Kitobni o'qish: «Красный кадиллак желаний»

Глава 1

Вечерний дождь застилал глаза, скрывая слезы от посторонних прохожих. Нещадно хлестал по лицу ледяными каплями, давая пощечины, словно выполнял работу за Эйрана Кристанти – моего единственного и любимого на всю жизнь. Ветер пронзал тело, тысячами уколов подобных тем, что я испытываю в душе. Еще вчера я была невестой и ожидала завтрашний праздничный рождественский ужин, когда мы объявим о помолвке. А сегодня я стою возле стены своего дома и задыхаюсь от предательства любимого человека. Я не знаю, есть ли у него другая женщина, но точно есть другая жизнь, в которой нет места моей.

Не решаюсь подойти, просто наблюдаю, как он передает отцу злосчастную синюю папку с документами. Дождь не щадит и их, но капли отскакивают от раскрытого зонта, как и моя любовь – она просто оказалась не нужна ему, все обещания были пустыми. Не могу понять зачем он так сделал.

Отец забрал папку и поспешил в дом. А я так больше не могу:

– Эйран! – пока он не сел в машину я все еще надеюсь, что это дурной сон. Подбегаю к нему: ― Эйран, подожди!

Он смотрит на меня холодным и отчужденным взглядом. Это не мой Эйран, которому я отдала сердце, хотя голос и принадлежит ему:

– Извини, я должен ехать.

– Не уезжай, давай поговорим, – прохожу за ним вокруг автомобиля и цепляюсь за дверь, чтобы он не смог ее закрыть.

– Мириам, отойди с дороги.

– Нет, давай поговорим.

– Твое право, – вырывает из рук дверь, садится и наглухо закрывает ее. А через секунды обдает меня грязью из-под колес своего красного кадиллака, что окончательно отрезвляет меня от несбыточных желаний.

 А если бы в нашу первую встречу я сделала все по-другому? Если бы я принимала решения, противоположные тем, которые уже приняла? Мысли одолевали меня одна за другой и не давали покоя – ночь будет тяжелой.

Завтра в доме соберутся родственники и только отец, который настойчиво предлагает мне горячий какао, знает, как мне тяжело сейчас:

– Папа, и что я должна им всем сказать: что ни помолвки, ни свадьбы не будет? Что Эйран бросил меня?

– Нет, милая. Утром я всех обзвоню и скажу, что ужин не состоится.

– Но мама должна была приехать.

– Мама может приехать и так, – вздохнул…

Знаю, что ему сложно говорить о ней. Наверное, это у нас семейное переживать предательство любимого человека. Мама предпочла другого мужчину, другую работу и другой город.

– Я пойду спать, хорошо?! Завтра нужно улыбаться людям, которые придут на концерт, а мне еще петь… и силы для этого.

– Иди, милая.

Поцеловала отца и поднялась в свою комнату. Завела будильник на 8 утра 25 декабря. Нужно позвонить своей подруге Шейлин, чтобы она забрала платье для помолвки, я за ним не поеду. Единственный раз, когда мне было больно, как сейчас – это когда мама объявила об отъезде и новом мужчине. Я украдкой взглянула на себя в зеркало: растекшаяся тушь обрамляла уставшие зеленые глаза, а темные мокрые волосы, некогда счастливое лицо. И совершенно, ничего не напоминало о моем двадцати одном дне счастья. Двадцать один – на единицу меньше, чем мой возраст. Двадцать третий уже будет без него…

Всю ночь я прорыдала, не понимая, что сделала не так, отчего он просто взял и оставил меня: поспешно закончил дела по строительству нового здания для театральной школы и уехал в другую страну, навсегда. Заснуть удалось ближе к утру и все это время я думала, что было бы если я делала то, что хотелось, а не то, что нужно и принято. Что было бы если…

Проснулась я от оглушающей мелодии звонка, которую дней десять, как сменила по настоянию нашего художественного руководителя – Томаса Олдриджа. Терпеть его не могу. Видите ли, эта музыка «корябает его нежный музыкальный слух». Кто же звонит в такую рань? Взяла телефон и увидела цифры 10:36 – боже мой, проспала!

– Да, алло!

– Мири, привет! Тут такое дело, в общем, нужно чтобы ты приехала в школу. Вот прям вставай и приезжай. Только надень то зеленое платье, которое мы на прошлых выходных купили. Жду тебя. Это срочно.

Конечно, срочно! Через полтора часа главная репетиция перед концертом, хорошо, что школа в десяти минутах ходьбы. И о каком зеленом платье Шели твердит, сейчас не до него – оно уже сыграло решающую роль. Томас мне все уши проест, что я для будущей примы не гожусь, ведь «зрители не ждут, а он вынужден». Естественно, вынужден – наши отцы партнеры.

Я наскоро умылась, натянула на себя синий свитер с джинсами, и выбежала на улицу, ругаясь на вечно хандрящую технику – телефон показывает 3 декабря. Ах, если бы оно было так…

Сердце замерло, когда у школы я увидела красный кадиллак, такой же, как у Эйрана. Какая жестокая насмешка судьбы. У входа меня встречала Шели:

– Мириам, ты срочно должна это увидеть. И где твое зеленое платье? Ну да ладно, так тоже сойдет.

– Куда ты меня тащишь? Репетиция будет в зале. – мы практически бегом пересекли большой холл.

– Она будет позже. А сейчас… Хм, пропал. Это все из-за того, что ты слишком долго шла.

– Кто пропал?

– Очень красивый шатен.

– Шели, мне не до этого. Сама знаешь, что вчера случилось.

– Брось, он какой был нудной кочерыжкой, такой и останется.

– Раньше ты его так не называла.

– По мне так как только увидела. Ну ладно, подруга. Иди в зал украшай стены. Может, появится еще.

– Мы же все подготовили. А как же репетиция?

– Ну, Томас, как всегда, недоволен. Иди.

Я побрела в зал, где сегодня состоится большой рождественский концерт. Очень надеюсь, что мне станет лучше и я забудусь. Надо отключить телефон, иначе не отобьюсь от «заботливых» тетушек и сестриц по поводу несостоявшейся помолвки. Все догадывались, что мы созываем гостей на ужин именно за этим. А отец, наверняка им скоро позвонит. И нужно менять телефон – опять третье число. Словно кто-то смеется надо мной.

Я прошла в зал и взяла рождественские украшения. Зачем же их сняли? Наверняка Томас в последний день решил, что они «корябают его нежные глаза». Ну хорошо, нужно спешить, до репетиции осталось совсем чуть-чуть. И почему школа почти пустая, где все?

Я поставила около себя стол с коробкой игрушек, и сама забралась на него, чтобы достать до люстры. Но мне не удалось, поэтому, как и в тот раз мне надо ставить стул сверху. Тогда меня подхватил он, значит, сейчас мне нужно быть осторожнее. Я забралась и у меня почти получилось, но отвлеклась на шум позади себя, не рассчитала шаг и потеряла равновесие. Уже представляла, как больно ударюсь и задавалась вопросом, как же смогу петь в таком состоянии, но почувствовала крепкие мужские руки, подхватившие меня в полете:

– Эйран?!..

Глава 2

― Ты вернулся?! Эйран!

Я обнимала его за шею, все еще находясь на руках. Да, я обижена и мне было вчера очень больно, но я его люблю. Не хотелось вообще выпускать его из объятий, но я чувствовала, что он не проявляет никаких эмоций. Почему? Я ничего такого не делала, чтобы он вел себя так… ну, почти ничего… Взглянула ему в лицо: улыбается, смотрит на меня заинтересовано, но будто видит впервые:

– Мы знакомы? – говорит бархатным голосом от которого по телу начинают порхать бабочки.

– Что значит знакомы? Эрн ты чего?

Заерзала на руках, пытаясь выбраться, чтобы встать на ноги, а он держит и не отпускает:

– Снежинка свалится прямо в руки. Увлекательно. И часто вы падаете?

– Нет… Ты будто не помнишь меня. Что с тобой случилось? Это игра какая-то?

– Сам удивляюсь. Он сказал про снежинку и больше ничего. Черт бы побрал этого проныру.

– Опусти меня уже.

– А вы и правда легкая, как снежинка.

– Спасибо, но… – а Шели говорила, что моя диета на печенье и молоке плохая идея, а она вполне себе новогодняя. ― Лучше меня отпустить.

Улыбнулся. Боже, какая у него красивая улыбка. И поставил меня на пол, так аккуратно. Стоп!

– Эйран, почему ты вчера так поспешно уехал и даже не поговорил? Почему так поступил со мной?

– Тебя моя мать подослала?

– Нет. Но она хорошая, ты должен поговорить с ней.

– Я уже ей все сказал. Пусть не вмешивается, я сам сделаю выбор. Жаль, что Снежинка знакома с моей мамой.

– Ты опять уходишь? Я ничего плохого не сделала, поговори со мной.

– Верю, что это так, но передайте Элайзе Кристанти, что я уже вырос из-под ее опеки. В конце концов, мне двадцать девять лет, и уж этим вопросом я займусь самостоятельно! Прямо с восклицательным знаком и передайте… милая Снежинка. Простите, – остановился почти у входной двери, ― не подскажете, где я могу найти, – достал листок из кармана, ― Бенедикта Льюиза?

– Конечно, по коридору последняя дверь справа. И синюю папку не забудь.

– Да, да, она у меня в… А вы откуда знаете про папку?

Интересно он меня разыгрывает или это очень реалистичный сон. Думаю, что второе. Никогда не была в таком сне:

– Эрн почему ты так себя ведешь?

– Может быть, мать представила вас позавчера за ужином, а я забыл?

– Нет.

– Ну, и славно, а то выбор в этот раз был просто жуткий. У меня назначено на двенадцать, нужно идти. А ты тут работаешь, Снежинка?

– Да.

– Хорошо.

«Хорошо» и все? Как же все похоже на день нашей встречи: мое падение, его разговор с папой, только Элайзу мы не затрагивали. Жаль, что это всего лишь сон. А что еще безумного может произойти во сне?

– Пс, пс…

Обернулась никого, значит, послышалось.

– Пс, пс, говорю же!

Еще раз обернулась по сторонам – пусто. А потом взглянула в окно: во сне можно увидеть жирафа! Я помотала головой, чтобы сбить совсем уж неправдоподобный сон. Но жирафья морда с яркими голубыми глазами, так и продолжала торчать в окне. Ну сон, так сон. Господи, Мириам, нельзя так переживать, даже из-за Эйрана. Такие ужасы снятся:

– Ты это мне? – спрашиваю, присматриваясь к пятнистому с опаской.

– Тебе, конечно! Ну, подойди поближе, мне тяжело так стоять.

Вообще странно, как ты здесь оказался. Подошла к окну и увидела, как жираф примерно моего роста балансирует на тоненькой веточке.

– Так ты же упадешь сейчас! – начала суматошно хватать жирафа за все, что попадалось. Плевать, что это сон, нужно спасать бедолагу.

– За шею тяни. За уши не надо. Да, что ж ты делаешь-то, задушишь, – жираф начал истошно кричать, но я таки успела схватить и затащить его внутрь, перед тем, как ветка под ним хрустнула.

– Ты кто такой? Откуда взялся?

– Ну, тихо, тихо, – жираф начал театрально откашливаться, ― почти что удушила. Кхе-кхе. А-а-а-а-а… И лишила меня певучего голоса.

– Что тебе нужно от меня. Я понимаю, что это сон, но зачем ты здесь?

– Какой сон? Я не сон! Меня зовут Мандартис Эльвинг Инглорион. Но если кратко, то Мандарвинион. И я поверенный Кристанти-фэмили-продакшн.

– Я буду звать тебя мандаринкой.

– Ка-а-ак? – морда жирафа вытянулась и стала еще длиннее, если это возможно, конечно.

– Ты сказал Кристанти? Ты знаешь Эйрана?

– Знаю ли?! Я, собственно говоря, по его поводу и здесь.

– Пожалуйста, дай мне проснуться. Или, наоборот, не нужно. Я всю ночь проплакала и… Зачем я рассказываю это жирафу?

– Знаю, знаю, знаю! Эйран передал папку твоему отцу, ты смотрела из-за угла дома, бег, хлоп и б-р-р-рызги.

Хоть он и жираф, но так реалистично изобразил вчерашнюю картину:

– Именно так все и было!

– Спасибо, спасибо! Польщен! Цветы положите на сцену, – раскланялся, как мы это делаем после выступления. ― Я и слезу могу, но это требует драматической нотки. Да, примерно как и у тебя вчера. Но я тут по важному делу.

– Тебе нужно непременно на сцену, – съязвила я, но, кажется, жираф не понял. В момент прильнул ко мне и захлопал пушистыми ресницами: ― Возьмешь меня своим протеже? Я знаю, что у тебя папа в театре работает…

Начал расшаркиваться копытом, показывая наигранное смущение.

– Ты сказал, что здесь по поводу Эйрана.

– Так точно, – встал по стойке смирно, ― ну, извини я прирожденный артист. А кое-кто… Не будем говорить кто, – прекрасно изобразил Эрна за рулем кадиллака, ― так не считает. Ладно, теперь к делу! То, что с тобой случилось не сон – нам нужна твоя помощь.

– Кому нам?

– Семейству Кристанти, эльфам, детям… мне.

– У Эйрана есть дети?

– Не сосчитать. У него обязательства по всему миру.

Я и подумать не могла, что у него есть дети. Значит, лгал мне по поводу своей любви. Какая же я дура, что поверила. А может:

– У него дети появились естественным путем или он донор? Он как-то говорил, что у него есть обязательства перед детьми, но я посчитала, что он о детском театре.

– В основном все естественным. Эйран плодовит на детей. В этом его особенность.

– Он посмеялся над моими чувствами, да?

– Нет. Для этого нам и нужна твоя помощь.

– Снежинка! – послышалось из-за двери.

– Эйран!

– Не говори ему, что я тут был. Он мне все пятна перемешает, а я их только что замысловатым сюжетом выложил.

Я взглянула на жирафа – у него были обычные пятна, как и у всех, который я видела… на картинках:

– Не скажу, – я о тебе вообще никому не скажу, и сама, надеюсь, скоро забуду.

Во входную дверь просунулась голова Эйрана:

– Я и не знал, что у Снежинки папа директор школы. Вряд ли тебя мать подослала. Составишь мне компанию за обедом?

Глава 3

― Конечно!

Пока я шла к Эйрану, размышляла, куда дену жирафа или как о нем скажу, если он его увидит. Обернулась – никого. Возможно, мне это все показалось, потому что я очень перенервничала вчера.

– Знал бы, что здесь обитают такие Снежинки, приехал бы еще в прошлом году.

– Эрн, ты вчера головой не ударялся? Эрн! – подошла к нему близко и посмотрела в карие глаза. ― Я уже соскучилась по тебе.

Кинулась на шею и крепко-крепко прижала к себе. И он прижал в ответ. Значит, все помнит, значит, любит, поэтому и вернулся. Отстранилась и обняла его лицо ладонями. Но его глаза не выражают ни любовь, ни ненависть, только горят пытливыми огоньками и пронзают меня до самой глубины, да, именно, такой, он был в первые две недели нашей встречи.

– Мне нравится, как ты называешь меня Эрн. Что-то есть в этом имени…

– Волшебное и уносящие куда-то…

– Далеко.

И случился наш первый поцелуй. Конечно, он был не первый, но сейчас, как и тогда… я полностью растворилась в его объятиях.

– Будто мы и правда знакомы, – смотрит на меня внимательно, ― Но я не был в этом городе ни разу. Может, в другом месте?

– Эрн, ты, правда, ничего не помнишь обо мне?

– Я бы тебя не забыл. Пойдем.

А ведь забыл… Он приобнял, я положила голову ему на плечо и мы направились к выходу. Навстречу нам несся Томас, у него только что пена из ушей не брызгала – полон негодования.

– Ах, вот где находится наша прима. Наводит контакты с будущим партнером. Вижу, слишком активно наводишь. Томас Олдридж, очень приятно, – поправил очки и протянул руку Эйрану.

– Взаимно, Эйран Кристанти.

– Через час, чтобы была в зале при полном параде. Зрители не ждут, это я вынужден.

Окатил меня презренным взглядом и направился в свой кабинет, чуть ли не бегом. Почему он меня так ненавидит, что я ему сделала?

– Шумно у вас тут, – Эйран обернулся в сторону Томаса.

Мы успели сделать всего несколько шагов, и нас догнала Шели:

– Ага, вижу, вы уже познакомились. Шейлин Барлоу, очень приятно! – протянула руку, явно для того, чтобы он ее поцеловал. Шели неисправима. Но он сделал, то, что сделал – пожал в ответ. ― Куда вы идете?

Она прямо как маленький пытливый сыщик:

– Мы идем обедать, Шел. Приду на репетицию.

– Давай, давай. Приходи чуть раньше, расскажешь, как наш будущий спонсор в деле. С виду хорош.

Отрапортовала Шейлин и ушла.

– Вижу, что шумно всегда, – заулыбался, ― Так оттого, как я буду вести себя за обедом, зависит моя репутация здесь? – как же красиво он улыбается.

– Не обращай внимания, она всегда такая.

Вышли на улицу – светило яркое солнце и в свитере было совсем не холодно. Да, декабрь в этом году выдался на редкость теплым. Мы подошли к красному кадиллаку. Эрн открыл дверь и я села.

– Побудь здесь, я забыл папку с документами, – хлопнул дверью и ушел.

– Благо небесам, у Эйрана дырявая память, гыыы…

Я аж подскочила на месте, услышав знакомый голос. Обернулась – сидит на заднем сидении в наушниках и с телефоном в… копыте.

– Не пугай меня так. Как ты тут оказался. Не было никого. И вообще, я бы хотела тебя забыть, как страшный сон.

– Меня? – сдвинул наушник с уха. ― Я, между прочим, песенки ищу рождественские, для вашего детского спектакля, а ты меня «страшным сном». Между прочим…, – опять прильнул ко мне, ― я самый красивый из всех Кристанти-фэмили.

– Если ты не моя выдумка… Не делай такую морду, я в этом очень сомневаюсь. То объясни, что тут происходит? Почему сейчас вновь день нашей встречи с Эйраном.

– Так, так, так… У кого-то, видимо, тоже страдает память.

– Память у меня хорошая. Говори, давай!

– Ну тогда вспомни: вы вчера поссорились, он приехал к твоему отцу, отдал папку, ты стоишь, бег, хлоп и б-р-р-рызги.

– Это я прекрасно помню.

– А что было потом?

– Я выпила горячий какао и пошла спать. Все. А когда проснулась, то…

– Значит и у тебя память в сеточку.

– Нет. Больше ничего не было!

– А мысли? Помнишь, о чем думала перед тем, как провалилась в сон?

– О чем?

– О чем?

– О том, что… Что было бы если я делала бы по-другому? Смогла бы объявить о помолвке в Рождество, как и мечтала?..

– Ну-у-у-у… Ой…

– Все в порядке, – Эрн вернулся, ― я знаю отличное место, где можно пообедать.

Я сидела в растерянности. Неужели такое может быть на самом деле? Да, я то и дело слышу о рождественском чуде, но чтобы это произошло со мной…

Эрн кинул папку на заднее сидение. Я испуганно обернулась – никого.

Когда мы отъехали от здания школы, я решила, что нужно начинать узнавать об Эйране больше. Возможно, я многое о нем не знала, поэтому случилось то, что случилось.

– Я могу тебе задать странный вопрос? – еще раз оборачиваюсь, на заднем сидении все так же пусто.

– Задавай.

– Как ты относишься к жирафам?

– Н-нормально. А почему ты спрашиваешь?

– Просто так. Видела сегодня одного и…

– Видела? Где?

Мы ехали не очень быстро и это хорошо, потому что я забыла пристегнуть ремень, а Эрн резко нажал на тормоз и повернулся ко мне. Ни разу не видела его таким озадаченным.

– На картинке, – если он так реагирует на слово «жираф», что же с ним будет, если я назову имя Мандри… Мандриа… Мандаринки, в общем.

– На картинке – это хорошо, – вновь плавно вдавил педаль газа, и мы поехали, но на всякий случай я пристегнулась.

– Так как ты к ним относишься?

– А почему тебя это интересует?

– Мне кажется, что они жутко милые, – так и представила сияющую морду с огромными глазищами, сегодняшнего непрошеного гостя.

– Насчет жутких согласен, а вот «милые»… не уверен. Ну вот, приехали.

Кафе «Синий сапог» – никогда не понимала этого названия, но здесь мы были завсегдатаями посетителями. В первый раз нашего знакомства… Так я сама начинаю верить, что это все взаправду. Но… Эрн взял папку и пошел открывать мне дверь. Так, в общем в первый раз, я старалась не лезть в его жизнь и оставаться чуть в стороне, чтобы не быть навязчивой. А сейчас сделаю по-другому. Мне ведь самой очень интересно, что происходит:

– Спасибо! А почему сюда?

– Здесь готовят прекрасные десерты. Тебе понравится.

Я вышла из машины и решила, что на этот раз точно выведаю все секреты: если у него есть поверенный жираф, то боюсь представить, что еще есть:

– Ты сказал, что ни разу не был в этом городе.

– На лжи меня пытаешься поймать, – хитро прищурил глаза и улыбнулся. Не устану повторять, что у него сногсшибательная улыбка.

– На несостыковке фактов.

– Однозначно, только одно – ты самая замечательная Снежинка, которую я знал.

– Так у тебя их много было?

– Нет. Проходи, – практически втолкнул меня внутрь.

Здесь, как и всегда потрясающая атмосфера Рождества: гирлянды на окнах, музыка, аромат имбиря и корицы. Самое интересное, что это кафе начинает работать только в декабре, но я всегда обходила его стороной. «Синий сапог» – что в нем можно подавать? А оказалось, что здесь очень вкусно кормят сладостями. Поэтому я и подсела на диету из печенья и молока. Мы прошли к нашему столику.

– Тебе нравится здесь? – отодвинул стул, приглашая сесть.

– Да, очень.

– Подожди, я сейчас приду.

Хотел сначала оставить синюю папку на столе, но все же взял ее с собой. Я знаю только то, что в этой папке документы на сотрудничество с нашей школой, а потом и разорванный контракт с передачей всех прав отцу. Но может там есть что-то еще?

Немного погодя, ко мне подошла девушка в их стандартной одежде: темно-зеленый костюм, колпачок эльфа на голове и их ушки. Всегда удивлялась, зачем им эти приделанные уши… или они что настоящие? А вот, девушку я такую не видела. На бейджике было имя «Анайрэ» – какое необычное:

– Что будете заказывать?

– Я подожду своего спутника.

– А может быть, все же закажите?

– Подойдите чуть позже, пожалуйста.

Но она не собиралась отступать:

– У нас замечательные блюда. Разрешите предложить нашу новинку «Клецки по-танзанийски» – это очень вкусно. Оближите пальчики, гарантирую!

– Я все же…

– Вы ведь собрались быть посмелее. Это отличный шанс начать.

А она права. Но откуда ей это известно? Неужели Мандаринка проболтался?

– Несите!

– Отлично! – сверкнула глазами словно топазами.

– Принесите моему жен… Эйрану то же самое, пожалуйста.

– Эта новинка исключительно для вас, Мириам.

Быстро ушла, зазвенев колокольчиками и заставив меня тем самым посмотреть вниз – теперь они у них и на ботинках. Вернулся Эрн с недовольным лицом, не помню такого при нашей первой встрече:

– Ты в порядке.

– Был бы лучше, но, к сожалению, это невозможно.

– Расскажешь мне?

– Лучше ты мне расскажи о себе: чем увлекаешься, как обычно проводишь свободное время? Есть ли у тебя свободное время или, может быть, у тебя есть кто-то?

– Никого у меня нет, – кроме тебя. Почему же ты ничего не помнишь Эрн? Я не могу об этом говорить вслух, но так хочется.

– Почему так смотришь на меня, будто мы знакомы? И у меня ощущение, что я уже сделал что-то не так?

– Нет, нет…

– Ваши клецки. А вам, что сэр?

– Будьте любезны то же самое. Выглядит аппетитно.

– Это исключительно для вашей спутницы, – подвинула тарелку ко мне еще ближе. ― И его больше нет в меню. ― Может быть, медовый десерт с маком и пеканом?

– Не откажусь! Давайте! – вот же ж сладкоежка: сияет, как звезда на небосводе. ― Значит, жениха у тебя нет, прекрасная новость!

Неужели я и вправду нужна ему? Может, все, что было день назад – это сон, а сейчас все на самом деле? Я поднесла вилку с клецкой ко рту – аромат изумительный. Съела кусочек и все вокруг поплыло…