Kitobni o'qish: «Певчий дьявол»

ПРОЛОГ

– А ну пусти меня! – зашипела я и ударила его по рукам.

Больно ударила, аж ладони словно обожгло, а он даже бровью не повел. Вцепился мне в плечи, развернул к себе и прижал, будто я не человеком была, а плюшевым медвежонком.

Проводница требовательно протянула руку.

– Девушка, вы садитесь или нет?

– Сажусь! – вскричала я, пытаясь вывернуться и протянуть билет, но меня держали крепко.

– Нет, она остается тут, – этот засранец с серьезным видом говорил такие вещи, что хотелось придушить его на месте.

Я ожидала от ненормального всего, что угодно, но не того, что он сделал. Ловко выхватил из моей руки билет на поезд, купленный, между прочим, на последние деньги, отпустил меня и, пока я не сообразила, что происходит, разорвал его на клочки.

Проводница недовольно нахмурилась, глядя на теперь уже бесполезные кусочки бумаги, пожала плечами, поднялась по ступенькам и захлопнула дверь. Через несколько мгновений поезд тронулся, и вдаль с перрона понеслись мои надежды на спокойную жизнь.

– Ты что сделал? – ошарашенно спросила я, разворачиваясь к этому гаду.

Которого ненавидела всей душой. Но ведь, как известно, любовь и ненависть – две стороны одной медали. Нельзя ненавидеть того, к кому равнодушна. И злобой я пыталась заглушить совсем иное чувство, которое хотелось вырвать с корнем и швырнуть ему в лицо.

– Ты никуда не поедешь, – спокойно сообщил он, все еще настороженно глядя на меня.

Правильно боялся, я ведь и фингал могла поставить на смазливой мордашке – то-то фанатки изведутся, истекая ядом и яростью по отношению к неведомому вандалу, который посмел украсить лицо их кумира такой отметиной. Впрочем, они и так меня терпеть не могут, и от этих завистливых взглядов всегда было очень тошно. И я не желала возвращаться в то время.

Он цепко схватил меня за локоть.

– Идем, отвезу тебя домой, – и потащил за собой.

Силен, уж точно сильнее меня, не говоря о том, что на голову выше. Куда мне там сопротивляться. Хотя, надо признаться, держал хоть и крепко, но аккуратно, даже больно не было, а ведь мог и до синяков сжать – руки у него были, что стальные цепи, это я знала не понаслышке.

– Ты постоянно все решаешь за меня! – сорвалась я на крик, вырываясь. – Я тебя просто ненавижу! Ты привык, что этот мир крутится вокруг тебя, привык, что все слушаются твоего не то что слова – жеста! А как давно ты был таким же, как и я? Как давно ты играл по паршивым клубам перед пьяными в стельку парнями, которым лишь бы что грохотало? С каких пор ты стал таким, как сейчас?!

Он молча стоял напротив меня, опустив руки, не скрещивал их на груди, как делал обычно, когда хотел отгородиться от злых слов. Спокойно, словно мой гнев и не задевал его, хотя я видела, что серые глаза потемнели, будто от злости. Но знала, что это не ярость, это боль. И с мстительным удовольствием била по самым его уязвимым точкам, с какой-то болезненной радостью глядя, как этот человек сейчас тщетно борется с самим собой.

Тот, кого я так любила.

И тот, кого я так ненавидела.

– Черт с тобой, – внезапно сказал он, резко развернулся и пошел прочь.

От одной из колонн мгновенно отделилась тень – его постоянный телохранитель. Я помнила, как непрерывно ругался он с менеджером и начальником охраны, когда к нему приставили этого молчаливого мужчину, настоящего профессионала – стены тряслись и окна звенели. Уж чем-чем, а голосом этот дьявол не был обделен – благодаря этому я и обратила на него тогда свое внимание. А когда поняла, что влипла, и что к невероятному голосу прилагается еще и все остальное, совершенно невыносимое и с паршивым характером, хотя очень и очень привлекательное – уяснила, что для меня пути назад нет.

Зато теперь меня отпускали действительно на все четыре стороны. Такого он еще никогда мне не говорил, да наверное и не сказал бы, если бы я себя так не повела. И вот тут-то мне стало действительно нечем дышать. Глупая, наивная идиотка, я хотела, чтобы он оставил меня в покое, в душе желая совсем иного – и он, этот гад, знающий меня лучше, чем я сама, и видящий насквозь, выполнял именно то желание моего внутреннего «я».

Настоящее желание.

Он не оборачивался, и я поняла – это все, конец. Больше никаких игр в неприступную королеву, больше ничего, кроме тихого «черт с тобой» от человека, который совсем еще недавно был готов отдать за меня жизнь.

Какая ирония.

Тихий хлопок, больше похожий на звук от детской игрушки, заставил меня вздрогнуть. Я не сразу сообразила, что произошло и что мне теперь делать.

Потому что мой певчий дьявол сейчас оседал на холодный пол перрона, и никакой телохранитель не смог уберечь от одной-единственной пули. Убийца, давно преследующий его, сегодня достиг своей цели – дел-то всего на несколько мгновений, как оказалось.

Раз – и нет человека.

Будь ты простым обывателем или известным музыкантом, суть одна: человеческое тело не позволит тебе и дальше ступать по этой земле, если грудь пробита навылет точным выстрелом.

Что мне оставалось делать?

Рыдать, обнимая его, под вспышками телефонных камер начинающей сбегаться толпы? Смешно и глупо. Да и слез не было, только пустота на том месте, где сердце билось. Мир просто перестал существовать, съежился всего лишь до одного – до открытых серых глаз, начинающих мутнеть, в которых застыло удивление и даже какое-то облегчение.

Жизнь – лишь череда случайностей, которая заканчивается смертью.

Раньше или позже, с чьей-то помощью или без – разницы нет.

Вот только всегда с оборвавшейся жизнью заканчивается еще одна.

И не приведи святые быть на месте того, второго.

ГЛАВА I

Этот концерт обещал стать поворотным в их карьере. Мало кто знал, что именно в бар «Зеленая Миля», что собирал в своих стенах самых талантливых молодых исполнителей тяжелой музыки, сегодня приехал один из известнейших в этих кругах продюcер, специализирующийся на том, что умудрялся выбирать жемчужины из целых гор отбросов. И я тогда просто шла на концерт своих друзей, не подозревая, чем для меня все это обернется.

– Кого я вижу, – расплылся Кай в улыбке и повис на мне, обнимая за плечи. – Давненько ты на огонек не заходила, прелесть моя.

– Отойди от меня, – поморщилась я скорее просто для того, чтобы держать дистанцию с ним. – Работы у меня по горло, в отличие от вас, раздолбаев.

– Не скажи, – ухмыльнулся парень, ничуть не обидевшись. – Мы написали настоящий хит, вот увидишь!

Высокий, широкоплечий, с длинными каштановыми волосами, высоким лбом, четко очерченными скулами и весело блестящими темными глазами, Кай был одним из тех, на ком девушки висят гроздьями и млеют от одного лишь взгляда. Поэтому мое упорство в нежелании признать этого красавца мужчиной своей мечты первое время вводило самовлюбленного дурня в ступор, а потом он открыл сезон охоты. Быстро получил по носу и угомонился, зато друга ближе теперь я найти не могла.

– Ты так говоришь каждый раз, как какая-нибудь, с твоей точки зрения, гениальная идея посещает эту больную головушку, – я постучала пальцем ему по лбу. – А на деле выходит печальный пшик, а все почему?

– И почему же? – хитро прищурился он, ничуть на меня не обиженный.

– Потому что твой вокалист – редкостная заноза в заднице, – отрезала я. – И лажает так, что хоть уши зажимай. Какого черта ты держишь его в составе?

– На смазливое личико ведется добрая половина слушательниц, – хохотнул Кай. – А оставшиеся – на длинные патлы второго гитариста.

– Который криворукий настолько, что даже гамму изобразить без запинок не в состоянии, – фыркнула я, непримиримо скрестив руки на груди. – Кай, я тебе уже не раз говорила, что ты сам закапываешь свою группу в помойную яму, да еще и с наслаждением топчешься сверху! А теперь с этими кадрами ты надеешься переплюнуть тех же «Weiss Kreuz»? Пусть у них композиции слабее ваших, но исполнительское мастерство на уровне!

– Знаешь, – задумчиво смерил он меня взглядом, – порой я думаю, почему я терплю такую гадину, как ты. И ведь что самое неприятное – хоть и закапаешь мне ботинки ядом, а ведь права оказываешься. Идем, познакомлю тебя кое с кем.

Заинтригованная, да еще и несколько удивленная такой скорой капитуляцией обычно упертого, как баран, парня, я бодро последовала за своим провожатым к гримеркам. Тем более, что на сцене ковырялась одна из групп, что готовилась к саунд-чеку, а это зрелище не для слабонервных, не говоря уж о том, что свои уши стоит пожалеть. Кай с ребятами уже отчекались и пожинали плоды ответственности – раз уж пришли раньше других, – и теперь всем составом сидели в отведенной им гримерке.

Надо признать, я была все же рада их увидеть. С Каем я познакомилась, когда он только-только взял в руки гитару и ничего, кроме «кузнечика», играть не умел. Однако у парня обнаружился недюжинный талант, поэтому за каких-то пять лет он с легкой улыбкой на лице мог спокойно переиграть Ингви Мальмстина, что вызывало во мне бурный восторг, а у его условных товарищей по музыкальному мастерству – жгучую зависть.

Тогда же юный гений нашел себе в пару двух еще таких же – Домового, с маниакальным упорством стремящегося достичь идеала в игре на ударных, и Исая, скрытного тихоню-виртуоза, не выпускавшего из рук безладовый бас и залипавшего на Стива ДиДжорджио, что, впрочем, не удивительно – в тяжелой музыке безладовый бас встречается редко.

Именно тогда Кай пришел к выводу, что пора бы перестать переигрывать всем известные и набившие оскомину хиты и начать творить. Первые блины выходили не просто комьями – ими можно было убивать людей с неустойчивой психикой. Но новоиспеченный композитор не успокаивался и продолжал пытать себя, меня и своих родителей композициями собственного сочинения. Как-то раз, зайдя в неурочное время, я имела счастье лицезреть Кая, вздыбленного, с перекошенным лицом, пытающегося разобраться в какой-то задачке по гармонии. И именно тогда поняла – это уже не просто увлечение, это настоящая страсть.

Следующие пять лет пролетели незаметно, и Каю с группой удалось вырваться из серой массы таких же, как и они, с помощью незаурядного музыкального мышления, необычных, оригинальных ходов и поразительной мелодичности при всей свирепости и жесткости рифов. На их концерты стекалось достаточно большое количество народа, несмотря на то, что их вокалист был откровенно слабым звеном – нервный тип, то и дело срывающийся на истерики, но маскирующий невоздержанную натуру под недостатки «творческой личности». С ним мы были в состоянии постоянной войны – я откровенно его недолюбливала и ничуть о том не умалчивала, а он опасался, что я успешно накапаю на мозги уставшему от нашего противостояния Каю, и тот все ж решит этот спор в мою пользу. Место второго гитариста постоянно занимали какие-то скользкие личности, больше умеющие пускать пыль в лицо, чем играть и хоть как-то помогать группе в ее становлении, а потому менялись достаточно часто для того, чтобы я в конце концов просто перестала запоминать их имена.

– Лис решила почтить нас своим вниманием! – обрадовался Домовой мне, как родной.

Невысокий, крепкий, с густыми бровями и темными, шкодливо сверкающими глазами, этот парень был неиссякаемым источником энергии – несмотря на то, что физических усилий ему приходилось прилагать гораздо больше, чем всем остальным вместе взятым, я никогда не видела его в унынии. Постоянно трепался без умолку и что-нибудь жевал, действительно напоминая запасливого домового. Относилась к нему очень тепло, на что получала в ответ такое же дружелюбное отношение – парнишка был одним из тех людей, что называют зеркалами.

– Здравствуй, – улыбнулась я ему и потрепала по вечно стоящим дыбом волосам.

Домовой был единственным, кто не носил длинные волосы, и я прекрасно понимала такое решение.

Исай, русоволосый, высокий, но отнюдь не тощий парень, застенчиво улыбнулся мне из дальнего угла гримерки. Молодой музыкант сидел на диване, подогнув одну ногу, и общался со своей басухой – за другим занятием его было сложно застать. Необщительный и неразговорчивый, он совершенно менялся, стоило ему только выйти на сцену: мгновенно превращаясь в ураган, парень выдавал такую бешеную энергетику, которая могла поднять даже мертвого из могил и заводила слушателей не хуже «вертолетов» Кая.

Кроме них в гримерке находился незнакомый мне человек. И он, несомненно, произвел на меня впечатление – я даже остановилась, восторженно рассматривая его с открытым ртом. Высоченный, широкоплечий – Кай рядом с ним казался ребенком, – с длиннющими, до пояса, волосами, затянутыми в хвост, выбритыми висками и татуировками-«рукавами» на обеих руках. И в этих ручищах, которыми он мог, наверное, переломить шею племенному быку, он нежно, словно величайшее сокровище, сжимал ESP и легко пролетал проворными пальцами по струнам, выдавая рулады, ничуть не уступающие тем, что демонстрировал мне Кай.

– Халк, – потрясенно выдохнула я, и Домовой засмеялся.

– Угадала, – прогудел новый знакомый басом и протянул мне руку, отложив гитару.

Я с некоторой опаской ответила на рукопожатие, но великан явно знал о своей недюжинной силище, поэтому, наверное, лишь едва сжал мою ладонь в своей, но мне все равно показалось, что руку сдавили в стальных тисках.

– Мелькор всемогущий, Кай, неужели ты решил, наконец, перетасовать состав? – с надеждой поинтересовалась я, плюхнувшись на диван между Исаем и Халком.

Те потеснились, но все равно места оставалось маловато, и я, немного подумав, закинула ноги на колени Исаю. Тот на меня скосился недовольно, но отложил басуху и в общем-то примирился с такой участью. Я обозрела парней, улыбнулась, понимая, что выглядят они сегодня на редкость хорошо, и мысленно пожелала им успехов. В конце концов, мне хотелось видеть, что Кай и его товарищи, среди которых теперь стало на одного хорошего человека больше, все-таки добились если не всемирной известности, то хотя бы относительного успеха, что позволил бы им выползти из второсортных клубов и забегаловок. В которые, по сути, приходят не музыку слушать, а напиваться в стельку и махать головой под непонятные звуки, издаваемые такими же пьяными музыкантами.

– Итак, – я помахала рукой в воздухе, – гитариста ты наконец-то сменил. Даже не буду спрашивать, что этому поспособствовало – то ли звезды так сошлись, то ли луна скоро на землю рухнет, а то ли гадалка тебе чуши наговорила.

Кай несколько смущенно переглянулся с Домовым, и я так и застыла с открытым ртом. В общем-то, с этого парня действительно станется пойти к какой-нибудь мошеннице в поисках совета, да вот только прежде было так: Кай приходил к гадалке, с серьезным видом выслушивал всю ту чушь, что ему пророчили, а потом доводил этих профессиональных шулеров до исступления уточняющими вопросами, и его просто выставляли прочь. Они с друзьями даже пари заключали, кто из гадалок дольше продержится. Но в этот раз я заметила настоящее смущение на лице парня и немедленно заподозрила неладное.

– Что, у кого-то из общающихся с миром духов было озарение? – ехидно спросила я. – Кто-то сказал тебе, что ты пойдешь в булочную и там столкнешься с Халком?

Кай засмеялся и мотнул головой, собираясь мне что-то сказать, но не успел. Дверь гримерки открылась, и к нам вошел еще один субъект, которого я не сразу смогла потом забыть. Особенно если учитывать, что всегда испытывала слабость к такого рода парням. Роста он был не очень высокого – среднее арифметическое между Каем и Домовым, но фигура у него была достаточно хороша для того, чтобы я ее отметила: широкие плечи, выраженная талия и узкие бедра. Эдакий греческий Аполлон в современном исполнении, но было сразу видно, что парень, видимо, собой все-таки занимается, а не позволяет обрастать жиром как придется. Волосы, в отличие от того же Кая, были не очень длинными – острижены выше плеч, но прикрывали уши, а на голове творился творческий беспорядок, который ему только очарования придавал. У парня были серые, отливающие голубоватым глаза и черные, пушистые ресницы. В общем-то, моя неприязнь к нему началась именно с волос и этих самых ресниц: никогда не понимала подобной вопиющей несправедливости! Девушки как только не изгаляются, желая получить должный объем и густоту, а парням природа все на блюдечке подносит. Я немедленно насупилась, но разглядывать парня не перестала.

Тот, видимо, не ожидавший достаточно холодного, а то и откровенно агрессивного приема с моей стороны, на мгновение остановился, словно раздумывая, а стоит ли сюда вообще заходить, но, видимо, оценил размеры моих зубов, понял, что вхолостую щелкать я ими не буду, и с облегчением опустился на стул, возле которого я заметила два кейса. Раньше у Кая я их не видела, а потому предположила, что принадлежат они Халку, но у того и без этого хватало вещей.

– Знакомься, – хмыкнул Кай, с гордостью на меня поглядев. – Это Вий, наш новый вокалист. Вий, это моя счастливая монетка, которая обзавелась ногами и так и норовит от меня сбежать, но все никак у нее не получается. А потому не так давно она переквалифицировалась в дьяволенка, который решил сжить меня со свету.

– Здравствуй, – кивнул мне парень, а я, только услышав о том, что это новый вокалист, тут же насторожилась.

Кай умеет ошибаться в выборе музыкантов, и мне бы очень не хотелось, чтобы это выступление он слил из-за непрофессионализма фронтмена, который и оттягивает на себя все внимание толпы. В конце концов, вокалист – это лицо группы, а когда оно неизменно кривое, то желание слушать музыку пропадает вместе с терпением и устремляется прочь за свернувшимися в трубочку ушами.

Сейчас про этого Вия – вот же назвали-то. Интересно, за какие такие грехи? – я не могла ничего сказать. Прислушалась к голосу – достаточно низкий, немного хрипловатый, но порой разговорный тембр бывает столь отличным от певчего, что даже и не поверишь, что это один и тот же человек. Однако силу в голосе я все-таки расслышала, а потому понадеялась, что новый вокалист не станет со всей этой силой мазать мимо нот, как любил делать предыдущий. Впрочем, даже в том случае находились восторженно вопящие девчонки, боготворящие неизменно лажающего фронтмена. Наверное, курсы по избавлению от слуха они проходили вместе.

– И почему же Вий? – поинтересовалась я, не в силах сдержать любопытство.

– Из-за некоторых особенностей, – уклончиво отозвался парень.

Я фыркнула и отвернулась. Уловки и отговорки мне никогда не нравились, потому залогом хороших отношений я считала исключительную честность. С недостатками и тараканами друзей, с которыми действительно хочешь продолжить общение, всегда можно смириться, их можно научиться не замечать, но когда ты не располагаешь информацией о другом человеке, то становится просто невозможно ориентироваться. Впрочем, может, этот парень и не продержится долго в группе. Кто знает, вдруг он только в душе и способен на великие вокальные подвиги?

Я поняла, что ошиблась, когда мои ребята вышли на сцену. Это было первый их концерт на такой крупной площадке, с хорошими звукачами и аппаратурой, которая не разваливается на ходу. И справились они не просто на отлично – мои товарищи выделялись среди участников, как чистое перышко среди ведра грязи. Даже пресловутые «Weiss Kreuz», которыми я постоянно тыкала Кая, выглядели рядом с ними жалко и крайне неубедительно.

Халк оказался изумительным гитаристом. Я не слышала с его стороны ни одной лажи, промаха по ритму или упрощения крайне сложных партий. Кроме того, справлялся он со своей задачей с таким видом, словно его попросили открутить отверткой шуруп – раз-два, и готово. Ни перекошенной от усердия рожи, которой иногда пугал зрителей предыдущий гитарист, ни беззвучных матюков, которые можно было бы прочитать по губам после очередного слета с пассажа. В общем, я всецело одобряла.

Дебюта Вия я несколько опасалась, но при первых же словах песни поняла, что зря волновалась. Голос пробирал до самых костей, и я с неудовольствием уставилась на свою руку – мурашки задорно пронеслись от кисти к плечу, информируя неверующую меня, что я все-таки довольна. Диапазон у парня оказался потрясающим – он уверенно мог держаться в большой октаве, равно как и взлетел до фальцета, без проблем покрыв большую часть второй. Тембр у него действительно был поразительным, и после третьей песни я сдалась, признавая: подобного голоса я не слышала даже у маститых вокалистов тяжелой сцены. Вий, кроме того, владел техникой не только чистого вокала, но и экстрима – слушателям ненавязчиво показали, что с харшем¹ и гроулом² он тоже отлично справляется.

Народ в зале так, как я, не терзался, а потому я имела удовольствие видеть, что безоговорочная победа как минимум в зрительских симпатиях достанется именно «The Black Gate». Счастливые музыканты, мокрые и уставшие, почти свалились со сцены, но оно того стоило. Когда они, принимая от меня поздравления, растеклись по диванам и стульям в гримерке, жадно глотая воду, тот самый продюсер, назвавшийся, хах, мистером Марковым, сообщил свое «всецело одобрям-с» и предложил Каю, как лидеру группы, продолжить сотрудничество уже с ним. Я, не желая мешать другу пробивать себе дорожку в музыкальном мире путем изучения и подписания договоров, вышла из гримерки. Конечно, меня так и подмывало сказать Каю, что лучше б он контракт прочитал завтра, на свежую голову – в конце концов, если этот Марков действительно ими заинтересовался, то один день погоды все равно не сделает. Но посчитала, что мой товарищ не дурак, а потому сам прекрасно во всем разберется.

На крыльце к моему вящему разочарованию оказался Вий, которому, по-видимому, было скучно сидеть в гримерке и выслушивать дифирамбы. На редкость необщительный тип, кажется. Парень стол, прислонившись спиной к стене, и выпускал в прозрачный ночной воздух струйки дыма. Я подошла и встала рядом, сразу же почувствовав терпкий запах «Capitan Black». Что ж, всяко лучше, чем та мерзость, что обычно курят.

– Решил сдохнуть раньше срока? – миролюбиво поинтересовалась я.

– Может, мне на роду написано помереть через пару лет, – скосился на меня парень, и на мгновение мне показалось, что в глазах тлеют странные зеленоватые искорки. Но это было, скорее всего, лишь мое воображение. – Так что лучше молчи про сроки. Никому не дано знать, сколько ему отпущено.

– Да я ж не всерьез, – удивилась я такому агрессивному напору, разом растеряв всю свою язвительность. Помолчала немного и нехотя выдавила: – Ты отлично справился. У тебя действительно хороший голос.

– Спасибо, – помедлил парень, словно проверял, не издеваюсь ли я над ним. – Долго еще тут торчать собираешься?

– Нет, – я с сожалением закинула рюкзак на плечо. – Мое присутствие уже необязательно.

– Я слышал, что ты пишешь для Кая клавишные партии, – он скосился на меня из-под челки. – Почему он не хочет взять тебя в постоянный состав?

– Иногда могу натыкать пару ноток, – я кивнула. – Говорит, что женщина не вписывается в концепт его группы.

– Зажравшийся дурень, – бросил Вий и пожал плечами. – По мне, так тебя приодеть и выгнать на сцену – отбоя от мужиков не будет.

– Спасибо на добром слове, – ехидно ответила я. – Но нет, лучше буду в качестве сессионщика и болельщика.

– Как знаешь, – парень затушил сигарету, выбросил ее – какая прелесть! – в урну, хотя под ногами валялись десятки окурков, и ничто не мешало ему поступить так же, как и большинство посетителей концерта. – Тебя подвезти?

– Решил не ждать результатов? – поинтересовалась я, оглянувшись и пытаясь понять, на чем же приехал Вий. Ничего не заметила и заподозрила, что он меня просто разыгрывает. – Сваливаешь до того, как с вами подпишут контракт?

– Оставляю эту часть Каю, – парень потянулся, и я с любопытством поглядела, с одобрением отмечая, что движения у него легкие, плавные и уверенные, как у дикого кота, сознающего свою силу. – Никогда не был силен в бюрократии и бумажках. Тут предпочитаю довериться нашему лидеру.

– Это ты зря, – заверила я его. – Он читает-то все с пятого на десятое. Но ради, контракта, думаю, будет повнимательнее.

– Ну так что? – повторил свой вопрос Вий. – Докину тебя до дома, потом вернусь, коли Каю надо будет.

– Нет, спасибо, – отказалась я. – Мне тут пару кварталов пройти, совсем недалеко живу. Время еще детское, ничего со мной не случится.

– Как знаешь, – пожал плечами молодой мужчина. – Доброй ночи.

– И тебе, – отозвалась я, понимая, что от изначальной неприязни не остается и следа.

Поправила лямки рюкзака, махнула так и оставшемуся стоять возле входа Вию рукой и неторопливо отправилась домой.

***

Спустя каких-то пятнадцать минут, в течение которых я шла по опустевшим темным улицам, я начала проклинать себя за неосмотрительность и однозначное упрямство, что не позволило мне принять предложение Вия. Сейчас я и сама бы не смогла объяснить, почему я тогда ему отказала – создавалось ощущение, что в голове засел какой-то крохотный, но крайне зловредный таракан, которому не терпелось вовлечь меня в какие-нибудь неприятности.

Конечно, эти самые неприятности еще пока не начались, но пятая точка ненавязчиво оповестила меня об их присутствии. Я несколько раз нервно оглядывалась и похихикивала, чувствуя себя одной из дур-героинь среднестатистического ужастика. Сейчас мне оставалось только в панике куда-нибудь побежать, наткнуться на кошку, немного успокоиться – и встретить свою смерть от рук убийцы в дурацкой маске. Единственным недостатком сценария было то, что одета я была неподобающе случаю – обычно в эти моменты девушки похваляются мини-юбками и каблуками-шпильками, которыми можно орудовать не хуже шпаг. Вряд ли мои джинсы и гринды сойдут за сексуальный наряд. Да и грудь у меня была надежно упакована, а не вывалилась в то, что не иначе как по недоразумению называют декольте.

Во всем остальном обстановка вполне способствовала нарастающему чувству страха. Безлюдные улицы, словно вымершие, хотя в окнах домов ярко горел свет, бросая на асфальт колеблющиеся отблески; ползущий понизу, под самыми ногами, пока еще прозрачный, но с каждым мгновением густеющий туман. И странные шепотки, которые, казалось, доносились отовсюду. Я не из тех, кого легко напугать, а во всякую чертовщину не верю принципиально, но в такие моменты все это неверие берет выходной, и в голову лезет все, что угодно.

Зачем я свернула в тот проулок, я так и не поняла. Мой путь пролегал по вполне себе широким, освещенным улицам, пусть сейчас и пустым, но необходимости заходить в какое-то богом забытое место не было уж точно. Мне показалось, что я на мгновение закрыла глаза, а когда открыла – уже оказалась в тесном, заваленном всяким хламом переулке. Туман ехидненько завивался у ног, а впереди неподвижно стояла темная фигура. Странный, хлюпающий звук, который издавал незнакомец, заставил меня похолодеть от страха.

Именно тогда я поняла, что не могу двигаться. Вот просто встала, как вкопанная, словно ноги к месту приросли, и тупо смотрела, как эта дрянь подбирается ко мне все ближе. Животное, которое обычно не давало мне вставать с постели и утомляло дать еще пару часов сна уставшему телу, сейчас в панике металось где-то в глубине сознания и вопило во все горло «Бежим! Уносим ноги!». А я стояла и смотрела на темную хрень, не имеющую лица – только гладкое, как коленка, черное лицо и огромный рот на половину этой мерзкой рожи, оскалившийся не меньше, чем пятью десятками острых зубов.

Наверное, у Вия были не просто сигареты. Или я чего-то надышалась по дороге сюда. Времени размышлять особо не было, пришлось срочно подбирать под себя отнявшиеся руки и ноги. Тело повиновалось с такой неохотой, словно я хотела не сбежать от жуткого существа, которое явно захотело полакомиться человечинкой, а ползла с утра на работу. Заорала так, что оглохла сама, и швырнула твари в ее паскудную рожу рюкзак. Сработало – тварь зашипела и почти опрокинулась назад. Но либо она не имела плоти, либо в ее теле отсутствовали кости, и эта дрянь изогнулась и в мгновение ока оказалась рядом со мной. Я отшатнулась в сторону, развернулась и попыталась удрать, но когтистая лапа схватила меня за ногу, и я, не обладающая достоинствами этого существа, со всего размаху шлепнулась на асфальт. Перед глазами все поплыло от сильного удара головой, я извернулась, желая поглядеть этой дряни в отсутствующие наглые глаза, успела достаточно ощутимо отбрыкнуться и пнуть существо по роже, прежде чем все вокруг вспыхнуло золотыми искрами. Яркий, невыносимый свет затопил этот проклятый не иначе как всеми богами проулок, и я не нашла решения лучше, кроме как грохнуться в обморок.

***

Что-то весьма некультурно прошлось по моему лицу, перепрыгнуло на грудь и там затопталось, устраиваясь поудобнее. Я заворочалась, с трудом ощущая собственное тело, и лениво приоткрыла глаза. Однако вместо привычной обстановки моей родной спальни мне предстало зрелище весьма необычное, а потому я тут же сбросила с себя остатки сонливости и вскинулась, пытаясь сесть.

Мое тело ехидненько заскрипело, как старая скамейка в парке, и отказалось повиноваться. Я разочарованно осталась лежать на мягкой и удобной кровати, хлопая глазами и пытаясь высказать миру все, что я о нем думаю. Это тоже не особо получалось, поэтому я оставила тщетные попытки и решила оглядеться повнимательнее.

То, что комната не только точно не принадлежала мне, но и вообще не относилась к числу посещенных мест, я поняла почти сразу же. Небольшая, оформленная в темных тонах, тем не менее она сейчас выглядела очень уютно и безопасно. Старинный книжный шкаф, доверху заполненный огромными фолиантами и какими-то крохотными брошюрами – мне даже показалось, что я видела несколько свитков, пожелтевших от времени, – вытертый паркет на полу, тяжелые портьеры на окнах, словно хозяин не желал, чтобы какой бы то ни было свет проникал в помещение с улицы. Резной круглый стол, заваленный всевозможным хламом, среди которых я заметила и какие-то бусины, и фиалы с жидкостями, и даже странные украшения и камни вроде горного хрусталя, лежащие в прозрачной шкатулке. В углу возле окна притулился еще один стол, почти пустой, если не считать странной резьбы, образующий не знакомый мне узор, и несколько выемок для каких-то предметов. И мохнатая задница черного кота прямо перед моим лицом.

– Слышь, ты, эксплуататор, – попыталась было дрыгнуться я, но животное проигнорировало меня с поистине королевским спокойствием. – Слезь немедленно, иначе раздавишь.

Кот и вправду был очень упитанный и явно довольный жизнью. Он с наслаждением жамкал когтями по одеялу, которым я была укрыта, и щурился на приглушенный свет лампы, стоявшей на столе.