Kitobni o'qish: «Почти управляя телом», sahifa 2
– Я же просила не спешить, вот и получай, – съязвила Света, глядя на мужа, недовольная тем, что Влад вломился в кабинет в обход неё, и вышла, и оставляя их наедине.
– Я хотя бы правильно копаю?
– Копаешь… одни копатели у меня тут сегодня собрались. Подними штору, пожалуйста, – вдруг попросила Кира. Влад удивлённо моргнул, неожиданной просьбе, но пересёк кабинет, подошёл к окну и потянул за цепочку. Ранний февральский вечер не принёс в комнату больше света, но Кире он был и не нужен. – Выгляни на улицу.
Влад посмотрел вверх и вниз по улице.
– Что я должен увидеть? Это какой-то знак, который должен подсказать мне, что делать?
– Там есть что-то необычное?
– Да ничего необычного тут нет, – нахмурился он. – Ты что, опасаешься этого типа?
– Какого типа? – настала очередь Киры удивляться.
– Ну этого, который приковал жену к батарее и заморозил насмерть. Серафима.
– А… Вы его разве не взяли?
– Это я и пытаюсь тебе рассказать. – Влад вернулся к ней. – Мы нашли тело Елены у него в машине, которую он отогнал на дачу. Но из багажника его так и не достал – видимо, хотел его куда-то вывезти. Сам Серафим в розыске. Теоретически ты в безопасности – по новостям сообщают, что поиски начались после обращения сестры погибшей. Но если тебе будет спокойнее, могу поставить у тебя охрану.
Кира пружинисто поднялась на ноги и подошла к окну. С неба срывались редкие снежные хлопья и падали на подтаявшую грязь, скрывая лёд и неряшливость под идеальным белым покровом.
Прямо напротив входа в её офис стояла чёрная машина. Прислонившись к ней, стоял парень в футболке и шортах. Почувствовав её взгляд, он посмотрел вверх.
– Мне не нужна охрана, – проговорила Кира. – Если он придёт, то я справлюсь. Но лучше найти его побыстрее. С ним что-то не так.
– Где он может быть?
– Влад, я не «Скайнет».
– Ты смотришь фильмы? – удивился он. – А ты всегда знаешь, чем они закончатся?
Кира закатила глаза и повернулась к Владу.
– Конечно, я знаю, чем закончится «Терминатор». Это кино старше меня.
– Чем закончится «Терминатор», знают даже те, кто не смотрел «Терминатор». – Он поднял большой палец вверх. – А остальные?
– Влад, ты преступника ищешь? Или изучаешь природу влияния паранормальных явлений на кинематограф?
– Буду держать тебя в курсе, – радостно сообщил он.
– Это необязательно. – Кира снова повернулась к окну. Фокус её внимания сместился на то, что происходило на улице. Мужчина в кабинете продолжил говорить ей что-то ещё, но она уже не слушала. Через несколько минут он ушёл. Краем сознания Кира отметила щелчок замка на двери, но он растворился в потоке воспоминаний так же быстро, как и возник.
Ярко светило солнце. Кира смотрела на улицу, вытирая мокрую голову полотенцем, и улыбалась. Почувствовав её взгляд, он задрал голову и улыбнулся снизу вверх.
Бросив полотенце на кресло, Кира почти подошла к двери, как вдруг зазвонил рабочий телефон, который она никогда не выносила из кабинета. Очень хотелось проигнорировать звонок – ведь он ждал её внизу. Но вдруг там было что-то срочное? Кира набрала воздух в лёгкие, задержала дыхание.
«Если прекратят звонить, то я уйду».
Но пиликание продолжилось. Кира раздражённо закатила глаза и отпустила ручку двери и вернулась к столу. Подняла трубку.
– Добрый день, вас беспокоит доставка. У нас замена некоторых позиций.
– Каких? – спросила Кира, предчувствуя, что это надолго.
Десять минут спустя, когда она выскочила из двери офиса на улицу с уже подготовленной извинительной речью и полными руками книг и распечаток для работы дома, он всё ещё улыбался, хотя и посмотрел демонстративно на часы. Оттолкнувшись от машины, шагнул ей навстречу.
Кира перехватила ворох томов и листов поудобнее и принялась закрывать офис. В этот момент книги посыпались из рук.
– Ой, – раздосадовано вздохнула она и наклонилась подбирать свои вещи, но тут её накрыла чёрная тень.
Видение выбило воздух у неё из лёгких.
Стало холодно и пусто. Ветер рвал её одежду и волосы. Краски исчезли. Сопротивляясь острым, как бритвы, песчинкам, Кира выпрямилась и оглянулась.
Он лежал на дороге. Горящая серым огнём покрышка катилась вниз по улице. Единственным ярким пятном была кровь вокруг его тела.
Кира закричала.
Один удар сердца, и краски вернулись. Она, не поднимаясь, крутанулась юлой на месте. Секунда. У неё есть секунда.
– Назад! – закричала она, но её вопль утонул в визге тормозов и звуке удара.
Бесконечно медленно он всё ещё делал шаг вперёд. Как в слоумо она видела, что улыбка на его лице превращается в удивление – но не испуг. Он так и не понял, что происходило. Она прыгнула вперёд, как кошка, понимая, что не успеет, всё равно не успеет. Упала, разодрав ладони и колени, но не почувствовала этого.
Разбрасывающая в разные стороны рыжие огненные искры, шина от фуры ударила его в бок и сбила с ног. Кира не слышала собственного крика, а только видела, как отлетело его тело, вдруг потерявшее форму. Словно пластилиновое.
Кира стояла на коленях на асфальте и смотрела на него. Брызги его крови окрасили её рыжие волосы в ярко-медный и смешались с капающей из её рта слюной. К ним подбежали люди. В основном – к нему, но кто-то и к ней.
– Девушка! Девушка, вас не задело, всё в порядке?
«Меня не задело, – подумала она. – Но ничего уже не в порядке».
– Скорую! Вызывайте скорую!
«Зачем? Вот же он. Стоит рядом с машиной. Улыбается мне», – подумала Кира и посмотрела ему в глаза.
У него теперь всегда была эта секунда «до».
У неё – секунда «после».
Шальная мысль вертелась у Киры в голове, отсекая реальность своей абсурдностью:
Насколько это много – две секунды?
Два удара сердца спящего человека. Четыре – бегущего.
Среднее время реакции водителя на событие на дороге.
За это время на Земле рождается десять человек.
А компания «Кока-Кола» продаст около 20 000 бутылок своего напитка.
Такой незначительный разрыв, что кажется: протяни руку, схвати его – и всё получится исправить. Всего-то две секунды. Четыре удара. Время реакции. Двадцать тысяч бутылок.
Что задержало её в офисе? Телефонный звонок. Доставка какая-то. На складе не было нужных ей колод Таро (наверняка для Сергея). И Кире пришлось запустить компьютер, который она решила перезагрузить именно в тот день; открыть каталог и согласовать устраивавшую её замену.
Потом эти книги…
Она огляделась. Они так и валялись вокруг двери в её офис. Зачем они вообще ей нужны? Вечером у неё урок с учеником. Парень с очень сильным стихийным талантом, которым он совершенно не умел управлять и от этого буквально сходил с ума.
Он слышал голоса и глотал таблетки, стараясь их заглушить. Таблетки забрали из его жизни всё: радость, секс, работу, вкусы. Но не голоса. Голоса оставались с ним и сводили его с ума.
– Девушка? – кто-то тронул Киру за плечо. Она подняла безумный взгляд вверх. – Позвольте вам помочь? – Миловидная брюнетка протягивала ей бутылку воды. Кира удивлённо смотрела на неё. – Вот, – девушка присела рядом с ней на дорогу и открыла бутылку, – давайте промоем ваши руки, вы поранились.
Она мягко перевернула кисти Киры ладонями вверх и осторожно полила водой. Резкая боль вернула Киру в реальность. Она попыталась подняться, но не смогла.
– Вы его знаете, – заметив, куда рванула вышедшая из оцепенения Кира, спросила девушка. – Конечно, знаете, давайте я вам помогу… – И она помогла Кире встать и довела до лежащего на дороге тела с растекающейся вокруг головы лужей крови. Кира такую лужу уже видела.
«Конечно, видела, ты же медиум», – язвительно пропел внутренний голос, но она его заткнула. Где-то вдалеке слышались сирены скорой помощи. Люди стояли вокруг него в нерешительности.
– Тут есть врач? – спросила девушка, которая помогала Кире. Не дождавшись очевидного ответа, она опустилась перед ним на колени и потянула за собой Киру. – Надо остановить кровотечение. – Она сняла пиджак и прижала к ране на голове. Взяла руку Киры и надавила на рану. – Не отпускайте. Его нельзя двигать, надо помочь хотя бы так.
Кира смотрела, как бьётся вена у него на шее. Судорожно и неровно. Слишком сильно. Слишком рвано. Она посмотрела вверх по улице. Он стоял у своего автомобиля и улыбался ей. Кира отпустила пиджак, и тот упал на асфальт.
– Ему не помочь, – сказала она. – Он уже мёртв.
– У него есть пульс! – закричала девушка. – Он жив! Что с вами не так? Помогите мне! Кто-нибудь!
Кто-то занял место Киры. Она отошла к своему офису и принялась собирать книги. Сложила их стопочкой, села рядом и уронила голову на руки. Немного позже брюнетка подсела к ней.
– Там приехали врачи. Вам тоже нужен осмотр, вы в шоке. Я узнала – в медицинскую карету вам нельзя, потому что он в тяжёлом состоянии. Но мне сказали, куда его повезут, и разрешили поехать за ними. Вас пустят к нему после того, как окажут помощь вам. Пойдёмте, вон моя машина.
Кира не сопротивлялась.
В больнице ей промыли раны на коленях и ладонях, вкололи успокоительное и оставили на ночь. Медсестра проводила её к нему в реанимацию, пояснив, что, вообще-то не положено, но её очень хорошо попросили.
Кира вошла в палату. Он лежал… Его тело лежало, опутанное проводами и трубками. Пахло медикаментами, хлоркой и кровью. Кира равнодушно посмотрела на весь этот гибрид человека и машины. Сама она бы ни за что сюда не пошла. Ей бы даже не пришло это в голову. Видимо, брюнетка заплатила медсестре, думая, что Кире это важно. Попрощаться? Или какие там ритуалы у людей…
Кира вспомнила девушку и попыталась сконцентрироваться на ней, а не на своих ощущениях утраты, никак, впрочем, не связанных с тем, что он видела в палате. Его тут точно не было. Только оболочка. Когда-то такая любимая, а теперь пустая, чужая и безразличная Кире.
Мягкая, с добрыми руками, но сильная. Светлана. Её зовут Светлана – Кира точно знала. Искренне хочет сделать мир лучше и ни перед чем ради этого не остановится. Кира усмехнулась. Потенциально очень опасное сочетание. Если ожесточить такого человека, то легко можно получить лидера религиозных фанатиков.
Она подошла к окну. Где-то в стороне шумел Проспект Мира. Они в Склифе, окружённом сквером. Фонари внизу горели тёплым жёлтым светом. Кто-то прогуливался по дорожкам. Скорее всего, персонал. Пациентов в это время уже не должны выпускать.
Кира вновь посмотрела на тело. Это не будет быстро.
– Прости, милый, – прошептала она. – Нам обоим придётся через это пройти. А потом ты будешь свободен. Я освобожу тебя. А пока потерпи.
Его отражение в окне кивнуло её словам.
Утром Кира проснулась от того, что по её ресницам бегал солнечный зайчик. Казалось, что так хорошо она не спала никогда. Никаких снов. Никаких знамений. Надо предложить съездить в Истру на пляж. Отменить все записи. Чем так странно пахнет?
Осознание свалилось на неё тяжёлым грузом. На один прекрасный миг находящееся на грани между сном и явью сознание стёрло те самые разделяющие их две секунды. Тем больнее стало возвращение в реальность. Авария уже теряла краски в сознании Киры, но тем более горьким становился ком, набухающий в её горле.
Кира послушно выполняла команды персонала – измерить температуру, позавтракать, принять лекарство, показаться врачу.
– Физически вы в норме, – сказал лечащий врач. – У меня нет оснований держать вас тут. Но я могу оставить вас еще на пару дней.
Кира не сразу поняла, зачем. А когда поняла – усмехнулась. Он где угодно, только не в той груде мяса, что они пичкают лекарствами, сканируют и пытаются собрать обратно в живого человека.
Она покачала головой.
– Нет, спасибо. Если можно, я бы поехала домой.
– Хорошо. Обрабатывайте левомеколем ссадины на руках и коленях. И покажитесь психологу. Эти парни умеют научить справляться с горем. И мы продолжаем верить в лучшее, у него хорошие показатели. Мозговая активность слабая, но стабильная. Физически он пережил ночь и стал крепче. Первые сутки всегда самые критические. Я вижу хорошую динамику. Хотите, вас к нему проводят?
Этот вопрос она поняла сразу и яростно помотала головой.
– Нет. Я хочу домой.
– Хорошо. Кто-нибудь может вас забрать?
– Да. – Кира вдруг улыбнулась так беззаботно и искренне, что врач отпрянул от неё. За одну секунду перед ним возник совсем другой человек. – Девушка, которая привезла меня вчера, Светлана. Она приедет через час. Я хочу уехать с ней.
Интерлюдия 1. Хозяйка
Кира смотрела на часы. Стрелку лихорадило: она то едва-едва подрагивала, то неслась куда-то, как безумная.
В комнате жужжал пылесос.
– …бифуркации абсолютная детерминация невозможна, – подвёл черту ученик и замьютил микрофон.
Вокруг Киры повисла необычная тишина. Прошло два ковидных года, а она всё никак не привыкла к лекциям онлайн. Она не чувствовала отклика в студентах, не понимала их настрой. Ей отчаянно не хватало аудитории, их глаз – горящих или скучающих, раздражённых или влюблённых. А сегодня ещё и это жужжание…
Кира включила микрофон и, сделав короткий разбор того, что успела услышать из ответа ученика, прежде чем улететь далеко в мыслях, завершила лекцию. Кто-то включил микрофон, чтобы поблагодарить её. Большинство – нет.
Пылесос наконец замолчал. И тут раздался звук, которого не должно было прозвучать, но который она с ужасом ждала все эти четыре часа, что клинер наводила порядок. Звук поворачивающегося ключа в замке.
Кира отложила ноутбук, поднялась на ноги и вышла в прихожую, отчаянно надеясь, что ослышалась.
Но, конечно, ошибки не было. Шальная надежда растаяла. В прихожей стоял муж и стягивал с себя ботинки.
– Привет, – улыбнулся он, но вдруг взгляд сместился Кире за спину, и улыбка застыла, будто на фотографии, сделав его лицо похожим на маску какого-то демона.
– Я закончила!
Кира закрыла глаза.
– Будете проверять? – Клинер не растворилась в воздухе волшебным образом. Каждое её слово резало Киру словно ножом.
– Кира? – окликнул её муж. – Видимо, это к тебе вопрос. Твой же работник.
Кира открыла глаза и посмотрела на него.
Внешне он был совершенно спокоен. Но Кира видела тьму в его глазах. И в этой тьме отражался её собственный ужас. Она вздохнула и нацепила отработанную улыбку. Только после этого повернулась к женщине.
– Нет, благодарю. Уверена, что всё хорошо.
– Замечательно… – Клинер была смущена формальным тоном Киры. – Тогда до следующего раза или?..
Кира не смогла удержать приветливое выражение лица и этим окончательно сбила с толку клинера.
– Я напишу вам, – наконец ответила Кира, взяв себя в руки, и вернулась на диван.
Муж не проходил в квартиру и ждал, пока женщина уйдёт. Кира вдруг поняла, что совершенно спокойна. Страх, захлестнувший её, когда она услышала поворот ключа в замке, отступил. Его место заполнила бесконечная усталость. Она поднималась из кончиков пальцев рук и ног четырьмя потоками, которые соединялись где-то в горле и опутывали голову, заворачивали её в вату. Она слышала приглушённые прощальные реплики. Дверь открылась и закрылась – но всё это происходило не с ней и не в этой квартире. Это было вообще в другой вселенной. За миллионы световых..
– Не хочешь мне ничего сказать?
Его носки. Его носки прямо перед ней. Катышек на левой ноге. Кира заставила себя поднять глаза на него. Веки были бесконечно тяжёлые, полные мокрого песка.
Она хотела сказать, что у неё были важные лекции. И вечером должны были приехать в гости его родители. И она бы ни за что не успела сама убрать квартиру, выполнить работу и приготовить ужин.
В этот момент в дверь позвонили. Кира отрешённо подумала, что если ситуация и могла быть хуже минуту назад, то теперь уже нет.
– Скажи мне, что это не готовая еда из ресторана. – Его голос рокотал где-то в глубине её тела, эхом отскакивал от рёбер и гудел, затихая, в горле. Что это было? Точно не страх. Она устала бояться своих действий, неаккуратно брошенных слов, мыслей… Усталость…
Превозмогая давившую ей на плечи невидимую силу, Кира поднялась. Их глаза оказались на одном уровне.
– Это именно она. Мне сегодня надо было поработать. – Она злилась, потому что слышала в собственных словах попытку оправдаться, хотя точно решила этого не делать. Кира хотела открыть дверь – что угодно, лишь бы отвлечься, но муж толкнул её обратно на диван и погрозил пальцем.
– Сиди здесь. Я сам открою. А потом мы поговорим.
Обида оттого, с каким пренебрежением он толкнул её, скреблась под языком. Так же издалека Кира ощущала собственные слёзы. Как будто кто-то капал тёплую воду на чьи-то чужие щёки. А ощущала это почему-то она. Но тоже как будто издалека…
Обида и страх. Вот её нормальные реакции. Но в тот день они были будто подёрнуты матовой плёнкой, придавленной по углам тяжёлыми кирпичами. Ей хотелось, чтобы он никогда не вернулся. Просто вышел с работы и вместо того, чтобы приехать домой, сел в самолёт и улетел в другой город. Тогда она смогла бы вот так и сидеть дальше. Может быть, тогда она смогла бы отдохнуть. Но Кира не была уверена даже в этом.
Минуты шли. Курьер всё не поднимался. Муж ждал его в дверях. С каждой секундой его нетерпение нарастало. С каждой секундой Кира отстранялась от реальности и погружалась в себя всё сильнее.
Она, будто ластиком, стирала из своего сознания сами понятия «слёзы».
Теряли идентификацию качества «мокрый» и «тёплый». Растворяла собственное я.
Нет никаких слёз. Ни по каким щекам они не катятся.
И Киры никакой нет.
Есть сгусток энергии. В таком же энергетическом океане. Или космосе.
Да и кто сказал, что это космос и энергия? Это одно нечто посреди другого нечто. Или ничто.
Когда она училась в школе, на осенние каникулы вместе с бабушкой ездила к её сестре. Ехать было долго, почти сутки на поезде. И Кира любила эти поездки. Поезд увозил её на юг, от глубоких сугробов к редким снежным оврагам, спрятанным глубоко в лесу.
В тот год ей исполнилось десять. Папа подарил ей первый в её жизни плеер, и на все обеденные деньги Кира покупала музыкальные кассеты в тёмном подвальном магазине. Чтобы послушать песню повторно, приходилось перематывать плёнку, и со временем качество звука ухудшалось.
Правый наушник смешно трещал. Кира, стоя на батарее в проходе, чтобы лучше видеть пролетающие за окном заснеженные поля, леса и редкие деревни, переживала, что скоро лишится музыки. То, что наушники можно заменить, ей в голову не приходило. Снова и снова она возвращала один и тот же трек, стараясь запомнить каждый звук, каждую модуляцию. В её голове расцветали красивые миры.
В целом, она любила поездки к бабушкиной сестре. Там её любили, вкусно кормили и всегда дарили подарки, которых больше ни у кого из домочадцев не было.
Не любила Кира только оставаться дома одна с мужем бабушкиной сестры. Бывший шахтёр медленно спивался. Кира часто слушала, как бабушка убеждает свою сестру бросить его. Девочка никогда раньше не встречала людей с зависимостями, поэтому смотрела на него, изучая и пытаясь понять, что же с ним не так, кроме отвратительной вони. Ничего особенного он при Кире не делал. Кроме одного раза.
Они остались дома вдвоём, когда бабушки ушли на рынок. Пить он начал уже с утра и к обеду уже нетвёрдо стоял на ногах. Он вошёл в комнату, когда Кира читала, валяясь на диване.
– О, Кира-Кира, весна моей души. Знаешь ли ты, Кира, какая была бы у нас с тобой любовь, будь ты постарше?
Кира моментально оказалась на ногах. Мужчина нависал над ней.
– А как же бабуля? – спросила Кира.
– Не думай о ней, – протянул он к Кире руки. Поправил волосы. Провёл подушечками пальцев по плечам. Она не понимала, что происходит, но было страшно и мерзко. Отвращение держало её за горло мёртвой хваткой. Кира не могла пошевелиться, и только сердце колотилось как бешеное.
«Это не я, – подумала Кира взахлёб, замерев. – Не мои плечи. Меня тут нет. Я в замке, смотрю на падающие листья из узкого окна. Ничего этого не происходит».
Она повторяла мантру всё быстрее и быстрее. Пока не исчезли эти липкие влажные пальцы, не исчезло всё, кроме обволакивающей её вони пьяного педофила.
Она не помнила, чем всё кончилось. Знала только, что вернувшиеся сёстры-бабушки спугнули старого алкоголика, и, кажется, он ничего не сделал. Не успел сделать. По крайней мере Кира верила, что не успел. Не успел же? В тот день Кира научилась отделять сознание от тела и улетать так далеко и быстро, как её не мог унести ни один наркотик, ни один самолёт.
Когда он умер несколько лет спустя – замёрз в сугробе насмерть, напившись, – Кира впервые ослушалась запрета отца и пошла на дискотеку. Папа злился из-за непослушания дочери, её неуважения к семейному горю и говорил, что у них вообще-то траур. Для него старый извращенец был любимым дядюшкой. А Кира танцевала так, будто только что родилась. Каждый год отец напоминал ей о годовщине его смерти. Каждый год она открывала бутылку шампанского после этого сообщения.
Щёлкнул замок. Кира вздрогнула, и на неё навалилось ощущение реальности. Ей не хватило времени, чтобы провалиться в глубокий транс. А сейчас уже, наверное, не получится.
Но она отчаянно попыталась вернуть себе ощущение космоса, парения и бесконечности – времени и возможностей.
На кухне зашуршали пакеты.
Кира выпрямила спину и скрестила руки на груди, стряхивая полутранс и усталость. Надо собраться и сфокусироваться.
Пакет-майка не может существовать в одной плоскости с Ничто. Либо он тоже ничто, либо…
– О, смотри-ка. Мой любимый бефстроганов! – воскликнул муж. – Приготовленный по рецепту твоей бабушки. Как чудесно. А это что? Пирог! Кира, ты превзошла саму себя. А с чем мясо-то планировалось?
– С рисом, – неожиданно для самой себя ответила она.
Опять зашуршали пакеты.
– С рисом… – повторил он и картинно охнул. – Но тут его нет. Не довезли! Звони им, пусть возвращают деньги.
Она не пошевелилась. Он подошёл к ней и резко протянул телефон.
– Звони, я сказал.
– Я не заказывала рис, – тихо пробормотала Кира.
– Что? – он поднял голос. – Что ты там мямлишь? Из-под твоего длинного носа ничего не слышно. Говори так, чтобы мне не приходилось угадывать.
– Я сказала, что не заказала рис, – повторила она четче, уверенная, что он и с первого раза всё разобрал.
– Как так? – отшатнулся он. – Как мы без гарнира?!
– Я хотела приготовить его сама, – ответила Кира.
– Как сама? А как же твоя работа? А уборка? Как бы ты всё успела, малышка? Это же невозможно. Ни одной женщине это не по силам! Ах да… Поэтому у нас была эта тётка, которая выполняет за тебя женские функции? Она убирает и, видимо, регулярно. Пока я, как дурак, на работе. Жрачку приносят из ресторана. А ты сидишь на диване целый день. Я всё правильно понял?
– Я работаю… – попыталась возразить Кира. Её желание перестать оправдываться рассыпалось на глазах, просыпалось сквозь пальцы тягучим песком.
– Я тоже работаю! – заорал он. Кира вздрогнула. – Но это не мешает мне переобувать твою машину, проверять в ней уровень масла, прибивать чёртовы крючки на кухне и чинить всё, что ты ломаешь – а это примерно всё, до чего ты дотрагиваешься! А ты, оказывается, только и умеешь, что сидеть на диване и посуду бить? Зашибись просто! Нахрена мне такая женщина? Что такого ты делаешь, чего я не смог бы сделать сам?!
Кира подняла голову и посмотрела на него с какой-то внезапной смелостью, граничащей с безумием.
– Сосать себе ты тоже сам будешь?
Слова упали между ними тяжёлым грузом. Кира тут же пожалела, что выпалила их, позволила эмоциям взять верх над спокойствием, но уже было поздно что-то делать.
– Ты теперь ещё и сексом манипулируешь? Знаешь что? Я больше и пальцем до тебя не дотронусь, раз ты делаешь это всё исключительно как одолжение мне.
– Ты же понимаешь, что это не то, что я хотела сказать…
– Я не знаю, что ты там хотела. Но я прекрасно слышал, что ты сказала. Я запомнил.
Он пошёл на кухню. Достал кастрюлю, налил в неё воды и поставил на плиту.
– Что ты делаешь? – Кира пошла за ним.
– Рис варю, – ответил он. – Тебе же наверняка некогда. Ещё домашки проверять или что там. Йога твоя жизненно важная.
– Я планировала его сварить… – пыталась она сохранить остатки самообладания.
– Ты планировала, а я сварю. – Он поднял телефон. – Алё, мамуль? Да, привет. Да-да, всё хорошо. Жду вас, конечно. Ага. Нет, ничего не надо, спасибо, – он усмехнулся, – ну, если только немного. Мамуль, слушай, а как варить рис, чтобы он получился не как каша, а как гарнир?
Кира развернулась на пятках и ушла в комнату. Рухнула на кровать и накрыла голову подушкой, стараясь заглушить этот голос. Какая разница, к конце концов, кто сварит долбаный рис? И как его сварят. Да и глупо пытаться конкурировать с его матерью. Глупо же?
Постепенно она начала проваливаться в сон. Откуда-то пришло удивление. Как она вообще может спать в таком состоянии?
– Вставай, соня, – он поцеловал её щёку и гладил волосы, – мама с папой пришли. Я накрыл на стол. Идём?
Кира кивнула. Она знала, что надо встать и не усугублять ситуацию. Но ей что-то снилось… Что-то такое светлое и манящее… Хотелось нырнуть обратно в сон. Кира через силу заставила себя встать, бросила беглый взгляд в зеркало: глаза припухли от слёз. Она пальцем стёрла осыпавшуюся тушь. Совсем немного. Кира прекрасно знала, какую косметику использовать, чтобы она соответствовала… Чему? Кира задумалась. «Моему образу жизни», – наконец сформулировала она.
Волосы примялись и никак не хотели держать форму. Она взяла резинку с бусинками в зубы и уже на ходу собрала высокий хвост.
Свёкр и муж сидели за столом. Свекровь хозяйничала на её кухне.
– Кирочка, здравствуй, – улыбнулась она. – Как ты себя чувствуешь? Сына сказал, ты приболела. Садись скорее, я принесла запечённую курочку.
– Добрый вечер, Людмила, – поздоровалась Кира и подставила щеку для поцелуя. – Владимир, – свёкру она улыбнулась теплее.
– Привет, – тот поднял руку в приветствии.
– У нас есть говядина… – Кира поискала глазами бефстроганов.
– Нет, она испортилась, я выкинул. – Муж смотрел ей прямо в глаза.
– Но я же только…
– Ой, так бывает, – свекровь взяла её за плечи и направила к стулу, – мясо не очень или со специями что-то не то. А зая у меня гурман. – Она поцеловала сына в лысеющую макушку. – Ничего, с кем не бывает. Я всё исправила. Садись скорее. Картошечки?
Усталость накатила с новой силой. Кире захотелось просто раствориться в воздухе. Но, видимо, в тот день ничто не растворялось и не исчезало просто так. Как и обычно, впрочем. Глупо было надеяться на чудо.
Между тем свекровь продолжала накладывать еду ей на тарелку. Курица, запечённая с майонезом, была настолько жирная, что дорожки из масляных капель тянулись за кусочками через весь стол. Кира смотрела на контурную карту, образованную ими, на своей дубовой столешнице, и старалась не думать о том, что это всё, видимо, придётся оттирать ей самой. На секретного клинера она теперь решится нескоро. Кира покосилась на мужа. Он как раз вцепился зубами в куриное бедро и откусил кусок прямо вместе с кожей.
– М-м-м, мамуль, это божественно.
– Кушай, кушай, зайка, – ворковала Людмила.
Кира закрыла глаза.
– Заюнь, дай я тебе порежу кусок. А то что ты как дикарь? Кира, ну посмотри на него. Надо же срезать мясо с костей!
Кира схватила вилку и, молниеносно перегнувшись через стол, воткнула её в руку свекрови, пригвоздив к столу. Людмила завизжала. Муж подавился курицей, куски мяса вместе с проклятой кожей стали выпадать у него изо рта. Лицо моментально покраснело, глаза выпучились. Кира дёрнула вилку вверх. Та с неприятным чавкающим звуком вылетела из кисти свекрови, как пробка из бутылки шампанского. И – точно как шампанское – за вилкой брызнула кровь, прямо Кире на лицо.
– Добрый вечер, – оскалилась в хищной улыбке Кира.
Свекровь визжала.
Муж давился.
Свёкр, тоже забрызганный кровью жены, хохотал как безумный.
Кира посмотрела на него ошалевшим взглядом. И улыбнулась. А потом тоже разразилась ведьминским истерическим смехом.
А затем открыла глаза.
– Как прошёл твой день? – любезно спросила свекровь, убирая свой нож из тарелки сына и забирая кости.
– Продуктивно, – улыбнулась Кира. – У меня очень талантливый курс в этом году…
– Мне кажется, или у тебя грудь стала больше? – перебила её свекровь. – Вы ничего не хотите мне сказать?
– Мамуль, ну когда нам? У Киры карьера, – протянул муж.
– Ну, карьера – это прекрасно. Но как бы… – Свекровь подняла бровь. – В наше время в двадцать пять уже считались старородящими. А ты уже на десяток лет постарше.
– Сейчас и в сорок рожают, и ничего, – подал голос свёкр.
Кира с благодарностью посмотрела на него. Он ей незаметно подмигнул.
– Ты бы вот родил сам, а потом рассуждал. В сорок рожают… А когда у него будет выпускной в школе, ей будет пятьдесят семь? Пенсионеркой придёт?
Кира отложила вилку.
– Что-то мне действительно нездоровится, – сказала она. – С вашего позволения…
– Родители приезжают раз в год, – заметил ледяным тоном муж. – Может быть, ты примешь аспирин и посидишь с нами?
– Я лучше прилягу, – улыбнулась Кира. – Если вдруг мама права, то таблетки мне есть нежелательно.
– Вы стараетесь! – Людмила бросилась обнимать сына. Тот зло посмотрел на жену из-под руки матери. – Кирочка, пойдём я тебе помогу.
– Нет-нет, что вы. Я справлюсь. Кажется, заюша хочет добавки. Буду вам благодарна, если почистите ему ещё одну ножку.
– Конечно, конечно! – Свекровь схватилась за нож, проигнорировав сарказм в голосе невестки. Или просто не заметив его.
– Спасибо, мамуль, – муж поднялся, – я провожу Киру и вернусь.
Он протянул Кире руку. Та замерла, глядя на него. Медленно вложила свои пальцы в его ладонь, и он тут же сжал их до боли и дёрнул вверх. Кира покачнулась, и он подхватил её с видимой заботой, но, в реальности, больно сжав её под рёбра. В спальню муж её буквально втолкнул, тут же закрыв за собой дверь.
– Какого чёрта ты себе позволяешь?
– Я? У меня болит голова. И я больше не могу есть весь этот жир…
Он наотмашь ударил её по лицу. Кира схватилась за щёку и в изумлении замерла.
– Ты ленивая сука, – прошипел он. – Целый день сидишь на диване, ни черта не делаешь, только врёшь мне и приводишь в мой дом чужих людей. Да лучше бы трахалась с любовником на нашей кровати, чем это! – И он снова ударил её, на этот раз в живот. Кира задохнулась и сложилась пополам. Через боль она с тихим стоном втянула воздух. И за этот звук тут же получила ещё один удар по лицу, откинувший её на кровать. За секунду муж оказался сверху, прижимая подушку к её лицу. Кира забилась под ним, пытаясь выбраться. Ей вдруг показалось, что если она не получит свободу прямо сейчас, то задохнётся. Сильнейший приступ клаустрофобии напугал её куда сильнее разъярённого мужчины сверху. – Заткнись, – прошипел он. – Ни звука! Поняла меня?
Она что-то утвердительно промычала, и он откинул подушку, оставшись сверху.
