Kitobni o'qish: «Маргарет»

«…Я не помню, когда всё началось. С какого момента моя жизнь превратилась в кромешный ад. Я забеременела, мой молодой человек бросил меня, я потеряла работу. Через неделю истекает срок аренды квартиры, а мне нечем платить. Все друзья…, (горький смешок) друзья… отвернулись от меня тотчас. Я была в отчаянии, понимаете? Мне было некуда идти…»

«Я понимаю, Паола.»

«Я решила покончить с собой. Это был единственный способ решить мои проблемы (молчание, прерываемое всхлипываниями).»

«Что ты сделала?»

«Я открыла окно и вскарабкалась на подоконник. Я надеялась, что десять этажей будет достаточно, чтобы покончить со всем… (молчание, всхлип). И тут я увидела Маргарет.»

«Кто это?»

«Тогда я не знала, кто она, но её лицо показалось мне знакомым. Может, она моя соседка или мы встречались когда-то давно – я не помню. Но она стояла там, внизу. Стояла и смотрела на меня, улыбаясь… (всхлип). Она раскрыла руки, как будто приглашая меня в свои объятия…(молчание)…»

«И что потом?»

«Я не смогла спрыгнуть. Я спустилась с подоконника и снова посмотрела туда, где стояла Маргарет. Но её там больше не было.»

«Ты знала её имя в тот момент?»

«…(молчание)…нет…я не знала, кто эта женщина, я только помнила её лицо. Это всё.»

«Но ты встретила её позже, не так ли?»

«Да. Она пришла ко мне сама на следующий день. Просто звонок в дверь. Я открыла, а она…там…(молчание)…»

«И что она сказала?»

«Она сказала, что её зовут Маргарет, и она единственный человек, которому мне следует доверять. Она обещала мне помочь с деньгами и…(молчание) этим…»

«С твоей беременностью?»

«Да…(молчание)…»

«Ты сделала аборт?»

«Маргарет сказала, что я не смогу воспитывать ребёнка, и он станет лишь обузой, и я согласилась с ней. Я не хотела этого ребёнка. Она дала мне денег на аборт.»

«Но кто она, Паола, эта женщина?»

(…молчание…)

«Паола?»

«Она единственный человек, кто поддержал меня! Кто не бросил! Это всё, что вам следует знать!»

«Что заставило тебя отреагировать агрессивно на мой вопрос?»

«…Просто…отстаньте от меня!»

«….Паола, ты хочешь завершить разговор?»

«Да. Оставьте меня в покое!»

Ребекка остановила диктофонную запись и повернулась к мужчине, задумчиво сидевшему в кресле напротив её стола. Он встрепенулся и спросил:

– Это всё?

– Да, больше она ничего не говорит.

– То, что она не особо хочет общаться с психотерапевтом, меня не смущает. Потенциальная самоубийца….Терпеть не могу этот тип, – мужчина встал и задумчиво зашагал по кабинету. – А вот кто эта благодетельница Маргарет? Любопытно, любопытно…

– Она не говорит о ней много. Это максимум, что я смогла из неё вытянуть.

Мужчина подошёл к столу Ребекки и сел на край, устало посмотрев на неё сверху вниз.

– Когда заканчивается срок её прибывания в Центре?

– Через две недели.

– Ну и забей, – он снова встал и зашагал по кабинету, засунув руки в карманы брюк.

– Не знаю, Макс, что-то меня в этом деле цепляет, – Ребекка задумчиво крутила в руке диктофон.

– Слушай, ты же сама знаешь, что такие дела – «мёртвые». Депрессивные подростки, которые прыгают с крыш и режут себе вены – это не наша война. Сделай свою часть работы, а потом передай её дальше. Пусть психиатры с ней разбираются.

– Ей назначены десять часов работы с психотерапевтом, из которых мы проработали только половину. Ты слишком рано сбрасываешь её со счетов, – Ребекка улыбнулась уголками губ. – И она не подросток, ей двадцать два года.

Макс закатил глаза, показывая всем своим видом, что ему плевать. Он снова опустился в кресло и посмотрел на Ребекку поверх очков:

– Я именно об этом и говорю. Уже половина пути пройдена, а мы всё топчемся на месте.

– Мы? – Ребекка удивлённо подняла брови. – С каких это пор дело мисс Пелагатти попадает под твою ответственность?

– Как вы любите придираться к словам, доктор Уильямс, – писклявым голосом ответил Макс, скорчив рожу.

– Как бы то ни было, у нас ещё пять сеансов впереди. Посмотрим, куда мы сможем выйти.

– Но что ты хочешь откопать? – лениво протянул Макс, закину в ногу на ногу.

– Я просто хочу помочь ей, – Ребекка снова улыбнулась. – Разве не это наша миссия, доктор Пирси, помогать людям?

Макс хрюкнул и скептически посмотрел на Ребекку.

– Я просто на дух не переношу этих истеричных дамочек, которые думают, что весь мир крутится вокруг них, и они прыгают из окон, как только что-то идёт не по их сценарию. Ты просто тратишь своё время на чёртовых нытиков, потому что комиссией им была назначена работа с психотерапевтом. Ну вот скажи, Ребекка, скольких таких пациентов, приволоченных сюда за шкирку мамочками или полицией, ты смогла наставить на путь истинный? Десять процентов? Или ещё меньше? – Макс посмотрел в окно и добавил. – Иногда мне жаль, что лоботомию больше не применяют.

– Даже если я смогу помочь этим десяти процентам, значит оно того стоит, – Ребекка невидящим взглядом пролистала карточку болезни Паолы Пелагатти. – Тем более, Макс, что ты взъелся? Ты отказался от работы с такими пациентами уже давно. Тебе какая разница, что другие специалисты тратят своё время на этих, как ты говоришь, истеричек?

– Да мне всё равно, – лениво протянул Макс и криво усмехнулся. – Может, я хочу тебя поставить на путь истинный?

– Спасибо за заботу, но я как-нибудь сама разберусь, где истинный путь, а где – нет, – Ребекка захлопнула карточку Паолы и потянулась.

Макс, бросив взгляд на наручные часы, резюмировал:

– Время обеда. Приглашаю вас в шикарный ресторан, расположенный на первом этаже нашего шикарного бизнес-центра, о шикарная доктор Уильямс!

И Макс, склонившись в поклоне, галантно протянул руку в приглашающем жесте. Ребекка закатила глаза и схватила сумочку, после чего коллеги устремились к выходу из кабинета.

Паола сидела в кресле, обхвати себя руками и смотря в одну точку перед собой. Под глазами у неё были мешки, вызванные усталостью и недосыпанием. Ещё оливковая кожа приобрела какую-то неестественную болезненную бледность, потрескавшиеся губы то и дело непроизвольно подрагивали.

Ребекка подалась чуть вперед за столом и мягко обратилась к Паоле:

– Итак, Паола, о чём бы ты хотела поговорить сегодня?

Девушка вздрогнула, как будто забыла о присутствии кого-то ещё в кабинете. Она бросила затравленный взгляд на Ребекку.

– Я не знаю.

– Изменилось ли как-нибудь твоё самочувствие с прошлого раза?

– Может быть… Сложно сказать, – Паола опустила глаза, снова сфокусировавшись на точке где-то в пространстве перед ней.

– Ты говорила, что у тебя проблемы с оплатой аренды за квартиру. Могу ли я поинтересоваться, тебе удалось решить этот вопрос? – Ребекка попробовала зацепиться хоть за что-то, чтобы разговорить пациентку.

– Да, – Паола переплела пальцы рук и напряглась. – Маргарет дала мне денег на оплату аренды.

– Как хорошо, что у тебя есть такая подруга, – мягко улыбнулась Ребекка.

– Да, мне повезло её встретить, – голос Паолы дрогнул, и она сделала непроизвольное движение, как будто хотела обернуться, но вовремя остановила себя. Она снова сжала пальцы рук.

– Паола, мне показалось, что тебя что-то очень сильно тревожит, – Ребекка закинула удочку. – Это связано с Маргарет?

Паола продолжала сидеть, смотря перед собой. Она была похожа на натянутую струну, готовую лопнуть от малейшего прикосновения.

– Маргарет – единственный человек, которому я могу доверять, – голос Паолы звучал как-то механически.

– Я понимаю. Маргарет – хорошая подруга, и она помогает тебе. Но вокруг есть другие люди, которым ты можешь доверять.

– Нет.

– Что нет?

– Есть только она.

– Хорошо, – Ребекка кивнула. – Были ли в твоей жизни случае, когда ты доверилась людям, а они тебя предали?

– Да. Много раз.

– Расскажи мне какой-нибудь такой случай.

Паола помолчала какое-то время, затем, запинаясь, проговорила:

– Я рассказывала, что мой парень бросил меня, когда я забеременела.

– Он бросил тебя после того, как узнал, что ты беременна?

Паола опустила глаза, потом закрыла лицо ладонями. Ребекка услышала тихие всхлипывания. Какое-то время тишину в кабинете нарушали только сопения Паолы.

После того, как она успокоилась, Ребекка спросила:

– Паола, он бросил тебя после того, как узнал, что ты беременна?

– Да, – хрипло ответила она, и опустила глаза.

– Он сказал ещё что-нибудь? – Ребекка, неотрываясь, смотрела на пациентку.

Паола обхватила себя руками, как будто её охватил озноб, и выдохнула:

– Нет. Он просто бросил меня, ОК?!

– Почему ты чувствуешь гнев сейчас?

– Потому что я не хочу вспоминать о нём, – Паола бросила на Ребекку взгляд, полный боли. – Можем мы закончить сессию на этом?

– Конечно, – Ребекка откинулась на стуле, не сводя глаз с Паолы. – Я жду тебя в четверг в то же время.

Паола коротко кивнула и направилась к двери. У выхода она остановилась и обернулась:

– Маргарет не одобряет мои визиты к вам.

– К сожалению, Маргарет не властна здесь. Твоя психотерапия – обязательный этап, который ты должна пройти на пути к излечению. Тебе прописало десять часов терапии, и ты пройдёшь её.

– Я знаю. Я знаю, – глаза Паолы заблестели, и слеза скатилась по её щеке. Она прошептала: – Аiutatemi.

После чего девушка выскользнула за дверь.

– И что это значит? – Макс вопросительно изогнул бровь.

– Это итальянский. Она сказала «помогите», – Ребекка сделала глоток кофе.

– Но почему по-итальянски?

– Не знаю, но собираюсь выяснить.

Макс страдальчески застонал и посмотрел на Ребекку взглядом мученика.

– Зачем тебе всё это надо? Она ведь даже не идёт на контакт!

– А что это, по-твоему, было, если не контакт?

– Итальянка, говорящая по-итальянски…Неслыханно! – Макс с садистским видом воткнул вилку в курицу, лежащую на его тарелке.

– Отстань, – Ребекка отмахнулась от коллеги, как от назойливой мухи.

– Тебе больше заняться нечем? Сколько таких пациентов проходит через наш центр ежегодно? Тысячи! И я не помню, чтобы раньше ты испытывала нежные чувства к кому-нибудь из них. Почему сейчас? Почему она?

– У меня предчувствие.

– Предчувствие… – Макс бросил на Ребекку взгляд из-под бровей. – Предчувствие чего? Вселенской катастрофы? Новой волны коронавируса?

– Да, нового штамма, который съест тебя, и я, наконец, освобожусь от бесконечного контроля с твоей стороны, – Ребекка ткнула вилкой в сторону Макса, который парировал её тычок своей вилкой с наколотой на неё курицей.

– Не получится. Я слишком толстый для коронавируса. Ему придётся потратить всю свою мощь, чтобы меня переварить, но тогда – конец пандемии!