Kitobni o'qish: «Небо в призраках»

Пролог

Закатное солнце заливало все вокруг оттенками оранжевого цвета. В его лучах по утоптанной повозками дороге, вдыхая аромат высохшей травы, не спеша шла девушка. Теплый ветерок то трепал длинную юбку, то забирался под тонкую ткань кофты, лаская нежную кожу. Казалось, что ветер не пускал, пытался всячески остановить идущую, но она не замечала его старания. Сейчас у нее была цель. И даже жар сухой нагретой за день земли, обжигающий ступни сквозь тонкие туфли, не отвлекал девушку от ее мрачных мыслей. Она остановилась на холме, чтобы бросить последний взгляд на родную деревню.

Дождей не было большую часть лета, поэтому урожай вышел скудный и, скорей всего, зимой жителям придется нелегко. Но они заслужили… Теперь ей не стоит задумываться над тем, как будут жить без нее те люди, которые бросили ее на произвол судьбы. А ведь она помогала им всегда…

Ведьма улыбнулась своим мыслям.

– Скоро все изменится, – прошептала одними губами. – Скоро…

Выцепив из однообразных домиков родные стены, постаралась запечатлеть их в своей памяти, а потом, повернувшись к прошлому спиной, сошла с дороги и стала удаляться в лес.

Часть 1. От края до края

Глава 1

Высокий деревянный частокол окружал поселение на востоке северных земель. Он служил, отнюдь, не для того, чтобы защищать людей от диких зверей и непрошеных гостей извне. Держать людей, словно животных в клетке – вот для чего он был создан.

На смотровых башнях то тут, то там начали зажигаться огни. Стражники неспешно прогуливались по верхним площадкам. Некоторые из них всматривались вдаль, другие же, наоборот, обратили свой взор вглубь поселения.

В сгущающихся сумерках одинокая тень, постоянно оглядываясь по сторонам, осторожно пробиралась к высокому забору, стараясь не попасться в лапы дозора. Только по длинному сарафану можно было понять, что это была девчонка.

Ей оставалось порядка двух десятков метров до стены, когда сладкий, тошнотворный запах разлагающихся тел вынудил ее прижать ладошку ко рту. От этой вони должно бы стошнить, но было бы чем. Люди жили впроголодь, иногда не получая пищу по несколько дней. Большинство выращенных продуктов с огородов отсылалось в замок их повелителя. Остальным, как повезет…

Девушка понимала, что затеянное, плохо. Не стоило приходить и смотреть на тот ужас, что был за стеной, но она должна… ведь теперь там ее друзья… то, что от них осталось…

Щелка между бревен была найдена ею не сразу. Пришлось потратить несколько драгоценных минут. Время утекало, и вот–вот ее могли заметить. Набравшись храбрости, она заглянула в маленькую дырочку, открывшую ей картину, охватывающую по своим размерам не только ее поселение, но и большинство северных земель в целом.

Около самого края забора вытоптана колея для повозок. Дальше высокая трава и небольшой лесок, который уже окутывал белесый туман, словно щупальцами тянущийся к… трупам. Множеству трупов…

Виселица стояла прямо напротив того места, с которого смотрела девушка. В десяти метрах от стены шесть тел тихонько раскачивались под небольшими порывами ветра. Кожа приобрела трупный оттенок, руки, будто плети, свисали вниз. Но это не самое страшное… Другие тела. Они были не просто оставлены гнить на земле, а выставлены в различные позы, будто они не мертвы, а живы…

Они окружены мертвецами… живыми мертвецами…

Внезапно вид из узкой щелки ей закрыл глаз… зрачок был мутный, белесый, как… у трупа. За долю секунды осознав это, девушка вскрикнула и отшатнулась от стены. Инстинкты взяли свое. Бежать, скрыться от этого кошмара! Но длинная юбка сарафана, как назло, зацепилась за доски, которые были сложены рядом с забором. Девушка неловко упала, всхлипнув, но тут же подскочила, рванув ткань со всей силы, и бросилась наутек под звуки леденящего душу смеха стражников—вампиров.

Куда бежала, она не разбирала. Главное – поскорей оказаться подальше от западной стены. И только когда попала в лучи факелов, освещавших центральную улицу, Габриелла перешла на шаг, стараясь отдышаться.

Время было уже достаточно позднее. Люди возвращались домой после рабочего дня. Габи посторонилась с дороги, пропуская группу мужчин. Как только она поравнялась с переулком, ее дернули за руку и утащили в узкий проход. В ту же секунду горячие губы прильнули к ее устам в поцелуе. Терпкий запах мужского тела, знакомый, родной заставил сердце девушки биться чаще.

– Я соскучился, – прошептал Джек, прижимая к себе Габи.

– И я… Но нам опасно здесь находиться, – она бросила затравленный взгляд на дорогу. —Могут заметить.

Джек провел рукой по ее растрепанным коротким волосам.

– Что они нам могут сделать? Порка? Как видишь, прошлый раз не подействовал. Тем более, что скоро все изменится, – и, видя, как осунулось лицо девушки, взволнованно прошептал. – Что случилось?

– Я ходила к западной стене, – и, не давая ему возможности возмущаться, продолжила. – Я не могла иначе, Джек. Они там. Они все там!

– Поэтому и надо бежать.

– Поймают. Разве ты не понимаешь? У нас сейчас нет шанса выбраться отсюда. Я прошу тебя, подожди до оглашения списков. Если выберут нас, а именно так все и должно быть, то мы сможем выбраться за ворота. А когда отъедем на значительное расстояние, то попытаем судьбу.

– Какой смысл в этом? Если поймают, то поймают везде.

– Зато мы будем вместе…, – и, чувствуя, что это не подействовало, добавила. – Шанс сбежать у нас выше, когда мы покинем пределы поселения.

– Не смеши, никому еще не удавалось сбежать во время поездки.

– С чего ты взял? Хоть кто–то возвращался оттуда, чтобы нам это рассказать? Если убегали, то убегали в лагерь Непокорных.

– Откуда мы знаем, существует ли он вообще, Габи!

– Люди не будут просто так болтать…

– Это дает им надежду… жалкую надежду, что их дети, мужья, жены могут быть живы. Люди верят в то, что хотят верить, Габриелла.

– Джек, давай подождем до завтра, умоляю. Один день ничего не изменит. Если нас не будет в списках, попробуем сбежать по твоему плану. Вместе.

– Нет, Габи. Все уже готовы. Никто не будет ждать.

Девушка опустила голову, чтобы он не увидел, как к ее глазам подступают слезы.

– Решайся, с нами ты или остаешься ждать? – немного помедлив, произнес он.

– Остаюсь, – раздалось глухо в ответ.

Джек обхватил ее лицо руками и впился в губы поцелуем.

– Если выберусь, найду Непокорных, – с жаром зашептал он. – Подниму бунт. Я обязательно вернусь за тобой, Габи.

– Меня заберут в замок, Джек. Мое время уже пришло.

– Тогда мы нападем на повозку, когда тебя будут везти к этому кровопийце. Я обязательно тебя заберу.

– А если не получится? – заглянула она ему в глаза.

– Обязательно получится.

– Если не получится, – будто рассуждая вслух, проговорила она, – хотя бы посмотрю в лицо тому чудовищу, кто убил всех моих родных.

– А что потом, Габи?

– Я пожелаю ему сдохнуть.

Джек улыбнулся и напоследок крепко прижал свою подругу к себе.

– Я буду скучать… надеюсь, недолго. Главное, не забывай обо мне.

– Не забуду.

Он еще раз поцеловал ее и поспешно ушел, не оборачиваясь. Они оба понимали, что их чувства лишь попытка спастись от суровой реальности, которая неумолимо приближала их к смерти. И почему–то сердце в груди девушки безудержно заныло, а потом резко все стало безразлично, будто судьба отрезала от ее души еще одну нить.

***

Габриелла постояла немного, не решаясь выйти из укрытия и обдумывая свой выбор. Ей уже шестнадцать лет – возраст, когда девочек увозят в замок Первого Вампира. Никто оттуда не возвращался. Никогда. Всем было ясно, что эта дорога в один конец. Единственное спасение – это беременность, но за этим строго следила стража, не позволяя молодым парням и девушкам бывать наедине. Конечно, за всеми не уследить, но им с Джеком не повезло. Они свой шанс упустили. Их поймали еще до самого процесса и жестоко выпороли, а потом постоянно следили за ними, не разрешая приближаться друг к другу и на десяток метров. Но пару раз им все же удалось поговорить. Сейчас такой потребности в слежке уже не было – завтра огласят списки и ее увезут в замок… на корм.

Габи вынырнула из укрытия, радуясь тому, что ее никто не заметил. Она не спеша двинулась к своему дому, погружаясь в неприятные воспоминания.

Первым из семьи забрали ее отца. Тогда им с братом было около десяти лет. Стояла типичная осенняя погода. Небо было налито свинцовой тяжестью. Иногда принимался моросить мелкий дождик. Настроение у людей было подстать природе. На лицах застыла маска отчужденности, уныния, безысходности.

Отец и мать до последнего надеялись, что их не постигнет злая участь, ведь на руках у них оказалось двое детей. Для всех было неожиданностью, что в жутких условиях постоянного физического и морального давления, женщина смогла выносить сразу двух здоровых малышей. Видимо, они с братом очень хотели жить.

О каждом рожденном человеке незамедлительно сообщалось в замок правителя, и он давал новорожденным имена. Своеобразная забава. Чаще всего он награждал детей нелепыми имена или даже собачьими кличками – главное, чтобы не повторялись. В этот раз что–то снизошло на Первого Вампира, и он дал ей с братом имена Габриелла и Рафаэль.

Десять лет родителей миновала участь отправиться в замок, но как это часто бывает – хорошего понемногу. Когда прозвучало имя отца, мать взвыла словно ее ранили. Этим она очень сильно напугала маленьких Габи и Рафа. Габриелла до сих пор помнит, как они с братом, обнявшись, сидели под столом, пока их мать кричала, била отца в грудь маленькими кулачками и ревела. Отец что–то шептал ей на прощание, но ничего связного в ответ не дождался.

– Я обязательно вас заберу, – произнес он, опускаясь перед своими детьми на колени. – Только не забывайте меня.

Мать от его слов разразилась еще большими рыданиями. Отец крепко обнял Габи и Рафа, чмокнул в макушку и вышел.

Мать на несколько дней потеряла голос, чем жутко пугала. Она то принималась за дела по дому, то замирала словно статуя, не моргая, смотря в окно. В тот день, когда за отцом закрылась дверь, детство для Габи и Рафа ушло вместе с ним.

Габриелла сама не заметила, как слезы стали катиться по ее щекам. Сердце предчувствовало, что затея Джека плоха. Они не смогут выбраться.

– Пусть у них получиться. Молю тебя, – подняв к чернеющему небу глаза, прошептала она.

Зайдя в свой дом на восточной окраине поселения, Габи оглядела те скудные пожитки, что остались ей в наследство. У дальней стены располагался очаг, рядом с которым был брошен соломенный тюфяк, покрытый поблескивающей проплешинами шкурой. Деревянный стол, табурет с покосившимися ножками, и несколько полок на стене с немногочисленным количеством посуды. Как только Габи заберут в замок, новая семья займет ее жилище. Может, кому–то будет уютней в здешних стенах. Снова счастливый беззаботный смех детей наполнит пространство, как в те дни, когда она с родителями и братом еще были вместе.

Его забрали следующим. Тогда им было четырнадцать лет. Габи была уверена, что их не станут увозить по отдельности, но прозвучало только его имя. Мать снова впала в забытье. Она сидела молча на кровати. Слезы застилали ей глаза и медленно сбегали по щекам.

Тогда Габи впервые ощутила ту связь, которой они были неразрывно связаны с братом. До самой площади они шли, взявшись за руки. Попрощались сдержанно, без слов. Он только крепко обнял ее на прощание и сразу же отпустил, отворачиваясь. Габриелла стояла посреди площади, смотрела на брата до тех пор, пока за повозкой не закрылись высокие ворота, отрезая от ранимой души невидимую нить.

Потом она вернулась домой к матери, принялась заниматься делами по дому, и никто из них двоих даже и словом не обмолвился о произошедшем. Только тихие всхлипы по ночам последнего дорогого человека, оставшегося у нее, напоминали об утрате. Сама же она душила в себе такие порывы. И почему–то вопреки здравому смыслу постоянно думала, что брат вернется, что он просто ненадолго уехал. Ведь невозможно ничего не почувствовать, если близнец, с которым был столько времени рядом, умер?

Мать забрали через несколько дней, ничего не объясняя. Это было неожиданно и непонятно. В деревне стали ходить слухи, что якобы существует лагерь, где собрались те, кто смог убежать. Они–то и напали на повозку, и «урожаю» (так вампиры звали людей из списка) удалось сбежать. Но подобные разговоры быстро смолкли. Стражники наказывали каждого, кто хоть слово молвил о свободе.

Ту ночь, когда ей пришлось впервые одной ночевать дома ей не забыть. Стражники знали, что она осталась без семьи. Один из них явился к ней в дом, когда она мирно спала. Сначала Габи не поняла, что происходит. В черноте ночи не сразу смогла различить тень, зависшую над ней. Крик застрял в горле. Было настолько жутко, что даже пошевелиться не удавалось. И только когда в тишине дома прозвучал короткий смешок, и она, привыкнув в темноте, смогла рассмотреть, что вампир расстегивает ремень, завизжала, что есть мочи. Кто бы мог подумать, что на ее крик прибежит мальчишка. Недолго думая он, кинулся на вампира, но был отброшен словно тряпичная кукла. И все бы закончилось печально, не появись колдунья, которую все боялись, но уважали. Она на непонятном языке пригрозила вампиру, и тот поспешно ретировался, недовольно скрипнув зубами и бросив на Габи злой взгляд.

Колдунья утешила девушку, сказала, что больше нечего бояться – никто не посмеет и пальцем ее тронуть. И Габи ей поверила. Ведьма повесила над входом в лачугу какой–то амулет, произнесла несколько непонятных слов и удалилась.

К тому времени мальчишку, который вступился за нее, увели, но на следующий день они встретились снова. Вот при таких обстоятельствах и завязалась их дружба с Джеком. Он чем–то был похож на ее брата, и с ним она могла ненадолго забыться. Теперь понимала это, но прощаясь с ним, чувствовала, что такой глубокой тоски, посетившей ее два года назад, нет. Брат у нее был один, как и отец с матерью.

Воспоминания настолько захватили Габи, что она очнулась, только когда поняла, что уже совершенно стемнело, а она даже не удосужилась затопить очаг. Через немного зазвучал веселый треск древесины, и огонь осветил небольшую комнату. Габриелла вспомнила, что ничего не ела весь день. Экономить до такой степени, чтобы лишать себя сил не стоило. Она налила себе капустной похлебки, если таковой можно было назвать лишь воду с капустными листами, отломила совсем маленький кусочек черствого, хоть гвозди вбивай, хлеба, полученного еще несколько дней назад за работу в булочной, и с жадностью принялась есть. Голод одной порцией девушка не утолила и, решив, что, скорей всего, это один из последних вечеров в ее жизни, подлила себе добавки. Кто знает, что будет с ней завтра?

Глава 2

Всю ночь напролет шел дождь. Он то частил каплями по соломенной крыше, то еле слышно шелестел по листве деревьев. От земляного пола стало тянуть прохладой, и Габриелла совсем вплотную придвинула тюфяк к очагу, стараясь хоть как–то согреться. Забыться сном ей удалось не сразу. Она все ждала, что охрана начнет трезвонить, возможно, где–то послышится звук драки, но только дождь нарушал тишину ночи. Может, им все–таки удастся сбежать? Может, дождь поможет, заглушая шаги?

Утро настало стремительно. Габи показалось, что она едва прикрыла глаза.

Звонили в колокол – обычное утро в их поселении.

Габриелла вышла из дома и оглянулась по сторонам. Все, как всегда. Неужели парни смогли сбежать, и их еще не хватились?

Она прошла к колодцу, что был неподалеку, набрала кристально чистой ледяной воды. Идя домой, встретилась с колким взглядом того самого стражника—вампира, который пробрался в дом далекой темной ночью. Что самое удивительно – больше он к ней потом не приближался. И только в редкие встречи кидал на нее заинтересованные взгляды и гаденько ухмылялся.

Вот и сейчас он стоял неподалеку от восточной стены и буравил ее жестким, буквально забирающимся под кожу взглядом. И на этот раз в нем не было и тени чего–то человеческого.

Дома, умыв лицо ледяной водой, Габи немножко пришла в себя. А если сбежали? Джек общался с ней как с другом… об этом знали. Что если на нее падет подозрение? Конечно, падет. И тут уж лучше быть отправленной в замок, чем попасть в лапы стражников. Никакая ведьма ее тогда не спасет.

Колокол прозвонил еще раз. Рассиживаться и завтракать было уже некогда. Габи схватила оставшийся черствый кусочек хлеба и быстро проглотила его, запив водой. Вот и весь ее рацион уже на протяжении нескольких лет: вода, редкие кусочки хлеба, похлебки на овощах. И только раз в год, когда приходит время собирать «урожай», можно бесплатно полакомиться рыбой. Сегодня именно такой день. Сегодня огласят списки нового «урожая».

Габи уже направлялась на площадь, когда колокол прозвонил в третий раз. Атмосфера обреченности нависла над их поселением. Она шла, всматриваясь в хмурое осеннее небо и мысль о том, что скоро она встретиться со своей семьей, не покидала ее.

***

Обычно список зачитывал прибывший из замка вампир. Для этого в центре площади сооружали подобие небольшой сцены. Рядом ставили повозки, которые до отправки в замок, а это случалось вечером, должны наполниться съестными припасами. В этот раз Габи удивилась количеству этих повозок. Их было на две больше, чем обычно. Это говорило о том, что людям будет очень туго в эту зиму. Последнюю партию отправляли буквально месяц назад. Что за свиньи живут в замке, раз едят столько? Ведь их поселение не единственное в подвластных Первому Вампиру землях.

Но потом взгляд Габи упал на саму сцену, вместо которой сейчас стояла виселица. Нехорошее предчувствие закралось в сердце. Что–то случилось…

– Приветствую вас, дорогие жители этого прекрасного места, – начал свою тошнотворную речь посланец. – Вы служили нашему Правителю верой и правдой все эти годы, настала пора доказать свою преданность…

Вампир помахал небольшим свитком в руке. Улыбнулся, сверкнув клыками, и сломал на письме гербовую печать.

– Джон, – произнес он первое имя.

Где–то за спиной Габи раздался женский крик. Джон был совсем маленький, ему не исполнилось еще и четырех лет. И он был братом одного из друзей Джека. Братом одного из тех, кто решил бежать. Как оказалось, весь список состоял из братьев или сестер беглецов. У Джека не было никого… никого кроме нее.

– Габриелла… – с какой–то зловещей интонацией произнес вампир и посмотрел ей в глаза, будто знал, о ком идет речь.

Ее имя было последним в списке. Шесть… их было шестеро, как и беглецов… как и петель на виселице. От этого осознания ей стало дурно. Не может быть! Не может!!!

И тут вывели их. Грязных, избитых, в крови. Вели нарочито медленно, давая возможность, как следует рассмотреть.

Стояла тишина. Неживая…

– При попытке к бегству были пойманы эти…, – вампир ухмыльнулся, – юноши. Список, который я огласил, нам пришлось немного подкорректировать, чтобы вы поняли, что за свои поступки придется отвечать… и не только самим.

Габриелла не могла поверить в произошедшее. Ноги стали ватными, все мысли вылетели из головы. Она стояла и впитывала в себя его образ. Только его. И неправда, что он ей никто. За эти годы он стал для нее всем. Джек глянул в ее сторону. Они встретились взглядами. Ее – недоуменный и взволнованный, его – с сожалением и болью.

За Джеком шел тот стражник—вампир, которого так боялась Габи. Он толкнул ее друга в спину, заметив их немую беседу. Джек прошел дальше, и только сейчас Габи заметила, что одну ногу он придерживал, буквально волоча по земле. Всмотрелась лучше – на лице запекшаяся кровь, которая, видимо, хлестала из переломанного носа. Вся одежда была перепачкана и порвана.

Всех шестерых подвели к виселице, расставили под петлями. Габи кожей ощущала, что люди вокруг замерли в страхе. Неужели? Вот так… шестерых молодых парней? Не на корм в замок, а на смерть? И никто не заступится?

Габи оглянулась по сторонам. Кто–то смотрел себе под ноги, кто–то зло на виселицу. Кто–то вытирал слезы, а кто–то в страхе прижимал к себе своих детей.

– Раньше, мы наказывали беглецов, но не наказывали жителей. Мы оставляли трупы за стеной, как напоминание. Видимо, – вампир сделал небольшую паузу, выделяя последнее слово, – вы забыли, кто вы и где ваше место. Надеюсь, это послужит вам уроком.

Габи не могла пошевелиться. Она никак не могла согласиться с тем, что это происходит здесь и сейчас. Она бредит! Нет! Но только до первой петли…

Он был одним из тех, с кем она и брат провели детство. Небольшого роста, но крепкий и улыбчивый парень. Он никогда не грустил и всегда мог найти слова утешения для любого. Раз…

Вечно беззаботный и безотказный, с волосами соломенного цвета, что так красиво переливались в солнечных лучах и ехидной улыбкой, расцветающей на губах. Два…

Умный, подвижный, заводила компании. Его байки слушали с открытыми ртами. Прозванный Огоньком за ярко рыжие волосы и веснушчатое лицо. Огонек… Три…

Парень с мрачным видом, но добрым сердцем. Он с удовольствием возился с животными, утверждая, что порой они лучше людей. Любил взъерошить короткие волосы Габи, за что всегда получал от нее кулачком в плечо. Четыре…

Вечный драчун и забияка. Он учил ее и брата плавать. Широкоплечий, высокий, с копной непослушных темных волос, всегда окруженный вниманием девушек. Пять…

Джек… Ее Джек… Тот, кто попытался сделать ее мир светлее, кто не давал свалиться в яму одиночества, кто защищал ее ни смотря ни на что…

Они встретились глазами снова. Габи не могла поверить… просто не могла. Она стала пробираться вперед, к нему. Кто–то что–то говорил ей, пытался остановить. На сцене ненавистный ей стражник—вампир ухмыльнулся, видя ее реакцию. Он подошел к Джеку и накинул на его шею петлю.

– Хочу дать последнее слово отважному юноше, – громко произнес посланец из замка.

Джек молчал, не отводя от нее взгляда, в котором читалась боль. Этот взгляд потом не один год будет сниться ей во сне.

– Прости, – по его губам прочла Габи, и в тот же миг Джек повис на веревке. Его тело задергалось в предсмертных судорогах. И тут ее прорвало.

– Дже–е–ек!!! – разнеслось сквозь тишину площади. Габи бросилась вперед, но ее перехватили сильные руки. Она кричала, выла, звала его, но он уже не слышал. Его тело безвольно повисло и стало тихонько раскачиваться, как те трупы за западной стеной. – Дже–е–ек!!!Не–е–ет!!!

Она смутно запомнила, как ей удалось попасть на сцену, как кинулась на ненавистного ей стражника, царапая его, кусая и крича проклятья. В нее будто вселилось само зло. Глаза застилала пелена ненависти к вампирам. Теперь уже ничто неважно. Она отправится к праотцам, так какая разница, когда?

Ее сильно ударили по щеке. Она не удержалась на ногах и свалилась на не струганные доски сцены. В ладонь сразу же впились маленькие занозы, но никакая боль не могла сравниться с той, что разливалась в ее груди. Габи жестко поставили на ноги, схватили за волосы и стащили по ступеням. Во рту ощущался омерзительный вкус собственной крови. Резко все вокруг стало расплываться и терять четкость. Темнота пришла мгновенно, отключая сознание и все чувства…

Она очнулась у себя в лачуге, сидела неподвижно прямо на холодном полу. Ее поили ледяной водой, умывали, но она находилась в пузыре своего горя. Даже тот факт, что уже завтра она последует за своим другом, отодвинулся за границу сознания. Сейчас все было неважно. Был только Джек… и ее боль.

Получив пощечину, она смогла сфокусировать взгляд на той, кто стояла перед ней. Колдунья.

– Наконец–то, – проворчала она. – Я уж думала умом тронулась, – и, видя, что от ее слов по щекам Габи снова потекли слезы, стала утешать. – Ну, дитечко, полно. Отпусти. За дело он помер, за великое дело. Его смерть – начало конца. Послушай меня, важная задача на твои плечи легла, непростая. Нельзя плакать. За тобой народ. Главное, не сдавайся.

Габи ни капли не понимала из того, что лепетала старушка, но ее успокаивающие поглаживания по волосам и спине будто возвращали ее к жизни.

– Совсем исхудала, – снова заворчала ведьма. – Лица на тебе нет. Вон как щеки впали. Но ничего, скоро все изменится, скоро будешь красавицей. Ты главное за жизнь борись, – и неожиданно громко, так что Габи аж подпрыгнула, вскрикнула. – Все поняла?!

Что ей оставалось? Габриелла покорно закивала, соглашаясь с выжившей из ума старухой. Та долго и пытливо не отводила от нее взгляд.

– В лес иди, запомни, в лес. На запад, в лесную пустошь. Солнце тебя приведет.

Старуха встала и направилась к двери, но остановилась, глядя прямо перед собой.

– Живы они… все живы, – и вышла, оставив Габриеллу одну.