Kitobni o'qish: «Черные минуты»

Shrift:

* * *

Однажды, когда я ехал в автобусе по шоссе, обсаженному по обочинам соснами, мне приснился главный кошмар моей жизни. Я был не в состоянии понять его смысл, по крайней мере до конца.

Была ночь, но я не мог уснуть. Каждый раз, когда я начинал засыпать, фары встречных автомобилей или тряска автобуса будили меня. Но под конец я все-таки заснул, перестав слышать громкое гудение двигателя, и вздрагивать от встречных огней. Мне снился какой-то приятный сон, даже в определенном смысле музыкальный, когда я вдруг ощутил, позади меня сидит некий человек саркастического склада, неплохо меня знающий. Он подождал, пока я привыкну к его присутствию, а после вытянул ноги, наклонился вперед и, дыша мне в шею, спросил: «Не правда ли, что на долю каждого выпадают черные минуты?» Эта мысль напугала меня, и я проснулся, повернул голову – но сзади никого не было. Остаток ночи я пил воду, смотрел на луну и думал, успел ли я исчерпать в своей жизни отпущенное мне количество черных минут.

Вот какая мысль занимала меня, когда мы приехали в Паракуан, штат Тамаулипас.

Действующие лица

Полиция Паракуана

Роза Исела – красивая девушка, сотрудница соц-службы при Управлении полиции Паракуана;

Камарена и Родриго Колумба – молодые выпускники полицейской академии;

Хоакин Табоада (Траволта) – шеф городской полиции Паракуана;

Рамон Кабрера Макетон (Большой Цветочный Горшок, Волосатик);

Гарсиа – предшественник Табоады;

Лолита – секретарь;

Руфино Чавез (Весельчак) – правая рука Табоады;

Рамирез – криминалист;

Харкуэль (Проф) – полицейский;

Вонг (Китаец) – полицейский;

Салим (Бедуино) – полицейский;

Жозайа (Евангелист) – полицейский;

Хосе Тиролоко (Бешеный Пес) – полицейский;

Мена Гордолобо (Толстый Волк) – полицейский;

Луис Калатрава (Колдун) – постовой;

Доктор Ридуара – медэксперт, профессор биологии;

Винсенте Ранхель Гонсалес – детектив;

Хорхе Ромеро (Сиго) – помощник Ранхеля;

Эмилио Ньето (Чикоте) – тюремный надзиратель, секретарь, мойщик машин, курьер;

Круз Тревино – полицейский.

Местные жители

Бернардо Бланко – молодой журналист;

Дон Рубен Бланко – отец Бернардо;

Джонни Гурреро – репортер «Меркурио»;

Чиланья – фотограф;

Рене Луис де Диос Лопес – заключенный, отбывающий срок за убийство четырех девочек;

Фриц Шанц – иезуитский священник;

Его святейшество епископ Паракуанский;

Джон Уильямс – влиятельный бизнесмен, владелец «Рефрескос де Кола»;

Джон Уильямс-младший, Джек;

Тобиас Вулфер – местный конгрессмен;

Родриго Мотойа – директор городского архива;

Лусио Ривас – менеджер бара «Леон»;

Рауль Силва Сантакруз – свидетель;

Хуан (Чимуэльо) и Хорхе (Чапарро) – мясники;

Лобина – рыбак;

Дон Исаак Кляйн – владелец ресторана;

Профета – продавец мороженого;

Лусиа Эрнандес Кампилло, Инесс Гомес Лобато, Карла Севаллос, Юлия Консепсьон Гонсалес, Даниэла Торрес – жертвы Шакала.

Посетители

Лейтенант Мигель Ривера Гонсалес – легендарный полицейский;

Б. Травен Торсван– писатель;

Доктор Альфонсо Куроз Куарон – всемирно известный криминалист;

Риго Товар – певец;

Кормак Маккормик – бывший детектив ФБР;

Альбино – криминальный фотограф.

Наркоторговцы

Чинкуалилло – крупный дилер;

Кончилоко – босс Колумбийского наркокартеля;

Чато Рамбаль – босс Портового картеля;

Вивар – юрист Паракуанского картеля;

Сеньор Обригон – босс Паракуанского картеля.

Политики

Эчеверриа – президент Мексики;

Хуан Хосе Чуррука – министр в правительстве штата Тамаулипас;

Хосе Пепе Топете – влиятельный политик;

Даниель Торрес Сабинас – мэр Паракуана в конце семидесятых;

Агустин Барбоса – мэр Сьюидад-Мадеры, оппозиционер;

Эдельмиро Моралес – лидер профсоюза учителей в штате Тамаулипас.

Захватчики

Сотрудники Службы безопасности президента.

Книга первая. Тысяча провалов в памяти

Глава 1

С первого взгляда попутчик показался ему мальчишкой лет двадцати, но он ошибался. Тот, в свою очередь, поглядев на загорелого мужчину в клетчатой рубашке, по виду рабочего фермы, мысленно дал ему пятьдесят – и угадал. Их путь лежал на юг. Молодой журналист ехал из США, где бросил работу, сосед возвращался домой, закончив какие-то дела на севере штата. О деталях он не говорил.

Жара стояла невыносимая. От духоты в салоне автобуса было не продохнуть. После Рио-Муэрто их некоторое время сопровождали два военных джипа. В Дос-Крусез мимо проехал пикап с судейскими, а у Сес-Мариас их остановили для проверки перед въездом в Восьмую военную зону. Солдат махнул фонарем, приказывая водителю тормозить. При свете мощного прожектора автобус съехал на грунтовую дорогу и остановился между двумя стенами, сложенными из мешков с песком. На другой стороне шоссе был устроен большой навес, где помещались радары, а немного поодаль три дюжины военных делали разминку.

Во время досмотра журналист включил верхний свет и стал читать книгу, которую захватил с собой, – «Духовные упражнения» святого Игнатия Лойолы, но не прошло и пары минут, как ему отчего-то стало сильно не по себе. Он бросил чтение и повернулся к окну. Там, под насыпью, среди пальмовых зарослей тянулась траншея, откуда на него с ненавистью смотрели двое солдат. Все бы ничего, если бы не их тяжелые пулеметы, нацеленные прямо ему в лоб. Он поежился, а сосед заметил, что если бы ему пришлось сидеть ночью в траншее, при стоградусной жаре, среди москитов, скорчившись за мешками с песком, то он тоже бы всех вокруг возненавидел.

Проверка завершилась. Запрещенных к провозу предметов в автобусе не нашли. Пока сержант, производивший досмотр, нехотя рылся среди их вещей, молодой человек достал два йогурта и протянул один соседу. А тот поделился с ним пемолес – печеньем из кукурузы, которое готовят в регионе Ла-Хуастека, и поинтересовался, не студент ли он. Вчерашний, ответил журналист, поясняя, что уже успел поработать репортером в газете «Сан-Антонио геральд», а когда надоело, решил съездить и пожить с годик в порту, а там, возможно, вернется в Техас. И вынул фотографию длинноволосой блондинки. Красивая, одобрил сосед и добавил, не стоило бросать работу. Журналист буркнул, что на то имелись причины, и огляделся вокруг. Все пассажиры показались ему дикими, невоспитанными типами. У соседа, например, под клетчатой рубашкой топорщился пистолет. Человек через проход всю дорогу не переставая курил, держа на коленях мачете, обернутый в газету. Но самый отвратительный тип сидел сзади – огромный усатый здоровяк, пожирающий апельсины прямо в кожуре.

Журналист все еще озирался по сторонам, когда началась вторая проверка. Увидав на шоссе несколько военных пикапов, он отчего-то сразу понял, что эти не будут церемониться, но реальность намного превзошла его ожидания. Их остановил офицер-усач, похожий на моржа, который отделился от толпы коллег и поднял руку с зажатым в ней служебным жетоном и пистолетом. Все они были в черных очках, хотя еще не рассвело, и черной форме, несмотря на жару, и вскоре стало ясно, что за исключением двух белых букв на рубашках, означающих ведомство генерального прокурора, все остальное у этих людей черное – как снаружи, так и внутри. Они стояли, привалившись к машинам, и тянули пиво. Их позы очень не понравились молодому человеку.

В автобус влезли двое сыскарей. Толстый офицер в сопровождении тощего солдата с автоматом Калашникова. С виду они были не старше его, второй, кажется, еще не начал бриться. Оба, похоже, новички на границе. Наверное, это их первый автобус. Толстяк простер вперед руку с жетоном, будто благословляя их, и велел всем оставаться на своих местах, как обычно во время таможенного досмотра. Тут он соврал – досмотр был не совсем обычный.

Сначала пограничник прошел между двумя рядами кресел, с удивлением оглядывая пассажиров, будто увидел среди них много разыскиваемых преступников. И если бы не врожденная трусость, он арестовал бы всех разом. Затем в салон запустили немецкую овчарку, которая принялась обнюхивать пассажиров по одному. При ее появлении на задних сиденьях завозились. Курильщик наверняка прятал мачете, и усатый великан швырнул что-то в окно. Напрасный труд – обмануть такую умную собаку им бы все равно не удалось. И вот, добравшись до конца автобуса, овчарка как вкопанная остановилась перед молодым человеком, читавшим «Духовные упражнения».

– Выходи! – тут же рявкнул толстяк, беря его на мушку.

Его вытолкали из автобуса и подвергли унизительному обыску, осыпая при этом отборными ругательствами, будто он главарь наркокартеля – ни больше ни меньше. Когда молодой человек сказал, что он журналист, его заставили снять пиджак – ишь ты цаца! – и снова обшарили с ног до головы, ища наркотики. Они вывернули на стол его чемодан, и толстяк принялся копаться в его пожитках. Ему явно понравился диктофон и кое-что из одежды, но больше прочего – очки от солнца. И хотя молодой человек уверял, что у него болезнь глаз и носить очки ему прописано врачом, офицер молча сунул очки в карман. Сопляк с автоматом выругался:

– Модник, мать твою, – и плюнул ему на туфли. Остальные заржали.

– Ага, – воскликнул пузатый офицер, – вот оно!

И потряс в воздухе сигаретой с марихуаной, якобы найденной в чемодане. Сосед наблюдал за происходящим из автобуса, качая головой.

– Это не моя сигарета, – возмутился журналист, – вы мне ее подбросили!

– Как бы не так, – фыркнул толстяк.

Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не рабочий. Видя, что дело плохо, он решил вмешаться. Выйдя из автобуса, он направился прямо к старшему офицеру, который пил пиво, лениво облокотившись на капот своей машины.

– Макетон, что ты тут забыл, сукин сын? – спросил тот, выпрямляясь.

– Круз, дался тебе этот молокосос. Чего ты к нему прикопался?

– Что? Где ты видишь молокососа? Он уже достаточно взрослый, чтобы голосовать.

– Он едет со мной.

Недоверчиво пробурчав что-то себе под нос, офицер крикнул, обращаясь к молодому человеку:

– Эй, ты зачем едешь в Паракуан?!

– А? Что?

– Зачем тебе в Паракуан, говорю.

– Хочу там поселиться.

– Дуй отсюда!

Все его вещи, кроме пиджака и очков, сунули обратно в чемодан. Он потянулся было за очками, но солдат с автоматом оттолкнул его:

– Иди-иди, не задерживайся, а то на автобус опоздаешь.

Автобус тронулся, и они увидели, как толстяк надевает его очки, а другой офицер примеряет пиджак. К тому же из бумажника исчезла тысяча песо.

– Это вы еще дешево отделались, – заметил рабочий. – Сегодня явно ваш день. Хорошо, что тут был Круз Тревино из судебной полиции, я давно его знаю.

Журналист кивнул, сжимая челюсти.

У реки перед въездом в город их приветствовали два гигантских рекламных щита. Один от «Рефрескос де Кола», а на втором был изображен президент, радушно распростерший объятия. Он сам и слоганы его избирательной кампании были в нескольких местах прострелены, особенно пострадали слова «Лучшая жизнь для вашей семьи». Автобус въехал на мост, и журналист стал с таким интересом рассматривать воду, маленькие лодки и катера, шеи кранов в грузовом порту, будто раньше ничего подобного не видел.

Вскоре они прибыли на автостанцию и купили билеты на такси. Пока ждали своей очереди, рабочий поучал молодого человека:

– Имейте в виду: травку лучше перевозить в бутылках из-под шампуня. В кофейные банки не кладите, их вскрывают прежде всего.

Молодой человек повторил, что наркотики подбросили ему полицейские, а сам он не курит даже табак, и добавил, что хотел бы отблагодарить попутчика за свое спасение. В ответ тот, помешкав, неловко протянул ему визитную карточку. «Агент Рамон Кабрера», – с изумлением прочел на визитке журналист. Тут как раз подъехало такси, Рамон Кабрера настоял, чтобы его новый знакомый ехал первым. Когда машина скрылась из вида, он заметил лежащую на земле фотографию блондинки. Похоже, мальчишка обронил ее, когда покупал билет. Кабрера подобрал фотографию и, сам не зная зачем, сунул в бумажник. Он был уверен, что видит парня в первый и последний раз в жизни. И снова ошибся.

Глава 2

Для агента Кабреры все началось в понедельник пятнадцатого. С утра у шефа Табоады состоялся разговор с его заместителем – агентом Чавезом. По словам секретаря, они поспорили, и Чавез даже вспылил. Потом, раздвинув темные шторы, шеф посмотрел сквозь стекло в общий зал. Среди присутствующих он увидел единственного, на его взгляд, из подчиненных, кому еще можно было доверять, – Рамона Кабреру Макетона. Кабрера болтал с девчонками из социальной службы, когда ему сообщили, что его срочно вызывает шеф. В дверях он столкнулся с Чавезом, который больно двинул его плечом, подлец. Кабрере, однако, хватило выдержки сделать вид, что ничего не произошло. Он вообще отличался спокойным нравом. Доложив боссу о своем прибытии, он услышал:

– Бросай все дела и займись убийством на Калле-Палма.

Босс имел в виду убийство журналиста, произошедшее в воскресенье. Несколько часов спустя агент Чавез по горячим следам задержал Чинкуалилло – дилера в Паракуанском картеле. Было собрано достаточно улик, чтобы запереть его в тюрьму на пятнадцать лет. По мнению Чавеза, убийца действовал в одиночку, и в качестве мотива выступало ограбление. Но шеф остался недоволен.

– Я должен знать, что делал убитый в течение последних дней. Где он был, с кем встречался и чем интересовался. Если он что-то написал, я хочу это прочитать. Мне интересно, какие у него были планы.

Поскольку этим делом уже занимался Чавез, приказ шефа показался Кабрере более чем странным. Это было явное нарушение профессиональной этики.

– А почему я, а не Чавез?

– Возьми это на себя.

– Но у меня и без того много работы, – помолчав, ответил Кабрера.

– Пусть тебе помогут новые ребята.

Кабрера покачал головой. Нет, он сам. Он обойдется без новичков.

– Да, кое-что еще, – добавил шеф, – навести отца убитого, дона Рубена Бланко, и сходи на похороны. Это очень важно. Не забудь сказать, что ты от меня. Прощание состоится в похоронном бюро Галф-парлор, но торопись – в двенадцать его уже будут хоронить. Пиджак у тебя есть?

– С собой нет.

– Пусть тебе кто-нибудь одолжит. Ты должен выглядеть прилично.

– Что-нибудь еще?

– Да, секретность. Никому не рассказывай, что расследуешь это убийство.

Вернувшись к своему столу, Кабрера попросил девушек из социальной службы принести ему заключение о вскрытии. Девушки откровенно страдали от безделья и наперегонки бросились выполнять его просьбу. Всех опередила Роза Исела. Отдав ему заключение, она облокотилась о стол и долго не спускала с него зеленых глаз. Кабрера, польщенный, улыбался, пока она не призналась, что он напоминает ей ее отца. Ей было двадцать с небольшим. Заметив, что детектив помрачнел, Роза поспешила загладить свою оплошность.

– А у меня для вас подарок, – сказала она с улыбкой и протянула ему записную книжку.

– Зачем это мне?

– Чтобы вы выбросили свою старую.

Записная книжка Кабреры и впрямь была не раз исписана от корки до корки, но он все продолжал писать в ней поверх старых каракулей, так что она представляла собой настоящий палимпсет¹.

– Gracias, amiga². Ты не сделаешь мне кофе?

И вскоре самое темное из его желаний было исполнено – на столе дымилась чашка его любимого напитка. Надо заметить, что Кабрера приносил из дома собственный кофе, презирая пойло, вытекающее из местного автомата. Десять минут спустя поболтать с девушками пришел Камарена – его подчиненный. Камарена был высокий веселый парень, любимчик женщин. Сегодня у него на лице красовались три отпечатка губной помады – и не исключено, что один оставила Роза Исела.

Камарена налил себе кофе без кофеина и ушел. Кабрера никогда не понимал, как можно любить такой кофе – при наличии мозгов, которым требуется постоянная подпитка. День выдался жаркий и сумрачный. Наверное, из-за жары ему никак не удавалось сосредоточиться. Он сидел, безуспешно пытаясь вникнуть в отчет, когда подошел еще один новенький и спросил:

– А где тут подсобка?

Парень был в темных очках, хотя должен был знать, что у них запрещено носить в помещении солнцезащитные очки, а являться в них к старшему – и вовсе признак неуважения.

– Что ты там забыл? – неласково поинтересовался Кабрера.

– Ничего. – Парень сдвинул очки на кончик носа. – Меня послали за шваброй, а то кофеварка протекает.

– Возьми в шкафу в конце коридора. В подсобке тебе нечего делать, понятно?

Так, у него в машине подтекает масло, из кофеварки течет вода, что-то будет дальше? Неужели начнутся проблемы с простатой, как предупреждал врач? Наверное, в его возрасте следует пить меньше кофе и больше чистой воды. Но это решительно невозможно. Он с тоской представил себе мир, где нет кофеина, – такой же черный и безрадостный, как открытый космос. Нет, это не жизнь. Впрочем, агент Кабрера недолго предавался праздному унынию. Вскоре он заставил себя встряхнуться и заняться наконец делом.

Итак, в отчете говорилось, что журналисту перерезали горло от уха до уха, а затем сквозь прорез протащили язык – получился так называемый колумбийский галстук, явно указывающий на происхождение убийц. С тех пор как в порту утвердился Колумбийский картель, такие случаи стали происходить все чаще. «Боже, – подумал Кабрера, чувствуя жжение под ложечкой, – во что я вляпался?» Когда он дочитал до конца, в желудке снова стало горячо – верный знак того, что ему не стоит браться за это расследование. Но чувство долга, конечно, взяло верх над страхом, и он отправился к Рамирезу.

Во всем управлении полиции был единственный человек, способный одолжить Кабрере пиджак по размеру, и это был криминалист Рамирез. Нет, Кабрера не был толстый, просто очень широк в плечах, а вот Рамирез…

Известно, что люди за сорок должны непременно иметь очень серьезное увлечение, иначе их увлечением станет обжорство. По крайней мере, у них в порту дело обстояло именно так. Так вот Рамирез относился ко второй категории. У него был не двойной, а тройной подбородок, а живот вываливался за ремень. Кабрера вошел, поздоровался и увидел молодого человека в очках, который печатал на компьютере за столом поодаль.

– Кто это? – спросил он Рамиреза.

– Мой ассистент, Родриго Колумба.

Рамирез понятия не имел, что шеф хочет от Кабреры. В доме журналиста не нашли ни единой статьи, ни заметки, ни черновика. Только блокнот, не представляющий никакой ценности для следствия.

– Можно взглянуть?

– Можно, но только осторожно.

– Да знаю… – Однажды Кабрера, осматривая место преступления, ухитрился залапать вещдоки, и после этого случая каждый считал своим долгом напомнить ему об осторожности.

Он надел перчатки, взял пинцет и открыл конверт, который протянул ему Рамирез. Там лежал блокнот в черной обложке, на первый взгляд ничем не примечательный – две или три даты, стихотворение, посвященное Хилитле, и имя – Винсенте Ранхель.

Он прочел стихотворение, показавшееся ему ужасным, и вновь ощутил приступ гастрита. Странно, что же это за журналист, если он ничего не пишет? Интересно, кто такой этот Винсенте Ранхель? Он знал человека с таким именем, но тот давно погиб. По крайней мере, так принято было считать.

Воспользовавшись тем, что Рамирез отвернулся, Кабрера быстро вырвал единственный исписанный листок и сунул его в карман – на глазах изумленного ассистента. Присваивать тайком вещдоки ему было не впервой.

– А где его компьютер? – спросил он толстого Рамиреза.

– Компьютер? У нас. Мы пока не можем войти в систему, требуется разгадать пароль.

– Подключи программистов.

– Колумба – программист. Он как раз этим и занимается.

Молодой человек с улыбкой посмотрел на Кабреру, но тот предпочел отвести взгляд.

– Вы нашли какие-нибудь кассеты?

– Аудиокассеты? Нет.

– Нет, не аудио. Кассеты, где хранят информацию.

– Это называется «дискеты», – сказал Рамирез, – или CD. – Порывшись в пакете с вещдоками, он вынул дискету и протянул ее Кабрере. – Вот что мы нашли. Пусть Колумба тебе поможет.

Когда молодой человек в очках вставил дискету в компьютер, на экране появилось лишь пустое окно.

– На ней ничего нет, – сказал он. – Хотя, возможно, она просто не отформатирована для PC. Если хотите, я могу позже попробовать на Маке.

Кабрера лишь застонал.

– Распечатайте мне все, что найдете, если найдете. И наденьте перчатки, а не то с вами будет то же, что и со мной.

– Эй, а почему ты занимаешься этим делом, а не Чавез? – запоздало удивился Рамирез.

Кабрера не ответил, а поманил его в коридор.

– Это приказ шефа, – пояснил он вполголоса, когда они вышли из кабинета.

Рамирез глубоко вздохнул:

– На твоем месте я бы отказался. Дело это странное.

– Почему? Что ты о нем слышал?

– Неужели тебе не приходило в голову, что шеф тебя использует?

– Что ты имеешь в виду?