Kitobni o'qish: «Байки из канадской истории»
XVII-XVIII века: Как канадские индейцы охотились на медведя
Индейцы Канады практиковали любопытный способ охоты на медведя:
К волосяному канату привязывали большой камень и подвешивали его к ветви дерева. Камень намазывали толстым слоем меда. Привлеченный запахом лакомства, медведь, подходил, вставал на задние лапы и пытался облизать камень, но тот качался на веревке и ударял медведя по морде – обхватить его было невозможно, так как камень был большим и скользким.
Ошарашенный медведь в ответ бил по камню. Тот раскачивался и снова колотил косолапого – уже сильнее. Медведь вновь наносил удар. Камень раскачивался сильнее… Драка медведя с камнем продолжалась до тех пор, пока окровавленный мишка с разбитой мордой не падал без сил на землю. Охотникам, привлеченным ревом разъяренного и израненного зверя, оставалось лишь добить его. Иногда тот вообще погибал в этой битве с булыжником.
Если бы медведь, вместо того, чтобы в ярости отвечать насилием на насилие, хоть немного подумал бы, он бы сообразил, что стоило осторожно разгрызть веревку, и медовый камень упал бы на траву, к его полному удовольствию.
К сожалению, люди похожи на медведей. Отвечают насилием на насилие, тогда так игнорирование хамства, оскорблений от лиц-булыжников и тупости их является лучшим ответом.
Примечание Пуши: Мы, коты, осторожные и рассудительные. На такую примитивную уловку нас не возьмёшь.
1663 год: Первый конец света в Канаде
5 февраля 1663 года на территории всей Канады (в то время территория страны соответствовала территории сегодняшнего Квебека) началось сильнейшее землетрясение. Оно было такой силы, что русло крупнейших рек сместилось на несколько километров. Речушки помельче и ручьи попросту исчезли. Пропали и обширные озёра площадью в десятки километров, но появились другие, ещё большей площади. Рухнули горы, загорелись леса, а невиданной высоты волны смывали деревни на побережье. Земля тряслась целыми днями. Настоящий Апокалипсис!
Через неделю непрерывных толчков реки приобрели непривычный жёлтый цвет, а воздухе ощутимо завоняло серой. Время от времени сквозь толщу вод пробивались языки пламени… Солнце исчезло, сплошной дым от колоссальных лесных пожаров не рассеивался ни на секунду, а от запаха серы люди задыхались и теряли рассудок.
Народ прореагировал адекватно для своего времени. Торговцы «огненной водой» разбивали бочонки и выливали зелье на землю. Должники спешили расплатиться с кредиторами, а те прощали долги всем. Церкви были забиты молящимися круглые сутки. Крёстные ходы шли непрерывно. Ко второй неделе ужаса все стали передвигаться только на коленях, непрерывно молясь и раздавая милостыню друг другу. Индейцы вступали в лоно церкви целыми племенами, а священники не брали мзду за таинство. Церковь Канады простила женщин, виновных в ереси – так называемую группировку «Дамы Святого семейства», участницы которой осмелились танцевать на церковной площади столицы в знак протеста против политики колониальной администрации. А дамы-хулиганки смиренно явились в церковь и молили о прощении.
Ужас длился месяц. А потом всё стихло. Кредиторы отменили прощение долгов, торговцы алкоголем взвинтили цены, дабы возместить убытки. Всё вернулось на круги своя. Ещё полгода страну потрясло – за следующие шесть месяцев насчитали ещё тридцать четыре новых толчка, но люди поняли, что это Он пока просто их пугает.
Этот Конец Света сыграл огромную роль в истории Канады – после него администратор колонии, который дал в разгар катаклизма обет – умолить короля Франции о помощи Канаде, исполнил обещание, так ревностно короля просил, что тот прислал войска для защиты от ирокезов и придал землям статус полноценной колонии. А епископ Лаваль позволил женщинам танцевать на улицах.
Названия нескольких городов, районов, рек и озер напоминают об этом событии.
Второй Конец Света случился в 1818 году, он был короче, не был связан с землетрясением, длился всего лишь неделю, но в чём-то был пострашнее первого. Хотя бы тем, что даже самые отъявленные скептики и учёные после первых попыток сопротивления хаосу вернулись в лоно церкви и бросились замаливать грехи. Но это уже другая история.
Примечание Пуши: Домашним животным тяжело пришлось, но их разве кто пожалеет.
1663 год: Первый коллективный иск в Канаде
Канада, 30 декабря 1663 года. Суд рассматривает коллективный иск жителей деревни Cap-de-la-Madeleine (к нашему времени деревушка давно стала районом города Труа-Ривьер). Два десятка семей (видимо, все семьи деревушки) против двух торговцев едой и напитками, хозяев передвижной лавки, которая заезжает в деревню раз в неделю.
Что же случилось? А случилось вот что: 10 ноября 1663 года жители деревни возмутились ценами на товары, разложенными купцами на центральной площади, вызвали полицию из города. Зарегистировали цены на товары в присутствии полиции, нотариуса и представителя городской мэрии Труа-Ривьер, после чего торговцев отпустили вместе с товаром. 17 ноября жители подали коллективный иск в суд на торговцев.
Суд рассмотрел дело 30 декабря 1663 года и принял следующее решение по делу: «Присуждён штраф торговцам в пользу государственной казны – 10 ливров». Они должны выплатить штраф в пользу жителей деревни – 10 ливров (каждой семье поровну). Запрещено устанавливать цены выше 5% закупочных цен на продукты питания и 10% на напитки, но разрешено добавлять в цены расходы на транспорт и проживание, прибавляя расходы к цене на продукты (то есть, цену можно ещё на 2% увеличить, если продавцы платят за постой и покупают овёс для лошадей, например).
Штраф купцы обязаны выплатить немедленно, потому что решения по судебным тяжбам по суммам, не превышающим 100 ливров, обжалованию не подлежат.
Так начался, проходил и на том завершился первый бунт в Канаде в связи с повышением цен. Это произошло в 1663 году. До рождения Петра Первого в России ещё десять лет.
Примечание Пуши: А нас, котов, раньше кормили объедками со стола. Я знаю, мне бабушка рассказывала.
1664 год: Суд над индейцем-насильником
Расскажу-ка я вам, любезные мои читатели, о грустном эпизоде из канадской истории. Но в чём-то симпатичном. Судите сами.
Весной 1664 года Марта Юбер, жительница острова Орлеан (это большой остров, расположенный прямо перед городом Квебек, тогдашней столицы Канады) пошла в лес за хворостом. В лесу девушку заметил индеец (какого племени, мы не знаем, но из союзников французов). Молодые люди мило поболтали, потому что были знакомы, а потом, слово за слово, юноша потерял голову, набросился на девицу и изнасиловал.
Марта прибежала домой в слезах, жители тут же помчались в лес, но юноши и след простыл, разумеется. Сообщили полицейским (тогда их называли archers – лучники или даже «стрельцы»). Те отправилась в индейское поселение, где молодого человека быстро нашли и арестовали.
Правосудие в те времена вершилось быстро, поэтому судебный процесс длился всего один день. По закону, за изнасилование полагалась смертная казнь. Молодой индеец – в бумагах он фигурирует, как Угрюмая Сова с Топором – был приговорён к казни. Но смертный приговор должен был утвердить Высший совет Канады (Новой Франции), а поскольку речь идёт об индейце, на заседание приглашены вожди индейских племён, поселения которых расположены около города, под защитой городских орудий, так как идёт война между ирокезами с одной стороны, и остальными народностями, состоящими в союзе с французами с другой.
Заседание Совета состоялось 20 апреля 1664 года. В нём приняли участие вожди алгонкинов, гуронов, тадусаков, неписингов, абенаков и одного из племён ирокезов, которое держало нейтралитет. Секретарь Совета вёл протокол заседания на французском языке. Два переводчика вели протокол на двух индейских языках.
В ходе разбирательства председатель Совета заявляет, что по закону насильник должен быть повешен незамедлительно, но ему предоставляется право на крещение и исповедь, если он желает умереть христианином. Желают ли уважаемые представители индейцев что-то сказать?
Поднимается вождь алгонкинов и заявляет, что он уполномочен говорить от имени остальных вождей. Те благосклонными кивками подтверждают правоту выступающего.
В начале выступления вождь алгонкинов приносит извинения девушке и признаёт вину молодого индейца. Преступление юноши не подлежит сомнению и он должен быть сурово наказан!
Но, – продолжает вождь, спросим себя: а французская молодёжь подаёт ли пример юношам-индейцам? Достаточно пройти по лесу в погожий денёк, и мы везде увидим сцены прелюбодеяний, где незамужние и неженатые поселенцы предаются утехам. Так это или нет? Так! А не счёл ли наш юноша в таком случае, что раз девушка пошла в лес в одиночестве, она была согласна на мимолётные отношения, тем более, что она не прервала разговор с юношей, а мило болтала с ним, одновременно подоткнув юбку и постоянно наклоняясь за хворостом, стоя при этом то грудью, то задом к молодому человеку (тезис «сама дура виновата», как видим, применялся в ходе разбирательств уже в те времена). Вина, таким образом, лежит на нравах французской молодежи, которая подаёт не лучший пример подрастающему индейскому поколению.
Что ещё более важно, и что должно быть решающим при вынесении приговора, так это тот факт, что впервые за всю историю полувековых дружеских отношений между индейцами и французами индейцы узнают, что за изнасилование полагается казнь. Ни разу, ни в одном соглашении не упоминается о таком наказании за это преступление.
Индейцы предлагают, таким образом, на первый раз не применять смертную казнь, а ограничиться наказанием по индейским законам – крупным штрафом в пользу семьи девушки.
Губернатор резонно возражает, что недостойное поведение других молодых людей не является оправданием изнасилования, которое свершилось в первый раз и которое должно быть примерно наказано, дабы устрашить остальных возможных насильников. Тем более, что незнание закона не освобождает преступника от вины.
Посовещавшись, индейские вожди признают правоту французов и соглашаются на смертную казнь. Но тут же заявляют, что выплата всех долгов индейцев торговцам-французам отменяется, а советы племён завтра соберутся на обсуждение вопроса о разрыве союза и об объявлении войны французам.
Затем вождь поясняет, что согласно старинным законам, если одно племя казнит представителя другого племени за преступление, то это означает объявление войны. Губернатор колонии удивленно задает вопрос: – «А почему мы не знали о таких традициях?» Индейцы пожимают плечами: «так случая не было рассказать. А незнание закона вину не отменяет. Воевать будем с вами, а что делать. Не хотим, а надо».
Высший совет пересматривает решение тут же. Насильник приговаривается к выплате большого штрафа. Стороны вносят в действующий договор о мире и дружбе добавление о смертной казни за изнасилование любой стороной представительницы другой стороны.
Угрюмая Сова с Топором выплатил половину штраф, после чего ушёл на войну с ирокезами, обязавшись заплатить остаток по возвращении из похода. Он погиб в бою – в следующем, 1665 году. Остаток штрафа выплатило племя.
Примечание Пуши: Хоть штраф заплатили, и то хорошо.
XVI-XVIII века: Индейские женщины
В ХVI-XVII, европейцы, прибывающие в Канаду, с удивлением наблюдали за странным, по европейским понятиям, обществом местных индейцев.
В некоторых племенах наследование шло только по материнской линии. Как правило, когда индеец женился, он переезжал в дом семьи супруги. Более того, довольно часто именно женщины были вождями племенных групп, обществ и поселений.
Рождение девочки приносило удачу. В случае ссоры, закончившейся гибелью мужчины, убийца обязан был следать семье жертвы тридцать подарков, тогда как за убийство женщины полагалось целых сорок.
Согласно индейской теологии, земля и все люди произошли от богини-матери – у племени гуронов её звали Аатенсик (Aatentsic), а посему женщинам принадлежит главенствующая роль.
Европейцам такого отношения к женщине было не понять, ведь та должна была сидеть дома, убирать, готовить еду, стирать, ухаживать за детьми, ублажать мужа и ходить в церковь. А тут, понимаешь, распустили их. И, к тому же, индейские женщины, в отличие от европеек, не покрывали волосы платком. Одним словом, царили совершенное варварство и разврат. Тем более, что приезжие поселенки-европейки быстро перенимали свободу нравов и независимое поведение женщин-индианок. Что мужчинам-европейцам совсем не нравилось.
Примечание Пуши Надеюсь, индейские женщины находили время для тискания котов? Если нет, то непорядок это.
XVII век: К вопросу о феминизме былых времён
В XVII веке французский монах Жозеф-Франсуа Лафито описал нравы и обычаи индейцев Канады в чрезвычайно интересной книге « Обычаи американских дикарей в сравнении с нашими обычаями прошлого» (Moeurs des sauvages américains comparées aux moeurs des premiers temps), издана в 1724 году в Париже.
Во втором томе книги есть любопытный эпизод из главы «Индейские войны». Внемли, о читатель:
У одной женщины убили мужа. И никто из его родственников не хотел за него мстить, отнекивались. То ли не до мести было, то ли не любили его. Но не мстили. Тогда эта женщина сама взяла лук и стрелы и пошла за мужа мстить. Захватила врагов из вражеского племени, привела пленных в деревню, сама убила одного, остальных отдала детям своим и строго приглядывала, как они пытают и добивают пленных. Похвалила за сноровку.
Пошла снова на охоту, снова привела пленных, тут уже дети пытали их гораздо дольше, потому что научились мучить врага, и пленные померли только дней через десять.
Началась очередная война. Женщина состригла длинные волосы, сделала прическу, как у мужчин, переоделась в мужскую одежду и пошла на войну. Уже не о мести шла речь – она же уже отомстила, а просто понравилось.
Привела она на сей раз пленниц, потому что воинов в плен не брала, убивала.
А с пленницами стала поступать так, как с ними воины поступали – стала с ними ночами вместе ложиться, а днем заставляла работать. А когда пленница ей не нравились, то она её убивала и устраивала пир, готовя из неё блюда, детей и родственников угощала.
Потом старый вождь умер, а эту женщину избрали новым вождем, потому что боялись и уважали.
Примечание Пуши: Замечу напоследок, что каннибализм у индейцев Северной Америки развит не был. Имел место редко, хотя и не возбранялся. Наверно, ели людей во время голодных зим, а может быть и в ритуальных целях. Котов тоже не ели, потому что мы, коты, открыли континент только в 16ом веке, приплыв в Америку на кораблях европейцев.
1667: И вновь о правосудии в Канаде XVII века
20 ноября 1667 года. Жительница острова Орлеан (большой остров напротив города Квебека) Сусанна Мивиль подаёт в суд на Жана Рате (Raté). Негодяй изнасиловал младшую дочь Сусанны, одиннадцатилетнюю девочку.
Обстоятельства происшествия в документах не зафиксированы, но указано, что суд 22 ноября заслушивает показания матери девочки, обвиняемого и четырёх свидетелей. Все свидетели подтверждают факт насилия. Суд постановляет, в связи с требованиями закона, провести медицинское освидетельствование девочки, но саму её не допрашивать, чтобы не причинять новые душевные травмы.
23 ноября 1667 года врач Жан Мадри осматривает девочку и в тот же день предоставляет в суд медицинский отчёт, где подтверждает факт насилия (текст отчёта суд запрещает к публикации, как касающийся интимных подробностей состояния ребёнка).
24 ноября суд собирается на новое заседание. И тут мать девочки подаёт прошение. На сей раз она просит процесс прекратить, обвинение она снимает. Но женщина просит суд разрешить помолвку и замужество между девочкой и насильником. Прошение подписано и братом обвиняемого – известным богатым крестьянином.
Суд откладывает заседание на сутки для изучения новых документов.
Наконец, 26 ноября 1667 года суд выносит приговор: Жан Рате признаётся виновным в изнасиловании 11-летней девочки. Преступник приговаривается к смертной казни через повешение. Губернатор должен утвердить приговор или отменить его. На принятие решения ему, губернатору, даются сутки. Приговоренный имеет право на подачу прошения о помиловании, которое будет рассмотрено ещё в течение одного дня…
Суд не признаёт просьбы об отмене процесса и помолвке, так как, со всей очевидностью, семья насильника выплатила крупную сумму в возмещение преступления, что само по себе похвально, но никаких послаблений для виновника этот факт не даёт.
Имущество приговоренного подлежит конфискации, продаётся с аукциона, а все вырученные средства, за исключением судебных издержек, отдаются девочке, которая получает право распоряжаться ими как приданым, когда выйдет замуж. Или по достижению 25 лет, если до этого срока она замуж не выйдет.
27 ноября губернатор колонии утверждает приговор.
На следующий день преступник подаёт прошение о помиловании.
29 ноября губернатор отклоняет просьбу о помиловании. 30 ноября приговоренный проводит в камере, где прощается с близкими.
В 00 часов на 1 декабря 1667 года насильник причащается, молится, исповедуется. В 2 часа ночи его вешают.
Прошло всего десять дней с момента насилия на ребёнком до казни негодяя. Все требования закона соблюдены, процесс проведён без нарушений.
Согласно приходским записям, девочка Анн Пулле (Anne Poullet) вышла замуж через семь лет, в возрасте 18 лет, и прожила до 42 лет в деревне на острове Орлеан, родила восьмерых детей – обычное дело для тех времён.
Примечание Пуши: Наверняка, и котов мучил.
1668 год: Коррупция былых времён в Канаде
25 июля 1668 года в тогдашней столице Канады, городе Квебеке, состоялся суд. Судили человека по имени Гайяр (Gaillard). В судебных документах имя его не сохранилось, упомянута только фамилия.
За что человека судили? А вот за что: в те годы премьер-министром Канады был Жан Талон (официально эта должность называлась “intendant”, и он управлял текущими делами, поэтому для простоты будем называть его "премьер-министром", так как суть должности как раз в этом). Ходили упорные слухи, что Талон – взяточник, что он построил пару дворцов во Франции на украденные деньги, что держит вклады в финансовых компаниях на Карибских островах, что держит всю торговлю, что без его позволения лавка не откроется. Даже не слухи об этом ходили, а сомнений не было ни у кого.
И тут находится смельчак – тот самый Гайяр, – который развешивает на дверях пары церквей и на дверях столичной мэрии анонимные листовки с подробным рассказом о деяниях Талона. Человек к делу подошёл серьёзно и расследование провёл тщательное.В те времен протесты часто вывешивались на дверях церквей (вспомним Мартина Лютера). Не зря полиция начала автора искать.
Но тут Гаяйр сам объявляется и заявляет: – Это я написал листовки! Я разоблачил вора и мошенника! Вяжите меня! И судите! Отдайте под суд за клевету на премьер-министра колонии! И вам придётся или приговорить меня к каторге, или признать мою правоту! В любом случае без суда не обойтись, а во время суда следствию придётся изучать мои обвинения, публично их оглашая и или уж опровергая, или подтверждая. Придётся вызвать свидетелей, поднимать отчёты, сведения о движении средств, вызывать в суд работников и хозяев предприятий, изъять для изучения документы премьер-министра и правительства на проверку, провести аудит бюджета и много чего ещё сделать…
Ха! Казалось бы, Гайяр поставил власть в сложное положение… Но не сообразил он, что премьеры тоже не лыком шиты.
Суд-то и впрямь состоялся, 25 июля 1668 года. Только вот рассматривалось на суде одно обвинение – упоминание имени Короля Франции в оскорбительном смысле! Дело в том, что Гайар в листовке написал следующую фразу: “Король Франции назначил премьер-министром человека, который оказался вором.” А раз так, то Гайар является пасквилянтом, клеветником, негодяем, агентом британской разведки. Потому что он пачкает имя короля Франции, намекая на его связь в жуликами и ворами.
Гайяр пытался оправдаться – мол, я просто указал, кем Талон назначен на свой пост, я про короля ничего обидного и не говорил! Куда там, присудили ему три года каторги на галерах и выплату 300 ливров штрафа за оскорбление его величества.
Листовки с изложением обвинений суд постановил сжечь, так как в текстах встречается имя короля! По существу обвинений Гайара суд рассматривать тексты отказался, потому что в них содержалась фраза, оскорбляющая Его Величество! В судебных архивах и то текст не сохранился. Что там понаписал радетель за правду, никто и не знает.
А народ приговор радостно поддержал. Потому что, за вычетом издержек, суд постановил всю сумму штрафа направить на улучшение благосостояния трудящихся и вложить деньги в строительство таверны в столице.
Больше про Гайяра никаких упоминаний в архивах нет. Талон вернулся во Францию через пару лет, где жил припеваючи в своих дворцах до самой кончины ещё четверть века спустя.
Примечание Пуши: И что изменилось в мире с тех пор, спросим?
