Кубики (сборник)

... а ещё словосочетание "психическое нездоровье". И порой эти словоформы сливались воедино и на страницах насиловали психически нездоровых.

Ровно к середине книги у меня выработалась твёрдая толерантность к изнасилованиям. Я как милиционер, составляющий протокол в елизаровском рассказе, просто делал свою работу - читал: "Хорошо, гражданочка, расскажите где он вас трогал". Никаких эмоций.

Удивительным образом, как только у меня выработалась устойчивость, изнасилования прекратились. Я будто попал в некий эксперимент над человеческим сознанием, где действие повторяется ровно до тех пор, пока к нему не появится иммунитет. И быть может, там где прекратились изнасилования у меня, у кого-то они только начались.

Иначе как бесовщиной это не назовёшь. Представителями той самой нечисти, что переполняет страницы этой книги наравне с насильниками и психбольными. К этим эпизодам я бы обратился с большей нежностью, они меня удовлетворяли. Мистика она всегда притягивает, пусть даже и шизофреническая.

Мир Елизарова - место, в котором ты не захочешь жить. Это какое-то кристаллическое общество урок, хануриков, ведьм, да отсталых (видать потомков вышеперечисленных). И пока один мысленно даёт команды своим движениям и борется с Падалью за стеной под бутылку водки компания пацанов насилует очередную школьницу, шедшую не в то время и не в том месте.

Мне понравилось как Елизаров выписал внутренний мир людей с психическими заболеваниями, их понимание мира и процессы с ними происходящие; я остался доволен элементами мистики и народных суеверий, ставшими частью нескольких сюжетов его рассказов; но чернуха с хануриками, ссущими себе в штаны, и пытающимися добраться до очка собутыльника, возбуждаемых стонами и всхлипами, насилуемой во дворе девочки, и криками случайного свидетеля, которого садят на перо (спасибо, что не на член), утомила меня однообразием.