Kitobni o'qish: «Правила трёх»

Марьолейн Хоф

Shrift:

Любое использование текста и иллюстраций допускается только с письменного согласия Издательского дома «Самокат».

Original title De regels van drie

First published in 2013 by Querido Em. Uitgeverij, Amsterdam

Моей семье, которая удивительным образом продолжает разрастаться.

1

Вьюга взметала над дорогой вихри снега, за окнами всё кружило, вертелось и свистело. Ветер дул с такой силой, что наш микроавтобус трясло. Я боялся, как бы мы не перекувырнулись.

В сумке у меня лежал «Большой справочник выживальщика». Про перекувырнувшиеся микроавтобусы он умалчивал. Зато подробно рассказывал о снежных бурях, лютых ветрах и первой помощи при несчастных случаях. Справочник был не просто большой – он был здоровенный, так что пользоваться им в дороге не имело никакого смысла. Его следовало читать в спокойной, безопасной обстановке, на всякий случай запоминая прочитанное.

Правила трех, например. Их я выучил наизусть. Чаще всего, чтобы выжить, мы принимаем решение за три секунды. Наш мозг три минуты обходится без кислорода. Иногда и чуть дольше, но потом в его работе происходит сбой, так что остальные правила трех можно уже не рассматривать. В экстремальном климате, не имея укрытия, человек выдерживает три часа. Без питьевой воды – три дня, а без еды – три недели.

Я прочел только начало «Большого справочника выживальщика». В нем было триста с лишним страниц, так что мне скоро надоели все эти занимательные факты. Но мама сказала, чтобы я взял книгу с собой, – по крайней мере на неделю чтивом я буду обеспечен.

– У нас всё в порядке? – спросил я водителя по-английски. Я не знал, как будет «перекувырнуться» по-исландски. Или по-английски. Или на каком-либо другом иностранном языке.

Он улыбнулся.

– Ага. Всё в порядке.

Мы тащились как черепахи. Изредка сквозь непроницаемую метель показывались дорожные сигнальные столбики, и тогда я понимал, что водитель не врет. Всё нормально, мы не сбились с пути. Но между столбиками не было ничего, кроме летящего снега. Время от времени ветер на секунду затихал, чтобы перевести дух, и тогда мы добавляли газа. Но тут же налетал очередной снежный вихрь, и водителю приходилось снова снижать скорость.

Я обернулся к Линде. Она выглядела несчастной: наверное, тоже боялась перекувырнуться – еще больше, чем я.

– С какой стороны обрыв? – спросила она.

– Слева, – сказала мама.

– Значит, море тоже слева, – заметила бабушка, похлопав меня по плечу. – Как ты думаешь?

– Откуда мне знать?

– Поинтересуйся у водителя.

– Море? – спросил я по-английски. – Где море?

Водитель указал налево.

– Водитель подтвердил, – сказала бабушка. – Море там.

– Тогда мы почти приехали, дорога вдоль побережья не такая длинная, – сказала мама и запела:

– Мы едем, е-е-едем,

Вот-вот прие-е-едем,
Осталось чуть-чуть-чуть.

– Мы едем, е-е-едем,

Вот-вот прие-е-едем,

Ужасно долгий путь, – подхватила бабушка.

– Не путь, а просто жу-у-уть! – заголосили хором мама и бабушка.

Мы с Линдой притворились глухими.

Это был второй день нашего путешествия. Днем раньше мы прилетели в Рейкьявик, где сняли гостиничный номер с двухъярусными кроватями. Слоняясь по городу, мы поедали хот-доги и гамбургеры. Больше никаких развлечений у нас не было, потому что мама с бабушкой старались не тратить деньги в самом начале поездки – мало ли что еще может случиться.

На следующее утро мы погрузились в малюсенький самолет и взяли курс на север. Мама сидела рядом с мужчиной, который всю дорогу только и рассуждал о погоде. Он предупредил, что надвигается снежная буря.

– Мне кажется, он в этом разбирается, – шепнула нам мама.

Когда мы приземлились, бабушка заявила, что погода вполне сносная. Она не считает нужным прислушиваться к мнению мужчин, корчащих из себя всезнаек. В девяти случаях из десяти они попросту норовят запугать собеседника. Или хвастаются. Так или иначе, их предсказания практически никогда не сбываются. Мы должны зарубить это себе на носу.

Подойдя к микроавтобусу, я посмотрел на небо. Стало понятно, что, если кто и не разбирается в погоде, так это бабушка. Небо выглядело мрачным и угрожающим.

За три секунды я принял неверное решение, заняв сиденье рядом с водителем. Мне показалось, что лучше места не найти, однако в пути метель усилилась, и я понял, что ошибся. Сидя впереди, я ощущал всю серьезность нашего положения, ведь водитель, так же как и я, почти не видел дороги. Лучше было бы устроиться сзади. Прижавшись друг к другу, бабушка, мама и Линда не замечали, как долго иногда приходилось ждать появления очередного дорожного столбика.

Мы въехали в узкий туннель. Через каждые несколько метров в горной стене были вырублены ниши. Не верилось, чтобы здесь могли разъехаться две машины. Встречному автомобилю пришлось бы нас пропустить. Или мы должны были прижаться к стене. Но никакого встречного транспорта не появилось, туннель был таким же пустынным, как и дорога.

– Испугался? – спросила Линда.

– Я думал, мы сейчас перекувырнемся.

– Перекувырнемся? – наклонившись вперед, прошептала Линда мне на ухо. – Машины не кувыркаются. Машины переворачиваются.

2

По другую сторону туннеля располагалась деревня, где жил прадедушка Кас.

– Он придет нас встречать? – спросила мама. – Уже ждет?

Бабушка вытерла рукавом куртки запотевшее стекло.

– Непохоже.

Выйдя из микроавтобуса, водитель открыл широкую дверь пассажирского салона, чтобы выпустить бабушку, маму и Линду. Я тоже вылез из кабины и осторожно ступил на снег. Он был рыхлый и мокрый. До порога заправки было рукой подать, но я таки успел промочить кроссовки.

Все были чем-то заняты. Водитель выгружал багаж. Линда, мама и бабушка сновали туда-сюда. Бабушка пересчитала наши чемоданы и сумки. Мама заплатила водителю.

Ко мне подошел какой-то старик в шерстяном шарфе и шапке.

– Это ты половина двойняшек? – спросил он.

– Да, – ответил я.

– Папочка! – вскрикнула бабушка. – Ты нашел Твана!

Она подозвала поближе маму и Линду.

– Прадедушка Кас нас встречает!

– Привет, дедушка. – Мама поцеловала прадедушку Каса.

Линда протянула ему руку, и прадедушка крепко ее пожал. На нем были коричневые рукавицы.

– А ты, значит, вторая половинка, – заключил он.

– Как же это было давно, – воскликнула мама. – Вы узнали прадедушку Каса? Нет, конечно нет. Вам тогда два года было. Или три? Нет, четыре, вам было четыре, когда он приезжал к нам погостить на недельку.

– Им было три, – уточнила бабушка. – Только исполнилось.

– Бабушка права, – согласилась мама. – Тогда вы вряд ли помните прадедушку.

Мама знала, что мы не помним. Мы уже обсуждали это дома.

Прадедушка Кас кивнул в сторону красной машины, припаркованной неподалеку от заправки.

– Сванна позаботится о ваших чемоданах. У меня отобрали ключи от машины, так что я теперь безлошадный.

– Знаю, – сказала мама. – Тебе больше нельзя садиться за руль.

– Но почему?

– Нельзя, и всё, – отрезала бабушка. – Для твоего же блага.

– Ну да, ну да, – пробормотал прадедушка Кас, натягивая на уши вязаную шапку.

Мы отнесли багаж к красной машине. Линда попыталась везти по земле свой чемоданчик на колесиках, но колесики застревали в снегу. Из машины вышла толстая дама и загрузила наши вещи прямо в салон. Места для пассажиров уже не оставалось.

Дама пожала нам всем руки.

– Здравствуйте, я Сванна, – приветливо улыбнулась она.

– Добрый день, – сказала мама. Она хотела добавить что-то еще, но Сванна села в машину, закрыла дверцу и медленно поехала вперед.

– Я предупредил ее, что мы прогуляемся, – пояснил прадедушка Кас. – Тут не так далеко.

Заправка защищала нас от ветра. Уходить не хотелось.

– Вот и славно, – сказала бабушка. – Проветримся.

В деревне ветер бушевал не с такой силой, как на прибрежной дороге, но всё же был довольно свирепый и дул со скоростью сорок-пятьдесят километров в час. Или даже все шестьдесят.

Прадедушка Кас шел впереди, покачиваясь из стороны в сторону. По этому факту нельзя было судить о силе ветра – может, он так всегда ходил, даже при полном затишье.

– Ты без трости? – громко спросила бабушка, стараясь перекричать рев вьюги.

Прадедушка Кас медленно обернулся. Глядя на бабушку, он не торопился с ответом.

– Мне не нужна трость.

– Не морочь мне голову, – сказала бабушка.

– Попробуй толкни меня. Давай, попробуй. Вот увидишь, я не упаду. Без всякой трости.

– Обязательно проверять это прямо сейчас? – вмешалась мама. – Давайте потом выясним.

Развернувшись к нам спиной, прадедушка Кас зашагал вперед. Бабушка не стала толкать прадедушку, но взяла его под руку.

День близился к концу, уже начало смеркаться, и на улице зажглись фонари. Я знал, что деревня лежит у подножья гор и недалеко от моря, но ничего, кроме снега и серого неба, видно не было. Снежинки налипали на ресницы, так что приходилось зажмуриваться. Холод кусал уши, руки и забирался в намокшие кроссовки. «Большой справочник выживальщика» рекомендовал прятать замерзшие руки у себя под мышками, а замерзшие ноги под мышками кого-нибудь другого. Холодные ноги под мышками казались мне ужасным испытанием. Но иногда выбора нет: если вовремя что-то не предпринять, замороженные пальцы ног придется ампутировать.

Линда шла рядом со мной.

– У тебя ноги замерзли? – спросил я.

Она не ответила.

– Значит, замерзли, – заключил я.

Чтобы добраться до прадедушкиного дома, надо было перейти целое снежное поле. Крохотный домик был выкрашен в желтый цвет и стоял чуть в стороне от дороги. Прадедушка Кас стряхнул с пальто снег и несколько раз топнул, прежде чем войти в дом. Пол в прихожей был каменным. Опустившись на деревянный табурет, прадедушка разулся. Он подождал, пока мы, толкаясь и пихаясь, не расшнуруем наши кроссовки и не разденемся, и только потом водрузил свои ботинки на этажерку для обуви.

Мы осмотрели дом. Гостиную от кухни отделял дверной проем без двери. У коричневого кресла были сложены наши чемоданы. Сванны нигде не было.

Прадедушка Кас показал нам наши комнаты. Хоть мы и старались не устраивать давку, но, поскольку кто-то хотел войти, а кто-то, наоборот, выйти, всё равно путались друг у друга под ногами.

В гостевой комнате стояла двуспальная кровать, а на полу лежал дополнительный матрас. Места оставалось так мало, что даже дверь до конца не открывалась.

Во второй спальне было чуть просторнее. Прадедушка Кас спал на односпальной кровати с несвежим постельным бельем, синее шерстяное одеяло наполовину свесилось на пол. Напротив кровати стояли диван с коричневыми вельветовыми подушками и деревянный шкаф с зеркальной дверцей.

– Вот и всё мое жилище, – подытожил прадедушка Кас. – Еще у меня есть чердак. – Вернувшись на кухню, он показал нам люк в потолке.

– И что же ты там хранишь? – поинтересовалась бабушка.

– Так, ничего особенного, – сказал прадедушка Кас. – Кое-какие вещи.

– Какие, например?

– Вот сейчас прямо-таки всё тебе и перечислю! – ответил прадедушка. – Ты сама знаешь, как это происходит. Просто собираешь бесцельно всякий хлам.

Линду вещи прадедушки Каса не интересовали.

– Где здесь туалет? – спросила она.

– В конце коридора, – ответил прадедушка Кас.

Вернувшись из туалета, Линда проявила еще большее любопытство.

– А ванная комната?

Прадедушка Кас постучал по столешнице с мойкой. Над краном висела рукавичка для мытья лица, а рядом с мойкой лежала мыльница с куском мыла.

– А душа нет? – не унималась Линда.

– Как тебе сказать, – замялся прадедушка Кас. – Душ в бассейне. Довольно далеко отсюда. Поскольку мне больше не дают водить машину, приходится ходить пешком. Прогулка туда и обратно занимает порядочно времени.

– Но я не хочу в бассейн! – крикнула Линда.

– Что-нибудь придумаем, – успокоила ее мама.

– Давайте сначала разберемся, кто где будет спать, – предложила бабушка. – Трое могут разместиться в комнате для гостей, плюс в спальне прадедушки Каса есть еще одно место.

– Тогда ты иди спать с прадедушкой, – посоветовал я бабушке. – А мы с мамой и Линдой останемся в комнате для гостей.

– Я так не хочу, – воспротивилась Линда.

Я подумал, понравится ли мне спать с бабушкой, и сказал:

– Хорошо. Тогда мама будет спать с прадедушкой, а бабушка с нами.

– Так я тоже не хочу, – сказала Линда. – Я хочу, чтобы девочки и мальчики спали в разных комнатах.

– Мальчики?

Линда кивнула в сторону прадедушки Каса, сидевшего на кухонном стуле. Без шапки и шарфа он выглядел каким-то помятым. У него был крупный нос, большие уши и густые мохнатые брови. На подбородке торчали клочья бороды, а под носом росла щетина.

– Нет уж, – сказал я.

– Пусть Линда решает, – произнесла бабушка, прикрыв рот рукой. – Сегодня она стала большой девочкой.

– Бабушка имеет в виду, что у Линды начались месячные, – прошептала мама.

– О чем это вы там шепчетесь? – спросил прадедушка Кас.

– Ни о чем! – отрезала Линда.

– О том, кому где спать, – пояснила бабушка. – Мы решили, что у нас будет комната для девочек и комната для мальчиков.

– Гм, – задумался прадедушка Кас. – Комната для мальчиков, значит?

– Нам с Тваном нужно поговорить, – объявила мама, выталкивая меня из кухни. В прихожей возле вешалки она сказала: – У Линды начались первые месячные, и у нее болит живот.

– Ладно, проехали.

– Когда у девочек начинаются месячные, – продолжала мама, – у них идет кровь. Ты же знаешь.

– Проехали.

– Это целая заморочка, особенно в первый раз. Вот почему она предпочитает спать с нами. Женская солидарность, понимаешь?

– Можно я посплю в гостиной?

В гостиной не было дивана – только два кресла. Но прадедушка Кас ведь не станет возражать, если я передвину туда диван из его спальни.

– Не получится, – сказала мама. – По вечерам нам надо будет где-то разговаривать. Мы ведь ложимся позже тебя.

– Тогда на кухне.

– Не глупи.

Мама отвела меня в спальню прадедушки.

– Здесь очень даже уютно, смотри!

– А на чердаке? – не отставал я. – Можно мне спать на чердаке?

– Тван, ты же видишь, какой маленький у прадедушки дом? На чердаке почти нет места. Там высота от силы полметра, не больше. Это нежилое помещение. Прадедушка Кас сказал, что хранит там вещи.

– Какие вещи?

Мама начала терять терпение.

– Какая разница? Не о том речь.

Она провела рукой по спинке коричневого дивана.

– Ты будешь спать здесь. Хотя бы попробуй. Одну ночь, договорились?

Я вышел из комнаты.

Мама последовала за мной.

– Тван?

– Одну ночь, – сказал я, зная наперед, что одной ночью я не отделаюсь. Мама тоже это знала.

Бабушка варила на кухне кофе.

– Обычно этим занимается Сванна, – сказал прадедушка Кас.

Бабушка взяла со стола термос.

– С сегодняшнего дня мы берем хозяйство в свои руки, – объявила мама. – Со Сванной мы всё обсудили. Она нам звонила.

Бабушка предупреждающе замотала головой. О телефонном звонке Сванны лучше было не упоминать.

Месяц назад Сванна обнаружила бабушкин номер в записной книжке прадедушки Каса. Она позвонила бабушке, и бабушка пересказала нам содержание их разговора. Дела у прадедушки Каса обстояли скверно.

– Ему требуется повседневный уход, – объяснила бабушка. – Сванна же просто соседка. Мы не можем навязать ей заботу о старике, который… ну, который член нашей семьи.

– Всё правда так плохо? – спросила мама.

– Он вот-вот отдаст концы, – вздохнула бабушка.

– Отдаст концы? – переспросила мама. – Это что за выражение?

– Он сам так выражается. И требует, чтобы его оставили в покое.

– Ты серьезно? – уточнила мама.

– Боюсь, что да. И Сванна тоже полагает, что в таком плачевном состоянии он долго не протянет. Мы должны о нем позаботиться.

– Там ведь есть пансионаты для пожилых, – предположила мама. – Иначе и быть не может. Они есть везде. Может, есть пансионат и для пожилых моряков, это было бы идеально. В Исландии полно рыбаков, значит, где-то должен быть и специальный рыбацкий приют.

– Наверняка. Папе бы там понравилось. Он всю жизнь прожил с рыбаками, и всем известно, что рыбаки друг с другом отлично ладят. Но кто будет его там навещать? А вдруг что-то случится? Это очень далеко. Если мы хотим ухаживать за папой, то должны делать это здесь, а не там.

Мама глубоко вздохнула.

– Ты понимаешь, что это значит? – спросила она у бабушки.

– Да, – сказала бабушка.

– Что? – поинтересовался я.

– Нам нужно поехать к прадедушке Касу и перевезти его сюда, – ответила мама.

Нам – то есть бабушке и маме, подумал я сначала, но спустя пару дней мама сказала, что мы с Линдой тоже должны ехать.

– Не понимаю: при чем тут мы с Тваном? – возмутилась Линда.

– При том, что так будет лучше, – ответила мама. – Мы надеемся, что прадедушка Кас обрадуется, когда увидит всех нас. Всю свою семью! Дочь, внучку и правнуков! Он должен почувствовать себя любимым.

– Мы предполагаем, что он будет сопротивляться, – пояснила бабушка. – Вот в чем дело.

– Значит, мы должны к нему подлизываться, – заявила Линда.

– Вовсе нет, – сказала мама.

– Вообще-то да, – призналась бабушка. – Но это не так уж страшно.

– Не подлизываться, а укреплять родственные связи, – настаивала мама.

– Какие еще родственные связи? – фыркнула Линда. – Я его даже ни разу не видела!

– Прадедушка Кас приезжал к нам однажды. Ради того, чтобы вас навестить.

– Это не считается, – вмешался я. – Это было слишком давно. Я ничего не помню.

– Совсем ничего, – подтвердила Линда.

– Это важно, – подытожила мама. – Я думаю, что у нас будет больше шансов на успех, если мы поедем все вместе.

В кухне прадедушки Каса пахло кофе. Бабушка наполнила три кружки.

– Почему Сванна вам звонила? – поинтересовался прадедушка.

– Она спросила, сколько у нас чемоданов, – солгала бабушка. – И в котором часу мы приезжаем.

– Как она узнала твой номер?

– Понятия не имею, – ответила бабушка. – Может, ты ей сказал? Дал на всякий случай.

Прадедушка Кас опустил глаза и уставился на собственные носки. Потом вздохнул и сказал:

– Вполне возможно.

Мама сварила для нас с Линдой какао.

– Сванна приготовила ужин, – сказала она. – Что-то рыбное, по-моему. Надо только его разогреть.

– Плоккфискюр¹, – произнес прадедушка Кас.

– Плоккфискюр? – переспросила мама.

– Плоккфискюр, – подтвердила бабушка.

И я закричал, чтобы немного пошуметь и выпустить пар:

– Плоккфискюр! Плоккфискюр!

Прадедушка Кас рассмеялся.

– Плоккфискюр, – медленно повторил он.

– Рада, что вам так весело, – проворчала бабушка.

Все сразу смолкли.

Мама поставила плоккфискюр в духовку.

В кухне у прадедушки Каса стояло четыре стула. Бабушка принесла табуретку из прихожей. Я смекнул, что табуретка предназначалась для меня. У Линды болел живот, поэтому ей полагался стул.

Плоккфискюр оказался вкусным. Смесь рыбы без костей и картофеля с густой подливой.

Прадедушка Кас задернул шторы. За окном завывал ветер. Из деревни доносился скрежет ржавого железа. По улицам что-то тягуче скрипело и пищало.

– Железный монстр, – заключил я.

– Это скрепер, – сказал прадедушка Кас, и все сделали вид, что поняли.

Я хотел спросить, что такое «скрепер», но прадедушка Кас был слишком занят едой. Он чавкал и время от времени вытирал рукой рот от остатков плоккфискюра, после чего вытирал руку о свитер. То и дело он также тер глаза. Они были водянистыми, и левый глаз немного слезился.

Трудно было себе представить, что прадедушка Кас вот-вот отдаст концы. Я не совсем понимал, что значит «вот-вот». Что такое «отдать концы», я знал. Отдать концы – значит умереть. А что, если прадедушка Кас отдаст концы сегодня ночью, когда я буду спать в его комнате?..

После ужина Сванна занесла нам одеяла и простыни.

– Пуховое или шерстяное? – спросила мама.

– Шерстяное, – сказал я, потому что никогда раньше не спал под шерстяным одеялом.

– Пуховое, – сказала Линда.

Мама постелила мне на диване в спальне прадедушки Каса. У меня было две простыни и желтое одеяло.

– Он скоро умрет? – прошептал я.

– Нет, – ответила мама. – Не бойся.

– Я и не боюсь, – сказал я.

Мама расправила одеяло.

– Ну и хорошо.

Я почистил на кухне зубы. Мама велела мне умыться.

Прадедушка Кас, бабушка и Линда сидели в гостиной, по другую сторону дверного проема без двери.

А если я хочу помыть и другие части тела, сказала мама, то она загородит меня полотенцем. Тогда никто ничего не увидит. При этом она посмотрела на мою пятую точку, так что я знал, что она имеет в виду.

– Не хочу, – сказал я.

После меня на кухню зашла Линда. Мама встала в дверном проеме, подняв вверх полотенце.

Линда кричала как заведенная:

– Не смотреть, не смотреть!

– Я спрошу у Сванны, можно ли нам будет завтра принять душ у нее, – сказала мама.

– Осторожно, – предупредил прадедушка Кас. – Слишком часто ходить в душ – вредно.

Я взял в постель «Большой справочник выживальщика» и прочел пару страниц. О разведении огня.

Мама пришла поцеловать меня на ночь.

– Баю-баю, спи, дружок, повернись на правый бок, – запела она.

Я натянул одеяло на голову.

– Вот уж мчится паровоз, ты поедешь в страну грез.

– Хватит уже!

– Мне так нравится тебя дразнить, – сказала мама. – Там река из лимонада, берега из шоколада.

Она вышла из комнаты, продолжая напевать:

– Баю-баю-бай, поскорее засыпай.

Линду мама дразнить не стала. Минуя комнату для девочек, она направилась прямиком в кухню.

Я прочел еще несколько строк. Мне следовало вовремя остановиться, потому что скоро должен был прийти прадедушка Кас, а я не горел желанием видеть, как он укладывается спать.

Но прадедушка Кас устал сидеть на кухне быстрее, чем я ожидал. Не успел я дочитать главу, как он появился на пороге спальни.

– Интересно?

Я повернулся лицом к стенке.

– Так, кое-что об огне, – пробурчал я.

– Прочти вслух, – попросил прадедушка Кас.

– Что?

– Что-нибудь, неважно что. Сам я слишком стар, чтобы читать.

– Эта книга не для чтения вслух.

– Если не хочешь, так и скажи. Твоя книга – тебе решать.

Я повернулся на другой бок. Прадедушка уже переоделся. На нем были клетчатые пижамные штаны и белая рубашка. Он сел на кровать, а потом лег на спину.

– Рекомендуется всегда иметь под рукой надежное средство для разжигания огня, – прочел я вслух. – Одним из таких средств является пропитанная вазелином вата.

– Это рассказ? – спросил прадедушка Кас.

– Смажьте ватные шарики вазелином и храните их в плотно закрытом пакете.

– Значит, не рассказ?

– Нет, – сказал я. – Это справочник с картинками. Например, на этой странице изображено нескольких ватных шариков, а рядом веточки и рука, высекающая искру с помощью огнива.

– Хорошо, что ты описал картинки.

Не спрашивая, хочу ли я продолжить чтение, прадедушка Кас дернул за шнурок над кроватью. Свет погас.

– Диван удобный? – спросил прадедушка.

1.Плоккфискюр – традиционное исландское блюдо. – Здесь и далее примечания переводчика.

Bepul matn qismi tugad.