Kitobni o'qish: «Индигирка»
Вселенная вьётся восьмёркой вокруг корабля, торчащего посреди мёртвого космического пространства. Звёзды, колючие и стеклянные, медленно выедают беззащитные иллюминаторы – чёрные не то от гари, не то от тонировки.
Болтаются шланги, огнетушители, закопчённые детали и противогазы – словом, все внутренности корабля вывернулись наизнанку. Побитый нос волочит за собой эти железные лохмотья, которые раньше были каютами и лабораториями, а теперь – груда космического мусора, раздробленные части тела массивной механической туши.
По пустынным коридорам летает жёлтый блокнот со схематичным, еле различимым изображением какого-то научного деятеля, и на первой же странице нацарапанная карандашом надпись: «Я хотел посвятить себя освоению космоса, а космос был внутри меня…».
Теперь единственный выход для этого огромного железного инвалида – это упасть на ближайшую звезду.
***
Серёжа вздрогнул и открыл глаза. Сон. Просто сон. Просто чёткая последовательность образов, которые рисует мозг. И всё. Он шлёпнул себя по щеке и спустил ногу на пол – в поисках тапочка.
Мышцы размялись и начали тормошить заспанное сознание, чтобы оно привело в порядок все остальные внутренние механизмы. 7:00 – рабочий день начался.
Серёжа снял с горбатой вешалки пиджак, разгладил его, свернул вешалке нос и повесил обратно.
Электронные часы невнятно урчат время, как всегда опаздывая на две с половиной минуты. Маленькие экраны каютного киберуправления пульсируют в хаотичном порядке, отображая то тут, то там состояние всех систем корабля. Серёжа вышел из каюты и направился в Обзорную – единственное место на корабле, где не работает искусственная гравитация и всё ещё можно ощутить невесомость.
***
И снится нам не рокот космодрома…
