайним. Солнце стояло, как всегда, почти в зените. Кащей был один. Нигде не было видно ни его приспешников, ни телохранителей. Бой должен быть честным.

Кащей был затянут в тонкие блестящие латы из неизвестного Иванушке материала. Череп укрывал металлический шлем с опущенным шипастым забралом, делая голову Кащея похожей на голову личинки стрекозы. В руках Кащей держал обоюдоострый двуручный меч и, разминая старые кости, делал с ними какие-то гимнастические упражнения.

Иванушка тоже времени зря не терял. Он быстро сориентировался после перемещения в пространстве и тоже готовился к дуэли. И заодно смотрел по сторонам. Поле было действительно чистым, но не шызопповским и, тем более, не земным. Трава была фиолетовой. Наверное, Кащей выбрал нейтральную планету. И правильно сделал.

– Что, русский Иван, башкой вертишь? – спросил вдруг Кащей скрипучим голосом. – Аль надоела она тебе, башка-то?

– Прикрой пасть, гнида! – отвечал ему на это Иванушка.

– Экий ты грубый, Иван, – говорил Кащей, продолжая психологическую подготовку. – Хотел я тебя пощадить, да, видно, не получится!

С этими словами Кащей поднял меч над головой и побежал на Иванушку. Вольный ветер засвистел и затрепыхал полами длинной черной кащеевой накидки.

Иванушка встретил атаку как подобает, по всем правилам фехтования. Искры брызнули в разные стороны от встретившихся клинков. Но кащеев меч выдюжил против «Кладенца», не поддался.

Снова развернулись бойцы лицом друг к другу, и снова Кащей начал атаку первым. Но Иван изменил тактику и, увернувшись от вражьей стали, подставил «Кладенецъ» набежавшему Кащею под ребра, а сам отодвинулся чуть в сторону. Прием удался, и тело Кащея разделилось на две части. Нижняя часть пробежала дальше, а верхняя упала рядом с Иванушкой. Потекла какая-то зеленая дымящаяся жижа, заставляя иноземную траву краснеть и сворачиваться в трубочку.

Расчлененный Кащей захохотал.

– Ты, Иван, действительно Дурак! – объявил он радостно.

И тут Иванушка увидел, как тело Кащея начинает восстанавливаться. От груди начали отрастать тоненькие стебелёчки, образуя живот и ноги, формирующиеся на глазах. То же самое делалось и с нижней частью туловища, которая через несколько секунд превратилась в нового Кащея. Кащей номер один и Кащей номер два стояли теперь перед растерянным Иваном и спорили между собой, решая, кто из них нападет первым.

– Ах ты, дрянь мерзкая! – сказал наконец Иван, не дождавшись от них решения, и бросился в атаку сам.

Через десять минут перед ним стояло двадцать четыре Кащея, и все они громко хохотали. Иванушка все понял. Он сел на травку и заплакал. Дурак ты, Иван, глупый. Действуя против силы силой же, ты только приумножаешь силу, а вместе с ней и количество зла. Друг «Кладенецъ» помог в этом разобраться сразу. Иван отбросил его далеко в сторону и поднялся на ноги.

Двадцать четыре Кащея окружили его плотным кольцом, сорок восемь черных глазниц сверлили его уничтожающим взглядом. Поскольку на всю толпу Бессмертных оказался всего один меч, который, как известно, делиться не умеет (да и тот валялся в нескольких метрах к северо-западу), то Кащеи были безоружны.

– Возьми меч, Иван! – хором шептали злодеи. – Возьми свой «Кладенецъ» и приумножь наши ряды!

– Сейчас приумножу, – мрачно сказал Иванушка и достал из кармана заветные таблетки.

Затем сунул одну из них в рот. И тут произошел фокус. Тело Иванушки внезапно затрепыхалось и стало видоизменяться. Во все стороны от Дурака поползли отростки, утолщающиеся на концах. Отростки непрерывно шевелились и увеличивались на глазах изумленных Кащеев. Через минуту в кольце Бессмертных стояло ровно двадцать четыре Иванушки Дурака. Все, как на подбор.

– Ну держись, дохлятина! – хором воскликнули Иванушки и набросились на Кащеев.

Завязалась потасовка. Клубок из Кащеев и Иванушек катался по полю, издавая стоны, глухие удары и сдавленные попискивания. Так продолжалось минут тридцать, пока оба отряда не выбились из сил. Тогда они одновременно, как по команде, расцепились и расползлись в стороны.

– Ты сильнее, чем я думал, русский Иван, – сказал Бессмертный, тяжело дыша в двадцать четыре дыхалки, и с легким хлопком объединился в одного здорового и бодрого Кащея, снова готового к бою.

Иванушка съел еще одну таблетку, и его двойники вернулись в первоначальное тело, вернув ему истраченную энергию.

Кулаки Кащея были твердыми, как камень. Они сразу превратили симпатичное лицо Иванушки в один сплошной кровоподтек. Дурак даже сообразить ничего не успел, пропустил мощный удар в грудь и упал на землю. Струйка крови брызнула изо рта. Все произошло так неожиданно, что Иванушка не смог вовремя сконцентрировать внимание. В воздухе мелькнуло лезвие Кащеева меча. «Так нечестно!» – подумал Дурак и откатился в сторону. Меч поразил ни в чем не повинную почву. Пока Кащей возился, высвобождая оружие из земли, Иванушка вскочил на ноги и пнул по костлявой Кащеевой руке, держащей рукоять меча. Кость хрустнула, и Кащей с криком отскочил. Но Иванушка уже летел по воздуху, в прыжке ударяя ногой Бессмертного по железной голове. Шлем отлетел в сторону, а Кащей уселся на землю, держась за звенящий череп обеими руками.

– Ну что, ублюдок, не нравится?! – поинтересовался Иванушка.

Но на кащеях все быстро заживает, и вот он уже снова вскочил на ноги, норовя принять боевую стойку. Но Иван оказался проворней. Его кулак вылетел вперед и с треском соединился с лицом кащеева черепа. Негодяй рухнул на землю и, наверное, скончался бы, если бы не бессмертие.

– Вот так-то, рожа, – сказал ему Дурак. – Не будешь больше девок наших воровать!

Он отвернулся от распростертого скелета и, вытерев кровь с лица рукавом рубахи, медленно пошел прочь.

– Рано хоронишь, сукин сын! – раздался вдруг хриплый голос над Иванушкиной головой, и черная тень заслонила голубоватое солнце.

Иванушка поднял голову и успел разглядеть только проломленное лицо Бессмертного и большие перепончатые крылья. За этим последовал страшный удар, и Иванушка, слыша, как с треском ломается его позвоночник, упал на землю. Когда через секунду наплывший было туман боли слетел с его глаз, Дурак увидел перед собой ощерившийся череп. Нескольких зубов не хватало. Иванушка попробовал тело. Ноги не слушались, правая рука тоже.

– Прощайся с жизнью, русский Дурак! – прошипел Кащей ему в лицо, дыхнув смрадом, и Иван почувствовал, как когтистые пальцы впиваются ему в горло.

– Ладно, Кащей, – прошептал Дурак, задыхаясь. – Но для начала скушай-ка вот это!

И он сунул в щербатый кащеевский рот последнюю свою таблетку, надеясь только на чудо.

Челюсти Бессмертного автоматически захлопнулись, как только таблетка оказалась в полости рта. Он хотел было ее выплюнуть, но не успел. Маленькое колесико прошмыгнуло в пищевод и быстро растворилось в слизи, не успев даже достичь желудка. Кащей поперхнулся и отпустил посиневшее горло Иванушки, который уже терял сознание.

Кащей Бессмертный завыл нечеловеческим голосом. Лик его исказился и позеленел, язык мертвой плетью болтался из открытого рта, извергающего бесконечный поток желтой рвоты. Живот Кащея раздулся от переполнивших его газов, разорвав прочную ткань доспехов. Ноги монстра подкосились, и он упал в лужу собственного дерьма, вылившегося из лопнувшего живота. Яд был страшной убийственной силы. Он действовал мгновенно и ошеломляюще эффективно. От одной капли этого яда мог скончаться целый полк. Но главной бедой Кащея было то, что он не мог скончаться. Он был бессмертным.

Когда Иванушка пришел в себя, он с трудом, превозмогая боль, поднял голову и осмотрелся. Кащей сидел подле и скалился, наблюдая за Иванушкиным пробуждением. Кащей был жив и здоров. Кащей был бодр, как спортсмен. Кащей злорадствовал.

– Смерти моей хочешь? – ядовито спросил он наконец, вдоволь насмотревшись на жалкие попытки Иванушки подняться с земли.

– Да, козел вонючий! Чтоб ты провалился!

– Ну и что? – уже более мирно проскрипел Бессмертный. – Провалюсь. Куда? С моим-то могуществом да с моей-то живучестью? Я, друг ты мой любезный, еще и не таких, как ты, встречал. Покруче были искатели моей смерти. Так что, поверь, убивали меня всяко. И, как видишь, все старания напрасно. Только буйны головушки свои потеряли.

Кащей сделался серьезным и задумчиво уставился в пространство.

– Я, Иван Дурак, и сам помереть бы рад, да не знаю, где смерть-то моя окаянная. Уж стараюсь, народ против себя настраиваю, девок ворую, деревни жгу. Ан нет, не нашелся еще тот добрый молодец, способный погубить меня. Нету на меня погибели!

– Врешь, паскуда! – прорычал Иван. – Врешь! Найдется и на твое свиное рыло кирпич!

– Ужель? – Кащей посмотрел на Иванушку с повышенным интересом. – Ты мне начинаешь нравиться, русский Иван!

Кащей подобрался поближе к распластанному на земле Дураку и доверительно прошипел ему на ухо, обдав могучей вонью из потревоженных отравой внутренностей:

– А что, Иван, можешь попробовать… Раз уж ты так хочешь со мной разделаться, то на вот, даю тебе шанс. Позабавимся?

Кащей снял перчатку и с трудом стянул с пальца какую-то вещицу. Протянул ее Ивану и сказал:

– У тебя есть ровно минута, Дурак. За эту минуту ты можешь придумать для меня любую казнь и произнести ее вот в этот прибор. Выдумывай, что хочешь. Можешь превратить меня в таракана, можешь рассыпать меня в песок, разложить на атомы, скормить крокодилам – мое могущество, моя Магия выше всего этого, Иван. Ты можешь даже разделить меня на мелкие части и разослать их в любые, даже самые отдаленные точки пространства и времени, мне все равно!

– Пространства и… времени?.. – машинально повторил Иванушка, задумчиво разглядывая врученный ему Кащеем предмет.

Это был массивный золотой перстень с красиво ограненным камнем, похожим на… трансвокер. Видать, не один только волосенькин сын стал жертвой превращения в камень…

Голос Кащея отвлек Иванушку от этих мыслей:

– Время пошло, Дурак! И только одно желание! Одно! И если я останусь после этого жив, то пеняй на себя!!!

Иван занервничал. Адская боль не давала ему сосредоточиться, сознание то и дело пыталось покинуть его.

– Ну давай, давай, Иван! Сделай это! Время выходит!

Иванушка медленно надел перстень на указательный палец левой руки. Время выходит… Время!

Дурак поднес перстень к губам и, тщательно выговаривая слова, произнес!

– Хочу, чтобы время Кащея пошло вспять, к моменту его рождения, хочу, чтобы его мать, кем бы она не была, скончалась во время родов, убив тем самым и своего сына… Пускай ты не родишься совсем, поганый ублюдок!

На миг лицо Кащея исказила гримаса сильного удивления, но затем произошла яркая вспышка, ослепившая Иванушку, и раздался громкий хлопок, похожий на выстрел…

Когда зрение вернулось к Дураку, он увидел, что на месте Кащея лежит и корчится какое-то маленькое существо. Младенец!

– Хи-хи-хи! – раздался тоненький скрипучий голосок. – Дулак ти, Ивануска, дулак! Я зе бессмейтний! Я зе всё явно Кассей, хоть и маенький! Хи-хи-хи!

Иванушка покрылся холодным потом. Все! Последняя возможность упущена, теперь его буйную головушку ждет неминуемая погибель! А мелкий Кащей уже стал расправлять свои сморщенные зеленые члены, поднялся на кривенькие ножки и стал пыжиться, пыжиться…

– Вот сёлт! – пискнул он, пыжась. – Вот сёлт, не выходит!

Он все пыжился, пыжился, пыжился, но у него ничего не получалось кроме каких-то тусклых вспышек с жиденьким дымком, да неизвестно откуда выпавших фонтанчиков разноцветного конфетти.

Иванушка смотрел на все это с нарастающим изумлением, брови его поднялись вверх, глаза округлились, и он вдруг дико расхохотался, испытав внезапное облегчение, будто гора с плеч упала.

– Циво смиёся, дулак? Вот сисяс я… Вот сисяс…

– Да ничего не выйдет у тебя, Кащейчик! – еле выговорил Иванушка сквозь раздирающий его легкие смех. – Куда ж тебе теперича превращаться?! – Ты ж малой еще! Несовершеннолетний! К тебе еще могущество не пришло твое!

– Сто такое?! – Кащейчик, по-видимому, и сам уже начал догадываться об этом. – Так ета сто… Ета мне до совейсенноетия здать опять?! Ета сто, ессё восемьсот тисясь годов здать?! Отдай коецько, Дулак! Отдай, я ласковдуюсь!

– Фигушки! – твердо сказал Иван, что-то прошептал в перстень, вздрогнул, легко поднялся на ноги, полностью исцелившись, и спрятал волшебную вещь в карман. – Фигушки, Кащейчик! Иди-ка домой, играйся в солдатиков. За восемьсот-то тысяч годов авось да придумаешь что-нибудь. А сейчас мне пора. Вон, пришли уже за мной.

Он показал пальцем в небо, где появилась волосатая ракета.

– И я тебе не советую, Кащейчик, попадаться на глаза моим приятелям. Не посмотрят, что малой, растопчут!

– Ах-х, сёлт! Мать-пелемать! Ёйки-мотайки! Соб вы тута все пловалилися! А с тобой, Дулак, мы ессё увидимся! Ой, увидимся!..

Кащейчик взвыл еще что-то тоненьким фальцетом и, выпустив горсть конфетти, побежал прочь, смешно переставляя маленькие кривые ножки. Долго еще можно было слышать хлопки и шипение, сопровождающие выбросы конфетти и цветастых лент, пока шум приближающейся ракеты не заглушил и эти звуки…

Трансвокер безошибочно вывел отряд спасателей на планету F-3 Арабеллы, где Кащей планировал расправиться с неуемным бунтовщиком, и точно посадил ракету на нужное место. Первой из ракеты выскочила Василиса Прекрасная. Она бросилась к Иванушке, одиноко стоящему среди поля, повисла на его шее и, рыдая от счастья, приговаривала: «Жив, родименький! Жив, касатик…»

– Да чё там… – смущенно отвечал Иванушка, пытаясь деликатно высвободиться из цепких страстных объятий. Он слишком устал для таких буйных ласк.

– А где же Кащей, Иванушка? – вспомнила вдруг Василиса. – Неужто одолел?

– Как же… Одолеешь такого… Но гадить он больше не будет. По крайней мере, в ближайшие восемьсот лет.

Позже, на пути к земле, Ипроксим Безумный спрашивал у инженера Сидорова:

– Слушай, парень, как ты думаешь, почему на Земле люди в Чудо больше не верят? Ты ведь знаешь. Ты сквозь время ходил.

– Откуда мне знать, дед? – пожал плечами инженер и задумчиво потер пальцем старшего сына Волосеньки Зубатко, пристегнутого к его левой руке. – Может, Дураки перевелись?..

Архангельск

декабрь 1988 – апрель 1991