Kitobni o'qish: «И еще о черте»
Приятно утомлённый всем, что он видел, слышал и говорил в заседании бюро своей партии, Иван Иванович Иванов, придя домой, лёг в кабинете на диван, улыбаясь, сладко потянулся и застыл в истоме отдыха.
За окном дребезжали пролётки извозчиков, в голове ещё звучало эхо свободных речей, он вспоминал живую игру слов, красивые фразы, ловкие обороты, возбуждённые лица ораторов и – вдруг почувствовал, что он не один.
Невольно сдвинув брови, он поднял голову – на белых кафлях печи в углу кабинета тускло блестело чьё-то жёлтое, квадратное, холодное лицо. Иван Иванович сразу, движением всего тела, поднялся, сел на диване, упираясь руками в колена, и, вытянув шею, прищурил глаза.
– Не узнаёте? – раздался негромкий, металлический, взвизгивающий голос.
– Ах… это вы? – сказал Иван Иванович смущённо. – Да, я не сразу вас узнал… теперь так много живого, реального дела, что невольно забываешь о вашем существовании, – извините! К тому же вы несколько изменились…
– Но, изменяясь, я не изменяю… – с усмешкой сказал чёрт.
– Гм… – произнёс Иван Иванович, – я ведь говорю только о вашем лице…
– Ба! Теперь у всех не те лица, что были вчера, – молвил чёрт беззаботно…
«Кажется, намекает на что-то, бестия!» – подумал Иван Иванович и, беспокойно почесав мизинцем лысину, спросил:
– Вы что же… по делу ко мне?
– Эх, Иван Иванович! – печально вздыхая, сказал чёрт. – Что делать на земле чёрту теперь, когда люди превзошли его в творчестве мерзостей? Я стал теперь каким-то заштатным существом… наблюдаю, учусь провоцировать…
– Да, – солидно сказал Иванов, – предрассудки исчезают…
– Как же, как же! – согласился чёрт. – Я был на вашем съезде и видел, как усердно вы хоронили в потоках слов любовь к родине, интересы трудящихся классов, правду, честь…
– Позвольте! – сухо перебил Иван Иванович. – Я говорю о предрассудках…
– Я тоже! – молвил чёрт и засмеялся.
«Вот негодяй!» – подумал Иванов.
– Ну, как, Иван Иванович, довольны вы результатом вашей долгой и упорной деятельности? – дружелюбно спросил чёрт.
