Kitobni o'qish: «Ничего личного. Книга 1»

1. Мальчик под дождем

– Эй!

Амадео повернулся и получил струю воды прямо в лицо. Микки захохотал и отбросил пустую пластиковую бутылку.

– Ну ты и раззява! Я снова на высоте! – И он изобразил танец победителя.

– Ты просто застал меня врасплох, – проворчал Амадео, стряхивая воду с лица и длинных волос. – В следующий раз я тебя обязательно сделаю!

– А это ты не мне объясняй, а Терезе. – Мальчик стукнул его в плечо. – Да ладно, чего ты сразу раскис, подумаешь, в пятый раз водой облили…

– Ничего я не раскис! – Амадео вернул тычок. – Зато спорим, я быстрее тебя добегу до пожарного гидранта!

– И снова промокнешь! – Микки заливисто засмеялся. – Он сломан уже неделю как! Ты вообще вечно витаешь в облаках, Амадео.

– Ну ладно, ладно! – Амадео снова хотел обидеться, но приятель выглядел таким счастливым, что он тоже улыбнулся.

Мальчишки шли по улице, то и дело выпинывая из-под ног друг друга камушки, которые со звоном влетали в пустые консервные банки. При каждом попадании Микки издавал торжествующий вопль и воображал себя именитым футболистом.

– Трибуны ликуют! – орал он, размахивая руками и раскланиваясь. – Спасибо, спасибо!

Амадео искренне радовался за друга. Когда-нибудь Микки станет знаменитым игроком и сможет уехать отсюда, из этого квартала, в котором каждый день – борьба за выживание. Амадео было всего восемь, но он уже отлично знал, что такое смерть, и не раз видел ее на грязных, пропахших тленом улицах.

Но сейчас ярко светило солнце, Микки вопил, загоняя очередной мяч в ворота, и мрачные мысли быстро оставили Амадео. Здорово, когда рядом есть друг, с которым можно подурачиться, погонять наперегонки, побрызгаться водой. И Амадео твердо решил: если ему когда-нибудь удастся выбраться из этого места, он возьмет Микки с собой. И Тереситу тоже.

Терезу оба считали своей маленькой сестричкой. Ей недавно исполнилось пять, короткие темные волосы кудрявились, как у барашка, а огромные черные глаза наивно хлопали, когда она слушала рассказы братьев о прошедшем дне. Иногда они с Микки приносили кукол, найденных в бесконечных скитаниях по кварталу, и тогда радости ее не было предела.

– Эй, мы обещали Терезе прийти сегодня пораньше, не забыл? – окликнул он Микки.

– А, да, точно, – отозвался тот, примериваясь камнем в очередную банку. – И вывести ее погулять к фонтану, она давно хотела. Тогда давай наперегонки! Ты же сам собирался! – И он первым рванул вперед, оставив Амадео далеко позади.

– Микки! – в отчаянии выкрикнул тот. – Ну что за подлый гад… Я все равно тебя догоню!

– Попробуй! – донесся издалека насмешливый голос.

– А вот и не буду! – заорал вслед Амадео. – Пойду пешком, зато не устану! – И нарочито медленно зашагал следом.

Да, сегодня выдался хороший день. Вокруг кипела привычная для квартала жизнь: торговцы зазывали к прилавкам в надежде продать что-то из потрепанного товара или залежалой еды, громогласные дородные матери орали на детей из окон, постоянные клиенты толклись у дверей бара, ожидая, когда двери распахнутся, и можно будет промочить глотку. Отовсюду доносились привычные разговоры и даже смех. Хорошая погода никого не оставляет равнодушным, и Амадео тоже широко улыбался, радуясь новому дню.

Повернув за угол, где скрылся Микки, он столкнулся с чьей-то ногой.

– Ой… Извините… – привычно пробормотал он, сдавая назад.

– Извините? Ты че, принц какой? – Долговязый парень в растянутой футболке насмешливо глянул на него сверху вниз. Заметив испуг в глазах Амадео, прибавил: – Ладно, не каждый день тут вежливого встретишь. Современная молодежь только и знает, как хамить. Проходи давай.

Амадео мышкой прошмыгнул мимо парня, не забыв поблагодарить. Обернувшись через плечо, увидел, как тот передает кому-то, скрытому в тени, небольшой сверток, а в ответ получает деньги. Наверняка наркотики. Но Амадео это не касалось, поэтому он тут же забыл обо всем.

Тереза уже ждала их. Черный насупленный взгляд перебегал с Микки на Амадео.

– Вы обещали прийти пораньше, – капризно протянула она.

– Знаем, знаем, Тересита, – успокаивающе сказал Амадео. – А все из-за Микки, он снова облил меня водой!

– А тебе лишь бы жаловаться. – Микки показал ему язык, чем несказанно рассмешил Терезу.

– Пойдем уже! – Амадео схватил девочку за руку. – Этому придурку лишь бы ржать.

– Ой-ой, наш принц снова обиделся? Какой ты, однако, ранимый, – продолжал измываться Микки, когда они шагали по залитому солнцем кварталу к небольшой площади. – Тебя, случаем, в роддоме не подменили? Чего ты забыл в таком захолустье-то?

– Живу я тут, дурак! – огрызнулся в ответ Амадео.

– Да ладно тебе, ты что, правда обиделся? – Микки недоуменно почесал нос. – Расслабься, я же просто шучу.

– А вдруг Амадео настоящий принц, почем тебе знать! – вдруг выдала Тереза. – Может, у него есть самый настоящий замок, а там полно слуг, и все они ищут своего хозяина, который неожиданно пропал.

Амадео поперхнулся.

– Ну ты… придумаешь, Тересита…

– А почему нет? Ты и правда похож на принца. У тебя красивые волосы и ты очень милый, – просто сказала она. – Ой, фонтан! – Вырвав руку, она бросилась вперед.

– Он же не работает, глупая! – крикнул ей вслед Микки.

– Он никогда не работал, – отозвался Амадео. – Но все равно он красивый.

– Ага, прямо как ты, принц. – Друг хихикнул и помчался следом за девочкой.

– Ух, кто ж знал, что пойдет дождь! – Микки, отфыркиваясь, влетел в подвал, служивший им домом. – Такое солнышко было… Откуда он взялся, черт побери?

– Не ругайся, Микки, – не терпящим возражений тоном сказала Тереза, поправляя мокрое платьице. – Это нехорошо. Амадео же не выражается.

– Потому что он принц, ему по статусу не положено, – фыркнул тот.

Амадео стянул мокрую футболку. Они только-только начали играть в догонялки вокруг фонтана, как неожиданно набежали тучи и хлынул ливень. Добежать до дома быстро не получилось, они все насквозь вымокли.

– Переоденься, Тересита. – Он протянул ей большую, сложенную в несколько раз сухую тряпку. – А то простудишься.

Та шмыгнула носом.

– Не простужусь, подумаешь, дождик. Я хочу есть.

Микки прошел в дальний угол и закопался в куче тряпья. Вскоре торжествующе вытащил небольшую облупившуюся коробку, в которой оказался хлеб, уже начавший плесневеть сыр и бутылка с водой.

– Цела! Я же говорил, никому и в голову не придет искать тут.

Разделив еду между товарищами, он сел на деревянный ящик, скрестив ноги.

– Завтра нужно добыть еще. Запасы кончаются. Амадео, ты со мной?

– Конечно, – пробормотал тот с набитым ртом. – Спрашиваешь.

– Хорошо, тогда завтра с утра и займемся. Я выяснил, что старый алкаш Эдуардо не запирает дверь своей лавчонки – замок сломался. А встает не раньше одиннадцати. У нас полно времени, чтобы его обчистить. – Микки вгрызся в кусок зачерствевшего хлеба.

– А я? – возмущенно воскликнула Тереза. – Почему вы всегда ходите без меня?

– Потому что ты еще слишком маленькая, – отрезал Микки.

– Вовсе нет, – мягко сказал Амадео. – Просто девочки не должны добывать еду, это работа для мальчиков.

Он не стал прибавлять, что не хочет, чтобы Тереза начала воровать. Это плохо, это неправильно, но им приходилось это делать, чтобы выжить. Никто не возьмет на работу восьмилетнего мальчишку. Или десятилетнего, как в случае с Микки. Он пытался, но везде перед ним закрывали дверь с напутствием подрасти для начала.

Поэтому оставалось только воровство. Они никогда не брали деньги или ценные вещи – только еду, чтобы насытиться и забыть о пропитании на какое-то время. И так изо дня в день, неделя за неделей им удавалось жить в этом мире.

Ночью Амадео что-то разбудило. Он сел на куче тряпья, пытаясь понять, в чем дело. Кто-то залез к ним? Но вокруг все было тихо, даже крысы, в изобилии водившиеся в округе, не тревожили.

Рядом беспокойно зашевелилась Тересита. Микки спал, как убитый, но она ерзала, то и дело сбрасывая с себя старое, в дырах одеяло.

Амадео протянул к ней руку и тут же отдернул – девочка вся горела.

– Микки, – прошептал он, пихнув друга в бок. Тот никак не отреагировал, и Амадео потряс его за плечо. – Микки, проснись, с Терезой что-то не так!

– А? Что? – сонно пробормотал тот. – С Терезой? Что с ней может быть не так, она же поела…

– У нее сильный жар, да проснись ты наконец!

Тереза металась, скидывая одеяло, которым Амадео и Микки пытались накрыть ее, и тихонько хныкала, иногда срываясь на сухой кашель.

– Я хочу мишку… Купи мне мишку, хочу искупать его в фонтане…

Микки с беспокойством смотрел на нее.

– Она бредит или что? Не понимаю.

Амадео прижал одеяло собой, чтобы девочка не могла его скинуть. Даже сквозь ткань чувствовался ужасный жар, исходящий от ее тела. Как будто вот-вот сгорит.

– Не знаю, но ей очень плохо. Надо что-то делать, Микки. У нас даже воды не осталось.

Тот кусал губы, сжимая горячую мокрую ладошку Терезы.

– Ладно. Я пойду поищу лекарства, а ты присмотри за ней.

– Что? Ночью? Где ты найдешь их ночью?

– Залезу в аптеку, да какая разница где! – вспылил тот. – Присмотри за ней, я постараюсь быстро вернуться.

– Но откуда ты знаешь, что нужно?

– Разберусь как-нибудь, читать я все-таки пока умею!

– Ладно. – Амадео сильнее обнял Терезу, которая снова начала метаться.

Микки, не сказав больше ни слова, выскользнул из подвала. С его уходом словно стало темнее, и Тереза снова тихо захныкала, требуя своего мишку.

– Потерпи, Тересита, – прошептал Амадео. – Потерпи, скоро Микки вернется, мы тебя вылечим… И мишку тебе принесем. Только потерпи.

Прижимая к себе девочку, Амадео вскоре уснул.

Он проснулся от собственного чиха. В носу жутко свербило, Амадео шмыгнул и с трудом разлепил глаза.

Похоже, Микки так и не вернулся – его место пустовало. Тереза лежала рядом. Она не металась, не ерзала. Она вообще не шевелилась.

– Эй, – позвал Амадео, и в горло вцепились стальные крючья. Он откашлялся, но стало только хуже. – Эй, Тересита. Проснись, уже утро.

Она не шевелилась, и Амадео потряс ее за плечо. Голова девочки свесилась со свертка одежды, служившего подушкой.

Ледяной ужас пронзил все нутро Амадео. Он снова и снова тряс Терезу, нарочно не замечая похолодевшую кожу, так резко отличавшуюся от вчерашнего жара. Наконец в полнейшем бессилии отпустил ее и подтянул колени к груди.

Маленькая Тересита умерла. Микки не вернулся. Амадео остался один.

Слезы потекли по щекам, оставляя светлые дорожки на грязных щеках. Что за несправедливость? Почему маленькая девочка должна была так глупо погибнуть? Почему не удалось ее спасти? Почему не получилось? Что он сделал не так?

Он и не пытался ничего сделать. От этой мысли его словно окатило ледяной водой. И правда. Микки хотя бы ушел за лекарствами, Амадео же не сделал вообще ничего!

Он сжал кулаки и стиснул зубы. Слезы закапали на грязное одеяло.

На очередной чих голова отозвалась тупой болью. Он лег, сжавшись в комочек, и не сводил глаз с Тереситы. Он до сих пор не верил в то, что ее больше нет, а перед ним лежит лишь тело.

Головная боль нарастала. Вскоре Амадео затрясло, будто от холода, и он плотнее закутался в старые тряпки. Микки вернется. Он должен вернуться рано или поздно, даже если не достанет лекарства. Тем более что Терезе они уже ни к чему.

Зубы стучали, голову охватил огонь, но тело колотило в жутком ознобе. Он просто умрет здесь. Умрет, как Тереза. И все. Пусть это станет облегчением той боли, что разрывала изнутри, пусть она прекратится!

Вскоре Амадео провалился в беспокойный, бредовый сон, иногда выныривая из него, затем снова погружаясь в липкое горячее болото. Дрожь то унималась, и тогда он скидывал с себя неприятно пахнущее одеяло, то снова возобновлялась, и он укутывался с головой. Кашель рвался из груди, как чудовище с острыми зубами, царапаясь, кусаясь. Нос не дышал, и Амадео приходилось хватать воздух ртом, как выброшенной на берег рыбе. Его тошнило, выворачивало наизнанку, руки и ноги ломило, и он все сильнее съеживался, будто надеялся уменьшиться и исчезнуть.

Сколько времени он так пролежал, неизвестно. Но когда вынырнул из небытия, из двери лились лучи закатного солнца. Тересита лежала на своем месте, свесив голову со свертка одежды.

Сам не зная зачем, Амадео поднялся. Ноги едва держали, мир вокруг ходил ходуном, но он не мог больше лежать и умирать здесь, в этом тесном, душном помещении, которое, казалось, стало еще меньше. По крайней мере, он попытается найти Микки, и потом они вместе похоронят Тереситу. Это тяжело, но кто-то должен.

Опираясь на стену, Амадео двинулся к выходу, через каждые несколько шагов сгибаясь в приступе неодолимого кашля. Наконец дрожащей рукой толкнул приоткрытую дверь и вышел наружу.

Солнце и правда садилось, он не ошибся. Сколько же он пролежал в таком состоянии? День? Два? А может, и все три? Тересита сгорела за вечер, почему он продержался так долго?

Слезы снова подступили, готовясь вырваться на свободу, но Амадео стиснул зубы. Нет. У него будет еще время поплакать, сейчас он должен найти Микки.

Шаг. Другой. Стена закончилась, держаться больше не за что. Но, кажется, он приходит в себя, держится уверенней. У него получится. Оторвавшись от стены, Амадео медленно двинулся дальше по улице. Ничего, что быстро не удается, он еще слишком слаб. Не следует требовать от себя невозможного.

– А ну прочь с дороги, девчонка! – услышал он за спиной. И тут же сильная рука толкнула мальчика на мостовую.

Амадео не смог даже вскрикнуть – голос совершенно пропал. Вор с кошельком в тонких пальцах промчался мимо и скрылся из виду. А позади раздался визг тормозов.

Обернуться он не успел. Его подбросило в воздух и Амадео, пролетев несколько метров, ударился об асфальт, перекатившись несколько раз. Руку пронзила ужасная боль, но кричать он не мог. Поэтому корчился на дороге, кусая губы, волосы упали на лицо, закрывая свет.

Хлопнула дверца, раздался стук каблуков.

– Ты что наделал, болван?! – услышал он мальчишечий голос. – Глаза разуй, куда ты прешь перед машиной!

Носок ботинка врезался в ребра Амадео, и тот прикусил губу сильнее. По подбородку потекла струйка крови.

– Я тебя научу, как надо себя вести, ты, мусорная кры…

– Лукас! – вдруг прозвучал над переулком властный голос. – Что ты себе позволяешь? Живо вернись в машину!

– Но, папа, он…

– Я сказал, вернись в машину, Лукас.

Шаги. Идут к нему. Амадео весь съежился, ожидая удара, но вместо этого ощутил на голове чью-то тяжелую и теплую ладонь. Волосы соскользнули на глаза, и он зажмурился.

– Малыш, – произнес тот же властный, но вместе с тем мягкий голос, – ты сильно ушибся?

Амадео хотел ответить, но из горла не вырвалось ни звука. Сознание уплывало, и он не стал удерживать его, провалившись в непроглядную тьму.

Писк. Писк. Писк.

Навязчивый звук зудел в голове, вырывая из блаженного сна, где они снова были вместе. Микки. Тересита. И он, Амадео. Играли втроем у неработающего фонтана в старом квартале. Шел дождь, но он больше не пугал, наоборот, ласкал холодными струями разгоряченную кожу, даруя ощущение облегчения, смывая боль.

Но писк не прекращался. И Амадео нехотя разлепил веки.

Боль ударила по нему, подобно волне, так, что дыхание на мгновение перехватило, и на глаза навернулись слезы. Правая рука горела огнем, под ребра будто напихали кипящего масла. Каждый вдох давался с трудом, на грудь словно положили мешок с песком.

– Пришел в себя? Хорошо, – произнес женский голос.

Перед Амадео появилась женщина, одетая в белый халат и плотно сидящую на голове шапочку.

– Не бойся, ты в больнице. Как тебя зовут?

Амадео открыл рот, но не смог издать ни звука. Медсестра кивнула, будто ожидала подобного.

– Ничего, голос вернется. Ты сильно простудился, но тебя вылечат. А еще у тебя сломана рука. Так что не вздумай вставать самостоятельно. Если сильно болит, кивни, и я дам тебе обезболивающего.

Амадео не замедлил затрясти головой. Боль просто сводила с ума, и как долго сможет вытерпеть, он не знал.

Вскоре боль начала отступать, и в голове немного прояснилось. Что случилось? Как он тут оказался? Кто его привез? Эти вопросы так и рвались наружу. Прочитав недоумение на лице Амадео, медсестра улыбнулась и выглянула за дверь.

– Господин Солитарио, мальчик пришел в себя.

– Очень хорошо, – прозвучал в ответ знакомый голос. Амадео силился вспомнить, где же слышал его, и не смог.

В палату вошел мужчина в строгом темно-сером костюме. Узел бордового галстука был слегка ослаблен, шляпу он держал в руке. Черные волосы аккуратно уложены.

– Здравствуй. – Мужчина подошел к кровати Амадео и опустился на стул рядом. Добрые карие глаза внимательно изучали мальчика. – Меня зовут Кристоф. Мне сказали, говорить ты пока не можешь, так что я просто расскажу, как ты тут очутился. Моя машина сбила тебя, и я приношу свои извинения за это недоразумение. К сожалению, ты сломал руку и получил трещину в ребре, поэтому тебе придется какое-то время побыть здесь.

Амадео слушал и не понимал. Его сбила машина? Да, он это вспомнил, но кто такой этот Кристоф?

И тут все встало на свои места. Грозный окрик «Лукас!», вопрос, сильно ли он пострадал… Тот самый голос, властный и в то же время мягкий, вызывающий доверие – вот кто этот человек!

Внезапно Амадео стало страшно. Он слышал немало историй от местных мальчишек, пытающихся заработать на жизнь таким нехитрым способом, как бросание под колеса и выманивание денег у богачей. Вдруг Кристоф сочтет, что он такой же? Что он специально упал под его машину?

Кристоф повернулся к медсестре.

– Что с ним? Почему он вдруг так испугался?

Амадео же лихорадочно соображал, как убедить Кристофа, что он вовсе не такой, что ничего ему не нужно, ни лечения, ни денег. Но голос и не думал возвращаться, а Кристоф вот-вот подумает, что он просто-напросто жалкий мошенник.

– Понятия не имею, господин Солитарио. Но я могу дать ему ручку и бумагу…

– Давайте, – нетерпеливо сказал Кристоф.

Амадео закивал. Вот оно, решение! Писать Амадео научил один из обитателей Старого квартала. Он напишет, что сожалеет об этой неприятности, скажет, что сам во всем виноват, и убедит Кристофа, что ничего плохого не хотел.

Кристоф читал его едва разборчивые каракули с кучей ошибок, и на губах проступала улыбка.

– Что ты, малыш, я вовсе не думал о тебе ничего плохого. В конце концов, это ведь мой автомобиль тебя сбил, и меньшее, что я могу для тебя сделать – вылечить. Не беспокойся о деньгах, все за мой счет.

Амадео растерялся. Он снова потянулся за ручкой, однако Кристоф мягко накрыл его руку своей.

– Ты необычный мальчик. Мало кто способен прийти к такому странному выводу, большинство наоборот постарались бы вытянуть из меня как можно больше в качестве компенсации. За честность я говорю тебе спасибо. А сейчас извини, у меня дела. Я постараюсь проведать тебя чуть позже. Не возражаешь?

Ошарашенный Амадео мог лишь кивнуть.

Следующую неделю он провел в больнице. Трижды к нему приходил Кристоф и приносил огромный пакет с разными вкусностями. Столько всего Амадео в жизни не видел и в первый раз попытался отказаться от такой милости. Однако Кристоф строго посмотрел на него, и Амадео больше не возражал.

Голос вскоре вернулся, и Амадео смог сказать Кристофу свое имя, но тот упорно продолжал называть его малышом. Амадео рассказывал обо всем: о своей жизни в старом квартале, о пожарном гидранте, который сломался, о футболе с консервными банками, о здоровенной крысе, которая сильно напугала его как-то в заброшенном доме. Кристоф внимательно слушал, и Амадео льстило такое внимание. Раньше он не мог так запросто общаться с человеком гораздо старше себя.

Но одна мысль не давала покоя. И однажды он решился заговорить о ней с Кристофом.

– Извините, – робко спросил он, пряча глаза. – Могу я… попросить вас об одной услуге? Она совсем небольшая, но очень важная.

– Разумеется, малыш. Проси о чем хочешь.

Запинаясь, Амадео рассказал ему о Тересите и пропавшем Микки. Терезу надо было похоронить, это нехорошо, что она осталась там, а Микки… Амадео хотел знать, что с ним случилось, почему он не вернулся. И не мог бы Кристоф помочь, отпустить из больницы ненадолго…

На этот раз Кристоф слушал внимательней обычного. Когда голос Амадео неуверенно затих, он положил ладонь на голову мальчику.

– Я сделаю то, что ты просишь, малыш. Но с одним условием – из больницы ты не выйдешь. Ты еще слишком слаб. За Тереситу не беспокойся, она найдет покой. Что же касается твоего друга, я узнаю, что смогу. Идет?

Амадео вскинул голову, в черных глазах застыла надежда.

– Вы правда это сделаете?

– Кристоф Солитарио всегда держит слово. Хорошенько запомни это, малыш. – В обычно смешливых глазах на этот раз не мелькнуло и тени улыбки.

Два дня от Кристофа не было никаких новостей. В больницу он не приезжал. Амадео скучающе глядел на дождь, барабанящий по карнизу, и пытался отогнать от себя самые мрачные мысли.

Завтра его должны выписать. А Кристоф наверняка не придет. Свой долг он уже выполнил, хотя это было необязательно. Рассчитался с мальчишкой за причиненные увечья – и adios¹. Он и так слишком много отдал, больше, чем следовало.

Амадео затряс головой, и волосы упали на лицо. Нет, он не должен так думать о Кристофе. Единственный человек, который когда-либо был добр к нему, дал, пусть и на время, ощущение теплоты. За все это нужно сказать спасибо, только вот он больше… не придет.

Амадео тяжело вздохнул и протянул руку за книгой, которую ему принес Кристоф. «Тим Талер, или Проданный смех»². Поучительная история о мальчике, который ради денег потерял способность смеяться. Амадео запоем прочел ее и с восторгом обсуждал с Кристофом планы, как можно было обхитрить барона Трёча, не прибегая к губительной сделке. Тот лишь улыбался и задавал колкие вопросы, на которые Амадео, хмуря брови, искал достойный ответ.

Читать расхотелось. Амадео положил книгу обратно на тумбочку и улегся на левый бок. В палате было тихо, только дождь без конца ударял по стеклам.

Амадео почти уснул, когда дверь в палату приоткрылась. Радостно вскочив, он открыл рот, чтобы поприветствовать Кристофа, но вместо него внутрь сунулся вздернутый нос.

– А, так это тебя отец обхаживает уже несколько дней, – прозвучал надменный голос, от которого улыбка сползла с лица Амадео, как ненадежная краска.

Мальчик, старше Амадео года на три-четыре, важно вошел в палату, оглядывая все вокруг с таким презрением, будто оказался в самой мерзкой выгребной яме. Темные волосы были гладко прилизаны, лишь на затылке торчал непослушный вихор. Одежда с иголочки – темно-зеленый жилет, белая рубашка, черные брюки. И выражение презрения на лице, которое сопровождало его всюду, на что бы он ни посмотрел.

– Неплохо устроилась, помойная крыса, – выплюнул он, и Амадео накрыла волна возмущения.

– Сам ты помойная крыса! А это моя палата. Не нравится – уходи.

Отпора мальчик явно не ждал. Лицо перекосилось, и он рявкнул:

– Да ты хоть знаешь, с кем разговариваешь! Немедленно извинись, или я заставлю тебя вылизать мои ботинки!

– Тебе надо – ты и вылизывай. – Амадео отвернулся от него и укрылся одеялом.

– Надо же, какие крысята невоспитанные пошли! – заверещал мальчишка, топнув ногой. – Ничего, скоро все передохнете! Как тот хорек! Как его звали? Микки, кажется?

Амадео вздрогнул.

– Что ты сказал? – Он сел на кровати и повернулся к мальчику. – При чем тут Микки?

На лице гаденыша отразилось торжество.

– Сдох он, твой Микки! Хозяин аптеки сделал в нем огромную дыру, футбольный мяч пройдет! Я слышал, как он говорил об этом отцу, да, так что это точная информа…

Амадео слетел с кровати и сбил мальчишку с ног.

– Думай, что говоришь!! Микки не могли убить, не мог…

– ПАПА!!! – завопил тот. – Он меня убьет, папа, помоги!!

Амадео соскочил с него и ошеломленно отступил, наткнувшись на кровать. Рука тупо ныла, в голове царил полный хаос. Микки? Умер? Как такое может быть?

Нет, он врет. Наверняка врет, тем более Амадео вспомнил, откуда ему знаком этот мальчишка. Это он ударил его, когда Амадео валялся на асфальте, оглушенный после удара машиной. Подошел и пнул, как какую-нибудь собаку. Значит, его отец…

На пороге палаты возник Кристоф, удивленно глядя на распростертого на полу сына.

– Что тут происходит?

– Папа, он хотел меня убить! – захныкал тот, поднимаясь. – Кинулся на меня, как дикий пес!

– Ты сказал, что Микки убили, как ты мог вообще такое придумать?! – крикнул в ответ Амадео.

– Амадео, – серьезно сказал Кристоф, впервые назвав его по имени. И это подействовало на Амадео сильнее, чем если бы он накричал на него.

Он заполз на кровать, чувствуя, что внутри все сжалось в тугой комок. Слышал, как Кристоф выпроваживает сына из палаты («Лукас, иди в холл и посмотри по телевизору мультики, я сказал, иди»), но не воспринимал ничего. И только когда дверь палаты с мягким стуком закрылась, рискнул спросить:

– Это правда?

Кристоф подошел и присел на край кровати.

– К сожалению, да. Я не стану скрывать от тебя ничего, малыш. Твой друг пытался ограбить аптеку, и владелец застрелил его, не разобравшись, что перед ним ребенок.

Амадео зажмурился. Горячие слезы растворились в подушке.

– Это я… – он всхлипнул, – я виноват, я ведь мог тогда пойти с ним… Или вместо него, это все моя вина…

Кристоф положил руку ему на плечо.

– Я так понимаю, когда Тересита заболела, вы решили ее вылечить?

Амадео закивал, не поднимая головы.

– Вы приняли правильное решение. Никто не осудил бы вас за это. Но Микки поступил глупо. Он хотел как лучше, но если бы люди умели читать мысли, скольких конфликтов удалось бы избежать. Это не твоя вина. С таким же успехом ты можешь винить Терезу в том, что она заболела.

Амадео приподнялся и удивленно посмотрел на Кристофа.

– Нет… Ни в коем случае! Тересита тут ни при чем!

– Вот видишь, – уголки губ Кристофа слегка приподнялись в улыбке, – ни ты, ни она не виноваты в том, что произошло. Тебя, кажется, завтра должны выписать?

– Да…

– Думаю, можно это устроить и раньше. Ты ведь не будешь возражать? Небось, надоело уже терпеть уколы.

– Ну… Наверное. – Амадео несмело кивнул, хотя все внутри кричало о том, чтобы остаться здесь. Там его больше никто не ждет, а тут он хотя бы может видеть Кристофа. Пусть не так часто, но все же.

– Тогда как насчет того, чтобы выписаться прямо сейчас? – Кристоф указал на тумбочку. – Оденься и собери вещи, а я пока поговорю с врачом.

Оставшись один, Амадео нехотя оделся. Хоть одежда, которую принес ему Кристоф, была впору, хотелось снять ее, выкинуть на улицу и снова натянуть больничную пижаму.

Только бы не возвращаться в Старый квартал. Только бы не быть одному.

Только бы остаться рядом с Кристофом.

Амадео понуро брел за Кристофом по больничному коридору. С выпиской не возникло никаких проблем, врач дал кое-какие наставления, но зачем? Все равно Амадео вернется в свой квартал, где всем наплевать на него и лекарства достать негде, если понадобится. Он тяжело вздохнул, загнав слезы поглубже, чтобы не вздумали вырваться на волю. Чего еще он ожидал? Рано или поздно сказка должна закончиться. Только он, в отличие от Тима Талера, свой смех потеряет навсегда.

У крыльца стоял черный автомобиль, сверкающий отполированными боками. Амадео невольно залюбовался, представив, каково это – нестись на полной скорости по длинному ровному шоссе, обгоняя ветер и даже само время! Но тут из окна выглянул тот самый противный вздернутый нос, и мечта распалась на кусочки. У Кристофа есть сын. Непонятно, зачем он провозился с Амадео столько времени.

– Кристоф, – позвал он, поправив на плече рюкзак. Внутри лежала книжка и сладости, привезенные этим удивительным мужчиной. Их нельзя было оставлять в больнице, пусть хотя бы что-то напоминает о нем.

Тот обернулся.

– В чем дело, малыш?

– Я… – Слова с трудом проталкивались наружу, но Амадео заставил себя вымолвить. – Спасибо за все, что вы сделали. Я правда очень вам благодарен. Спасибо, что позаботились о Тересите и узнали про Микки. И спасибо, что провели со мной эту неделю. Мне очень приятно было с вами познакомиться, До свидания. – Он склонил голову в вежливом поклоне и быстро сбежал по ступенькам, стараясь не расплакаться.

– Эй, малыш! – окликнул его Кристоф, но он даже не подумал остановиться. Слезы все-таки прорвались и градом лились по щекам.

Он не думал, что будет так больно. Сердце бешено стучало, горло перехватывало от разочарования, во рту стоял противный горький привкус. Амадео сглотнул, но стало только хуже.

Лоб взорвался белыми звездочками, и Амадео отлетел назад. Упасть ему не дали – высокий мужчина в темных очках и черном костюме бережно подхватил его у самой земли. Амадео изумленно захлопал глазами – похоже, он врезался в такую же здоровую скалу, что сейчас держала его.

– Осторожней, твоя рука еще не зажила. – Кристоф подошел и присел перед ним. Затем кивнул громиле. – Отпусти его, он никуда не убежит.

Тот подчинился, поставив Амадео на ноги. Место удара горело, но Амадео даже не замечал – он в немом изумлении смотрел на Кристофа, который протянул руку и осторожно коснулся его лба.

– Сильно ушибся, малыш?

И эти слова, самые первые, которые Кристоф сказал ему, корчащемуся на асфальте после удара бампером, пробили брешь в стене. В стене безразличия, которую Амадео старательно создавал вокруг, чтобы оградить себя от той боли, которую причиняло расставание с Кристофом. Он просто упал на колени и расплакался. По-детски, с надрывом, никого не стесняясь, он плакал о Тересите, плакал о Микки, о своем одиночестве, о том, что сказка кончилась, и теперь впереди не будет ничего. Лишь пустота.

Неожиданно тепло обволокло его, и Амадео распахнул глаза. Две крупные слезы скатились по щекам.

– Малыш, прекрати плакать, ты меня пугаешь, – ласково произнес Кристоф, прижимая к себе мальчика. – Успокойся и объясни мне, куда ты побежал?

– Я… – Амадео всхлипнул. – Простите, я не хотел вас напугать, я просто…

– Решил, что раз лечение закончилось, то я отправлю тебя на все четыре стороны? – Кристоф улыбнулся. – Ты такой необычный мальчик, Амадео. Бесхитростный, честный, открытый. Моему сыну есть чему поучиться у тебя. А теперь выброси все плохие мысли из головы и честно ответь на вопрос: ты хочешь вернуться в Старый квартал?

– Никогда в жизни! – с жаром выкрикнул Амадео и, испугавшись своей наглости, уткнулся лицом в грудь Кристофу.

– Это хорошо. – Кристоф провел рукой по волосам мальчика. – Очень хорошо.

Амадео, раскрыв рот, взирал на огромный дом, где ему предстояло теперь жить. Потолок уходил высоко-высоко, из огромных окон лился серый свет дождливого вечера. Мебель, казавшаяся жутко громадной, выглядела так, будто проступила со страниц старой книги, которую Амадео отыскал в куче мусора когда-то давно, в другой жизни.