Kitobni o'qish: «Родовая Магия»

Shrift:

Глава 1

Худенькая, небрежно одетая девчонка в мальчишеских брюках и рубахе навыпуск бежала по центральной улочке Делфиса. Тёплый ветерок приморского городка трепал её по-мальчишески стриженные волосы, а редкие прохожие кричали вслед обещания оборвать шустрому мальчишке уши.

Я их не слушала – нужно успеть отнести монеты семье и вернуться в мастерскую, а то с господина Грюнвера станется: или запретит выходить на улицу на целую неделю, или задаст выучить определитель магических трав, произрастающих в Дервенгаре, а это очень далёкое королевство, в котором мне и побывать, может, не придётся. А уж сколько причитаний будет – и подумать страшно.

– Валлери, ты никогда не слушаешь, что умные гномы тебе говорят, – ворчал он. Вообще, господин Грюнвер – полукровка-гном, добрый и успешный артефактор, мне очень повезло попасть к нему в помощницы.

Я родилась в бедном приморском городке Делфисе, в большой семье простых людей. Как у нас говорят – «не одарённых магией». Отец рано умер, и мать, достаточно крепкая женщина, возглавляла весь наш маленький род. Старший брат Сит недавно удачно женился на соседской дочке, получил в приданое небольшой участок земли и завёл там огород, с которого мы, в основном, и жили. Две старшие сестры, Асила и Энни, всё ещё были на выданье, а выйти замуж без хорошего приданого простой девушке почти невозможно.

В один из удачных для нашей семьи дней мать взяла меня с собой в лавку к господину Грунверу, куда направилась в надежде продать ему дерево кинама, которое все почитали магическим.

Это дерево выросло за нашим домом, и я часто сидела под ним, делая из веточек простые безделушки. Иногда их покупали туристы, считая забавными. В мои девять лет я уже многое умела, как и все девочки, с раннего возраста привыкла трудиться по дому и всячески помогать старшим.

В том же году Лия, жена брата, родила первенца, и мне стало не до поделок. Как самую младшую в роду, меня не брали на работы в огород, а оставляли нянчиться с малышом. В один из жарких осенних дней я сидела под деревом, раскинувшим широкие ветви, дававшие спасительную тень, и пыталась успокоить племянника. Укачивать его долго на руках я не могла, тяжёлый слишком, а как только пыталась положить в люльку, малыш сразу начинал истошно кричать.

Сит дребезжащим от раздражения голосом стал орать на меня:

– Ни на что ты не годишься, даже ребёнка успокоить не можешь… – кричал мне брат, а потом обратился к матери:

– Не нашей породы Валлери: волосы тёмные и глаза-угольки, – от злости он попытался меня обидеть.

Надо сказать, что этим меня всегда и сестры дразнили:

– У нас в семье все светловолосые и светлоглазые, а тебя маги перепачкали, – насмехалась они.

Мать им грозила, конечно, что отлупит, если будут допекать, но раздражение от детского крика сказывалось и на ней.

Понимая, что это не со зла, и нужно придумать, как отвлечь малышку, я нарисовала на песке погремушку, которую видела в витрине детского магазинчика на пристани, собрала веточек с дерева, настругала ножиком на пластины и нанизала на верёвку. Получилось что-то вроде трещотки-погремушки, которую я и подвесила над люлькой.

Сестры вместе с Лией смеялись над поделкой, но удивились, поняв, что, слегка подтренькивая от ветра, погремушка работала: племянник быстро засыпал, и даже тех взрослых, кто слышал этот звук, неизбежно клонило в сон.

Мать, поняв, что дело нечисто, собрала семейный совет.

– Думаю, дерево магическое, и нужно это проверить, – сказала она.

– Может, Сит сделает простую поделку? – высказалась Лия. – И тогда мы точно поймём.

Так и решили: Сит делает коробок или ящик – самое простое, и, если оно магическое, это станет ясно по положенным туда вещам.

В наши края маги, как правило, не заезжали: порт был маленький, а курорт не очень комфортабельный, поэтому если и приезжали на отдых, то примаги, и иногда – домаги. Домаги – это, как правило, внебрачные дети магов, или дети от союзов магов с домагами, а вот примаги – дети домагов, и от дальнейших союзов с ними количество магии в ребёнке только уменьшается. Детей, в которых подозревали присутствие одарённости, предписывалось проверить у законников, и если природа не обделила их, то матерям выплачивалась хорошая сумма денег, а детей определяли в школы, после которой их ждали безбедная жизнь и служба на благо королевства.

Сами же маги – это элита, королевская семья и приближенные к ней аристократы. По понятной причине в наших краях они не отдыхали, предпочитая более развитые курорты, не такие удалённые от столицы.

Так и получилось, что простым людям без магии приходилось, фактически, выживать. Урожаи на полях, принадлежащих одарённым, всегда были лучше и красивей, коровы и поросята – больше и чище, да и одежда в магических лавках не сравнится с пошитой руками простых мастериц. Даже в столице Энвергарде без магии невозможно устроиться, ведь маг, даже самый не одарённый примаг, заменяет целый состав прислуги маленького отеля.

Так и жили в нашем королевстве параллельно два мира: маги и простые люди.

В тот знаменательный день все сидели на кухне и смотрели, как Сит пытается склеить из дощечек дерева кинама ящик, а он каждый раз рассыпался. Мать не выдержала и, забрав всё у Сита, передала мне в руки со словами:

– Детка, попробуй сделать ты, может, у тебя руки легче, – сказала она мне.

– Ей девять лет, она весь стол клеем перемажет, пусть на улицу идёт, на свой коврик, всё чище будет, – возмутилась Лия.

Я взяла кухонный ножик, клей, дощечки, которые настругал брат, и пошла к своему любимому дереву. Долго счищала остатки клея, потом, удивляясь мягкости дерева, вырезала незатейливую косичку по краю дощечек и склеила шкатулку. Поставила её сохнуть на землю, а сама собрала веточки. Вертя каждую, подобрала их друг к другу и склеила между собой, так получилась крышечка. Вот это творение и понесла на кухню, где все сидели, что-то тихо обсуждая.

Мать долго смотрела на смастерённую мной небольшую шкатулку, открывая и закрывая крышку. Потом скинула туда лежащие на столе ножницы, иголки и напёрстки, с помощью которых чинила одежду, – всё поместилось.

Сит достал с полки ящик, в котором хранил гвозди, и высыпал содержимое в шкатулку – всё поместилось. Поднялась Энни и высыпала туда свои самодельный брошки и заколки – они провалились, как будто шкатулка была без дна. Одна Асила не стала ничего кидать, а, прокашлявшись, сказала:

– Вот теперь сами и разбирайте, что туда насыпали. Шкатулку-то в лавку нести придётся!

В тот же вечер мы с матерью сидели в лавке господина Грюнвера. Он долго рассматривал шкатулку и задавал вопросы. Походил по комнате туда-сюда, вышел, а обратно приволок чемоданчик и краски. Отдал всё это мне и попросил нарисовать картинку на крышке чемодана. Пока я рисовала, они обсуждали какие-то дела, а потом считали монеты в толстом кошельке, который достал и положил на стол хозяин лавки.

Мать ушла, не прощаясь, а господин Грюнвер налил мне чаю и поставил на стол тарелочку с печеньем.

– Перекуси, придётся подождать, пока мы решим все вопросы, – сказал он.

Я была ему благодарна, так как не ела целый день, и, с удовольствием глядя на необычного господина, поглощала печенье. Мать не вернулась, но пришёл Сит с мешком, в котором были мои вещи, и они опять долго разговаривали. Попив чаю, я побродила по комнате, вслушиваясь в доносившиеся из-за двери голоса, полистала книжки с непонятными формулами, и странными картинками и, когда глаза уже сами по себе слипались, прилегла на лавку и уснула.

Проснулась я от резкой боли в запястье, открыла глаза и попыталась встать. Господин Грюнвер, приложив к моей руке горячий чёрный медальон, что-то читал из толстой книги, не обращая внимания на мои жалобные стоны. Когда медальон засиял синим цветом, я со страху попыталась отдёрнуть руку, но не смогла – на меня внезапно навалилась сильная слабость, и я потеряла сознание.

Утром рука не болела, а господин Грюнвер сказал, что теперь я – его помощница, и буду жить в мастерской. Платить он мне будет по пять монет в неделю, и, если смогу прочитать все книги, которые он перетащил в мою комнату, оплата моих стараний увеличится.

К родным мне разрешалось ходить раз в месяц, в субботу, рано утром, пока весь город спит после пятничного разгула. Остальное время нужно учиться, помогать в мастерской и ни в коем случае не показываться на глаза клиентам в лавке. Все условия я приняла с благодарностью, понимая, что это шанс для меня и семьи вырваться из бедности.

Господин Грюнвер был примагом и обладал небольшим магическим даром. Отслужив в королевских мастерских, был признан неперспективным и отпущен на вольные хлеба, что дало ему право открыть свою лавку бытовых артефактов. В курортном городке это было вполне выгодное предприятие: у туристов пользовались спросом вместительные чемоданы, скрывающие вес содержимого, да ещё и с живыми картинами моря на гладкой поверхности. Хорошо раскупались кожаные кошельки, зонты и живые открытки, которые можно было отправлять друзьям с наилучшими пожеланиями. Получатель, читая её, чувствовал морской бриз и слышал крик чаек.

Бывало, что у господина Грюнвера не хватало магии на какое-то изделие, и тогда он с успехом заменял её отсутствие знаниями. На какую полку ни посмотри, везде были учебники по Магаметрии и Магаматике, и он ставил науку впереди магических талантов.

– Ты, Валлери, девочка смышлёная, – говорил он, раскрывая учебники, – и мы пока твой источник прикрыли, чтобы ты голову смогла развить. Не всё в этой жизни решается магией, нужно учиться, тогда и небольшой резерв можно приложить к делу правильно.

Так прошли первые два года моей жизни у господина Грюнвера. Я добросовестно училась, а после рабочего дня убиралась в мастерской и в лавке. Каждую первую субботу месяца бегала к семье, относила им двадцать монет и считала это подношение вкладом в приданое сестёр. Дела у нашего маленького рода пошли в гору, Сет смог выкупить большой участок земли недалеко от дома, и теперь семья выращивала овощи не только для себя, но и на продажу.

– Зря ты свои монеты таскаешь, они за тебя запросили в пять раз больше, чем от законников получить могли, – слушала я упрёки полукровки. – Я тебя учу всё обдумывать и просчитывать, а ты ни копейки скопить не смогла, всё им отдаёшь.

– Я и просчитываю, – ответила я ему, – если сёстры выйдут замуж, то будут мне благодарны, что я им помогла.

– А знаешь ли ты, девочка, что тот, кто берёт, как правило, ненавидит того, кто даёт? – спросил меня господин. – Особенно, если берёт у более слабого.

– Как же так? – удивившись, воскликнула я. – Я же от чистого сердца, для них стараюсь.

– А ты старайся для себя, – перебил меня господин. – Люди злые, и всегда будут завидовать, что у тебя дар, а не у них.

Как-то раз господин Грюнвер попросил меня сделать бездонную шкатулку для продажи: курортный сезон закончился, и в лавке почти ничего не продавалось. Сделав эскиз шкатулки, чтобы она была не только полезной, но и красивой, я приступила к работе. Вырезала на крышке узор, подсмотренный в одной из книжек по орнаментам, вставила замочек, найденный в груде старого хлама, валявшегося в шкафчике мастерской, и отдала господину Грюнверу. Шкатулка вышла простая на вид, с незатейливыми узорами, а так как я научилась рассчитывать приложение силы и её вектор, то и вес смогла оставить неизменным, что бы в неё ни положили. Довольный господин Грюнвер попросил сделать ещё одну.

Вторую я уже сделала с инкрустацией и рисунками на камне, которые оживали, если к ним прикоснуться. В следующей придумала замок, который мог узнавать хозяина и открываться только ему. Вспоминая, сколько мы времени потратили, чтобы отделить гвозди от заколок в первой шкатулке из дерева кинама, очередное своё изобретение научила слушать. Скажешь такой шкатулке: «Достань мне брошку из морского жемчуга!» – она открывается, а нужная брошь сверху лежит.

Шкатулки стали хорошо продаваться, и я уже относила семье шестьдесят монет в месяц, а у старшей сестры Асилы появился жених.

Продолжая делать всё новые шкатулки, я загорелась разработкой посуды, в которой можно хранить только что приготовленные блюда в стазисе и отправлять на любые расстояния. Главное – получить заказ к определённому времени, чтобы повар мог пожарить свежайшую рыбу и отправить её в ресторан.

Каждый вечер мы с господином Грюнвером за ужином решали задачи, точнее, он их ставил, а я решала, зачастую забывая про еду. Например – сколько нужно затратить единиц магических сил, для того чтобы морской Кроин потерял ориентир и не смог напасть на корабль, находящийся от него в одном лье. Или – какие умения нужны магу, чтобы обезвредить Аксума, если в наличии только не магическая верёвка длиной 150 аршин.

Иногда, правда, он давал совсем неразрешимые задачи, которые выходили за рамки моего мировоззрения.

– Вот посчитай мне, Валл, – просил меня Грюнвер, – что нужно было сделать первому военному архимагу Аронадару, чтобы не просто выиграть битву при Винтелвиле, имея в арсенале 11 магов, 120 домагов и несчётное количество примагов, а ещё и сохранить всех их живыми, включая проживающее в той местности население.

Причём из условия задачи было ясно, что противостояли они более сильному врагу – армии Армирии, в которой находилось около 20 магов и 150 домагов. Но победа, хоть и тяжёлыми усилиями, досталась Аронадару, а по всем моим расчётам выходило, что это произошло только за счёт жизней домагов и примагов.

Через три года проживания и обучения у господина Грюнвера вся моя комнатка была усыпана бесконечными расчётами всевозможных вариантов событий, которые уже произошли или, возможно, произойдут в будущем. Бесконечные таблицы со свойствами элементов, по которым я должна была без запинки отвечать про параметры влияния на магические составляющие, эскизы, наброски новых артефактов, порождённых моей неуёмной фантазией и ожидавших часа своего воплощения. В семье, слава бездне, всё было хорошо: племянник подрос, Асила вышла замуж и на днях должна была родить. Энни, наконец, нашла себе подходящего жениха, но он не спешил свататься, ждал, пока приданое подрастёт. Как-то я, как обычно, прибежав домой с монетами, увидела Асилу, лежащую на полу и ругающуюся от боли. «Рожает раньше времени», – подумала я. Пришлось бежать в огород и искать всех, так как сама я бы не справилась.

Вот тогда-то и случился серьёзный разлад в нашем роду. У Асилы родился мальчик с тёмными волосами и раньше срока на три месяца. Муж Асилы, когда увидел такое дело, ходил и крушил всё в доме, Сит его успокаивал, как мог, но сам по уху получил, и тут я высказалась:

– Вот не понимаю причин для вашего буйства, господин. Я-то же темноволосая, и что? Если посчитать вероятность появление такого ребёнка в нашей семье, то всё сходиться.

После этих слов он сжал кулаки, скрипнул зубами, собрал свои пожитки и ушёл. Асила сначала расплакалась, а когда я принялась её утешать, разозлилась.

– Кто тебя просил лезть со своими вероятностями, – кричала она, – ты вот пристроилась, а мы живём, как можем.

Мать – и та, как говорится, «всех собак на меня спустила», а Энни предложила проучить выскочку и остричь мне волосы.

В мастерскую господина Грюнвера в тот день я вернулась поздно, вся зарёванная. Одежда была порвана, а кое-как отхваченные волосы свисали клоками.

Господин долго сидел напротив, ждал, пока успокоюсь, потом встал, взял ножницы и стал подравнивать мне волосы.

– Я понимаю, что не родная, а подкидыш чей-то, – плакалась ему. – Но я надеялась, что её муж не очень умный, мог бы и поверить.

Господин Грюнвер отвесил мне лёгкий подзатыльник, стало ещё обидней.

– Вот сколько можно говорить, Валлери! Не бегай больше домой, я запрещаю, – накричал он на меня, – а что тебя обкорнали, нужно спасибо сказать: ты растёшь, а так меньше пялиться будут.

Так я и стала больше походить на щуплого мальчишку, да и мне в таком виде сподручней было. Стали чаще поручать бегать на пристань, заказы на корабли относить, и на рынок посылали, когда припасы заканчивались. Через несколько месяцев в мастерскую пришли сёстры – просить прощения. Энни всячески умоляла приходить, как раньше, и пеняла мне, что нельзя из-за мелкой ссоры родных бросать. Господин Грюнвер их прогнал, ну, а я по утрам рассчитывала время, пока господин Грюнвер спит, чтобы успеть сбегать и на пристань, и к семье – монеты отдать.

Глава 2

Так прошло ещё три года. Лавка господина Грюнвера процветала. Слава о производимых в ней артефактах гремела по всему королевству, и запись на них велась на полгода вперёд. В городишке нас стали привечать, подспудно понимая, что из-за популярности лавки господина Грюнвера в Дельфис стали приезжать маги. Кто-то ехал, чтобы просто отдохнуть и познакомиться со знаменитым мастером, а кто-то – и заполучить шкатулку без очереди. Вот только господин Грюнвер стал сдавать, не хватало ему магии на всё, а я свои крохи могла вкладывать только под его прикрытием. Чтобы ни у кого вопросов не возникло по магическому отпечатку.

– Любому магу отдых нужен, а то он начинает болеть, когда магии не хватает, – говорил господин Грюнвер, размышляя вслух.

– Наверное, нужно будет закрыться на выходные, ты как раз возьмёшься за книги, которые вчера из столицы доставили, а я отдохну, восстановлюсь.

– Хорошо, господин, только утром на рынок сбегаю, и больше на улицу ни ногой, – обрадовалась я.

Утром привычной дорогой сбегала к семье, отдала монеты, и послушала новости. Мать рассказала, что Асила относила сына к законникам, но, к сожалению, магии в нём не оказалось. Конечно, все расстроились, но не сильно, мальчик – это лишние руки в огороде, да и приданое можно выгадать хорошее, когда женится. Потом сбегала на рынок, поругалась там с торговкой ягодами, так как за версту видно, что они лежалые, и уже пару дней, как забродили, купила немного овощей – и побежала домой, в мастерскую.

Не добежав шагов десять до двери, остановилась, наблюдая странную для нашей улочки картину.

В дверь мастерской по очереди стучались двое лордов, а рядом с ними стояла молодая, очень красивая леди. Что это были маги, я поняла сразу: вначале почувствовала некое движение сил вокруг них, а потом в какой-то момент увидела уплотнённый воздух, как кокон, обволакивающий их фигуры. Рассматривая, как они двигаются и как меняется воздух вокруг их тел, я немного потерялась во времени. Один из стоящих магов – высокий, с каштановыми волосами до плеч и в строгом чёрном мундире, стучал в дверь и каким-то монотонным голосом, как будто он устал повторять одну и ту же фразу, выкрикивал:

– Господин Грюнвер, открывайте! Я – лорд Торлин Ларнетти, заказывал у вас бездонную шкатулку в прошлом месяце, – обернувшись, добавил, – у моей сестры завтра день рождения, и шкатулка мне нужна сейчас!

Леди нервно хихикала, закрывая личико веером, а второй лорд, держа в руке изящный бокал с шампанским и периодически отпивая из него, увещевал своего спутника:

– Торлин, прекрати, ты всю улицу решил перебудить? Я слышал, что артефакторы любят работать по ночам, а утром спят до полудня. Линая, дорогая, – обратился он к девушке, – ты же потерпишь до вечера без новой безделушки?

Он явно был постарше своих спутников, но выглядел так, будто не стоит посреди улицы с бокалом в руке, а обращается с трибуны к своим адептам, изрекая непреложные истины.

– Боюсь, что нет, Адриан, в отличие от тебя, у меня нет целой школы магов и всяких там, – красивое личико девушки исказила капризная гримаска. Она сделала несколько шагов к лорду, отбирая у него бокал с шампанским, – это вам они с энтузиазмом отдают все свои разработки для испытаний, а мне, бедной, приходится выбивать новинки, штурмуя лавки, вот как сейчас.

Она отпила из бокала, наблюдая за лордами из-под опущенных ресниц, но тут второй лорд на какой-то момент замер и на каблуках высоких сапог резко развернулся в мою сторону. Торлин и Линая, повинуясь любопытству, тоже развернулись.

Несколько минут в тишине они рассматривали меня, затем лорд Торлин полным презрения голосом спросил:

– Эй, парень, подскажи, когда открывается лавка господина Грюнвера? – В этот момент я по стеночке попыталась пробраться в мастерскую.

– Простите, лорды, но она откроется только в понедельник утром, – неуверенно произнесла я, чувствуя страх, и, поддавшись ему, сорвалась с места и побежала к маленькой неприметной двери сбоку от главного входа.

Влетев в дверь, я попыталась её захлопнуть, но не успела. Лорд Торлин самым наглым образом всунул в дверь трость и толкнул её внутрь с такой силой, что та пребольно ударила мне в лоб. От боли и обиды хлынули слезы. Схватившись за ушибленное место, я отскочила от двери и заплакала.

– Что вы делаете… больно же… господин отдыхает и не принимает посетителей в мастерской.

Я первый раз в жизни видела магов так близко, но уже в душе понадеялась, что последний! Наверное, это отразилось на моём лице, а мой лепет ещё больше взбесил мага, и он решил наказать зарвавшегося мальчишку,

– Как ты разговариваешь, щенок! – закричал Торлин. – Вас тут совсем не учат почтению к магам, ну, так я тебя научу.

С этими словами лорд вскинул свою трость в мою сторону, и меня откинуло на противоположную стену. С гулким звуком я приложилась головой и рухнула на пол, почти потеряв сознание.

– Торлин, потише, ты так убьёшь мальчика, до того как мы получим мою шкатулку, – входя, сказала леди Линая, – а то вдруг господин Грюнвер любит щуплых мальчишек? Ты лишишь его развлечений, а он нам в отместку брак подсунет.

– Да, Торлин, чего ты так рассердился? – задал вопрос лорд Адриан. – Парнишка не виноват, что у него нет образования, и он не понимает, с кем разговаривает.

Лорд Торлин посмотрел в мою сторону, отобрал у леди Линаи бокал и допил его одним махом.

– Любой разозлится, если долбиться битый час в закрытую дверь, – он вдруг злорадно ухмыльнулся и толкнул следующую дверь. – Но хотя бы в мастерскую мы попали.

Перед глазами всё расплывалось, затылок раскалывался, а по шее стекала струйка крови, но я слышала, как мимо прошли подвыпившие маги, а лорд Торлин стукнул тростью об пол рядом с моей головой. Слышала, как они подняли с постели господина Грюнвера, и увидев, что он полукровка, с издёвкой потребовали самую лучшую шкатулку. И только потом, потеряв счёт времени, я осознала, что, сижу на полу, а господин Грюнвер приложил к моей голове компресс. Посмотрела на господина: на его скуле расплывался объёмный синяк, а в мастерской царили полный разгром и беспорядок.

– Очнулась?! Вот и хорошо. Ничего, у славы и достатка есть свои отрицательные стороны, – с грустью сказал он. – Это моя ошибка, не нужно было твои шкатулки продавать. Ну, да ладно, переживём.

Я поднялась, чувствуя слабость и какую-то необъяснимую злость на свою беззащитность.

– Как же так, господин? Разве лорды имеют право врываться и громить тут всё? – возмущалась я. – Что это за законы такие, которые позволяют магам так поступать с простыми людьми?!

– Увы, моя девочка, магам никто не указ, у них свои законы, – с грустью ответил господин, – а простые люди для них, что букашки на земле.

– Нам теперь много заказов переделывать, – не унималась я, собирая поломанные заготовки, – это время и силы, которых и так не хватает, а эти лорды – просто невоспитанные наглецы, и нужно обязательно заставить их за всё заплатить.

– Угомонись, девочка, вот что нам действительно нужно, так это сделать шкатулку за ночь, – сказал он, доставая лучшую заготовку с полки, – завтра их корабль отплывает, и, если мы успеем доставить её, то избежим дальнейших неприятностей.

Нашли заказ лорда Торлина Ларнетти: он был сделан не месяц назад, как тот кричал, а всего лишь неделю. Тем не менее, мы успели, воспользовавшись заготовками от других заказов, и к рассвету собрали почти в точности то, что он просил.

Шкатулка была синяя, с инкрустацией и с замком, которым я очень гордилась. Господин Грюнвер положил её в коробку и перевязал красивой лентой.

– А как же заказ леди Брэнварии? – сокрушалась я. – Она ждёт его через неделю, и мы планировали отправку как раз с этим кораблём.

– Мы с тобой, Валлери, теперь от многих заказов откажемся, – сказал господин, записывая на листке адрес, – попробуем продавать наши артефакты через других мастеров. Так спокойней будет.

– Много денег потеряем, да и все уже знают, что шкатулку мы придумали, – пожала я плечами.

– Иди, Валлери, – передал он мне листок, – отдай шкатулку одному из лордов, которые были здесь вчера, и приложи счёт.

Голова всё ещё болела, да и слабость одолевала после бессонной ночи, но делать нечего – я взяла шкатулку и поплелась по дороге в гостиницу. Только когда на пристани показался лучший отель города, я осознала, что волосы висят сосульками, слипшиеся от крови, а вся одежда – грязная и в пыли. Но, как ни странно, в отеле, немного покривившись при виде такого чудо-посыльного, указали мне место, где полагалось сидеть и ждать, пока лорды соизволят спуститься и забрать шкатулку.

Через час я уже начала переживать, что мы не успели, и нас ждут неприятности, о которых говорил господин Грюнвер. Подбежала к консьержу с вопросом: не забыли ли передать лордам, что их заказ доставлен? И тут увидела лорда Адриана – с завязанными в хвост длинными чёрными волосами, в белоснежной рубашке и высоких сапогах. Он спускался по лестнице, что-то просматривая на блюде для подачи писем, любезно подсунутом ему магией. Увидев, что я стою внизу, у ступеней, с консьержем, еле удерживая объёмный свёрток, он скривился, отметив взглядом и потрёпанный вид, и забрызганную кровью одежду. Вздохнул с видом «Как вы мне все надоели», поманил меня рукой за собой, резко повернулся и пошёл обратно.

Я застыла, не понимая, как поступить в такой ситуации. Если пойти за этим надменным лордом, предсказать дальнейшее развитие ситуации сложно, а если остаться стоять, то опять могут принять это, как неуважение. Подумав, решила, что, скорее всего, он не хочет распаковывать подарок для леди при всех, поэтому спокойно, в немного склонённой позе, поднялась по лестнице, и зашла в апартаменты.

Там был разгром ещё похлеще, чем эта компания оставила у нас в мастерской. На полу валялись битые бокалы и недопитые бутылки, на кушетке виднелся предмет явно женского туалета, а в центре комнаты были свалены в кучу книги и порванные картины. Улыбнувшись про себя, я подумала, что, видно, лорды не очень любят читать, и им не по душе живопись.

Заметив, что лорд за мной наблюдает, опустила глаза долу и протянула коробку. Лорд взял её, одним движением разорвал упаковку, достал шкатулку и поставил на столик. Долго и изучающе смотрел то на меня, то на шкатулку. Потом почему-то злорадно улыбнулся и, обращаясь ко мне, попросил:

– Ну что, парень, показывай, как она работает.

– Там есть инструкция, лорд, – не стушевалась я, – помощники не вправе прикасаться к вещам клиентов, – так отвечать меня научил господин Грюнвер

– А ты не прикасайся, а просто покажи, и это не просьба, мальчик! – Лицо лорда внезапно исказил угрожающий оскал.

«Интересно, зачем это лорду нужно?» – подумала я, но, тем не менее, подошла к столу, взяла с пола сброшенную салфетку и положила её в шкатулку, не притрагиваясь. Я запомнила, как своё имя, ещё в первую неделю жизни у господина Грюнвера, что прикасаться к артефакту, после того как наложено прикрытие, запрещено: он может откликнуться на магию своего создателя. То есть на мою, и тогда разлетается на куски вся легенда о великом мастере.

Лорд Адриан выпрямился, сузил глаза и чуть подвинул ко мне шкатулку.

– Кхе-кхе – раздалось за моей спиной. Я повернулась на звук: в дверях смежной комнаты стояла леди Линая. – Мальчик, закрой, пожалуйста, крышку шкатулки, – с капризными нотками в голосе сказала она.

– Закрой крышку, парень, а то я рассчитаюсь с тобой за испорченную трость, – из той же двери вышел лорд Торлин, он явно был зол.

С испугом я повернулась к лорду Адриану в поисках хоть какой-то поддержки. Он, приподняв брови, представился:

– Я – лорд Адриан Фабиа, владелец элитной школы магов и домагов, – лорд пытался выгладить солидно, что никак не вязалось со следами жёсткой попойки в комнате, и я невольно ухмыльнулась этому факту. Лорд, заметив недоверие и усмешку с моей стороны, продолжил:

– Господину Грюнверу грозят лишение всего имущества и каторга за сокрытие магически одарённого ребёнка, – процедил сквозь зубы он.

Вот тогда я по-настоящему испугалась, поняв, что им каким-то образом стало известно о моём участии в производстве артефактов. Прочитав это в моих испуганных глазах, лорд Адриан повернулся к леди Линае и кивнул.

– Не бойся, мальчик, ты, скорее всего, домаг, и тебе нужно учиться, а не быть подмастерьем у полукровки, – неожиданно мягко сказала леди.

– Дотронься до шкатулки, – прикрикнул лорд Торлин, перехватив поудобней оплавленную трость, и со звоном ударил ею по стоящей рядом бутылке.

Я не вздрогнула от резкого звука. Минуту подумав, решила, что лучшая защита – это нападение, и нужно оперировать тем, что есть. А есть у меня полный разгром мастерской и большое количество сломанных заказов, которые надо как-то компенсировать. Посмотрев почти с вызовом на лордов, я достала счёт, раскрыла его и положила на стол рядом со шкатулкой. Вытащила из кармана перо и, проговаривая каждый пункт вслух, расписала ущерб, который был причинён вчера. Аккуратно посчитав все заготовки и потраченные на них мага-силы, написала в конце сумму, которая, надо сказать, вышла очень даже внушительной.

Выпрямившись, отметила, что за мной наблюдают, и, собравшись с духом, выпалила:

– Любые демонстрации – только после оплаты и полного возмещения ущерба за причинённый разгром. Если вас не устраивает изделие, я с удовольствием заберу его, очередь на них большая, – и, глядя на Торлина, добавила:

– А ваш заказ, как мы выяснили, сделан всего неделю назад.

В апартаментах воцарилась гробовая тишина. Я, нервно поджимая губы, не отрываясь, смотрела на счёт, ожидая решения лордов и стараясь успокоить бешено колотящиеся сердце. Лорд Торлин сделал пару шагов в мою сторону, но остановился под взглядом лорда Адриана. И только леди Линая, ступая очень мягко, как кошка, подошла и ласковым голосом спросила:

– Как тебя зовут, мальчик?

– Валл, – почти шёпотом ответила я.

– Ответь-ка мне, Валл, – лорд Адриан прищурился, всматриваясь в счёт, – по какой формуле ты рассчитал затраченные маго-единицы разбитых лордом Торлином заготовок? – Он поднял взгляд на меня и добавил: