Kitobni o'qish: «Наследник Пустоши»

Первая притча о пьянствующем эльфе

«Звезды падают с неба, чтобы ночью наши глаза не слепли».

Когда я впервые увидел его, не поверил, что он может быть эльфом. Грубый, плохо одетый, воняющий алкоголем и сажей. Он поднялся с порога хижины, глядя на меня пустыми глазами, если в них и было что-то, то только пустота и безразличие. Думаю, он хотел выпить и не знал, где достать напиток.

– Ты… Мирандир?

– Зачем он тебе?

– Я… Принц….

– Иди лесом.

– Лесом? – Я не понял его оборота речи. Никто не обращался ко мне подобным образом. – Этим путем я и следую. Мы стоим в лесу. Меня отправил сюда Владыка Златолистых лесов, король….

– Я понял, – прервал меня раздраженный надтреснутый голос. – Да, я Мирандир, наследник Пустоши, двоюродный племянник Короля. Что тебе?… Принц. А конь где? Белый.

– У меня гнедой конь… И он не прошел бы в такой чаще… Чем я могу смягчить твое отношение? Я пришел к тебе по важному делу.

– Да ты просто хочешь нанять меня, чтобы перерезать кучку тварей или демонов, осадивших какой-нибудь клочок, который будет твоим после смерти папаши.

Мою проблему действительно можно было рассмотреть с такой позиции, но я относился к ней иначе.

– Страдают люди!

– Люди, – резонно заметил Мирандир, и я мысленно отругал себя, ведь наставник, провожая меня в путь, неоднократно напомнил мне, чтобы я не подчеркивал, что жажду помощи для человеческого поселения. Рассудок мой в панике искал выхода, и, о чудо, я вспомнил о бутыли старинного вина, которую я должен был завести своему дяде, герцогу Солнечному, но не застал его в замке.

– Послушай, быть может, начнем разговор иначе? Я везу с собой отличное вино, почему бы нам не опробовать его, а потом уже решим, стоит ли продолжать разговор.

– Вино? – сразу оживился грязный эльф. – Это другое дело! Давай сюда бутылку!

И мы распили старинное, коллекционное вино, сидя на траве, не прибегая к бокалам или иной посуде, дополняя пир лишь вяленым мясом из моей походной сумы и эльфийским сыром с тухлым запахом и ореховым вкусом. К стыду своему, я был пьян прежде, чем бутыль опустела, и ни язык, ни рассудок, ни ноги более не повиновались мне. Я не помню окончания нашего скромного пира и того, что было после. Очнулся я лишь на следующее утро, лежа на траве и завернутый в теплую, но нежную, как шелк, материю – наподобие младенца. Впрочем, я высвободился без труда и, поднявшись на ноги, ощутил себя отдохнувшим и бодрым. Я огляделся в поисках Мирандира, но его не было видно. Я подошел к хижине и постучал, но мне ответа не было, ставни были плотно закрыты и заперты изнутри – по всему было очевидно, что хозяин покинул свой дом.

В огорчении и немало досадуя на себя, я отправился домой. Меня переполняли мрачные предчувствия о том, как посмотрит на мою неудачу отец, какое отчаянье встречу я в глазах старост двух деревень, одолеваемых гарпиями. Обратный путь показался мне настолько трудным и долгим, что я едва не слег с тяжелой болезнью в груди, однако небо было ко мне благосклонно, и я благополучно достиг родных земель. На первой заставе я воссоединился со своим эскортом, сменил коня на легкую карету и, не оставаясь на ночь, продолжил свой безрадостный путь.

За два дня мы продвинулись далеко вглубь королевства, почти не делая остановок, а затем я принял решение свернуть к осажденным поселениям, в область Пяти болот. Командир эскорта, придя, бесспорно, в ужас от моего намерения, пытался отговорить меня. Он напоминал мне, что я – единственный наследник престола, что отец, с удачей или без, ждет меня и надеется на мое возвращение, а также, что ни одному человеку еще не удалось одолеть хотя бы одну гарпию. Однако я был непреклонен. Кто я, если не попытаюсь защитить людей, которые доверяют мне и полагают меня своим будущим правителем?

Мы вооружились, переодели своих коней и выкинули из кареты и повозок все, что затрудняло бы нам путь. Транспорт мы намеревались использовать как заграждения от смертоносных когтей и клювов. Настрой моего эскорта был жалким, и мне понадобилось немало слов и силы духа, чтобы приободрить их. К Пяти болотам мы подъезжали молча, плотно сомкнув ряды и держа на изготовку длинные мечи, подходящие для боя с летающим врагом. Мы не удивились, когда навстречу нам высыпали жители ближайшего поселения; украшенные лентами и цветами, они танцевали, хлопали в ладоши и громко пели. Староста благодарил меня, низко кланяясь, а его дочь пыталась втолкнуть мне в руки большой каравай пышного хлеба.

Командир эскорта спешился и стал разгонять толпу.

– Мы едем убить этих тварей, – со злобой в голосе объяснил командир, тщетно пытаясь усмирить разгулявшихся людей.

– Дак убиты же уже! Ваш посланник все сделал! Вы спасли нас, как и обещали, ваш-сочество!!

На этих словах я сразу велел командиру оставить людей, а эскорту спешиться и убрать мечи. Я лично подошел к старосте и расспросил его о таинственном посланнике. Из слов его, сбивчивых и шипящих от нехватки зубов и трезвости, я понял, что два дня назад в земли Пяти болот явился остроухий юноша с двумя клинками. Он представился посланником Его высочества, сына короля Артина, и пояснил, что прибыл убить всех гарпий. И он сдержал свое слово, уничтожив всех взрослых особей, а их яйца забрав с собой. Мы разминулись с Мирандиром, ибо он отправился на север, в Пьяные горы, в то время как наш отряд прибыл с юго-запада, со стороны Бескрайних равнин, за которыми лежали Златолистые леса.