Kitobni o'qish: «Десятка мечей. Том I»

Часть 1. Глава 1.

Гесцария имеет богатую историю. Уже вот как девять веков подряд правящая династия не менялась – с самого основания государства. Сколько всего оно пережило за своё существование: и набеги, и завоевания, и две масштабных чумы, и междоусобицы… За столь долгое время правления представители династии, учась на ошибках своих предков и получая блестящее образование, умело правили страной. Благодаря правильно принятым решениям и грамотному развитию страны, народ Гесцарии любил своих императоров, каждого по-особенному. Даже к паре тех, которые устроили в стране смутные времена, большая часть страны относилась с состраданием. Всё же это были больные люди – в семье не без урода – так их оправдывали. Правящей династией была Матей, а их отличительной чертой было родимое пятно в форме птицы, которое находилось у каждого члена династии на коже, где расположены рёбра. Благодаря этому пятну удалось вычислить с десяток самозванцев, что причисляли себя к имперской семье. Семья Матей была чуть ли не святыней государства, осквернять которую было строго запрещено. А вот действия правителей критиковать, конечно, было позволено, но всё же с каждым годом ссылок писателей, журналистов и некоторых общественных деятелей становилось всё больше и больше. Однако страной управляли люди, а им свойственны ошибки. Поэтому претензии зачастую были основаны, как и митинги, которые время от времени сотрясали Гесцарию.

Основал Гесцарию и стал её первым императором некий Рард Матей. По легенде, случилось так, что он со своей сестрой Оаной заимел враждебные отношения со своей семьёй. Они не поддерживали свой род в конфликте с другим родом, из-за чего им пришлось пуститься в бега. Они нашли укрытие в одной маленькой общине, в которой брата и сестру приняли с любовью. Матей обозлились на своих отпрысков, поэтому хотели любой ценой разыскать их и принести в жертву своему богу, чтобы и от непослушных членов семейства избавиться, и всевышнего задобрить. Через время им удалось отыскать брата с сестрой. Рард, понимая, что сейчас могут убить и его, и жителей общины, решил поговорить с её старостой. Им оказался понимающий дедушка, который любезно передал бразды главенства над несколькими своими витязями в руки молодого воина. Оана в это время успела принять другую веру – Астеринство. В ночь перед битвой к Оане явился ангел, которого звали Фейн, и передал ей семена. Он наказал девушке передать их своему брату, чтобы тот осыпал ими могилы своих врагов. Только в таком случае небеса помогут Рарду одержать победу и в будущем сделать его великим воином. Оана сделала всё так, как ей сказал Фейн. По началу Рард не желал слушать сестру, но всё же он так любил её, что решил ради Оаны пойти на, как он считал, дурость. Рарда ждало тяжёлое сражение, Оана молилась за него. Победу одержал Рард, ни один витязь общины под его началом не погиб, хотя противников было с сотню. Рард, как и пообещал Оане, рассыпал над телами своих родственников и их союзников семена. В тот же вечер старейшина внезапно захворал и был уже одной ногой в мире мёртвых. Дедушка, которого так полюбили брат с сестрой, на смертном одре отдал главенство над общиной Рарду. Тот пообещал не подвести.

Это было началом великого государства. Ни один правитель мира за всю историю так быстро и успешно не увеличивал свои земли. Равных Рарду в воинском деле не было, Оана же активно просвещала народ и строила храмы. Цветы проросли на телах родственников Матей. Образовавшийся сад позже расположился на территории имперского дворца. Благодаря воинским умениям Рарда, армия Гесцарии имела колоссальный потенциал и поэтому, в будущем, она станет лучшей в мире. Ни одно государство, у которого был разумный правитель, не пошёл бы войной на Гесцарию. Труды Оаны породили миллионы светлых умов и десятки величайших деятелей истории человечества. Государство было всесторонне развито, именно Гесцария стала колыбелью демократии, которая могла бы быть при монархии.

Стук копыт лошадей о каменную дорогу и скрип кареты были частью уличного шума. Первая неделя августа в Рардбурге – столице Гесцарии – в этом году выдалась чересчур дождливой. Город блестел огнями, краски города смешались, словно на картине импрессиониста. По дорогам разъезжали кареты и экипажи дворян, повозки купцов, трамваи, которые совсем недавно появились в городе – всего лишь десять лет назад.

За последние полвека произошёл самый настоящий «бум» промышленности, благодаря чему и мануфактуры, и армия государства сильно ушли в развитии вверх. Теперь старое и новое поколение разделяет как никогда широкая пропасть. Конечно, конфликт «отцов и детей» был всегда, но раньше никогда этот он не был обострён так сильно. В особенности повлияла новая мода воспитания детей среди дворян, которую взяли с запада. Теперь в воспитательных целях никто из родителей не имел права поднять свою руку на ребёнка. Поставить на горох или высечь розгами своё чадо ныне является позором. Из-за этого в народе и части буржуазии, которая была консервативна, появился новый термин «непоротые дворяне».

По одной из улиц ехал экипаж. Каждый прохожий считал своим долгом проводить его взглядом. Весь город стоял на ушах уже как вот дня три – все ждали приезд дочки директора главной и самой престижной гимназии Гесцарии, в которой обучались будущие наследники престола и дети служащих государства. Многие европейские деятели отправляли учиться своих детей в эту гимназию, и даже самым богатым дворянам Гесцарии из-за такого большого количества желающих обучаться было тяжело найти место для своих отпрысков.

– Неужели уже приехала?!

– Говорили, что из-за нехватки лошадей на станции София Григорьевна приедет на день позже.

– Боже, я Вас умоляю! Чтобы было что-то не по её воле? Да она сама бы взяла первую попавшуюся лошадь и загнала бы её до смерти, но зато приехала бы день-в-день, который Её Сиятельству был угоден.

– И то правда…

– Разве это Её Сиятельство едет в экипаже?

– Фефелов, голубчик мой, что ж это вы так плохи стали? Не видите – герб Ставрогиных? Али не признали его?

В экипаже юная леди, несмотря на дрянную погоду, с восхищением оглядывала родные фасады зданий. На середине пути София была дико вымотана долгой поездкой в паровозе, но ближе к границе Гесцарии, когда она уже пересаживалась в один из поданных экипажей, у неё снова появились силы, она будто сделала глоток свежего воздуха. После семи лет обучения в одной из школ для благородных девиц жаркого Парижа, август в Рардбурге Софии казался холодным, но даже это не могло расстроить её. Что не скажешь о двух её слугах, ехавших с ней в одном экипаже. К Софии были приставлены трое слуг: Родион, который ещё со своих семи лет служил у уже десятилетней Софии, Евдокия и Яков, которых приставили только два года назад, когда София по случаю долгих каникул приезжала в Гесцарию. Как раз они вдвоём были теми двумя недовольными пассажирами.

– София Григорьевна, чего Вы не можете усидеть на месте из-за возвращения? – спросила угрюмо Евдокия. – Было бы чему здесь радоваться… Ни солнца, ни красоты фасадов, только лишь дожди, серость и холодрыга.

– Что ты понимаешь, дурында! Если тебе нужно буйство красок и тепло, могу отправить в Ламфары.

– Это…

К Евдокии наклонился Родион.

– Это город на юге, его сейчас каторжники отстраивают.

– Боже! София Григорьевна!

Девушка залилась смехом, ей очень понравилась реакция Евдокии. Нечасто её можно увидеть испуганной – эту девку ничем запугать невозможно.

В окнах проносились пейзажи Рардбурга. Золото куполов храмов и лепнин жилых домов не могло показать всю ту прелесть столицы, которая бы пришлась по нраву Евдокии и Якову. Ни первая, ни второй все два года не были в Рардбурге и уже привыкли к жизни в Париже. Они позабыли о великолепии своего города, о том, что это их родина. Все тёплые чувства к ней у Евдокии и Якова потухли, они даже подзабыли гесцарский язык и иногда им стало легче высказываться на французском.

Экипаж нёсся вверх по дороге за город – в имение Ставрогиных. Одни из тройки богатейших дворян имели подходящий под статус семейное гнездо: огромные сады, дворец и оранжерея, которую построили совсем недавно – пару лет назад по желанию Софии. Каждую неделю здесь бывают пышные балы, некоторые, которые предпочитают шумным вечерам тихое чтение за книгами, называют имение Ставрогиных «проходным двором». Имение находилось посреди лесов в низовье, поэтому весенние разливы реки временами вызывали волнения у Наталии Владимировны – матери Софии и жены Григория Николаевича. Чтобы гости не потерялись в поисках дороги к главному дворцу, чуть ближе к глубине леса начиналась аллея, по бокам которой стояли ряды стройных осин.

Из-за прошедшего дождя дорогу слегка развезло, поэтому проехать было тяжеловато. Старый кучер Ливон сжимал поводья от нетерпения слезть уже с этого неудобного облучка и размять свои затёкшие ноги. Он знал Софию с самого её рождения и также вёз её с Наталией Владимировной из больницы семнадцать лет назад. Ливон был рад возвращению маленькой госпожи, что нельзя сказать о некоторых других слугах. София была известна среди прислуги своей капризностью, из-за которой многие любили посудачить о госпоже в своих людских.

Дорога, которая за своё время повидала множество экипажей, вывела к роскошным чугунным воротам, наверху которых красовался золотой герб Ставрогиных, по сторонам врат был каменный забор, который простоял вот уже как сто пятьдесят лет, и столько же наверняка ещё простоит. Дорога за воротами была покрыта брусчаткой и шла вниз по склону так, что все подъезжающие ко дворцу могли разглядеть всю усадьбу.

– Ох, как будто и не уезжала отсюда!

– Госпожа, аккуратнее! – Родион вытянул руки в сторону своей госпожи, которая почти целиком высунулась из кареты.

После дождя вся зелень блестела из-за света утреннего солнца, которому только-только дала светить ушедшая туча. Каждый день лета, несмотря ни на что, в садах усадьбы Ставрогиных утром слышалось пение птиц и журчание воды фонтанов. Наталия Владимировна любила сидеть в саду за столом с чашкой крепкого чёрного кофе и наслаждаться звуками живого мира и его свежестью. Лето – единственное время года, когда она могла встать рано утром и действительно наслаждаться времяпрепровождением. Обычно, особенно зимой, госпожу до одиннадцати не слышно и не видно – она спокойно, раскинувшись на кровати и заняв место мужа, который ещё три часа назад ушёл по работе, сопела с открытым ртом. Григорий Николаевич никогда не будил свою жену, когда вставал в шесть утра, он был рад тому, что Наталия Владимировна может себе позволить отдыхать столько, сколько ей захочется. Зачем её будить?

Но сегодня Наталия Владимировна не сидела в саду, созерцая красоты летнего утра, а бегала по дворцу – всё должно быть идеально к приезду её дочери, ведь она приедет уставшей после столь долгой дороги! Так считали и все слуги. Но кто ж знал, что, как только экипаж подъедет к крыльцу дворца, дверь распахнётся, и из него вылетит София Григорьевна, подбирая полы платья. Она взбежала по ступенькам дворца, чтобы как можно скорее крепко обнять свою маменьку.

Она как раз бегом спускалась по лестнице, держась одной рукой за перила.

– Маменька, я вернулась!

Наталия Владимировна, услышав голос дочери, застыла и несколько секунд в ступоре смотрела на Софию. Как вдруг завизжала, отчего зашедший в двери Родион чуть подпрыгнул, и рванула вниз быстрее прежнего.

– Софи, любимая моя!

Наталия Владимировна и София с разбегу врезались друг в друга и крепко обнялись. Каждая их встреча, когда София на время приезжала из Парижа домой была тёплой, но эта, после которой София останется дома и никуда не уедет, особенно грела сердце Наталии Владимировны. Наконец-то её младшая доченька вернулась домой, теперь насовсем!

– Как я рада тебя вновь видеть!

– А я так рада, что ты приехала. Больше никогда тебя не отпущу!

– Маменька, Вы что, плачете там?

– Конечно! А ты думала? – Наталия Владимировна чуть отдалила Софию от себя. – Иди разбирай вещи и спускайся кушать. Я уверена, что ты голодная с дороги.

– Мне идти в свою комнату?

– Да, она никак не изменилась с твоего последнего визита – я лично следила за этим.

– Ура! – во дворец вошли Евдокия и Яков. – Скажите, чтобы все вещи несли ко мне! Родион?

Родион подбежал к своей госпоже, и они оба пошли по лестнице.

Комната Софии находилась на третьем этаже почти в самом конце левого крыла дворца. Ей нравилась эта отдалённость от остальных жилых комнат, словно комната – её отдельный маленький дворец.

– Родион, ты веришь, что мы вернулись сюда? Насовсем!

– Нет, госпожа, я до сих пор не могу это осознать.

– И правда! – София шла, рассматривая с широко распахнутыми глазами коридор дворца, словно видела его впервые. – Я так взволнована. Что же делать? Чем нам завтра себя занять? М? – она посмотрела на Родиона.

Сначала он не понял, что вопрос не был риторическим, а был обращён именно к нему и требовал ответ.

– А, я? Вы меня спрашиваете?

– Да, чем бы ты хотел заняться завтра?

– Я невежественный невежа, как я могу Вам посоветовать развлечения? Вам они не подойдут.

– Прекращай это самоуничижение, я тебе сколько раз говорила? Вроде, столько лет ты со мной, я тебя никогда не унижала, ты что, там на стороне у кого-то подрабатываешь?

– Нет, что Вы, упаси Бог!

София засмеялась. Они как раз дошли до дверей, ведущих в комнату Софии. Она взялась руками за ручки и, глубоко вздохнув, с силой их дёрнула.

– Всё так и было…

Комната Софии осталась всё такой же, какой она была и два года назад, и пять лет, и десять. Комната была с балконом, которым располагала не каждая спальня дворца. Лучи солнца проходили сквозь вуаль, которая висела на высоких окнах комнаты. Свет озарял комнату нежно-голубого цвета, а золотые лепнины и другие украшения интерьера переливались. София соскучилась по этой роскоши, соскучилась за ночами под балдахином и в нежных шелках постельного белья. Она побежала сразу всё рассматривать, как делала и в свои прошлые визиты: подбегала к туалетному столику, поочерёдно садилась на все стулья в комнате и на тахту.

София покрутилась по комнате и плюхнулась на кровать. Конечно, она уже придумала, чем займёт себя завтра. Но до завтра ещё целый день, и столько ещё ждать! Пока она решила занять себя делами поместья, а для этого нужны силы.

Мероприятия в поместье Ставрогиных были известны на весь Рардбург, бывало, что поварам приходилось готовить на тысячу человек, они были действительно профессионалами своего дела. Так что обычный завтрак был готов уже через несколько десятков минут. За Софией послали Евдокию, которая вместе с новостью о готовом завтраке принесла ещё сумки госпожи. Она же за это время успела переодеться в другое платье и была уже перечёсана по-другому.

Глава 2.

Дворец Ставрогиных, гимназия Ставрогиных и имперский дворец – три архитектурных шедевра Гесцарии. Второй этаж главного дворца имения Ставрогиных другие представители дворянства посещали, словно то был музей: над головами были расписные потолки, на которых были представлены разнообразные сцены из истории Астерианства – главной религии Гесцарии. Вдоль всего коридора шёл ряд лепнин из золотых колонн, стены были покрыты белым мрамором, а полы были выстланы коврами из Персии – и это всё только то, что ходило среди народа. Не все замечали под расписными потолками статуи, которые своим золотом сливались с колоннами. Говорят, что от блеска золота и хрусталя люстр этого коридора сам император чуть не ослеп, а от роскошной отделки бального зала Ставрогиных чуть не отрубил руки Роману Степановичу Борцеву, который занимался убранством бального зала имперского дворца. Всё это, естественно, брехня, но второй этаж поместья Ставрогиных действительно мог стать одним из чудес света.

София любила гулять по этому этажу, но иногда она так уставала от роскошного блеска, что уже начинал мозолить ей глаза. Поэтому она, даже не соизволив бросить взгляд на коридор второго этажа, сбежала по ступеням на первый этаж, где находилась столовая.

На своём законном месте, которое она уже занимала не один десяток лет, сидела Наталия Владимировна и ждала свою дочку. София села рядом со своей матерью, и они взялись за руки, чтобы прочитать молитву перед принятием пищи.

– Свят, царь небесный, процветание твоему богатству, благословенно имя твоё вовек, Астерий всевышний, блаженны еда и питиё, которые ты нам даровал, мир твоему веку, Афиес.

– Афиес.

Застучали серебряные приборы о фарфоровые тарелки с узорами и золотыми каёмками.

– Ну что, как последние два года обучения? Из твоих писем я поняла, что тебе всё там нравилось. Не скучаешь по Парижу?

– Конечно, там было великолепно и на порядок живее, чем у нас, но, знаете, маменька, всё же в глубине души тосковала я по Рардбургу. Как говорится, в гостях хорошо, а дома лучше. Я очень скучала по дому и по здешним балам. Кстати, неизвестно, предстоит ли какой-нибудь в ближайшее время? Папенька не говорил?

– Да можно устроить хоть завтра! – слуги, стоявшие у дверей, с испугом переглянулись.

– Завтра пока рановато, мне нужно изучить всё, что тут изменилось без меня. Ваши письма были полны информацией, но, всё же, лучше один раз увидеть, чем десять раз услышать.

Наталия Владимировна сделала глоток чая.

– Что-то тебя сегодня на фразеологизмы тянет.

– И правда… А Вы, маменька, чем тут занималась?

– Да ничем особенным, в имении ничего не меняется – всё стабильно. Вот только недавно свадьбу Кики отгуляли, мы с ней долго всё планировали, Владислав даже побаивался соваться в наши дела.

– Ха-ха-ха! Представляю, Вас я бы побоялась тревожить во время планирования мероприятия, тем более, столь важного. Досадно, конечно, что мне не удалось приехать.

Кики или Катерина Григорьевна – старшая сестра Софии, которая полгода назад вышла замуж за Всеволода Львовича, который решил взять её фамилию. Сама София пересекалась с Всеволодом лишь пару раз, поэтому она ничего толком и сказать о нём не могла, но, раз сестра решила связаться с ним узами брака, значит, он достойный человек.

– А где сейчас Катерина?

– Она с отцом в гимназии, должны приехать вечером. Дел там невпроворот – начало нового учебного года каждый раз, как в первый. Вроде неделю назад учёба началась, а Гриша всё не может разгрести тамошние дела… Кики, конечно, хорошо справляется, но всё же ведение хозяйства ей больше даётся.

София понимала, к чему начала клонить мать и прокашлялась.

– А как там Всеволод? Где он сейчас? Я бы хотела увидеться с ним, он ведь часть семьи уже как-никак.

– О, он сейчас бегает по имению. Чувствую себя императрицей – всё делает за меня и со всем помогает по хозяйству. Мечта, а не зять!

– Ха-ха-ха, надеюсь, что смогу увидеться с ним.

– А ты, Софи?

Девушка положила вилку и вытерла уголком салфетки губы.

– А я?

– Ты пока не планируешь выходить замуж?

– Нет, что Вы, маменька!

– В твоём возрасте я уже была помолвлена с твоим отцом…

– Мам! Я не хочу об этом говорить и ссориться с Вами сейчас, – Наталия Владимировна прикусила губу. – Ни о свадьбе, ни о наследовании управления гимназией я не желаю слышать. Хотя бы сегодня.

София встала со стула, который с шумом отодвинулся назад, и сделала неглубокий реверанс.

– Если позволите, – она развернулась и пошла в сторону лестницы.

– Софи! Софи!

Не успела разложить вещи, как уже начинаются разговоры о будущих обязанностях. Как будто нельзя было отложить на другой день. С самого подросткового возраста Софии все члены семьи вдруг сошлись во мнении, что роль хранительницы очага очень хорошо подходит Катерине, а Софии – директрисы гимназии после отца. Но Софии эта гимназия была неинтересна, а, тем более, управление ею. От одной только мысли её выворачивало на изнанку. Скучное неблагодарное дело, которым она заниматься никак не хотела. Даже мысль замужества не так была ей противна.

София готовила себя к мысли, что по приезде матушка будет поднимать эту тему, но кто знал, что это случится уже через час, как она пересечёт ворота имения?

– Ох, не так я представляла беседу с матушкой за завтраком… Ай!

Пока София поднималась по круговой лестнице в западное крыло, где была библиотека, она смотрела себе под ноги и не увидела молодого человека, который бежал вниз, не разбирая ничего вокруг. Он врезался в Софию и придержал её за плечи, чтобы та не упала и не разбила себе нос.

– Простите, я… Ох, это же Вы!

София испуганно посмотрела на молодого человека. На неё также внимательно смотрел мужчина со светлыми глазами и светло-русыми кудрявыми волосами. На нём был новый костюм, и София поняла, что он не слуга, а тот самый Всеволод.

– Доброе утро…

Всеволод медленно отпустил Софию, и та выпрямилась.

– Доброе утро, госпожа, я – Всеволод, – он поцеловал протянутую Софией руку, – рад Вас встретить.

– Взаимно.

Всеволод выглядел так невинно и светло, словно посланник Астерия, что ему хотелось без раздумий доверить и секреты, и хозяйство, и жизнь. Катерина любила таких простых и добрых людей, поэтому она, не раздумывая, согласилась на его предложение руки и сердца.

– Юная госпожа, Вы давно приехали?

– Около часа назад.

– Ох, приношу свои глубочайшие извинения! С моей стороны это жутко некрасиво – не встретить Вас после долгой и выматывающей дороги.

– Что Вы, ничего страшного.

После неприятного разговора с Наталией Владимировной София была расстроена, и её вымученную улыбку было сложно не заметить, особенно такому человеку, как Всеволод. Он тонко чувствовал людей и их настроение, поэтому умел подстраиваться под них, что и помогало ему в ведении хозяйства.

– София Григорьевна, извините меня за излишнее любопытство, но Вас что-то огорчило?

– Разговор с маменькой не заладился, опять началось… Если мне делают нервы не с замужеством, то с гимназией.

Всеволод вскинул бровь.

– С гимназией?

София вздохнула. Конечно, она любила поболтать и иногда говорила лишнее, за что потом корила себя. Единственное, что её сейчас сдерживало – понимание того, что она будет говорить чересчур много, что не подобает такой дворянке, как она. Но если София начнёт жаловаться Всеволоду, то не пожалеет об этом в будущем, ведь он не чужой человек, как-никак он – муж её старшей сестры. Да ещё такой располагающий к себе.

– Что маменька, что отец, что Катерина Григорьевна видят меня следующей главой гимназии, но я совершенно не хочу управлять ею! Это точно не моё.

Всеволод тепло улыбнулся и положил руки на плечи Софии.

– София Григорьевна, не волнуйтесь. Вы знаете, что здесь, как правило, никто не пойдёт против Вашей воли. Если что, я вступлюсь за Вас.

– Спасибо Вам огромное за готовность мне помочь. Ладно, у Вас наверняка много дел и без меня. Не буду мешать.

Всеволод поклонился и побежал по лестнице дальше.

Улыбка с лица Софии сошла моментально. Видимо, тема с гимназией была исключением из правил, и слушать её мнение не будут.

София хотела денёк побыть дома и не идти ни на какие балы, что было для неё самой удивлением. «Старею», – отметила она. София не могла прожить без балов, а именно без танцев. Танцы были её главной страстью, которая сама давалась ей с лёгкостью и давала ей столько эмоций, сколько не могла дать ни одна театральная постановка, тем более нелюбимый Софией балет, который она за танец и не считала.

У Софии было множество увлечений, но она не знала, чем ей стоит заняться в жизни. Кем ей работать? На кого идти учиться? У Софии был ещё год для решения этого вопроса. И чтобы найти ответ, а также для того, чтобы прийти в себя после беседы с матушкой, София пошла в библиотеку.

В семейной библиотеке Ставрогиных было множество книг, и, несмотря на их количество, они не были покрыты пылью – каждый член семьи периодически заходил и читал по несколько книг в месяц. Несколько лет назад София хотела исследовать все здешние книги, но забыла, на каком книжном шкафчике закончила в прошлый раз. Она прошла в самый дальний угол библиотеки и выцепила первую попавшуюся книгу.

В библиотеке у окна стоял столик и пара стульев, где можно было спокойно насладиться чтением. И вот, София села и уже была готова насладиться чтением, как увидела название книги.

– «Тактика – искусство боя»? Боже, какой бред! – она с грохотом положила книгу на стол, закинула голову и мученически застонала.

– Госпожа, – в библиотеку смущённо, словно его не должно было там быть, зашёл Родион, – Вы тут?

– Да. Чего хотел?

– Я хотел поинтересоваться, не желаете ли чего-нибудь?

– Желаю, – Родион приготовился внимательно слушать. – Подай какую-нибудь книгу.

Родион бросил взгляд на книгу, которая лежала рядом с Софией Григорьевной, и пошёл искать что-нибудь, что могло бы заинтересовать юную госпожу. Он знал, что София Григорьевна увлечена почти всем: всё, что она может изучить, она изучит, всем, чем может овладеть, обязательно, по крайней мере, попытается заняться. Это касалось всего, кроме армии, боевых искусств и политики. Да, фехтовать она умела и даже любила, но простое фехтование не сравнится с полноценным боем и участием в войнах. Не то, чтобы она была пацифисткой, просто как только София представляла, в каких они условиях ведут бои, как пот стекает под железными доспехами, и эта вонь перемешивается с характерным запахом трупов и лошадей… Её передёргивало. Более того, политика её вовсе не интересовала. Как только в кругу компании начиналась тема политики, София предпочитала тихо удаляться, чтобы никто не видел, как она закатывает глаза, и не слышал, как она вздыхает.

Родион прошёлся между полок и нашёл то, что могло заинтересовать его госпожу. Читал он с трудом, но обложка его завлекла своей яркостью, что было свойственно далеко не всем книгам. Когда он подал выбранную книгу Софии и услышал смех, то его щёки покрыл румянец.

– Ха-ха-ха! – заливалась она смехом. – Ты схватил её не глядя? – София повернулась к Родиону. – Ты вообще читал, что взял?

Родион покачал головой.

– «Учимся говорить правильно. Пособие по логопедии». Ты считаешь, что у меня имеются проблемы с речью?

– Нет, я не думал, я… Ваша речь сладка, как берёзовый сок, я просто… – София испытывающе смотрела на Родиона, и тот засмущался, окончательно потеряв своё лицо. – Я читаю плохо. Простите.

– Какой кошмар!

Родион испугался, и его глаза заблестели. Он был словно потерявшийся котёнок.

– Простите, госпожа, я…

– Как такое вообще может быть! – София вскочила со стула и начала ходить кругами.

– София Григорьевна, простите своего пустоголового раба, который даже не удосужился научиться читать! Я не имею никакого права Вас позорить и прислуживать такой образованной госпоже, как Вам! – он с испугу упал на колени и ударился лбом.

София вмиг встала, как вкопанная.

– Что ты такое говоришь? Вставай, давай!

Родион, смотря в пол, медленно поднялся и отряхнулся. Если бы кто-то сейчас зашёл, то, не зная всей ситуации, мог было подумать, что госпожа отчитывала слугу за какие-то непристойности, словно своего сына.

– Не могу поверить – ты у меня во служении уже много лет, а я до сих пор об этом не знала! Как я могла так невнимательно к тебе относиться?

Родион поднял на Софию глаза, полные стыда.

– Хм, – она оглядела Родиона и хмыкнула, будто в подтверждение своих мыслей, – а это было бы интересно.

София обошла кругом Родиона, который никак не мог набраться смелости пересечься со взглядом госпожи.

– Родион, как ты смотришь на то, чтобы я научила тебя читать?

– Вы меня? Читать?

– Да! Ты не хочешь?

– Нет, что Вы, что Вы! Просто Вы столько своего драгоценного времени потеряете, Вам не будет интересно возиться со мной.

– Это будет очень интересно. Тем более, чего это ты решаешь: будет мне интересно или нет?

– Простите, госпожа, я просто волновался, что Вам будет…

– Родион!

– Извините! – он согнулся пополам. – Приму за честь обучение с Вами! Я и мечтать не мог о таком блистательном учителе.

София улыбнулась и закатила глаза.

Так прозанимались они до заката. Родион, казалось, готов был вот-вот провалиться сквозь пол на второй этаж, каждая ошибка была для него сильнейшим ударом. Ему было стыдно, что Софии Григорьевне нужно всё объяснять и тратить своё время. Она уже наверно жалела о том, что решила научить его читать, но из-за своей воспитанности не могла ему об этом сказать!

Но на самом деле, Софии было только в радость заниматься с Родионом. Она чувствовала себя благородной деятельницей, и это занятие помогало ей забыть о неприятном разговоре с мамой и ещё наверняка предстоящей беседой с отцом.