Kitobni o'qish: «Вольный ветер степей»

Посвящается моему любимому папе и тому, благодаря кому была написана повесть – далёкому другу детства

Автор предупреждает, что данная история, как и её персонажи, является вымышленной, и любое совпадение с реально живущими людьми или, может, когда-либо жившими людьми, совершенно случайно.

Вольный ветер степей не ведает преград: он свободен как полёт разгулявшихся мыслей, он упругий, быстрый и носится там, где ему вздумается. Он проносится над сухим ковылём, захватывая в объятья терпкий запах полыни, гонит что есть мочи вперёд, пока не врежется в маленький перелесок, пугая многочисленных птиц своим внезапным появлением. Нагоняет рябь на зеркальную поверхность пруда, сдувая запылённые волосы коровьего пастуха прямо тому на глаза, отгоняет от стада слепней и назойливых зелёных мух. Даже когда в степи наступает безветрие и тишина, солнце нещадно палит с неба и гуталинового цвета чернозём начинает расходиться широкими трещинами, внезапно налетает ветер, приносит ливни и прохладу. Он вновь становится хозяином положения на всём огромном пространстве – вольный ветер степей.

Глава 1. Приезд

Жарким июньским днём ещё совсем не старая серебристого цвета Тойота Камри остановилась на обочине шоссе возле кукурузного поля.

– Вылезай, племяшка! С вещами помочь? – вопросил тихим басом полный лысоватый мужчина лет сорока, папин брат дядя Володя.

– Да там только рюкзак, дядь Володь. Все вещи родители забрали. Я сама тут доберусь.

– Ну давай, малышка…

– Мне вообще-то шестнадцать в августе!

– Ох, племяшка, совсем взрослая ты стала. Только вчера тебя на руках качал, а скоро ты меня в росте догонишь. Да что тут скажешь… Ну, давай, я дальше покатил.

– Спасибо тебе огромное, что подвёз! Передавай привет жене и дочке.

– Передам.

Я выбралась из машины, подхватила рюкзак и направилась к еле заметной среди кукурузного поля дороге слева от шоссе. Она вела в сторону села Б*., которое находилось в километре от проезжей части, и мне не хотелось, чтобы дядя потерял лишнее время: у него были какие-то срочные дела в городе.

Знакомые ещё с детства родные места узнала сразу, хоть и не была здесь с прошлого лета. В этой деревне жили родители моего папы, а мы всей семьёй приезжали к ним на летние каникулы. Я выросла в этих местах, здесь прошло моё замечательное детство. Только вот около трёх лет назад всё изменилось. Дедушка скончался от внезапно проявившегося рака, а бабушку забрал к себе дядя Володя. Она была жива до сих пор, и мы иногда навещали её, когда гостили у родственников и просто так, по большим праздникам. И это лето родители решили провести вместе с нами – мною и моими младшими братом и сестрой в Б*. Они вчетвером приехали ещё в конце мая. А я задержалась в Москве из-за школьных экзаменов.

Старожилы хорошо знали нашу семью и поэтому присматривали за домом в наше отсутствие. Три или четыре поколения папиных предков проживали в этих краях, и не оставляли родной земли, хотя в своё время и переехали сюда из дальних мест. Только папа отличился: не желая прозябать в селе, он в шестнадцать лет уехал в Москву учиться, поступил в престижный институт и окончил его с отличием. А находясь в статусе видного молодого мужчины, повстречал мою маму, москвичку, в которую влюбился с первого взгляда. Через пять лет у этого дуэта появилась я, а позже родились двойняшки, превратив наше трио в замечательный квинтет.

С сельскими ребятами я была дружна. Хотя и называли за глаза «городской» и окрестили обидным прозвищем «Королевна», именно в их компании я проводила все летние вечера. Но ближе всего я сошлась с двумя мальчишками – Костей, который меня всегда защищал и был моим лучшим другом, и ещё с Егором. Последний спас меня в пятилетнем возрасте на пруду: привлёк внимание взрослых, заметив, что я начала захлёбываться в воде, когда училась плавать. Он был старше меня всего на год, но с тех пор мы были неразлучны, по крайней мере на протяжении лета. Мои родители были благодарны за моё спасение и сдружились с его родителями. Я часто бегала к тёте Зое и Андрею Николаевичу, оставаясь у них в гостях до позднего вечера. Тем более у них одних в одно время на всю округу был настоящий живой жеребёнок. Посему мы часто вместе с Егором пропадали в огромном сарае, кормя и ухаживая за Чёрным Ветром – так окрестили подраставшего жеребёнка. Позже Егор не раз катал меня на нём по степи, много рассказывал о жизни животных и растений, то, что сам слышал от отца, который работал егерем. К родителям своего спасителя я тоже была привязана, особенно к Андрею Николаевичу. Он всегда угощал меня различными вкусностями, и даже если мы с его сыном проказничали, никогда нас не ругал. Хотя, когда я сломала руку в тринадцать лет, после того как покаталась с Егором на велосипеде, рассердился сильно на нас обоих. Потом даже приходил к моим родителям извиняться. Моя мама рвала и метала, ведь её дорогая дочка собиралась стать знаменитой скрипачкой, а тут такая травма. Из-за этого происшествия мы тем летом рано уехали, а в последний вечер перед отъездом, прощаясь в степи, четырнадцатилетний парень, непривычно хмурый и серьёзный, просил меня не уезжать, а потом внезапно поцеловал в губы и, видимо, испугавшись своего поступка, мигом вскочил на коня и ускакал.

Мы с Егором часто писали друг другу электронные письма, но потом всё как-то постепенно сошло «на нет». Я училась в школе, с музыкалкой разъезжала по концертам, а он сам первый не стал писать, и почти год я о нём ничего не знала. Очень хотелось увидеться с ним и с его родителями, обсудить последние новости, покататься, как в детстве, на Чёрном Ветре.

Посему я довольно бодро шагала по пыльной дороге, предвкушая скорую радостную встречу. Но по мере углубления в кукурузные дебри мой энтузиазм быстро испарился. Солнце нещадно палило с безоблачного неба, заставляя пожалеть о том, что на мне были джинсы, а не летний сарафан. Идти до села около получаса, но по такой жаре тащиться намного дольше.

Внезапно за спиной послышался топот копыт. Я остановилась, приставив руку козырьком ко лбу. И вскоре из-за поворота показался вороной конь, которого хоть и не сразу, но узнала. Поравнявшись со мной, всадник осадил скакуна и удивлённо уставился на меня. Я восседающего в седле парня узнала сразу.

– Привет, Егор!

– Аня? Анька, ты?! – мой давний знакомый тут же соскочил на землю, оглядывая меня с макушки до пят.

Как же он вырос! И похорошел. Пшеничного цвета волосы вились кольцами над ровным высоким лбом, голубые глаза смотрели с прищуром, словно не доверяли тому, что видят. Угловатость и неловкость тела исчезли, как и ранее заметная худоба. Руки будто вытянулись, стали больше, сильнее. Да и взгляд стал твёрже и словно бы острее. Лоб разрезала пополам прямая морщина, совсем нетипичная для столь юного лица.

– Конечно, я! Ты не представляешь, как успела соскучиться! – воскликнула я, кинувшись обнимать Егора.

Радостный порыв мой парень не оценил и в ответ не обнял. Только ещё более внимательно стал рассматривать, словно вообще видел впервые.

– А ты изменилась за последнее время.

– Ты почему писать перестал? Я так ждала.

– Ты тоже не писала.

Я залилась румянцем и побыстрее сменила тему:

– Откуда едешь?

– Из Нагибина. А ты откуда? Твоих родителей видел недавно, но тебя не встречал.

– Я экзамены в Москве сдавала, потом поездом до Воронежа ехала, а там – дядя подвёз. Ему по делам дальше надо, а меня он у поля высадил.

– Пошли вместе, нам по пути.

– Пошли. А на Ветре не дашь прокатиться?

– Ну не сейчас, ты, небось, уж и забыла, с какой стороны на коня садиться. Ладно, давай вещи хоть довезём.

Я протянула ему рюкзак, который Егор пристроил к седлу. И вдруг парень снял с головы кепку и молча нахлобучил мне на макушку. Обзор исчез.

– Напечёт ведь тебе! – воскликнула я, приподнимая козырёк.

– Ничё, я привык. Тебе-то с непривычки жарит.

– А в этом году лето жаркое опять будет, почти без дождей.

– Почём знаешь?

– Папа прогноз погоды на всё лето смотрел.

– Понятно.

Мы замолчали. Как-то враз сделалось неуютно и неудобно. Егор изредка продолжал рассматривать меня, осторожно бросая на меня быстрые изучающие взгляды, будто боялся лишний раз потревожить.

– Как дома? Как мама, папа? Я очень по ним соскучилась! – наконец прервала я затянувшееся молчание.

– Мать – понемногу, вся в хозяйстве.

– А Андрей Николаевич? Так же егерем работает?

После этих моих слов Егор вдруг помрачнел и опустил голову, плотно сжал губы и ничего не ответил. Я так удивилась, что остановилась, но парень схватил меня за руку и дёрнул к себе – иначе попала бы под копыта Ветра.

– Всё также, – с трудом выдавил он из себя.

Ничего не понимая, помолчала ещё, а про себя лихорадочно подумала – может, случилось что-то у них? И всё же я решила продолжить разговор:

– Можно тогда к вам зайти? Хоть с родителями твоими поздороваться. Егор, я, правда, очень скучала.

– Что-то не видно, – невесело усмехнулся парень. – А к нам не обязательно приходить.

– Егор! Да что происходит! Что ты со мной, как с чужой!

– А как надо? Ты мне кто?..

Я резко остановилась, подняв на парня заблестевшие от обиды глаза.

– Знаешь, что! Сама дойду. Поговорим, когда ты будешь в настроении!

Я выдернула свою руку из ладони Егора. Сняла с Ветра рюкзак и бодро зашагала вперёд. Парень не окликнул меня, а через несколько мгновений пронёсся мимо, заставив глотать дорожную сухую пыль из-под копыт коня. Вот наглец! Не обернулся даже!

До дома добралась, еле волоча ноги. Открыла старую скрипучую калитку и сразу бросилась к колодцу.

– Ну здравствуй, дочурка, – послышался с крыльца низкий, чуть насмешливый голос папы.

Я обернулась, постаравшись кивнуть в ответ на приветствие, но только воду пролила на футболку.

– Не пей так много ледяной воды! Можешь заболеть, – предостерёг отец, спускаясь с крыльца.

– Ничего! – ответила я, вновь приложившись к жестяной кружке. – Чуть не померла в этой жаре!

– Долго ты добиралась. Почему задержалась?

– Не хотела дядю напрягать, он спешил куда-то по своим делам. Шла от шоссе через поле кукурузное, – ответила, набирая ещё воды.

– Молодец, что удачно экзамены сдала.

– Спасибо! Пап, я сразу ребят хочу увидеть… Отпустите?

– Все вечером соберутся, скорее всего. Днём не найдёшь никого, – произнёс отец. – Иди хоть помойся с дороги. Потом пообедай – мать сварила свежий суп.

– А брат с сестрой?

– Носятся по деревне. Сорванцы!

– Ладно, – задумчиво произнесла я, оглядываясь на дорогу.

– Ань, а кепка чья? Твоя, что ль? Или у дяди одолжила?

Только теперь я сообразила, что забыла Егору кепку отдать. Нет, сейчас к нему уж точно не пойду! Пусть сам за ней приходит!

Глава 2. Долгожданная встреча

Спустя три часа, чистая и в новом лёгком сарафане, я неторопливо шла по улице в сторону местных прудов, устроенных с незапамятных времён возведением плотин на проходящем по селу глубокому оврагу. Уже вечерело, и я надеялась застать ребят у их традиционного места встречи, в будке у прудов.

Село было маленькое, оно скромно пряталось в низине между холмами от пролетающих здесь круглый год степных ветров. Населено оно было, впрочем, как и всё последнее время, доживающими свой век колхозниками-пенсионерами. Молодёжь по окончании сельской школы в большинстве своем разъезжалась по городам, не желая прозябать в деревне без всякой перспективы. Но в летнюю пору село наводнялось ребятишками, подростками и совсем уж взрослыми ребятами, которые в приличном количестве приезжали сюда на каникулы.

Для меня поездки в деревню были отдыхом от насыщенной городской жизни, ведь я не привыкла к физическому труду, тогда как местные ребята пахали все четыре времени года. Их мечты сводились к тому, чтобы вырваться из этого порочного круга, а мои – отдохнуть от безумного круговорота городской жизни. Становясь старше, мы переставали понимать друг друга. Но летом нам друг без друга было скучно. Я нуждалась в общении со сверстниками, а они – в моих рассказах о жизни в столице. Хотя я и пропадала каждый год на долгое время, была уверена, что меня не забыли.

Дорога вывела меня к глубокому оврагу, в котором находился Нижний пруд. Был он расположен по левую сторону от дороги. По правую недавно вырыли ещё один – Верхний пруд. Я спустилась почти до воды, ища глазами «будку» – небольшое деревянное грубое строение, сколоченное из нестроганых досок. В ней доярки ждали в полдень стадо, а вечером собиралось большинство местных ребят. Компания состояла примерно из пятнадцати человек. Но хорошо я знала лишь половину. Главой была Татьяна – местная светловолосая красавица с огромными шоколадными глазами и немалым размером груди. Когда я была в последний раз в деревне, ей было шестнадцать. Значит, сейчас почти восемнадцать. Ещё Ванька – шутливый семнадцатилетний задорный парень, танцор, каких поискать. Все считали, что танцы – недостойное занятие для деревенского парня. Но я была в восторге от того, как Ванька двигался. За любовь к танцам парня не особо уважали, но прощали за то, что профессионально играл на баяне. Нас было трое, кто в принципе умел играть на музыкальных инструментах – Ванька, я и Костя. Последний был, как я сказала ранее, моим лучшим другом. Высокий, светловолосый, добродушный двадцатилетний парень, в компании он был самым старшим. Два года назад ребята почему-то решили, что он в меня влюбился, но я ничего такого с его стороны не замечала и относилась к нему, как к старшему брату. Костя был для меня самым замечательным, но… Но мне нравился Егор. Следующие в кругу знакомых – Света и Луиза, обе на год меня старше. Света – худенькая, невысокая, с длиннющей пшеничной косой девочка. Мы хорошо ладили когда-то. Она была мягкой, всем всё прощала и совсем не умела говорить «нет». Мы сдружились, хоть и ненадолго. Я знала, что Свете нравился Костя. Но парень проводил всё время со мной, отчего та ревновала его и настороженно относилась ко мне. Мы не поссорились, нет. Просто перестали общаться и встречались только, когда собиралась компания. Луиза была смуглой, черноволосой и черноглазой красавицей – татарочкой с тонкой талией и слегка выдающимися бёдрами. Её точёной фигурке завидовала даже Татьяна. Но девушкой Луиза была очень доброй и сочувствующей. Также она очень любила животных и в будущем хотела стать ветеринаром. Последние из тех, кого я знала – это Женя и Настя. Женька был крепким восемнадцатилетним деревенским парнем. Про него в будущем точно можно было бы сказать, что вот перед вами настоящий русский мужик с открытой душой и проницательными серыми глазами. Парнем он был высоким, полноватым и очень крепким. Двух девчонок мог разом поднять на плечи. Настюшка же – маленькая, худенькая, с короткими темными волосами и карими глазами – была девушкой Жени. Про них давно было понятно, что, мол, вырастут и поженятся. Интересно, что Женька-то в это верил. А вот Настенька больше молчала. Вообще я редко слышала, чтобы в компании она что-то говорила. Иногда, когда парень начинал бушевать, девушка легко его успокаивала словами. Всё остальное время едва ли она могла сказать несколько предложений. Я видела, что ей иногда было стыдно за Женю, за его глупости, казалось, что в такие моменты несчастлива она с ним.

Я не знала, сколько сейчас собралось ребят, но по гулу голосов слышно, что немало. Остановилась у нагретой деревянной стены и заглянула в щель между начавших гнить досок. Увидела Татьяну, Настю, Женю, Луизу, Свету и ещё троих парней, которых не знала. Попыталась найти глазами Костю, но, к большому сожалению, среди ребят его не увидела.

– Да я вам говорю, видел их сегодня обоих! Вместе шли! – орал незнакомый мне парень.

– Да ну тя, балабол! – фыркнула Танька. – Егора не то что с кем-то, одного не видать, а ты тут сразу с девицей какой-то. Брешешь!

– Танька, да не брешу я! Вот как было, так и говорю! – обиделся тот.

Я решила вмешаться.

– Не меня ли ты, часом, видел? – спросила, выходя из-за стены и становясь перед ребятами.

Восемь голов разом повернулись на голос. Фурор произвела знатный. Дара речи лишились все. А я смотрела на Татьяну. Значит, не отстала ещё от Егора. Дорог он ей. Та глядела на меня, выпучив глаза. Светка, Луиза застыли с полуоткрытыми ртами. Парни отреагировали не так бурно: некоторые просто не знали или не помнили меня. И очень странно было услышать в этом наступившем безмолвии тихий голос Насти:

– Мать честная, Анька приехала!

И словно пелена со всех спала!

– Анька! – возглас Светы.

– Твою ж мать! – воскликнула Татьяна.

– Королевна приехала! – это крикнула Луиза.

– Ты с неба свалилась?! – вопросил незнакомый парень.

– Ты что припёрлась? Дом долгое время стоит пустой, а теперь наконец вы приехали! – последний возглас принадлежал Татьяне.

– Я тоже рада тебя видеть, – ответила мягко и негромко.

Шум смолк, все начали успокаиваться. Парни даже пододвинулись, уступив место на лавочке.

– В прошлом году ездила за границу выступать, вот и не приехала, но очень хотела, – сказала, чуть погодя.

– И что тебя в эту глушь манит? Не пойму, – сказала Луиза с улыбкой. – Как хоть там златоглавая столица?

И я пустилась рассказывать о бешеных буднях, последних новостях, интересных местах, где удалось выступить, удовлетворяя любопытство ребят и ловя иногда на себе их завистливые взгляды. Когда через какое-то время я устало умолкла, Луиза задумчиво подытожила:

– Вот уж точно интересная городская жизнь. Только вот не пойму, чего в эти места таскаешься? Скука тут, особенно зимой. Хотя всё равно здорово, что приехала, гитару, наконец, послушаем!

– Костя играет лучше, а то ты не знаешь! – возмутилась я. – Скрипка – мой инструмент, гитара – увлечение для себя.

– А мы и Костика, и тебя послушаем, – вставила Светка. – Ты надолго, Аньк?

– Как получится, пока на месяц, а там посмотрим…

– Да что у нас, какие развлечения? Ты девчонка избалованная, городская, что тебе в нашей глуши? Подохнуть можно от скуки, – язвительно протянула Татьяна.

– Не переживай, не сдохну, гитару вон привезла с собой, за братом с сестрой смотреть буду, папе с мамой по хозяйству помогать, так что не дождёшься, – ответила я, скрестившись с ней взглядами, словно шпагами.

К девчонке относилась настороженно. Всё-таки мы обе положили глаз на Егора. За прошедший год многое могло случиться. Я – сущий ребёнок рядом с ней. Может, в этом причина такого холодного приёма Егора. Но тогда получается, его слова в тот день не имели никакого значения? И поцелуй тоже?..

– Ну а какие новости у вас? – сменила тему я.

– У-у-у-у, ты много пропустила, – проговорил кареглазый блондин, – приятный, на вид крепкий парень, сидевший рядом со мной. – Кстати, я – Вадим.

– Аня… Что я пропустила?

– Эти – пожениться хотят! – он кивнул в сторону Женьки и Насти.

– Да? – я перевела взгляд сначала на парня, потом на сидящую рядом с ним девушку. Глаза Женьки засияли гордостью, а Настя молча отвела взгляд в сторону, не замечая, как её обнимают.

– Здорово! – постаралась улыбнуться. – Главное, чтоб любовь была, а остальное приложится.

– Да кому нужна эта хвалёная любовь! – воскликнула Татьяна. – Вон этим любовь что ль подавай?! На сеновал, в сарай и…

– Таньк, хватит пошлить! – прервала девчонку Луиза. – Тебе, может, и не надо любви, а кому-то без неё – лучше в обрыв.

– Луиза, ну что такое! Тока про приятное заговорили, а вы всё про смерть да про смерть! Мало того, что в прошлом году случилось? – гневно воскликнула Света.

– А что случилось? – встрепенулась я.

– Ты ещё не слышала ничего? – повернулся Вадим.

– Нет, я ж только приехала.

– Так… Андрей Николаич, отец Егора… Того… Погиб зимой… – проговорил Женька.

Я покачнулась. Словно молнией ударило, разве что не убило.

– Аньк, ты что, правда, не знала? – спросила Татьяна.

– Нет, – прошептала я. – Даже сегодня, когда встретилась с Егором… Он ничего не сказал.

– Ну, верное дело, он до сих пор не отошёл. Хмурый ходит, будто покойник. Отца любил сильно, – проговорила Луиза.

– А… как это случилось? – спросила я. –

– Разбился он насмерть, – начал Вадим. – В конце января метели мели. А ему часто ведь ездить надо. Возвращался как-то вечером, снегу было – ничё не видать… Ну и по встречке вылетела фура – лоб в лоб. Там от машины ничего не осталось…

– И? – поторопила я парня, когда тот замолчал.

– Ну чё и?.. От Николаича тоже почти ничего не осталось… Умер он сразу. А жена и сын, ну и деревня вся только на следующий день узнали.

Вадим замолчал. А мне вдруг захотелось прыгнуть в прорубь, заледенеть, и чтобы всего этого ужаса не было слышно. В ушах глухо отдавались слова Вадима «разбился… Насмерть…»

– Не может быть… Как же так… – еле выговорила я.

– Бывает и хуже…

– Тань, оставь… Она не знала, постоянно у родителей Егора была, – осадила её Луиза.

– Ребят, я пойду… Пока, – проговорила я и бегом ринулась прочь.

Горло душили слёзы, в голове было оглушительно пусто. Как это могло случиться?! Ведь Андрей Николаевич был крепким мужчиной, жизнерадостным, здоровым, аккуратным водителем на дороге. Он в шутку не раз говорил, что обязательно доживёт до ста лет, чтобы посмотреть, чем будет отличаться жизнь в двадцать втором веке от двадцать первого. А теперь… Теперь всё… Кончилось, оборвалось внезапно, так резко, словно кто-то ножницами отрезал в одно мгновенье все планы отца, мужа, хорошего душевного человека.

Я неслась по улице, пока в левом боку не начало колоть, а в лёгких не появилась настоящая песчаная буря. Но даже тогда не остановилась, и только когда свернула на свою улицу, резко снизила темп и пошла уже чуть медленнее мимо старого покосившегося забора, через который густо свешивались ветки вишен, облепленные спелыми ягодами. Я прислонилась спиной к тёплым доскам, схватившись за ближайшие ветки. Сердце бешено стучало в груди, в глазах стояла влажная пелена, лёгкие через хрипы позволяли душному пыльному воздуху проникать вовнутрь.

– Кого я вижу!

Этот возглас заставил меня приятно вздрогнуть и через силу улыбнуться.

– Костя! – еле прохрипела я, увидев перед собой высокого, немного худощавого парня с густой светло-русой шевелюрой.

– Ань? Анютка, что такое? Тебе плохо? – парень быстро подскочил ко мне, обнял за плечи.

– Сейчас… Погоди… Просто неслась, как сумасшедшая. Отдышусь…

Пока я через силу вдыхала и выдыхала воздух, Костя не отпускал меня и успокаивающе гладил по плечам. Когда же перед глазами вновь все стало чётко и ясно, улыбнулась во весь рот и сама крепко обняла парня.

– Ну здравствуй, – уткнулась я в широкое плечо.

– Здравствуй, Анютка, – парень ласково отстранил меня, чтобы внимательнее рассмотреть.

Я тоже бросила быстрый взгляд на него. Он совсем не изменился. Светло-русые короткие волосы все так же обрамляли невысокий ровный лоб. Карие с хитрецой глаза излучали радость и дружелюбие. Мне показалось: он стал ещё выше, хотя, возможно, это я могла не вырасти за прошедшее время.

– Ты подросла, – заметил парень.

– А ты стал старше и солидней, – с улыбкой произнесла я, обвив руками его шею и уткнувшись носом в плечо.

– Когда ты приехала? Почему столько времени ни слуху ни духу, а тут свалилась с неба, как снег?

Я наконец отпустила его и теперь, не торопясь, мы вместе шли по улице к моему дому. До него оставалось совсем немного, поэтому я нарочно замедлила шаг, чтобы подольше поговорить.

– Приехала сегодня днём, а родители – неделю назад.

– Это да… Твои брат с сестрой уже успели поставить полдеревни на уши…

– Что? Опять сарай подожгли?..

– Нет, но залезли в чужой огород за клубникой, как будто своей им мало, гоняли гусей палками у Нижнего пруда, пока хозяйки не пригрозили их крапивой высечь, а позавчера решили на тракторе проехаться! Завели его, но до педали газа не дотянулись… Их Егор заметил и снял обоих оттуда.

При упоминании о Егоре я помрачнела. После разговора с ребятами можно было объяснить его неприветливое и угрюмое поведение. Самой с трудом верилось во все это… Хотя Егора эта потеря изменила слишком сильно.

– Ты не виделась с ним? – спросил Костя, вырывая меня из мрачных мыслей.

– Нет, ещё не виделась, – соврала я. – Но от ребят узнала, что его отец погиб.

– Так ты знаешь уже? Я тут подумал, может, твой приезд отвлечёт его от грустных мыслей?

– Ты что хочешь сказать? – я резко остановилась, внимательно посмотрев на Костю.

– Ничего такого…

– Кость, – перебила я. – Не знаю, что ты напридумывал себе, но мы очень давно не виделись с ним. И то, что было раньше, наверное, уже осталось в прошлом.

– Извини, если обидел.

– Ничего. Пойдём, – сказала я нарочито весело, хотя на душе было по-прежнему горько.

Мы остановились у нашей калитки и с минуту неловко топтались, не зная, что ещё сказать друг другу.

– Ладно, пока? – наконец произнёс Костя.

– Пока, – проговорила я и снова крепко обняла его.

Костя стиснул меня в сильных дружеских объятьях и несколько мгновений не отпускал, а потом внезапно послышался возле уха шёпот:

– Я так рад, что ты приехала, Ань.

Мне стало внезапно душно и жарко, в груди затлело приятное чувство радости, а в животе появились мурашки. Но в следующую секунду мы отстранились друг от друга. Вместе с разорванными объятьями пропало наваждение. Я смущённо улыбнулась. Потом быстро прошла во двор, скрипнула старыми ступеньками, собираясь открыть дверь, как позади снова услышала возглас Кости:

– Анютка, ты надолго в наши края?

– До конца лета, наверное, – ответила ему и вошла в дом.