Kitobni o'qish: «Тайга»
Россия.
Странная и непонятная с точки зрения иностранцев страна, в которой так много жизни, но жизни сумбурной и беспорядочной. Александр, много лет проработавший в Германии, убедился в полной обоснованности этого на первый взгляд заштампованного представления о своей родине. Он всего год как вернулся в Россию, и сравнивая менталитеты жителей двух стран, с удивлением обнаружил, что отсутствие дисциплины и четкой организации в работе и быту россияне ловко компенсируют изворотливостью, умением выкручиваться из разных передряг, которые – вот уж странность – возникали просто из ниоткуда. И русские люди всегда – еще одна странность – находили до гениальности простой способ решить любую задачу. Но случалось, к большому удивлению русских, что проблемы возникали абсолютно по не зависящим от них причинам.
Совсем недавно Александр отпраздновал свой сороковой день рождения. Решение возвратиться было отнюдь не спонтанным, Александр не принадлежал к числу искателей счастья, и все его поступки всегда предварял рациональный расчет, в ходе которого на чашу весов ложились все плюсы и минусы от предстоящего решения. И на этот раз он посчитал, что Европа в качестве рабочего места себя исчерпала, новые пути развития возможны только в России. Разослал резюме в филиалы компаний смежных отраслей, пару раз слетал на предварительные собеседования. И в конце концов заполучил хорошее место управленца в нефтяной компании. В своей новой работе Александр находил лишь один минус – приходилось много мотаться по необъятным просторам страны. Но даже в этом минусе был свой плюс. Постоянные поездки отвлекали его от мыслей о жене. Анна умерла внезапно, во сне, от остановки сердца, и наверно эту смерть можно было назвать счастливой и лёгкой. Мучения остались на долю мужа, и теперь Александр топил свои печальные размышления о бренности человеческой бытия в новой работе и заботах о сыне.
Сегодня ему предстоял долгий перелет во Владивосток, куда он отправлялся по делам своей компании. В поездку он решил взять своего сына, тем более что в школе через пару дней начинались каникулы. Матвею уже исполнилось двенадцать, и Александр считал сына достаточно взрослым, чтобы постепенно привлекать его к делам, обучать основам ведения бизнеса не только теоретически, но и на практике. К тому же у мальчика будет возможность увидеть то, чего он прежде никогда не видел – Дальний Восток.
Добираться до аэропорта в Москве даже на такси – дело ужасно долгое, но зато и было время подумать о делах и проблемах, с ними связанных. Но любая дорога, даже несмотря на московские пробки, когда-нибудь заканчивается.
В здании аэровокзала, как всегда, толпилось много народа, провожающие, встречающие, и те, кто ждал отлета. Московский аэропорт – это как город в городе, отдельный мир со своей собственной жизнью и своими законами. Здесь всегда было шумно, словно на восточном рынке. Неожиданно из гущи толпы вынырнула цыганка с ребенком на руках. Вплотную приблизившись к Александру, так, что почти касалась его грудью, женщина сказала:
– Парень, давай погадаю, всю правду скажу, будущее свое узнать не хочешь ли?
Александру стало смешно, ну какой он парень в сорок-то лет? Да, в свой возраст он сохранил подтянутое тело, потому что несмотря на плотный рабочий график, всегда находил время на спортивные тренировки. Хотя и фанатом новомодного увлечения ЗОЖ не был. От течения временных физиологических процессов никому ещё не удавалось убежать, Александр это прекрасно понимал. Возможно, в сравнении с этой представительницей кочевого народа, примерно одних с ним лет, но уже изрядно потрепанной бродячим образом жизни, он действительно выглядел парнем. Не успев порадоваться этому обстоятельству, Александр почувствовал, как чья-то рука пытается залезть в правый карман его брюк, где лежала наличность, которую он накануне снял с карты на текущие дорожные расходы.
«Вот чертовка, – усмехнулся он про себя, – пудрит мне мозги для того, чтобы облегчить мои карманы».
Сын, стоявший по левую руку от отца, процесс экспроприации финансовых ценностей, естественно, видеть не мог. Александр, не глядя, схватил руку цыганки и с удивлением ощутил в своих пальцах тонкое запястье. В мозгу мужчины мелькнула мысль, что слишком уж оно хрупкое для женской руки. Он потянул за руку. Из-за спины цыганки показался мальчик лет восьми. Александр сразу понял, почему цыганка подошла к нему так близко, да еще и младенца чуть не в лицо ему совала – отвлекала внимание от своего сынка-воришки. Странно, но разоблачение воровской схемы почему-то ни капли не разозлило его, скорее наоборот, развеселило. Александр отпустил руку цыганенка, и тот в мгновение ока растворился в людской толпе, будто его здесь никогда и не было.
– Ты что-то там говорила про мое будущее? Так я его почти увидел. Сейчас остался бы и без денег, и без документов. – Он с сочувствием оглядел предприимчивую гадалку и неожиданно для последней предложил. – Может тебе денег дать, если такая нужда в них?
– Я просто так деньги не беру, – гордо отвергла цыганка благотворительную подачку.
– Неужели?! – притворно удивился Александр.
– Воровство – это тоже работа, – пояснила гадалка и добавила: – Хороший ты человек, парень, шум не поднял, полицию не вызвал. За это скажу тебе кое-что. Только теперь слушай внимательно! Ты с сыном лететь далеко собрался, так мой совет тебе: не надо вам лететь, большие проблемы будут у вас.
Александр задумался, видимо, проблему с исчезнувшим оборудованием во Владивостоке так быстро не разрешить, но причем тут его сын? Он хотел спросить об этом цыганку, но та уже исчезла, словно растворившись в воздухе, как это умеют делать представители этой нации. Мужчина хмыкнул, в России по-прежнему есть чему удивляться, и пошел на посадку с сыном, который хоть во все глаза наблюдал за всей этой цыганской сценой, так и не понял, что произошло.
Билеты были куплены на места в комфорт-зоне. Компания по мере возможностей всегда проявляла заботу о хороших сотрудниках. К показной роскоши Александр не стремился, по необходимости мог и в эконом-классе лететь. К этому образу жизни он приучал и сына. Роскошь затягивает, часто говорил он Матвею. Она как трясина, болото. Кажется твёрдой землёй, а наступишь и пропал навечно. Привыкай всё делать сам, своим умом, своими руками. И однажды тебе это пригодится.
Боинг 777 самолёт немалых размеров, но Александр быстро нашёл их с сыном места, по правую сторону от прохода в комфорт-зоне. Матвей сразу устроился возле иллюминатора, ему нравились самолеты и все с ними связанное. Прильнув к стеклу, он с любопытством разглядывал кипение жизни за окошком. Загудели реактивные двигатели, самолет вырулил на взлетную полосу и взлетел, постепенно набирая высоту. Люди, здание терминала, транспортные машины, поля, дороги становились меньше и меньше пока совсем не исчезли из вида. Теперь из иллюминатора виднелись только ровные поля светлых облаков. Пассажирам предстояло набираться терпения в долгой воздушной дороге. Каждый развлекал себя как мог. Мужчина средних лет, на соседнем от прохода кресле, раскрыл ноут, бегло просматривая документацию. Он, очевидно, как и Александр летел во Владивосток по служебной необходимости. Девушка с яркими дредами впереди сразу, как стюардессы выдали пассажирам, обязательный комплект, включавший маски для сна, тапочки, пледы и наушники, натянула маску на глаза, откинула кресло и задремала. Молодая пара на задних креслах, воткнув в уши наушники, хихикала над чем-то, глядя в мини-экран, вмонтированный в спинку каждого кресла. Александр тоже задумался, может и ему посмотреть что-нибудь из старого доброго советского кино, которое он очень любил и на которое всегда не находилось времени. В ноуте у него была целая подборка, и почему бы не скоротать длительное время полёта самым наилучшим образом? Тем более Матвей не скучал, разглядывая небесный пейзаж за окном. Подумано-сделано, Александр раскрыл ноут и погрузился в утопический мир недопонятого когда-то зрителями фильма Данелии «Кин-дза-дза».
Примерно через полтора-два часа после начала полёта свет ламп в салонах стал ярче. Стюардессы выкатили тележки с подносами. Пассажирам предложили ужин. Запахи еды оживили салон, люди радостно приступали к процессу уничтожения пищи. Дело конечно было не в качестве поданных блюд, включавших стандартный набор из курицы, гарнира, овощей, булочки, сока и шоколадных батончиков. Сам процесс раздачи еды и последующего её поглощения представлял собой хоть какое-то разнообразие в долгом и скучном перелёте. Ещё один час из назначенного времени промчался не заметно. По окончании позднего обеда или раннего ужина, стюардессы вновь покатили тележки вдоль кресел, собирая пустые подносы. Послеобеденная возня в чреве авиагиганта постепенно затихала. Согласно законам физиологии, что действовали даже на удалённости от земли на многие километры, после обеда людей потянуло в сон. Молодая пара позади Александра выключила свет над головами, то же самое сделал сосед-бизнесмен по проходу. Пассажиры устраивались насколько это возможно в дорожных условиях удобнее, отдаваясь дрёме, которая тем и замечательна в долгом пути, что время во сне летит быстрее. Монотонное гудение самолётных двигателей постепенно вводило пассажиров в медитативное состояние. Спинки кресел, одно за другим откидывались, люди закрывали глаза, отдаваясь крепким объятиям Морфея.
Свет приглушили, в салоне наступило умиротворение. В ночном небе среди алмазной россыпи звёзд самолет, казалось, летел в саму вечность, сквозь неумолимое время.
В салоне наступила тишина.
Александр решил выйти в туалет покурить. Очевидно, мысли о перекуре и возможности размять ноги посетили не его одного. Двери туалетов в задней части комфорт-зоны оказались запертыми. Александр перешёл в другой салон и направился в конец самолёта. Лицо мужчины, что сидел в кресле на самом последнем ряду, показалось ему знакомым. Мужчина дружелюбно улыбнулся Александру и неожиданно спросил:
– Сашка! Здорово! Не узнаешь?
Знакомые интонации голоса, открытая обаятельная улыбка, всё вкупе вытащили из завалов памяти яркие воспоминания. Университет, лекции, вечеринки в общаге, время, казавшееся вечным, потому что тогда они были молоды. Александр вгляделся внимательнее. Точно, это Олег, с которым он учился на одном курсе, заводной весёлый парень. Ни одна студенческой компания, что собиралась в стенах общежития московского университета, не могла обойтись без его участия.
– Здравствуй, Олег! Насколько я помню, – Александр призадумался и, вспомнив фамилию, добавил: – Соколов Олег.
– Узнал, чертяка! Ну, здравствуй! – Олег встал и крепко обнял Александра. – Никогда не думал, что придется вот так встретиться с тобой, да еще где – над просторами необъятной матушки-России. Ну, рассказывай, как жизнь?
Александр коротко поведал о себе. Олег – о себе. Потом сказал, что летит во Владивосток в командировку, вот и дочь Вику – он указал на сидевшую рядом рыжеволосую девочку лет десяти – с собой захватил, мир показать. Александр тоже сказал, что летит вместе с сыном Матвеем. Слово за слово завязался разговор. Друзьям вдруг захотелось вспомнить студенческие годы, обсудить всё, что произошло после того, как оба получили дипломы об окончании университета.
Вести разговоры, какими бы интересными они не были, в стоячем положении было неудобно. Александр предложил:
– Давай сделаем так. Мой сын сядет на твое место, а ты – на его. Нам с тобой есть о чем поговорить, думаю, нашим детям тоже найдется о чем. Молодёжи всегда интереснее друг с другом, чем с нами, стариками.
– Так уж и стариками? – рассмеялся Олег. – Рано ты нас туда записываешь. Лично я считаю, мне ещё не пора. Где ваши места?
Александр назвал. Олег уважительно протянул.
– О, в комфорт-зоне летишь. Не жалко сына?
– Ничего, ему не привыкать.
Так Вика и Матвей оказались вместе в хвосте самолета, а Александр и Олег в другом салоне, ближе к кабине пилота.
– Привет! – сказал мальчик, усаживаясь рядом с девочкой. – Как ты?
– Привет, норм, – ровным голосом ответствовала та, не отрывая глаз от своего айфона.
После короткого ничего не значащего обмена приветствиями дети уткнулись каждый в свои гаджеты. Воспитанные новым веком, они умели общаться лишь в виртуальном пространстве и плохо себе представляли, как это делать в режиме реального времени. Александр и Олег, напротив, как люди, родившиеся во времена советские, социального навыка ещё не утеряли, и к тому же объединённые общей памятью о прекрасной юности, оживленно болтали. И через фразу в разговоре всплывало, «а помнишь». Казалось, ничто не предвещало беды. Александр и думать забыл о цыганке из аэропорта и всяких там лже-пророчествах и предсказаниях. А они иногда оказываются верными. Только предостережения цыганки о грядущих бедах не имели никакого отношения к рабочим проблемам Александра.
Самолет.
Вот какую беду она имела в виду.
Неожиданно темнота за иллюминатором разорвалась ярким огнём, ночное небо осветил пылающий странный объект, что мчался мимо на бешеной скорости. Олег, не поверив своим глазам, прильнул к иллюминатору.
– Что это? Сашка, ты видел? Метеорит!
Александр ясно слышал тревогу в голосе бывшего однокурсника, он перегнулся через соседнее кресло и с волнением вгляделся в пустоту за самолётным окошком. Небо, ещё минуту назад тонувшее во тьме, было усеяно огненными факелами, что мчались к земле. Такие же яркие факелы мелькали за иллюминаторами с противоположной стороны. Один из них пролетел совсем близко от лайнера, осветив изнутри все салоны.
– Боюсь, это не метеорит, – сказал Александр и сам удивился, насколько встревоженно прозвучал его голос. – Это метеоритный дождь.
Они были не единственными, кто заметил, что происходит за бортом самолёта. Из эконом-класса послышались взволнованные возгласы. Безмятежное настроение, еще минуту назад царившее в салонах, мгновенно улетучилось. Салоны самолёта наполнились гулом, напоминая встревоженный улей. Пассажиры один за другим вскакивали с мест, бросаясь к иллюминаторам. Огненные факелы, мчавшиеся к земле, были хорошо видны по обе стороны самолёта. В следующее мгновение воздушное судно сильно тряхнуло. Удар метеорита пришелся по левому двигателю самолета. Он запылал. Самолёт накренился и пошел на снижение. Тревожное настроение перерастало в панику, люди вскакивали со своих мест, не зная, куда бежать, что делать, как спасаться.
– Без паники! Всем оставаться на своих местах! – в отчаянные людские вопли врезался голос стюардессы. – Освободите проход! Да сядьте вы, наконец. Пристегните ремни безопасности к спинкам кресел! Сохраняйте спокойствие!
Призывы к спокойствию от стюардессы, голос которой срывался на истерический визг, пропали втуне. Никто уже никого не слушал. Люди в панике метались по салонам. Несколько человек, грубо оттолкнув стоявшую в проходе стюардессу в сторону, кинулись к аварийной двери, отчаянно пытаясь ее открыть. Александр понял, если их попытки окажутся успешными, то это неминуемо приведет к разгерметизации самолета, а следовательно, к мгновенной смерти всех пассажиров. Один быстрый взгляд в сторону друга, Олег все понял без слов. Оба мужчины бросились к двери, благо, они находились к ней ближе всех. Но обезумевшие от страха пассажиры уже не слышали разумных речей. Дверь – это то, что в их понимании разделяло жизнь и смерть. Там, за перегородкой им виделся шанс на спасение. Началась потасовка. Кто-то кому-то заехал в глаз, потом в ухо, Александру оторвали рукав рубашки, Олегу располосовали ногтями всё лицо. Стюардесса кружила рядом и тщетно взывала к потерявшим разум людям опомниться. А самолёт, раскачиваясь из стороны в сторону, неотвратимо снижался. Вокруг все так же сыпал метеоритный дождь, пылающие обломки распавшегося на части астероида неслись во тьме вниз, и если бы не нависшая над людьми смертельная опасность, эту картину можно было счесть захватывающе и потрясающей воображение. У самой земли пилотам наконец удалось совершить невозможное – остановить падение и выровнять самолёт.
Все в салоне, без исключения, ясно услышали надрывный рёв самолётного двигателя. Это звук, усиленный отражением от земли, шёл от неповрежденного двигателя.
К дерущимся словно вернулся разум, люди опустили руки, и не решаясь взглянуть друг на друга, молча расступились. Стюардесса протянула Олегу влажную салфетку.
– Нужно пойти к детям, – сказал он, вытирая окровавленное лицо.
– Каким образом? – спросил Александр.
Олег ничего не ответил. Все и так было очевидно. Проход салона был забит людьми. Пробраться сквозь эту паническую суетливую толпу было невозможно.
Чтобы не врезаться в землю, пилоты включили прожектора. Внизу замелькали верхушки вековых деревьев. Самолёт снова сильно тряхнуло.
– Знать бы, куда попал метеорит, – сказал Александр.
– Что это изменит? Полагаю, в заднюю часть самолёта.
– Там же наши дети!
Олег, нахмурившись, молчал. Он не знал, что ему ответить.
Удар метеорита пришелся рядом с той частью воздушного судна, где пристёгнутые ремнями безопасности сидели Матвей и Вика. Обшивка самолёта разлетелась на части, в полу образовалась большая трещина, резкие потоки холодного воздуха, ворвавшиеся сквозь эту дыру в салон самолёта, сорвали сдвоенные кресла под Матвеем и Викой с креплений. В следующее мгновение детей вместе с креслами выбросило из самолета. Видеть, что произошло с их детьми, родители, находясь в другой части самолёта, не могли.
Дальномагистральный авиалайнер, натужно ревя единственным оставшимся в целости двигателем, летел в двадцати метрах от верхушек гигантских сибирских сосен. Пилоты едва удерживали огромный самолёт в равновесии. Авиалайнер с включенными прожекторами всё дальше и дальше удалялся от того места, где из него выпали двое детей. И командир, и второй пилот прекрасно понимали, что в таком состоянии воздушное судно не дотянет до аэропорта, даже до самого ближайшего, и сажать его придется в аварийном порядке. Но внизу на сотни километров простиралась тайга, ни одной открытой и относительно пригодной для посадки площадки не наблюдалось. А врезаться в вековые стволы деревьев означало лишь одно – самолет неминуемо развалится на части и взорвется. И тогда шансов выжить не останется ни у кого. Командир корабля, опытный пилот, с изрядным количеством налётанных часов за спиной, уже сообщил диспетчеру о катастрофе и передал координаты. Оба пилота из последних сил сдерживали горящий самолет от падения, надеясь, что среди густых сосен мелькнет просвет, появится хоть какая-нибудь поляна. Оснований для надежд оставалось все меньше. От двигателя огонь перекинулся на крыло самолёта, где находился один из топливных баков. Предстояло сделать тяжёлый выбор: взорваться в воздухе или всё же пойти на риск, посадив самолёт прямо на верхушки деревьев. Иного пути пилоты уже не видели. Пот градом катился по лицу командира. Он принял решение. Второй пилот всё понял. Они попытаются посадить самолёт на деревья.
Лайнер начал медленно снижаться. В последний момент вековые деревья вдруг расступились, и впереди, отражая пробивавшийся сквозь облака свет луны, сверкнула полоска. Это была затянутая льдом река, названия которой пилоты не знали. Сейчас это было совершенно неважно. Пилоты мгновенно решили, пусть посадочной полосой послужит эта река, всё лучше толстых и прочных таёжных стволов. Хоть какая-то надежда на благополучное приземление. Самолёт пошёл на снижение. Но плавного скольжения по ледяной поверхности не случилось. Метавшиеся в панике пассажиры раскачали самолёт так, что он ударился правым боком о воду. Крыло лайнера взрезало ледяную поверхность реки, словно нож мягкое масло. Самолёт перевернулся и упал на лёд своей верхней стороной. Такого тяжелого удара лёд не выдержал и раскололся на мелкие части. Задняя часть лайнера, и без того поврежденная метеоритом, оторвалась от корпуса и сразу затонула в широкой полынье, что образовалась на месте падения. На дно ледяной реки утянуло и всех сидевших в ней пассажиров. Передняя часть самолёта еще некоторое время находилась на плаву.
Внутри самолёт царил настоящий хаос. Оказавшись вверх ногами в перевёрнутом салоне, люди потеряли ориентиры. Они не могли понять, куда двигаться, где находятся аварийные выходы из лайнера.
Александр и Олег не поддались всеобщей панике, сохранив ясность мышления. Они искали возможности выбраться наружу. Салон быстро заполнялся ледяной водой, вокруг метались отчаявшиеся люди. Оставался лишь один выход, дверь самолёта. Александр быстро пробежал взглядом сквозь хаос. Стюардесса из комфорт-зоны лежала навзничь на креслах, из пробитой головы текла кровь. Тело второй бортпроводницы виднелось у входа в эконом-класс. Остальной экипаж, очевидно, тоже погиб при ударе лайнера о воду. Помочь никто не мог. Александр и Олег бросились к аварийному выходу, от которого ещё недавно отталкивали обезумевших от страха пассажиров. На этот раз возле него никого не было. Соображать в пространстве, перевёрнутом вверх тормашками, было трудно, но приятелям всё же удалось открыть дверь. Их тут же отбросило назад потоками речной воды, хлынувшими в открытое пространство. Ледяная вода обожгла тело, полностью промочила одежду. Нужно было скорее выбираться наружу. Александр первым оказался на холодном льду, помог вылезти Олегу. Они насквозь промокли. С брюк капало, мокрые рубашки и свитера прилипли к телу. Но не это обстоятельство волновало сейчас обоих мужчин. В первую очередь необходимо было найти детей. Не говоря ни слова, Александр и Олег бросились на поиски. В воде барахтались пассажиры, сумевшие, как и они выбраться из самолёта, но доплыть до спасительной кромки льда, где вылезть на твёрдую ледяную поверхность помогали остальные спасшиеся пассажиры, удавалось немногим. Большинство людей утянуло течением реки под лёд. Смерть в союзе с Судьбой пожинала свои роковые плоды.
Ни на льду, ни в воде Матвея и Вики не было видно. И сколько Александр и Олег не кричали, срывая голоса на морозном ветру, никто не откликнулся на их зов. В гигантской промоине постепенно исчезали обломки самолёта, а вместе с ними последние надежды на то, чтобы найти детей живыми.
*****
Сибирь. Таёжные леса, поражающие воображение своими бескрайними просторами. Сверху они предстают единым зеленым или белым ковром, в зависимости от времени года. И единственные обитатели этих суровых мест дикие звери и птицы, за многие столетия установившие свой жизненный распорядок. Вокруг, куда ни кинь взгляд, лишь вековые деревья, верхушки которых исчезают в небесной глубине. Крайне редко забредают в эту таёжную глушь охотники, а уж обычные жители – так совсем никогда. Потому что обратной дороги уже не сыщешь. Потому что в таёжной глуши никогда и не было дорог. Только тропы, по которым ходят одни лишь звери лесные. Но судьба порой играет с людьми так, что ни один предсказатель не в силах предвидеть её капризные повороты. И двое маленьких пассажиров самолёта, следовавшего курсом Москва-Владивосток, еще сегодня днём вряд ли могли подумать, что следующее утро они будут встречать в глубоком сугробе в таёжной глуши, где на сотни километров вокруг ни единой человеческой души.
Матвей и Вика остались живы. И уже одно это обстоятельство можно было принять за подарок судьбы. Так во всяком случае подумали бы их родители, если бы знали о чудесном спасении.
Детям невероятно повезло. Скорость падения снизила тридцатиметровая ель, ветки которой послужили естественными тормозами для спаренных самолётных кресел. Обитые кожей тяжелые сиденья, с пристегнутыми к нему ремнями детьми, скользили вниз, и с каждой обломанной под этим грузом еловой веткой скорость падения резко снижалась. Вдобавок на их счастье под елью, ветви которой тянулись до самой земли, оказался глубокий снежный сугроб, куда кресла и плюхнулись. Некоторое время дети пребывали в полном оцепенении, что вполне можно было понять. Такой экстрим не каждому взрослому пришёлся бы по душе.
– Я так понимаю, что лететь дальше ни на самолёте, ни на креслах мы не будем. – Матвей очнулся первым и деловито повертел головой, остановив свой взгляд на Вике.
– Где мы? – испуганно оглядываясь, спросила девочка.
– Мы на земле, это точно. И где-то в лесу. Точнее сказать не могу. Уверен в одном, из всех пассажиров приземлились мы первые. Пора отстёгивать ремни и вылезать из самолёта, ой нет, прости, из сугроба. Тебе помочь?
– Надо позвонить папе.
Вика сунула руку в карман своей куртки, предусмотрительно надетой ещё в салоне лайнера до падения. Айфон был разбит вдребезги. Еловые ветки, подарившие жизнь детям, получили свою дань за чудесное спасение.
– Дай свой! – приказным тоном потребовала девочка.
– Я свой в рюкзак сунул, он там и остался, – вздохнул Матвей. – Кажется, никто из пассажиров вслед его не бросил.
Несмотря на сложность положения он сохранил позитивный настрой, ведь не каждому улыбается удача выжить после падения из самолёта, да ещё и без единой царапины. Вика, как оказалось, не была готова разделить его жизнерадостное отношение к тому, что с ними произошло.
– Что же теперь с нами будет? – жалобно спросила она, выбираясь из рыхлого снежного холмика.
– Что тут скажешь? Во-первых, надо радоваться тому, что мы остались живы. А во-вторых, нас найдут. – Матвей послушал, как удаляется шум двигателя самолета, и после короткой паузы добавил: – Обязательно найдут. У нас же лучшие в мире спасатели.
Он старался говорить бодро и уверенно, ему в голову не приходило, что искать их здесь никто не будет. Он даже предположить не мог, что обоих детей сочтут утонувшими в реке после катастрофы.
– Как холодно, – Вика застегнула молнию пуховика, который так уютно согревал ее в Москве, но не здесь, в тайге, где температура воздуха была гораздо ниже, чем в ее родном городе.
– Да, реально холодновато. Предлагаю подвигаться, чтобы не замерзнуть.
Они бодро зашагали вокруг громадной ели, периодически топая ногами. В предрассветном холоде эти жалкие попытки согреться не принесли результата. Тогда Матвей предложил побегать, и дети принялись нарезать круги вокруг всё той же ели, постепенно расширяя их. Светало, из тумана проступали силуэты деревьев, становясь всё отчетливей. Вика, отбежав подальше, вдруг застыла на месте, уставившись в снежный покров.
– Матвей, смотри!
Уловив в ее голосе нервное возбуждение, мальчик подошел ближе.
– Ты видишь? Видишь?! Здесь какие-то следы!
Приглядевшись, Матвей сказал:
– Это от лыж! А вот рядом – собачьи!
Вдоль двух глубоких параллельных полос действительно тянулась цепочка круглых следов от лап.
– Так, тут был человек, и он шёл с собакой. – Матвей тут же принялся выстраивать логическую цепочку. – Если с собакой, точно охотник.
– Значит, где-то поблизости есть деревня, – обрадовалась девочка. – А где есть люди, есть и телефоны. Позвоним своим, скажем, мы живы, и с нами все в порядке, а то мой папа, наверно, сильно переживает. Он, может, думает, что я уже на небесах!
Надежда придала ей сил, и настроение заметно улучшилось.
– На котором из них по счёту? – решил поддержать Вику Матвей.
– На седьмом, конечно же. Прямо в раю.
– В раю нет такого собачьего холода.
Матвей снова был серьезен. Он понимал, что ответственность за них двоих теперь лежит на нем. Понимала это и Вика. Матвей был старше, к тому же принадлежал к мужскому полу, поэтому окончательное решение она оставила за ним.
– Пойдём по этим следам, – после короткого раздумья сказал Матвей. – Тут и замерзнуть недолго, пока нас найдут лучшие в мире работники эм-че-эс.
На том и порешили. Через несколько километров дети заметили, что круглых следов становится все больше и больше, и появляются они откуда-то из-за деревьев. Ничего не понимая, Матвей и Вика продолжали идти дальше. Ноги проваливались в хрусткий снег, тонули в его холодной белизне, и каждый шаг давался с трудом. Примерно через километр следы вывели на поляну. Представшая глазам картина заставила детей остановиться. Вика испуганно вцепилась в рукав Матвеевского пуховика. А сам Матвей, хоть и старался не подать виду, почувствовал, как гулко забилось в его грудной клетке сердце.
На свободной от вековых деревьев прогалине валялись три растерзанных и обглоданных звериных трупа. Снег вокруг был окрашен в красно-бурый цвет. Там же на снегу лежали оброненные человеком рукавицы, меховая шапка и нож с широким лезвием, обагрённым кровью. Шапка тоже была залита кровью.
– Это волки? – с тревогой спросила Вика.
Она и сама уже догадалась об этом, и спрашивала больше для уверенности. Хотя скорей всего, ей хотелось, чтобы Матвей опроверг ее догадку, чтобы эта страшная картина перестала быть правдой.
Матвей мрачно кивнул. Следы рассказывали ему о драме, что развернулась на этом месте некоторое время назад. Матвей так ясно видел все предшествующие события, словно в тот момент стоял за соседним деревом. Охотника с собакой преследовали голодные волки, после непродолжительной погони настигли и напали на них. Одна собака, конечно, не смогла справиться с таким количеством волков. Верному охраннику удалось загрызть только одного хищника, как его растерзали. Двоих из напавших волков убил охотник и раненый ушел, не подобрав даже свою шапку. Волки не стали его преследовать, трупов убитых собратьев и собаки хватило для утоления звериного голода.
Дети спешно покинули место разыгравшейся этой ночью трагедии, справедливо опасаясь, что волки могут вернуться. Они вновь пошли по лыжным следам. Одинокая колея тянулась среди таёжных деревьев. Вдоль следов на снегу были видны капли крови. Человек, очевидно, иногда останавливался и ложился на снег возле стволов деревьев, здесь следы углублялись, вокруг вмятин на снегу становилось больше красно-бурых пятен. Даже неопытным детям становилось ясно, что человек ранен, и ранен серьезно. Он терял силы, ему всё чаще приходилось их восстанавливать, лежа на снегу. Возможно даже, что он просто падал на холодный белый покров, теряя сознание.
