Kitobni o'qish: «Старый король, Молодой король»
– Король умер, да здравствует король! – почти скороговоркой.
– Нудно как-то. Ты говоришь не новость, потрясающую государство, а цену на рынке. Надо больше эмоций, понимаешь?
– Король умер. – Отрешенно. – Да здравствует король! – чуть торжественно.
– Нет. Смотри: сначала ты говоришь, что умер КОРОЛЬ – это трагедия, так как его все любят, уважают; он – лицо целого народа. Отсюда грусть, упадок, растерянность. Но затем возникает лучик надежды – наследник, амбициозный и сильный, умный и дерзкий. Вот тут уже легкий трепет, предвкушение чего-то прекрасного, светлого, большого. Понял?
– Король умер, – обреченно и почти шепотом. Затем громогласно и с надеждой: – Да здравствует король!
– Браво!
– Почему я – лучик надежды, если убиваю короля?
– В глазах подданных ты – лучик. Они не знают, что бунт затевается тобой.
– А может, меня как бы подталкивают к бунту? Сам я не хочу, но меня шантажируют там или еще что?
– Не по сценарию.
– То есть я два в одном – и лучик надежды, и кровожадный бунтарь?
– Примерно.
– Ладно. А почему мы репетируем в гараже?
– У меня пока нет своей площадки, я же объяснял.
– Прохладно здесь.
– Ничего, справишься. Иди чаю пока попей.
– А где Старый король?
– Опаздывает, наверно. Не звонил.
– И мы должны из-за него мерзнуть?
– Хватит ныть. Ты слишком нежен, чтобы убивать короля.
– Убийство-то я сыграю.
– Если будешь играть так же плохо, как и говорить эту фразу, – заменю.
– На кого же? У тебя даже на нормальное помещение денег нет.
– Бродячих гениев хоть пруд пруди.
– Ну-ну.
Мимо гаража проехала машина – дальше на парковку. Залаяла бездомная собака; ее вопль подхватила вторая.
– А королева где?
– Черт, забыл про нее, – в панике достаю телефон и начинаю искать номер. – Она же не нужна сегодня. Чего ты меня путаешь, идиот?
– Я – Молодой король, – смеется, – мне все можно.
– Ржешь ты точно как конь, а не как король.
– Поуважительнее к королевской особе!
