Луэлла Миллер

Любовь Господа ни в коей мере не могла заменить ее любви.

ЛЮБОВЬ МЕРТВОЙ КРАСАВИЦЫ

Днем я служил Господу, был занят молитвой и священными предметами, хранил целомудрие; ночью же, не успевал я закрыть глаза, как превращался в молодого господина, истинного знатока женщин, собак и лошадей, игрока в кости, любителя вина и богохульника. И когда с первыми лучами солнца я просыпался, мне казалось, что я, напротив, засыпаю и во сне вижу себя священником.

ЛЮБОВЬ МЕРТВОЙ КРАСАВИЦЫ

Мне трудно описывать брата. В нем чувствовалось что-то странное и сверхчеловеческое (наверное, лучше сказать проточеловеческое) - нечто среднее между животным и божеством. Возможно, греческое представление о фавне может отчасти проиллюстрировать мои слова, но и оно не совсем верно. У Габриэля были большие и раскосые глаза, как у газели. Вечно спутанные волосы напоминали мои. Нас вообще многое объединяло. Я однажды слышала, что моя мать происходила из цыган - очевидно, этим и объяснялась наша необузданная и врожденная дикость. Но если я считалась непослушным ребенком, то Габриель был просто воплощением свободолюбия. Ничто не могло заставить его носить ботинки и чулки. Он надевал их только по воскресеньям и лишь в эти дни позволял расчесывать волосы - конечно, мне и больше никому.

Правдивая история вампира

Кен по возвращении утратил прежнюю беспечность и веселость; он выглядел мрачным, угрюмым, стремился к уединению, был сдержан и молчалив даже в присутствии своих ближайших друзей. Все говорило о том, что с ним что-то произошло или же он сам что-то совершил. Но что именно? Убил кого-то? Или сошелся с нигилистами?

Тайна Кена

«Нет, ты попал в мои сети! – воскликнула она и стремительным движением опутала меня своими кудрями, свила из них петлю и стала медленно затягивать ее у меня на шее. – А что, если сейчас удавить тебя и одновременно зацеловать до смерти, как поступает русалка со своей жертвой?»

«Я могу лишь мечтать о такой смерти».

«Вот как? Но я оставлю тебя в живых, себе на радость, а тебе на муку».

Мертвые ненасытны