Hajm 200 sahifalar
2017 yil
Ресторан «Хиллс»
Kitob haqida
«Ресторан „Хиллс“» прежде всего очень изящный, неожиданный, глубокий и тонкий роман о разрушении вековых структур. Главный герой служит официантом в легендарном старинном ресторане в центре Осло, очень этим гордится и старается во всем следовать полуторавековым традициям. У него дар все видеть, слышать и анализировать. За стенами ресторана прошла одна мировая война, затем вторая, почти никак не изменив уклад заведения, описанный в романе виртуозно, со всеми запоминающимися подробностями. Изо дня в день наблюдая за гостями, герой невольно втягивается в непростые отношения между ними.
Матиас Фалдбаккен не просто мастер стиля, он владеет всем комедийным регистром, от фарса до мягкой иронии, умеет все довести до абсурда, а его талант наблюдателя, умение любоваться деталями создают очень странную атмосферу романа: стабильность и постоянство оказываются не менее хрупкими, чем манкирование правилами.
Сюжета как такого нет, это может оттолкнуть любителей увлекательных историй, тайн и интриг. Но! В книге потрясающий язык! Красочные описания малейших деталей, необычные уникальные метафоры и сравнения. Погружение в атмосферу сто процентное! Интерьер ресторана, каждое блюдо меню, внешний облик персонала и посетителей «Хиллс» переданы с доскональной точностью. Очень интересные наблюдения рассказчика, анализ действий персонажей и умозаключения, красивый слог. Понравится тем, кто хочет скоротать вечер в эстетической атмосфере без лишних сложностей и размышлений. Если книгу сравнить с фильмом, то это что-то в стиле Уэса Андерсона.
Понравилось! Несколько дней респектабельног ресторана в Осло глазами официанта. Посетители, служащие ресторана, ежедневная рутина, – читается с интересом!
Возможно из-за перевода, либо иного уклада в мировосприятие, культуры и прочего, но произведение не оставило впечатлений. Обычная повседневность кажется куда более насыщенной и интересной.
Как сказано в должностных обязанностях, я должен быть незаметным в приемлемой степени, это мне подходит. Мне не следует выпячивать себя на первый план. Главный герой «Ресторана «Хиллс»
Эго организует защиты против распада эго-организации. Дональд Вудс Винникотт
Итак, перед нами роман «северного Уэльбека» (Себастьян Виттрок, газета «Политикен»). Главный герой романа, от лица которого ведется повествование – пожилой официант, работающий в одном из старейших ресторанов Осло, «Хиллс» (будем называть его «Официант», ибо имя его так и не появляется в романе). Небольшое лирическое отступление: как-то в маленьком городке Бад-Райхенхалле на юге Баварии я увидел вывеску: «Семейная аптека Мюллеров, с 1783 года». Вот это один из неотъемлемых атрибутов той самой старой доброй Европы – семейные заведения с богатой историей.
От лица Официанта и описываются события, происходящие в ресторане в течение нескольких дней. Описание интерьеров ресторана, его зала, кухни, подвалов требует отдельного упоминания, все это рассказано с чувством гордости, достоинства и доскональности, вплоть до открыток и наклеек: «Качество даров существенно разнится. Шарж Финна Граффа, изображающий Владимира Путина в образе лемура, касается, чисто физически, посредственной видовой открытки Киппенбергера.» Здесь Официант пытается еще и выглядеть экспертом в живописи, хотя и ошибается иногда, например, Столтенберг (художник, не путать с главой НАТО) никогда не писал портрета Элизы Тведе.
В какой-то степени сравнение с мистером Стивенсом из романа Исигуро правильно, герой Фалдбаккена столь же педантичен, старомоден и предан своей профессии. Однако мне кажется, что есть и отличия. Официант умен и саркастичен, весьма деятелен и часто выходит за рамки своих обязанностей (чего Стивенс не может себе позволить) и способен на проявление человеческих чувств.
Разумеется, Официант – профессионал, который помнит все детали, особенно в отношении постоянных клиентов. Он точно знает, что вдове Книпшильд надо подать « … сначала террин, а потом еще пару ломтей обжаренной фуагра. А к этому следует подать яблоко, да на яблоке еще и звездочку аниса … и нашпиговать его карамельной крошкой. На этикетке вина должно быть напечатано «Порту», иначе напиток не годится в качестве средства для запивания печени гуся».
Официант наблюдателен, и описания коллег и клиентов очень колоритны: метрдотель - «На лице ребенка выделяются глаз и рот. Глаза и рот могут придать лицу обворожительную прелесть, с их помощью мы общаемся, по ним можно прочитать неуверенность, радость и печаль. С возрастом же в лице все сильнее проступает собственно лицо. Глаза и рот оттесняются на задний план самим лицом. Лицо Метрдотеля представляет собой разительный пример этого «Торжества морды». Один из клиентов – «На лице у Селлерса толстая и грубая кожа Джорджа Клуни, но она более обветренная, более серая, чем у Клуни… Селлерс не то, чтобы страшненький Клуни, но у него кожа Клуни натянута на черепушку пошире.»
Фалдбаккену хорошо удаётся передать контраст между невозмутимостью Официанта и бурными событиями, происходящими в «Хиллс». Но мы видим, что и эта невозмутимость Официанта дает сбой, когда он видит загадочную «Даму-детку», как говорится, homo sum, humani nihil a me alienum puto. Но героическим усилием воли Официанту удаётся сохранить лицо и исполнять свои обязанности с прежним тщанием.
Как я уже сказал, Официант старомоден, он действительно скучает по старой доброй Европе, которой уже нет и которую захватили, по его выражению, торгаши: «Бездетная чета Дюреров наезжала на рынки и ярмарки Лейпцига и Франкфурта и предлагала самым обычным людям по сходной цене купить Богом целованные гравюры. Теперь об этом можно забыть. Теперь повсюду шаурма и замена стекол в мобильных телефонах. Бедная Европа.»
Конечно, его раздражают гаджеты: «Загорелое девичье тело, вылепленное сотнями тысяч приседаний, с миллионами подписчиков в социальных сетях – это маска торгаша. Большинство «вещей» стилизуются и подгоняются под формат экрана. Денежная купюра и экран состоят в родстве. Экран – витрина денежной купюры. Экран – витрина торгаша… Если человек каждую секунду лезет за телефоном проверить, что там нового, то он либо еще не вышел из детства, либо являет собой продажную девку - именно так, и пусть с моей стороны мещанство высказываться подобным образом».
Но при этом Официант сам не прочь полазить в Сети, посмотреть видео и новости. И, как Стивенс, он придумывает себе оправдания: ну надо же было сообщения посмотреть от друга. Вообще лояльность Стивенса сродни лояльности Официанта к постоянным клиентам: пусть они и ведут себя, в общем-то, по-свински, все равно – клиент есть клиент, непреложное правило. Главное – держать марку ресторана.
Преданность Официанта канонам своей профессии, пусть и устаревшим, похожа на его ностальгию по старым временам и вещам, что хорошо видно в его описании своей старой официантской тужурки: «Уж прочность вещей точно давно отброшена за ненужностью.
Хотя есть вещи, выдерживающие испытание временем… Электроника – это неиссякаемый источник досады.»
И, конечно, одна из самых любимых моих частей книги, как старого кофемана – это ода Официанта кофе: «Кофе и автомобили каким-то неисповедимым образом заняли примерно одинаковое место в «свободной жизни Запада» пронизывают ее метафизику в равной степени… Отказ от любой из этих вещей был бы равноценен ампутации конечности у тела социума … Кто-то сказал, что пить бескофеиновый кофе – это все равно что целоваться со своей сестрой.» Не буду больше спойлерить, поверьте, эта глава стоит того, чтобы ее перечитать.
Я полностью солидарен с Официантом в том, что для Европы являет культура этих самых старых кафе: «Кто-то сказал, что столик кафе на всем протяжении развития европейской культуры служил важнейшим центром так называемых bohemianist research, именно тем местом, где велиcь независимые, автономные поиски ответов на вопрос, где и как жить «настоящей жизнью», или как «прожить жизнь по-настоящему». За столиком расцветали и увядали «research friendships».» И очень не хочется, чтобы она уходила из Осло, Брюсселя, Парижа, Рима и других городов под ударами глобалистских торгашей. В общем, если вам интересны яркие характеры и их описание, если вам не чужда некая старомодность и вы хотите погрузиться в атмосферу старых европейских ресторанов – добро пожаловать в книгу Матиаса Фалдбаккена.
Специфическое чтение для любителей другой скандинавщины. В смысле, не той, где жуткие маньяки потрошат окружающих, или где раскапывают многочисленных скелетов в семейных шкафах. Любителям маньяков и скелетов точно мимо. Здесь фактически этакие наблюдения официанта в старейшем заведении в центре Осло, причем официанта старой закалки - в меру услужлив, в зрительный контакт не вступает, ни одной хлебной крошке залежаться на столе не даст. Он вроде бы даже уходит с работы вечерами, но в записках это не отражено - вся жизнь нашего главного героя сосредоточена только здесь, в этих наблюдениях. За постоянными клиентами, которых он знает, как облупленных, вместе с их вкусовыми предпочтениями. За коллегами. За новыми лицами. Наблюдения его не лишены некоторого юмора, однако внушают тревогу за самого персонажа - похоже, выход на покой у него не за горами, если ресторанная жизнь начнет выходить из привычной колеи. Какой-то рассказанной истории, с началом, развитием, и окончанием, здесь не будет. И это несколько обескураживает - будто прочитал отрывок откуда-то и нужно ждать продолжения. Кто же такая эта дама-детка, чем закончилась история с картиной, и чем закончилась история с Анной - все остается незавершенным и туманным. Этакое ресторанное лимбо. Прочиталось быстро, но задумку то ли не поняла, то ли не оценила.
Квадратные сантиметры экрана выполняют в каком-то смысле ту же функцию, что денежная купюра – всеобщий совершенный переводчик, думаю я словами Эдгара. Работу, досуг, изображения, отношения, знания, вздор, текст, помыкание и пресмыкательство, покупку и обмен, производство и безудержное потребление, птицу и рыбу, бесконечную изобретательность и строжайший контроль, вожделение и систему, все можно перевести в деньги, и все это постепенно переводится на экран и воспроизводится на нем. Большин
стремление хорошо пожить в кризисные периоды становится маниакальным? Бальзак,
Izohlar, 15 izohlar15