Kitobni o'qish: «Чистая нота»
Тонкая свистящая мелодия лёгкими повторяющимися тактами воспаряла к серым холодным тучам, словно пытаясь развеять их своими солнечными переливами. Вкрадчивые струнные аккорды бережно поддерживали и подталкивали основную трель туда, вверх, пытаясь прикоснуться к самому небу.
Очарованный Дерек встал, как вкопанный. Душа его рвалась вслед за трелью – в дождевое зыбкое небо, полное свободной прохлады подхватывающего мелодию ветра. Казалось, ветер и музыка сливаются воедино в этом танце звуков, и душа – душа растворяется в этом танце тоже и становится его частью.
Пронзительная щемящая нота, унесясь в высь, совсем слилась там с волнующим облака ветром и рухнула вниз первыми каплями прохладного весеннего дождя.
Дерек задрожал от восторга, во все глаза разглядывая музыканта – пожилого мужчину в пёстром расшитом золотом и хрусталём халате, который, кажется, вообще не замечал весенней обжигающей кожу мороси. Пальцы его порхали по свирели, направляя музыку, словно вплетая её в порывы ветра.
Сидящая рядом девушка – возможно, его дочь или внучка, – держала в руках небольшой незнакомый Дереку струнный инструмент. Она почти не играла сама, лишь лёгкими движениями тонких пальцев, увитых коралловыми перстнями, вплетала иногда в мелодию отдельные звенящие аккорды, похожие на россыпь солнечных лучиков, вырвавшихся из облаков.
Как заколдованный, Дерек позабыл обо всём на свете, слушая и слушая и мечтая стать частью этой свободной высокой трели…
– Дерек! – вырвал его из плена фантазий сердитый суровый голос.
Вздрогнув, он обернулся: сквозь толпу к нему размашистой походкой приближался высокий немолодой уже мужчина в тёмных одеждах, привычно держащий ладонь на рукояти меча.
Это был Брайт – личный наставник боевых искусств ньонского принца Грэхарда и командир его стражи.
– Его высочество тебя потерял! – недовольно заявил Брайт, подходя, наконец, к заслушавшемуся пареньку, и хмуро глядя на него сквозь насупленные брови.
Под этим пронзительным взглядом Дерек сжался, машинально приглаживая свои светлые растрёпанные волосы; хотя мелодия всё ещё продолжала дрожать над площадью, он её уже не слышал.
– Прошу прощения, – испуганно промямлил Дерек и зашарил глазами по толпе в поисках своего господина – но тот, оказывается, уже успел куда-то уйти.
Брайт, возведя глаза к небу, не стал размениваться на объяснения, и, прихватив Дерека за плечо, подтолкнул его в нужном направлении и свободной рукой отмахнул нужный переулок.
Понятливо кивнув, Дерек припустил в этот переулок. Несущиеся вслед ему трели свирели быстро затихли, вытесненные гамом толпы, стуком инструментов, скрежетом колёс, ржанием коней – город жил своей жизнью.
Хмурый Грэхард в окружении стражи обнаружился у одной из лавочек. Он возвышался посреди улицы, как мрачная скалистая глыба: массивный, несмотря на свою юность, и казавшийся ещё больше и страшнее из-за внушительного нагрудника и кожаных наручей.
– Где тебя вечно носит! – раздражённо прокомментировал он прибытие потерявшегося ординарца.
Сердце Дерека дрогнуло, звеня обидой от несправедливости этого упрёка: вообще-то, его нигде «вечно» не носит, он вообще впервые вот так потерял господина на улице!
– В следующий раз не стану тебя ждать, так и знай! – обиженно продолжил бурчать Грэхард, тяжёлым шагом заходя в лавочку.
Дерек зашёл за ним – стража осталась снаружи, потому что не уместилась бы там с ними, – и обнаружил вокруг писчие принадлежности, свитки и книги.
Обида тут же позабылась за мощным танцующим потоком радости – Дерек мог копаться в таких местах часами! В этом пропахшем бумажной пылью и въевшимися чернилами тесном помещении прятались целые миры, лишь руку протяни!
На лице Дерека сама собой засияла ярчайшая и широчайшая улыбка; заметив её, Грэхард буркнул что-то удовлетворённое и забился в угол, уткнувшись в первый попавшийся томик. Иногда, впрочем, он чуть заметно поглядывал на своего ординарца – в такой момент усы его едва заметно вздрагивали в преддверии улыбки.
Чуть не подпрыгивающий от радости Дерек подошёл к первому стеллажу – там вперемешку лежали совершенно разномастные свитки. Одна полка была подписана – здесь располагались записи на местном языке, ниийском. Язык этот Дерек знал весьма посредственно, поэтому, сев на корточки, закопался ниже, в неопознанные свитки, которые приходилось разворачивать, чтобы разобрать язык, на котором в них велись записи.
– Что-то конкретное ищете, господин хороший? – вскоре вывел его из восторженных поисков дружелюбный голос владельца лавочки.
Вскочив, Дерек на миг растерялся – ничего конкретного он не искал – но потом спохватился и застенчиво предположил:
– Может, есть что-то на даркийском или ньонском?
Оживившийся продавец принялся доставать и проверять разные свитки; очень быстро между ними завязалась яркая звенящая беседа, и Дерек совсем забыл о неловкости.
Из угара содержательного и интересного разговора его спустя полчаса вывел недовольный голос Грэхарда:
– Перья мне подбери, – напомнил он и задумчиво прибавил: – Ты всегда лучшие выбираешь.
Выдернутый из дали заоблачных рассуждений о даркийской ботанике Дерек пару раз растеряно моргнул, возвращаясь в реальность, и поспешил к корзинке с перьями. Выбирал он их, и впрямь, профессионально и придирчиво: доставал каждое, вертел в руке, взвешивал на ладони, проверял баланс, долго сравнивал два похожих… процесс выбора сопровождался бурной игрой мимики, ерошеньем волос, бурчанием и бухтением, и даже вскрикиваниями тогда, когда попадалось особенно удачное перо.
Отложив выбранную книгу на прилавок, к сгруженным продавцом свиткам, которые уже понравились Дереку, Грэхард с любопытством наблюдал за этой вознёй с перьями и незаметно прикусывал губы в лёгкой усмешке.
Наконец, закончив с отбором, Дерек с яркой довольной улыбкой прибавил солидную кучу перьев к свиткам и книге.
Продавец, весьма обрадованный большой покупкой, не упустил возможности сделать её ещё объёмнее:
– Чернил, господа хорошие? У меня в наличие разные цвета, и даже самая модная новинка этой весны – чернила с ароматом лаванды!
Грэхард чуть не поперхнулся от такого предложения: на его взгляд, меньше всего на свете он был похож на человека, которого могут заинтересовать чернила с запахом лаванды. Дерек же, однако, аж подпрыгнул от возбуждения:
– С лавандой? – взволнованно переспросил он. – И они прям пахнут? – и восторженно захлопал ресницами, глядя на продавца как на волшебника, обещавшего показать настоящее чудо.
Польщённый таким восторгом продавец не подвёл. С таинственной улыбкой он достал из-под прилавка бумагу и, игнорируя Грэхарда, протянул её Дереку:
– Написано неделю назад, господин хороший!
Восторженный Дерек, схватив бумагу, незамедлительно её понюхал и расплылся в улыбке.
– Грэхард, они и правда пахнут! – сверкнул он распахнутыми глазами на принца. – Ты представляешь? Они пахнут! – и сунул ему образец.
Грэхард, конечно, не собирался совершать такую глупость, как нюхание всяких замызганных записок из захудалых лавочек. Дерек, однако, сунул лист почти ему под нос, поэтому тонкий и едва уловимый запах лаванды всё-таки дошёл до него.
На лице Грэхарда нарисовалось недовольное выражение человека, вынужденного со смирением принять свою судьбу.
– Заверните, – траурным голосом обратился он к продавцу, с трудом принимая факт существования вселенной, в которой он – ньонский принц и умелый воин! – вынужден покупать такую мерзость, как воняющие лавандой фиолетовые чернила.
