Заговор (сборник)

И хоть бы несчастье облагораживало, как это часто утверждают. Вздор! Никого оно не облагораживает. От вполне несчастных людей веет скукой - и только. Мы инстинктивно их избегаем...

Я на своем веку видал с десяток счастливых людей - из них человек пять были круглые дураки, остальные пьяницы или, реже, фанатики.

Сытое человечество, как сытый зверь, станет спокойнее, смирнее и, вероятно, бездарнее.

О генерале Талызине почти никто в Петербурге не говорил дурно - признак, обычно свидетельствующий не в пользу человека.

Теперь (уже довольно давно) я к каждому новому человеку подхожу с самыми худшими предположениями на его счет. Поэтому я остаюсь вполне равнодушным, когда мои предположения сбываются, а в случае ошибки испытываю приятное удивление. Так много спокойнее жить. Советую и вам попробовать...

Здесь в глуши (глушь начиналась в пятидесяти верстах от петербургской заставы)

Одно только устроено умно, то, что мы черствеем с годами и не так все это чувствуем. Да и смерть - чужую - переносим легче...

Зато я ужасно боюсь старичков, "сохранивших молодую душу": они всегда за все новое, свежее, за молодежь и этак благодушно, видите ли, радуются на юношей и особенно на девушек: мы, мол, пожили, теперь ваше время, веселитесь, детки, веселитесь. Детки, дурачки, верят. Таких-то старичков они особенно и любят...

Чем memento mori банальнее, тем оно действительнее. Заметьте, что и мысли, связанные с memento mori, всегда очень банальны. Ну, труп, могила, черви - умного ничего не скажешь. Однако впавший в полуидиотизм Кант - это такое зрелище, которое не может изгладиться из памяти.

Не люблю, не люблю самодовольства, - с внезапным раздражением сказал Ламор. - А у этих передовых людей личики всегда так и сияют. За ними, видите ли, история! Радость какая, а? Один черт знает точно, за кем история. Может, и за ними...