Kitobni o'qish: «Туманный Антакаль. Часть1. Свобода»

Часть1 Свобода

Глава 1

«Что опять случилось?» – устало подумала я, когда услышала вопли сестры и повышенный голос Ника. Вышла из комнаты и спустилась вниз.

– Ты не должен был шнуровать ей коньки! – вопила сестра, отбиваясь от Ника и гневно уставив на него образцово наманикюренный пальчик.

– Абигейл, ты несправедлива, – Ник старался быть невозмутимым, но уже еле скрывал раздражение.

– Что случилось? – спокойно, пытаясь утихомирить сестру, спросила я.

– Спроси у него! – сестра испепеляла жениха взглядом. – Пришёл на каток со мной, а уделял внимание всем! Катарине кофе, Венди надо поддержать, она плохо ездит, а Стефани мы и вовсе шнурочки завязывали. Как будто она сама не могла или магии нет.

Она перевела на меня возмущённый взгляд, чтобы я разделила её негодование. Но я не торопилась, потому что прекрасно знала и сестру и Ника. Ник был без памяти влюблён в мою сестричку, а она его изводила капризами. И в их паре я была на стороне Ника.

– По-твоему, я должен был игнорировать твоих подруг и отбросить все правила приличия? Ты ревнуешь на пустом месте! Как и всегда. А насчёт Стефани я тебе уже объяснил, очень важно правильно надеть коньки, чтобы сидели на ноге туго, и не перетянуть при этом. Стефани второй раз на катке и не знает нюансов, а магия здесь не поможет, надо действовать на ощупь, чтобы…

– Пощупал? Понравилось? – Абигейл как будто не слушала его оправданий, ей словно нравилось сердиться на него.

Это понял и Ник. Глаза его сузились, рот сжался в узкую полоску. Я знала этот взгляд и тяжело вздохнула. Ну почему, почему Абигейл так ведёт себя с ним! Опять довела парня. Хотя парнем тридцатилетнего Ника назвать можно было с натяжкой, мужественные черты и мелкие морщинки в уголках глаз и между бровей делали мужчину немного старше своего возраста.

– Сообщишь, когда успокоишься, – холодно сказал Ник Абигейл, повернулся ко мне, кивнул: – Маина. Прошу прощения за ссору.

Я махнула рукой, мол, не переживай, не первый раз. Ник развернулся и покинул дом, даже не взглянув на невесту.

Когда за ним захлопнулась дверь, Абигейл пнула в досаде пуфик, перевела на меня взгляд и, не встретив сочувствия, задрала нос.

– Что, опять будешь упрекать, что я его упускаю?

Она, зло размахивая руками, направилась в столовую. Я следом. Абигейл налила из графина воды в бокал, стоящий на подносе. И всё это в таком раздражении, что я думала, она сейчас или расплещет воду или кинет бокал, с неё станется.

– Конечно, буду! – не стала отнекиваться я. – Если бы мне было всё равно, я тебе бы и слова не сказала. Да, Аби, если ты хочешь его потерять, продолжай в том же духе. У тебя отлично получается!

Я отодвинула стул и присела, вздохнула.

– Аби, я просто, правда, не пойму. Может, мы все ошибаемся, и ты не так уж его любишь? Тогда бы это всё объяснило. И я перестала бы лезть к тебе со своими нотациями, как ты называешь моё беспокойство о тебе.

– Что за вздор! Я люблю Ника! Иначе бы не согласилась стать его женой.

– Так, может, сначала выйдешь за него замуж, а потом будешь показывать свой характер? – осторожно спросила я.

Осторожно – это потому что сестричка была раздражена и могла просто психануть и уйти, как она любит это делать, а мне надо было до неё как-то достучаться.

– Да брось, Маина, куда он денется? Он меня любит. Побесится немного, а потом опять будет у моих ног. Ещё и извиняться с подарками, – Абигейл уверенно повела плечиком.

– Ты слишком в этом уверена, – опять вздохнула я.

– Его это заводит, иначе почему он всё терпит? Ты сама говорила, что у него большой выбор невест и он завидный жених.

Этим вопросом иной раз, глядя на выкрутасы сестрёнки, задавалась и я. Зачинщиком всех ссор была Абигейл. Ник исполнял все её капризы и желания, но она постоянно искала к чему придраться. То он не так на неё посмотрел, то не так пошутил, не то блюдо заказал, не те цветы принёс, не того цвета бриллианты подарил. А уж эти приступы ревности на пустом месте!

При всей моей любви к сестре, я бы на месте Ника её долго не вынесла.

Сейчас он влюблён. Я боялась, что однажды ему это надоест.

– Аби, он тебя любит, это бесспорно, но твоё поведение может его отдалить. Я не понимаю, почему ты с ним так поступаешь? Почему не боишься его потерять? Много ли у нас женихов, подобных Нику? Он вообще идеальный, ты должна в него вцепиться и не отпускать. А ты как будто испытываешь его терпение.

– Ты правда считаешь его идеальным? – недовольно спросила Абигейл.

– Конечно! – честно ответила я. – А почему нет? Привлекательный молодой мужчина, богатый, сильный маг, на хорошей должности и с карьерой. При этом умный, порядочный, с чувством юмора, заботливый, ответственный, умеющий любить и хранить верность. Ты много таких встречала, Аби?

Сестра недовольно фыркнула. Она не любила, когда я вставала на защиту Ника. По её мнению, я должна поддерживать её. Только она не могла понять, что расхваливая Ника и толкая в его объятия сестру, я забочусь о ней.

– А я? По-твоему, я его не стою? Послушать тебя, так он такой весь идеальный, а я ему неподходящая пара.

– Как из того, что я сказала, ты смогла сделать такое умозаключение? – изумилась я. – Почему у тебя всё зацикливается на себе? Ты не слышишь ни меня, ни Ника. Я хочу, чтобы ты не совершила ошибки. Я хочу, чтобы вы с Ником скорее поженились. Когда свадьба, Аби?

– Не знаю, – пожала она беспечно плечами. – Вот он придёт, извинится, и мы решим.

– Я надеюсь. Только я бы на твоём месте извинилась сама, – я встала, чтобы уйти.

– Вот поэтому ты и не на моём месте, – довольно бросила мне сестра в спину.

Глава 2

– Что будешь, вино, коньяк, виски? – Ник отвернулся к бару, выбирая нам напитки.

– Не откажусь от виски, хочу расслабиться, – ответила я.

– Что ж, тогда я тоже.

Ник прихватил бутылку виски и поставил на столик, разделяющий кресла, в которых мы разместились напротив друг друга в кабинете особняка Ника. Нам надо было обсудить вопросы, касающиеся свадебного торжества, поскольку его организация легла на мои плечи. Дату наконец назначили, когда Ник и Аби помирились.

Правда, они с того момента вроде бы опять успели поругаться, но я была занята другими проблемами, поэтому была не в курсе, может, они уже помирились, а может, успели и помириться и поругаться и вновь помириться. Главное, дата свадьбы назначена, её никто не отменяет и надо готовиться, хоть они ещё сто раз поссорятся и помирятся.

Мы уже обсудили основные вопросы, и я готовилась к главному, с которым пришла, но никак не могла собраться с духом, чтобы сказать об этом Нику. Я замялась, отложила блокнот, в котором делала записи, взяла бокал с виски, сделала два глотка и вертела его в руках, собираясь с мыслями. Ник, видя моё смятение, разглядывал меня, отпивая из своего бокала. Он начал первым:

– Маина, Абигейл пожаловалась, что ты всегда защищаешь меня перед ней.

Я пожала плечами, улыбнулась.

– Конечно. Кто ещё вправит мозги моей сестре.

Но он не ответил на улыбку.

– А ещё она сказала, что ты считаешь меня идеальным мужчиной.

– Да, это правда.

Я не лгала. Я действительно считала Ника идеальным, в какой-то мере завидовала сестре и злилась на неё за то, что не ценит Ника. Я не люблю в отношении мужчин эпитет красивый. При этом слове у меня ассоциации с самолюбованием и самовлюбленностью. Мужчина не должен считать себя красивым и привлекательным, за него это должны делать другие. Привлекательными я считала мужчин, на фоне которых бледнели другие.

У Ника была как раз такая мужественная красота, лицо с правильными, но грубоватыми чертами, но эта грубоватость его не портила, а, наоборот, интриговала. Прекрасная атлетическая фигура – его работа требовала хорошей физической формы, высокий рост. Умный взгляд, в котором часто мелькали ирония и сарказм, добавлявшие ему обаяния.

Так что одной внешности хватило бы, чтобы женское сердечко забилось сильнее при виде него. А богатство и высокое положение делало его завидным женихом.

Внешние достоинства и положение в свете можно встретить и у других, но у них не было того, что у Ника. Как я не уставала повторять сестре, Ник был человеком, на которого можно положиться, внимательным, заботливым, тактичным, ненавязчивым, вовремя умеющим рассмешить. С кем легко чувствуешь себя в разговоре и с кем уютно молчать. Что немаловажно для избранницы – однолюбом. И чем не принц из сказки?

Меня бесило, что сестра не понимает, какое счастье ей выпало. Наверное, так в жизни и бывает. Я со стороны ценю Ника, он любит мою сестру, которая его не ценит. А, может, я ничего не понимаю, и ему действительно нравится такое поведение у возлюбленной? Как-то в сердцах я спросила у него, как он терпит её выходки? Потому что сестра не жалеет чувства других, меня она тоже часто обижала. В тот раз досталось и Нику и мне. Но я-то привыкла к её характеру, она моя сестра и я люблю её. А вот насчёт Ника беспокоилась. Он тогда сказал, что её пренебрежение вызывает в нём чувство охоты и желание добиться её любви.

– А ещё ты сказала ей, что если бы я сделал тебе предложение, ты бы сразу согласилась, – осторожно прощупывал почву Ник.

– Да, когда я тебя защищаю, она говорит мне, вот и выходи за него замуж! И я отвечаю, что я бы с радостью, но предложение сделано не мне…

Всё медленнее и медленнее говорила я, потому что до меня наконец дошло, куда клонит Ник, и что он мог себе напридумать. Я засмеялась, запрокинув голову:

– Постой… ты думаешь, что… А по её словам, я говорила, что влюблена в тебя?

– Нет, – облегченно выдохнул Ник. Но не от ответа, а от моей реакции на его слова.

– Но для чего-то она тебе всё это сказала, – невесело усмехнулась я. – Нет, Ник, Абигейл напрасно старается выставить меня влюблённой дурой и ревнивой сестрой.

– Ты знаешь, что она это не со зла. На самом деле она так не думает.

– В этом-то и проблема. Что не думает. Вернее, думает только о себе.

Вышло немного раздражённо, но я и правда разозлилась на сестру. Перед тем как ответить Нику, что не влюблена в него, я на секунду задумалась. Я никогда не допускала мысли об этом, ведь он женится на моей сестре. Но не будь она ею, изменило ли бы это что-то в моём к нему отношении? Ведь он мне нравится, и я ценю его достоинства. И мечтаю о паре для себя с такими же достоинствами. Но о Нике ли или о ком-то на него похожем?

Ведь сначала с Ником познакомилась я, и мне показалось, что он проявил ко мне интерес. Мы легко разговорились и нашли общий язык, Ник даже предложил как-нибудь встретиться. Была ли это дружеская симпатия или нечто зарождающееся большее? Об этом уже не узнать, потому что вскоре на небосклоне Ника появилась Абигейл и затмила всё остальное.

Наверное, раз Ник так легко в неё влюбился, он по-дружески мне симпатизировал, не больше. А я? У меня не было времени определиться, я не из тех, кто влюбляется с первого взгляда. Ну а потом уже не было вариантов. Я была честна с собой, я никогда не смотрела на Ника как на мужчину, узнав об их отношениях с сестрой. Записала его в друзья. Поэтому нет, я была влюблена в набор качеств Ника, но не в самого Ника.

К тому же, мои первые отношения принесли мне много страданий, с тех пор у меня был иммунитет на деструктивные отношения. Я бы никогда не влюбилась в того, кто заставит меня страдать. И безответная любовь тоже не в моих приоритетах. Я предпочитаю тех, кто ответит на мои чувства.

– Знаешь, это ещё раз подтверждает моё намерение, – решилась я наконец. – Я собираюсь уехать, Ник.

Глава 3

– Как? Но почему? – на лице Ника была такая растерянность, что мне даже польстило.

– Потому что я хочу жить своей жизнью, Ник, – ответила я то, что сформулировала для себя давно. – Потому что не вижу здесь будущего для себя. Отвертеться от замужества мне удавалось, пока старшая сестра ещё не была замужем. Как только вы поженитесь, отец сразу поставит вопрос ребром. Это Аби у нас… – я не стала говорить нелестные эпитеты в сторону сестры перед её женихом, – …Аби позволялось многое, отец не мог на неё надавить. Я же – примерная послушная дочь, единственная разумная и ответственная в семье, отец не будет со мной церемониться. А я не хочу замуж! Вернее, не то, чтобы совсем не хочу, – поправилась я, – но всех местных женихов мы знаем, и точно ни за кого из них замуж я не хочу.

– Тебе совсем-совсем никто не нравится? Мне кажется здесь достаточно достойных молодых людей, и многим ты нравишься. Как минимум три имени я назову: Эдуард Дранжен, Энрике Мальком, Шон Блаут. Отличные ведь парни.

– Ник, я не говорю, что недостойных нет, я сказала, что ни с кем из них не хочу строить семью и прожить всю жизнь.

Я была благодарна, что хотя бы одно имя, вызывающее у меня зубовный скрежет, он не назвал. И тем не менее, нерешительно, но Ник упомянул его, хоть и в другом ключе.

– Надеюсь, это не из-за Доната Лерца?

– Нет конечно. Из-за одного Доната я бы убегать не стала, – усмехнулась я. – Но, скажем так, это добавляет весомости в моё решение, ещё одна монетка в копилочку.

Донат Лерц – моя ошибка юности, переросшая в вечную проблему. То, что он влюбился в меня сразу, как увидел, было трудно не заметить. Он был другом Марса Солвея, моего парня. Марс – моя первая и единственная на этот момент любовь, потому что истерзанное сердце после него никого в себя не пускает. Наши отношения сложно было назвать простыми. Марс был звездой, и когда обратил на меня внимание, мне это польстило.

До этого времени я как-то не обращала на него внимания, потому что звёздами не увлекалась, и в амбициях замечена не была. В отличие от Абигейл я не считала, что мне должно принадлежать только самое лучшее. Но о Марсе я слышала, конечно. Девчонки были поголовно в него влюблены, парни его уважали и стремились попасть в его круг. Он был парнем компанейским, харизматичным, обаятельным и бесшабашным. Жил и вёл себя так, словно боги жизни и смерти ему брат и сестра. Никого и ничего не боялся, рисковал и жил на полную катушку. Всё делал от души: гулял, воевал, любил… да, любил он, впрочем, тоже от души.

Не сразу я поняла, что на любовь девчонок он отвечал тем же и с таким же пылом. И не важно, была ли у него при этом официальная девушка или нет. До меня, впрочем, их особо и не было. Вряд ли можно назвать своей девушкой ту, с которой появляешься пару раз за две недели в какой-нибудь ресторации, затем её заменяет другая и так по кругу.

Изменилось всё, когда Марс встретил меня. Ну, как изменилось. У него появилась девушка, я. Надолго. Которую он представил друзьям, родственникам. С которой он гулял и делился всем сокровенным, мыслями, мечтами, надеждами, будущем. Все удивлялись, а женская половина мне завидовала. А я летала на крыльях, чувствовала себя счастливой и особенной.

Ровно три месяца.

Пока не узнала, что пока все дни и вечера отданы мне, ночи отданы другим девушкам. Да, во множественном числе и разным – ну потому как ведь ничего серьёзного. Я – серьёзно, а это – нет. При этом я даже не могла упрекнуть его в измене, ведь между нами не заходило дальше поцелуев, и в любви мне никто не клялся. Но я сразу порвала с Марсом, уйдя в глухое подполье и залечивая кровавые, в лохмотья, раны в сердце.

Проблема была в том, что я уже вкусила яда любви. Да, у меня была гордость, да, я сберегла достоинство, молча покинув Марса, оставив его в недоумении, когда он зашёл ко мне, как договаривались, а я не вышла и избегала с ним общения несколько месяцев. Только было уже поздно, я влюбилась, мне было больно, я страдала. Марс нашел лазейку в моё сердце.

Он оказался не таким каким виделся на первых порах. Легкомысленный, эгоистичный и самовлюблённый на первый взгляд, он проявил себя шкатулкой с двойным дном. У него были свои незаживающие раны, он оказался сложным человеком, которого интересно было узнавать. У него были непростые отношения с отцом. Тот был суровым человеком, грубым в семье, и Марсу часто приходилось защищать от него мать, которую он боготворил. Отец погиб за пять лет до нашего знакомства с Марсом на защите в одном из рейдов.

Так до конца и не выясненные отношения между отцом и сыном тяготили Марса. Он не успел ему ничего доказать, взять вверх, выяснить отношения, и при этом страдал от невозможности что-то изменить, от того что недополучил отцовской любви. Меня трогало отношение Марса к матери. Он всегда говорил о ней с нежностью и любовью, мягкая улыбка озаряла лицо при упоминании о ней. В детстве ему тоже мало доставалось любви от неё, отчего он страдал. Такой недолюбленный мальчик, стремящийся доказать родителям, что он достоин их любви, что все кругом его любят, ценят и уважают.

В последнее время, особенно после смерти отца, они с матерью стали очень близки, и я первая была представлена Алисии как девушка Марса.

Женщиной она была яркой, цепкой и с характером, присматривалась ко мне со всем вниманием, но вела себя нейтрально вежливо. Не критикуя, не одобряя. Не стремилась сблизиться, словно наблюдая, насколько хватит сына, зная его легкомысленное отношение к девушкам. Потом я была благодарна ей за это. Это было хотя бы честно. Не знаю, насколько было бы мне хуже, если бы она решила приблизить меня к себе и привязать к их семье.

Так я страдала три месяца, пока нас с Марсом снова не кинуло друг другу в объятия. Мы оба не могли оставаться равнодушными друг к другу. Но его опять не хватило надолго. Через четыре месяца я почувствовала, что он мне опять изменяет. Мы снова разошлись. Но опять ненадолго. Он не мог быть мне верным, но и без меня не мог. Он любил меня, но своей странной любовью. А я каждый раз клялась себе, что ухожу навсегда и ничто не заставит меня снова наступать на те же грабли и броситься ему в объятия. И спустя время клятвы забывались, а тоска по нему заполняла душу.

Я смирилась с тем, что люблю его, приняла его таким, какой он есть. Но при этом жутко страдала от этих отношений, они меня выматывали и истязали. Всё это продолжалось четыре года моей юности, последние годы в созидармасах – средних учебных заведениях – и первые годы учёбы в магической академии. Марс уже давно её закончил, работал и строил карьеру по стопам отца.

Время шло, мы повзрослели, и периоды наших размолвок всё больше и больше растягивались, мы научились как-то жить друг без друга. И я думала, что, возможно, наши отношения нас отпустили. Но однажды он пришёл меня поздравить с днём рождения, весь такой весёлый, обаятельный, со своей мальчишеской озорной улыбкой. Одарил подарками со смыслом, добивался моего внимания. И я снова не устояла.

Наконец, у нас произошла интимная близость, он был так нежен со мной, так заботлив, носил на руках, целовал через каждый шаг. Он выглядел таким счастливым, и это отмечала не только я, но и все друзья, его мать. Она радовалась и была уверена, что у нас всё сложится, готовилась к известию о свадьбе. Я боялась и надеялась на будущее, было страшно снова поверить, и в то же время я видела, что Марс изменился и желает нового этапа отношений.

Когда он был рядом, я видела счастье в его глазах, и была счастлива, летала на крыльях. Но как только он уходил, меня окутывали беспокойство и неуверенность.

Всё закончилось в один момент.

Он провожал меня домой, был немного задумчив, после упоённо целовал, не в силах отпустить. А потом впервые признался в любви и в том, что одна девушка ждёт от него ребёнка. И что решение о будущем наших отношений за мной, но он ожидает поддержки. А я стояла, как мешком ударенная, и не могла никак осознать услышанное. По срокам выходило, что девушка забеременела, когда мы с Марсом были уже вместе, хотя он и уверял, что это было до того, как он ко мне пришёл на день рождения. Но он лгал, я была уверена.

Я была растеряна, ошарашена, сказала, что подумаю. За ночь ко мне пришло решение обратиться к Донату. Я видела всё это время его любовь ко мне, но, зная, что я люблю Марса, он не пытался перейти дорогу другу. Я решила играть на его чувствах. На тот момент мне лишь важно было узнать правду.

Вероятно, из-за своего эгоизма я и рассердила богиню, нельзя пользоваться чувствами других людей во имя своих корыстных целей. Да, я узнала правду. У Марса продолжались отношения с той девушкой, параллельно со мной. Потом он, правда, с ней расстался, но тем не менее. Он спал одновременно с другой и со мной.

Всё моё счастье разбилось вдребезги. Я поняла, что Марс никогда меня не любил. Не может человек причинять боль тому, кого любит. И не должна любовь причинять такую боль, любовь – это не страдание, она должна приносить счастье, дарить крылья, а не слёзы.

Но я боялась. Боялась встречи с Марсом, разговоров, выяснения отношений, боялась себя, вдруг я опять себя предам. Я устала. А рядом был безумно влюблённый красивый и весёлый парень, в глазах которого я видела только восхищение и желание отдавать. Я хотела отогреться, хотела, чтобы мне зализали мои раны, и я позволила Донату подарить мне то, что он так жаждал подарить уже долгое-долгое время.

Естественно, Донат хотел заявить на меня свои права, он в первую же нашу близость позвал меня замуж. Что меня сразу насторожило.

На следующий день он притащил мне кольцо и строил планы на всю жизнь до самой старости, включая детей и внуков. Я же поняла, какую ошибку сделала, и еле-еле утихомирила парня в постройке воздушных замков.

Как могла попыталась объяснить, что замужество в мои планы не входит, я из одних отношений еле выкарабкалась, угодив в другие, и мне надо время. Донат милостиво согласился дать мне время привыкнуть к мысли о несомненном браке с ним, заставив принять кольцо. И если уж я отказываюсь носить его на пальце, носить на цепочке на груди. Ему будет приятно думать об этом.

В общем, из одних странных отношений с крайностями, я попала в отношения с другой крайностью. Донат душил меня своей любовью. Я ценила его отношение, но насколько он мне был близок до этого времени как друг, настолько он мне остохорошел в качестве парня. Я-то его не любила! Я хотела залечить свои раны, отвлечься, отомстить Марсу, поставив точку в наших отношениях. А Донат не мог понять, почему я не пускаю его к своему отцу попросить руки дочери и почему я всё больше и больше его избегаю.