Kitobni o'qish: «Звездная Ласточка»

Прибытие

Я сидел на сборном пункте центрального телепорта планеты Негев¹ системы α Гончих псов – Сердце Карла². Странная планетка. Как будто начинающий оформитель отдал свой первый опыт трехмерного дизайна терраформу-любителю, и они, понатыкав в черепа чипы с новейшими кибернаркотиками, вместе сотворили адское произведение высокой творческой мысли. Я слышал, что стали выпускать киберстимуляторы отдельно для каждой профессии, специфические энергетики под определенные запросы. Но меня это мало интересовало, заливать в мозг всякую отраву могут позволить себе только обычные люди, а я – мод Бета-4³ – никогда не употреблял кибернаркотики: ясная голова и твердая рука необходимы для выживания в опасных местах, в которых приходится работать.

И вот новое назначение – Негев, обычная планета, естественного происхождения. Сердце Карла постаралось и оформило ее по своему вкусу без привлечения неумелых дизайнеров. Вся поверхность планеты покрыта, как вы правильно догадались, разнообразными пустынями: песчаными, каменистыми, глинистыми и даже снежными. Кое-где все-таки зеленели оазисы, в которых копошилась местная, весьма странная жизнь. То, что на Негев существуют разумные инсектоиды, первооткрыватели догадались не сразу. Необычные существа – коккулюсы – выглядели организованными насекомыми, проживали в глиняных мазанках, похожих на гигантские соты, днем спали, а ночью выходили на охоту и спаривание.

Колонии инсектоидов не заинтересовали Всегалактическую Конфедерацию⁴, и на пустынной планетке, несмотря на вопли ксенопсихологов⁵, открыли полигон для генных модификаций. Генетики принялись с увлечением модифицировать и местных тварей, и организмы, привезенные с других пустынных миров. Естественно, решили и коккулюсами заняться.

Но, на их счастье, среди ненормальных ученых, сующих свой нос в гены, которые создала природа для своих целей, а не для их пытливого ума, нашелся ксенопсихолог-любитель – Самюэль Бриль. Именно он догадался, что странные насекомые, похожие на богомолов в накидке – разумные. Самюэль Бриль зафиксировал свой разговор с величественным коккулюсом в красном капюшоне и выслал запись известному ксенолингвисту⁶ Рону Швайберу. Лингвист расшифровал неуклюжие попытки контакта Бриля с насекомым и пришел в ужас. Неразумный богомол оказался царевичем Крах’Тармом II. Бедняга изо всех скрипел и свистел, надеясь привлечь к себе внимание глупых существ в белых халатах, но им заинтересовался только Бриль. Царевича не успели подвергнуть модификации, ему повезло, а вот десяткам его сородичей – нет. И хотя Самюэль Бриль и ксенолингвист подняли шум на всю Всегалактическую Конфедерацию, пытаясь объяснить, что на планете с разумными обитателями идет геноцид, решение о закрытии полигона вступило в силу не сразу, и десятки коккулюсов остались изуродованными навсегда.

Царевича с почетом сопроводили домой. Его хитрый папаша – кстати, ничуть не переживавший из-за потери потомка – взял чадо обратно, но запросил с Всегалактической Конфедерации возмещение за причиненные моральные страдания. Полигон генных модификаций быстренько свернули, потеряв в спешке сотни две удравших монстров. Царю Тураху I сделали все, что он захотел: укрепили дворец, который ученые считали чем-то вроде огромного термитника, насадили несколько крупных оазисов – это несущественные мелочи. А по-крупному: приняли Негев во Всегалактическую Конфедерацию, а царя назначили главным представителем от цивилизации коккулюсов в Совете Галактик. Пока царь Турах I с восторгом путешествовал по разным мирам на полученной в подарок яхте, сбежавшие монстры начали охоту на его поданных. На планете срочно построили вахт-станцию, крупный телепорт и направили отряд моди для охраны коккулюсов.

И вот я в пункте сбора, жду остальную команду. Мы сменим вахтовиков, просидевших на Негев ровно полгода. Не могу сказать, что я рад назначению. Я люблю работать на водных планетах, а раскаленная Негев мне не по вкусу. К тому же меня тревожило какое-то неясное предчувствие беды. Со мной такое часто бывает, может быть, от родителей досталось или смодифицировали паранормальную способность и ждут, когда я ее разовью.

Меня зовут Сильвион, я стандартный генный модификант. Стандартный означает – без продвинутых изменений. Обычный набор свойств: мгновенная реакция, регенерация, регулируемый теплообмен, выносливость, кости, укрепленные титановым сплавом, улучшенный слух, острое зрение в разных спектрах. Все технические характеристики моих модификаций прописаны в личном файле, можно ознакомиться, если допуск есть. Но ничего особенного в моем кейсе не найдете.

Кроме стандартных моди, существуют еще и продвинутые: с жабрами или с крыльями, или с тем и другим вместе. Я видел их несколько раз. Держатся особняком, занимаются в секретном корпусе, информации о них нет. Нас они презирают, называют гладиаторами – убойным мясом, а себя мнят людьми будущего. А мы считаем их подопытными кроликами.

Мои родители отказались от меня в раннем детстве, а может быть, и погибли. Если так, то тогда они молодцы, что не взяли меня с собой в день своей смерти, а где-то оставили. Скорее всего, в трущобах каких-нибудь. Место моего рождения засекречено, как и у всех моди. Незачем нам знать, из какой помойки нас вытащили. Во Всегалактической Конфедерации много заброшенных нищих планет, где население живет бедно и скученно. Эти планеты – пастбища Юнимода⁷. Агенты организации покупают детей за бесценок, жители трущоб плодятся как тараканы и рады избавиться от лишних ртов. Дети больные, конечно, но что такое болезни для могущественной организации. Они исправляют любых: косеньких, глухих, слепых, рахитичных. И изменяют, подбирая для слабенького ребенка обычные модификации. Продвинутые изменения нам не выдержать.

– Сильв, привет! – из телепорта вышла Моника. – О чем задумался? Подружку свою ждешь?

Я насторожился. Моей подружкой считалась Мирослава Асторио, мод Ловец из группы альфа. Неужели Мири будет нести вахту на Негев?

Меня залило волной счастья, и только умение любого мода контролировать свои эмоции не позволило расплыться в радостной улыбке.

Но Моника заметила:

– Губу закатай. Ходит слух, что наша княжна побывала на Земле-1⁸ и закрутила там роман с местным жителем.

– Роман? – глупо переспросил я.

– Не понимаешь? Секс – это у нас, у обычных моди. А у княжны – роман, огромное светлое чувство, – пояснила Моника.

– Завидуешь? – поинтересовался я.

– Вот еще, – дернула плечом Моника. – Я Станко люблю, и люблю взаимно. Зачем мне несчастный роман? Станко вскоре появится, он будет работать с нами.

Моника, красивая черноволосая девушка с безмятежными синими глазами, была влюблена в Станко – Бета-5. Но взаимность ей только мерещилась. Станко мечтал стать ученым-ботаником и все свободное время посвящал изучению растений. Монику это вовсе не смущало, она надеялась, что когда-нибудь Станко оторвется от мхов и лишайников и обратит внимание на нее. А Монику, в свою очередь, любил Оса – Бета-1. Оса обладал приметной мутацией – окрашенными в черно-желтую полоску волосами. Многим из нас стараются сделать какую-нибудь яркую фишку, чтобы люди нас легче запоминали. Вы думаете, нас трудно различить? Нет, мы все разные и совсем непохожие. Но в лучшем случае люди смотрят на нас, как на андроидов, а в худшем – как на монстров. Вот наши создатели и выдумывают для нас различные украшения. У меня, например, серебристая шевелюра. Монике ничего не стали делать, она и так красивая. Моника – мод второго поколения, то есть ее родители, в отличие от моих – обычных людей – уже были модифицированы. Скорее всего, ее мама и папа друг друга и в глаза не видели. Их клетки отобрали, соединили и вырастили Монику в инкубаторе.

– Осу тоже направили на Негев? – поинтересовался я.

– Не знаю,– вздохнула Моника. – Хотя бы Оса здесь не появился, а то будет грызня.

Моника знала, о чем говорила. Кроме того, что Оса безответно любил ее, он терпеть не мог Мирославу и очень холодно относился к Станко. С Мири он ссорился с детства, а недавно у них случился конфликт на Всегалактических гонках на скайкарах. Оса считал, что Мири незаслуженно присвоили группу альфа, когда он до сих пор болтается в бетах. А к Станко он ревновал Монику. Как видите, у нас все как у обычных людей: любовь, зависть, интриги, ревность.

Моргнув, пискнули звездочки на занавеске⁹, и из телепорта вышла Мири. Моника сразу же полезла к ней обниматься-целоваться. Мы, моди, сдержаны в проявлениях чувств. Ни сильная радость, ни гнев – нам не свойственны. Нас специально тренировали регулировать спектр человеческих эмоций, и никто из нас не будет так бурно приветствовать товарища. Но не Моника. Она игнорировала регулирование гормонального фона и делала, что хотела. Я думаю, именно поэтому Станко держался от нее подальше, боялся, что его унесет бурей эмоций Моники.

Я исподтишка разглядывал Мири. Она сильно изменилась: повзрослела, посуровела, сбросила девчачью наивность и мечтательность. От подростка, каким я ее запомнил, ничего не осталось. Черты лица заострились, резко обозначились скулы, в ручейных глазах застыла печаль. Мири улыбалась, но не так открыто, как раньше, а сдержанно, из вежливости. Наша княжна воспитывалась в строгости, и я знал, что никакие беды она не покажет чужим людям. К несчастью, я не относился к ее близкому кругу избранных.

Я угрюмо сидел, и Мири подошла ко мне сама.

– Сильв! Я так рада тебя видеть! – и она улыбнулась, как три года назад, светло и искренне.

– Я тоже рад. Как дела, Мири? – я произнес ничего не значащие вежливые слова приветствия, а внутри у меня бушевала радость. Когда-то я выучил ее милое лицо наизусть, и теперь видел на нем каждое, даже самое маленькое изменение, нанесенное потерями.

– Дела нормально, – ответила девушка. – Вот только что вернулась с Меандра. Вылавливала диких измененных лимнад.

– И тебе не дали отпуск после работы на Меандре? – поразился я.

– Я отказалась от отпуска, – тихо ответила Мири.

Странно. Работа на Меандре считалась одной из труднейших для моди. Психологические травмы косили даже самых стойких, и поэтому там работали только альфы.

Меандр – планета, на которой в эпоху Великих Генных модификаций разразилась гуманитарная катастрофа. Нелегальным генетикам приглянулись местные обитатели рек и озер – красивые полуразумные создания, похожие на греческих нимф. Светло-зеленые лица, изумрудные глаза, блестящие зубы, копна кудрей травянистого цвета, полные зеленые губы – все это произвело фурор у модниц Галактического Союза. Многие девушки модифицировали кожу, добавляя в нее зеленый пигмент, и делали себе руки с перепонками на ладонях, как у меандрских лимнад. Извращенцы тоже захотели иметь чудесных экзотических созданий в своих гаремах. Богачи стали заказывать лимнад для бассейнов и личных озер, но бедняжки гибли от тоски. Естественно, нелицензированные модификаторы вплотную занялись речными нимфами.

Прекрасные создания обитали лишь в одном месте на Меандре – в Озерном крае, окруженном горами. Хищники в закрытой экосистеме не водились, и лимнады процветали. Существа женского и мужского пола были так похожи, что разобрать, кто есть кто, оказалось почти невозможно. Генетики пытались приручить нимф и приспособить их к жизни в воде разного состава, но генотип пресноводных обитателей оказался настолько стойким, что они массово гибли. Когда преступления раскрылись, на Меандре осталось лишь две сотни лимнад. Одичавшие несчастные создания боялись всего и всех. Они умирали, не находя себе пары, и вскоре на Меандре не осталось бы ни одного чудесного создания, но им пришли на помощь. На планете организовали центр спасения пресноводных нимф. Их отлавливали и переселяли в тщательно охраняемый водоем. Лимнады расцвели, завели потомство, защебетали, пытаясь общаться со спасителями. А вскоре нимфы вышли на зеленые поляны, взялись за руки и запели. Волшебный концерт меандрских лимнад транслировался на всех экранах Вселенной и собрал множество зрителей. Песни нимф стали невероятно популярны и уже нашлись желающие использовать экзотических певцов в турне по просторам Галактики. Но Меандр закрыли для посещений через телепорты и выставили орбитальную охрану.

– Тяжело пришлось? – сочувственно спросил я, с тревогой глядя на бледное Мирино лицо.

Она пожала плечами.

– Как всегда на планетах с гуманитарными катастрофами. Половина из найденных лимнад погибала от инфарктов. Я разговаривала с найденными русалочками часами, и вот казалось, я уже смогла уговорить их отправиться со мной в заповедник. Мы идем к флаеру, я заливаюсь соловьем, расписывая, как хорошо русалкам жить в чистой воде среди сестер и братьев. Но стоило показать контейнер для транспортировки, как нимфы тряслись от страха и умирали. Или залезали в переноску, но гибли в дороге. Когда становилось совсем не по себе, я слушала пение спасенных лимнад, отдыхала, а потом снова отправлялась на поиски.

Почему же моди тяжело работать на таких планетах? Казалось бы, мы устойчивее, чем люди, к ужасам Эпохи Великих Генных изменений, но нас учили убивать жутких монстров, а не спасать несчастных изуродованных гуманоидов. Я видел документальный фильм о ловле диких лимнад. Голодные, грязные – они тряслись от страха, окукливались или погибали. Видеть, как на твоих глазах умирает прекрасное необычное существо, очень тяжело. Поэтому на Меандре работают специально обученные альфы, которые передвигаются как привидения, почти не дышат, часами сидя в засадах, и умеют вести длительные переговоры с найденными нимфами. После месяца такой работы моду дают отпуск. А Мири не взяла. Узнать бы, почему?

Из телепорта вышел Станко. Моника с визгом повисла у него на шее.

– Станко, я привезла для тебя семена редких растений. Они сами вьют гнезда для птиц!

У Станко загорелись глаза. Видимо, гнездовые растения редкие, и Станко с удовольствием возьмет их в свою коллекцию.

– Но как? Как ты смогла вывезти семена? Гнездовки тщательно охраняются на Бамбуковой планете. На контрабандиста, если поймают, наложат крупный штраф.

– Ты доволен? – Моника радостно заглядывала парню в лицо.

– Не поверю, пока не увижу, – Станко осторожно расцепил руки Моники.

Я понимал его. Моди не рекомендуется вступать в близкие отношения. Но так как люди нас игнорируют, других кандидатур для любви у нас нет. Всех моди повергают ежегодно обновляемой химической стерилизации, затрагивающей только производство половых клеток. Поэтому секс между моди разрешен – пожалуйста, на здоровье. Но глубокие чувства контролируют и пару обычно разлучают навсегда. Юнимод строго следит, чтобы парочка никогда не работала в одной команде. В нашем фольклоре ходит немало трагических историй о разлученных влюбленных. Древний писатель Шекспир обзавидовался бы. Поэтому Станко не хотел разочарования ни для Моники, ни для себя, и сторонился пылкой девушки. А Моника продолжала любить его и каждый раз, когда они встречались, надеялась, что Станко сдастся ее очарованию.

– Что это за обнимашки? Ну-ка, прекратили немедленно, – вышедший из телепорта Оса перекосился от ревности.

– Моника принесла для меня семена гнездовки, – мирно пояснил Станко. – Это редкое растение класса…

– Ну, завелся. Начихать мне на класс твоей травы. На работе никаких личных отношений, – сказал Оса и с нажимом добавил: – Я не разрешаю.

Я не выдержал:

– Чего ты так раскомандовался? Альфу не видишь, что ли?

– И эта здесь, – процедил Оса. – Группа психопатов выходит на охоту.

Мири оторвалась от стенки, с которой почти слилась.

– Оса, запомни, – твердо сказала она. – Впредь командовать буду только я. Малейшее непослушание – и запись с твоим поведением отправится в Юнимод.

– Но пока группа не собралась, ты не командир, – парировал Оса. – Вдруг еще альфу пришлют.

– Две альфы на один отряд никогда еще не было, – заметил Станко. – Оса, не кипятись. Тебе придется смириться с тем, что Альфа-3 – командир. Для всех будет лучше, если в группе не будет ссор.

Оса пожал плечами и надменно замолчал.

Наконец телепорт привел в пункт сбора последнего члена группы

– Всем привет! – весело поздоровался Фокс, мускулистый рыжий парень. – Что скучные такие? Отличная планетка! Я люблю, когда жарко.

У многих из нас были свои предпочтения по поводу мест работы. Но Юнимод нашим мнением никогда не интересовался.

– Итак, группа собралась, – сказала Мири и приступила к командирскому напутствию. – Я, Альфа-3, командир отряда моди, прибывших на Меандр нести вахту на главной вахт-станции планеты Негев, осознаю полную ответственность за свои приказы и принимаю в команду… Бета-1!

– Я! – нехотя выдавил Оса.

– Бета-2!

– Это я, Мири, разве ты не знаешь? – пропела Моника.

– Прошу отвечать как положено, – строго сказала Мири, но улыбнулась.

– Бета-3!

– Я! – четко ответил Фокс.

– Бета-4! – продолжила Мири.

– Я!

Мири скользнула по мне взглядом. Да, я Бета-4. Высокий ранг для меня – сына жителей трущоб. Хорошо, что мои родители от меня отделались, сейчас нищенствовал бы в фавелах.

– Бета-5! – закончила перекличку Мири.

Станко ответил не сразу. Он увлеченно разглядывал семена гнездовки, полученные от Моники, и недовольно хмурился. Видимо, Моника неправильно транспортировала драгоценные семечки. Может, их надо было во льду держать. Мне пришлось ткнуть его в бок. Станко торопливо сказал: «Я!» и снова углубился в рассматривание будущих гнездовок.

– Альфа-3! – влез Оса. – Ты бы сделала внушение нашему ботанику, а то он и на операции будет травки разглядывать.

Фокс хохотнул, Моника надулась, а я выжидающе посмотрел на Мири.

Она не сделала замечание Станко, а коротко приказала:

– Отряд, флаер готов к вылету. На выход!

Мы прихватили рюкзаки и через узкий коридор направились на посадку.

Воспоминания

Мы летели над скучной песчаной пустыней с высокими дюнами. Ветер лениво гнал оранжевые волны песка, покрывая барханы причудливой рябью. Каждый из нас занимался своим делом. Фокс дремал, Станко возился с семенами, Оса надменно хмурился, Моника рассматривала в зеркальце свежее прелестное личико и делала гимнастику от морщин, до которых она вряд ли доживет. Мири подсоединилась к планетной сети и полностью погрузилась в общение с ИскИн. Наша княжна – молодой гений. У нее несколько открытий в различных научных дисциплинах и десяток запатентованных изобретений.

А я любовался ее точеным профилем и вспоминал нашу первую встречу. Я недавно перешел на второй уровень Академии Юнимод. В просторных помещениях с новейшими голографическими экранами, которые по старинке называли аудиториями, моди сидели не часто – в основном, лишь для прослушивания лекций Обычные общеобразовательные курсы студенты проходили ускоренным методом: заливали в мозг информацию, используя обучающие чипы, и ждали несколько дней, пока полученные знания усвоятся. Заниматься с преподавателями могли только дети обеспеченных родителей, но они, ясное дело, не хотели утруждать себя учебой, а предпочитали прожигать денежки, слоняясь по планетам развлечений. Рано выявленные одаренные дети также занимались по специальной программе с личными учителями. Всем остальным, а тем более – моди, знания закачивали при помощи чипов. Не все сразу, конечно, а постепенно – в течение короткого детства. Считалось, что такое образование хуже традиционного обучения с книжками и преподавателями, потому что давалось без труда и усилий. Но прогресс не остановить, почти все использовали «метод поглощения», тратя на учебу всего несколько лет.

Мири тоже применяла обучающие чипы, но не из-за экономии времени, а из-за того, что ее мозг усваивал любую информацию почти мгновенно и постоянно просил пищи, как горящий костер.

Откуда я, современный человек, рожденный в начале сорок первого века, знаю про костер? Все очень просто: научился разжигать и поддерживать его на занятиях по выживанию в различных условиях. Несколько раз в месяц нас забрасывают в реконструкцию, максимально приближенную к реалиям какой-нибудь адской планеты. Имея с собой минимум вещей, мы учимся выживать и выполнять различные хитрые задания: спасать невесту вождя племени, находить секретную лабораторию, убивать монстров, мало ли, что придет в голову разработчикам квестов для моди. Любой из нас выживет в самых тяжелых условиях, это наша будущая работа.

Вернемся к Мири. Все обязательные дисциплины она давно усвоила и уже принялась за программу высших учебных заведений, но ей пришлось затормозиться. Вернее, ее отец, боясь, что Мири не выпутается из глубин мозга, запретил ей закачивать информацию в подкорку. Обо всем этом мне стало известно позже, а пока я сидел на лекции, которую вел специально приглашенный генетик-модификатор. Он рассказывал о работе ученых на научных станциях, на живодернях, как мы их называли. Вряд ли лектор мог поведать нам что-то новое, но руководство Юнимод считало, что моди полезно живое общение с людьми.

Ученый заикался, кашлял, сыпал специальными терминами, подробно описывал протоколы проведения научных опытов, говорил о технике безопасности, и я уже начал засыпать, как вдруг нано-стенку прорвал характерный треск, и в аудиторию вошла девочка лет тринадцати. Все с удивлением уставились на незнакомку.

Юнимод модифицировал многие гуманоидные расы, по кампусам постоянно бродили разные экзоты, и мы давно уже привыкли к ним, а девочка выглядела обычно: удобная высокотехнологичная униформа моди, аккуратно убранные светлые волосы, чистое симпатичное личико, прозрачные глаза. Но она пришла с сопровождающим – андроидом последней модели ANDR-135, одетым в новый костюм и модные туфли.

Оса присвистнул. Он интересовался андроидами и знал, что позволить себе такую дорогую человекоподобную машину могли лишь единицы.

– Господин Карссон, – андроид обратился к лектору нормальным человеческим голосом, не механическим. – Позвольте представить вам княжну Мирославу Асторио. Княжна учится в секторе «А», и ее недавно направили на лекцию. Мы опоздали и просим прощения. Я сопровождаю княжну, меня зовут Роберт. Может ли княжна сесть и слушать лекцию?

Ошеломленный лектор кивнул. Девочка огляделась и, увидев рядом со мной свободное кресло, осторожно присела рядом. Удобное кресло растеклось, приглашая ее прилечь, но девочка не обратила внимания. Андроид отошел к стене, вытянулся в струнку и застыл, как будто у него кончился заряд батарей. В аудитории повисла тишина. Такого еще не случалось ни разу. Моди – а девочка точно была мод: на ее руке пульсировал такой же красный браслет, как и у всех нас, – никогда никто не сопровождал. Мы – отказники, сироты, будущие убийцы монстров. Юнимод не будет даже дожидаться, когда мы окончим обучение и начнет посылать нас на задания лет с четырнадцати. Так откуда же у девочки такая дорогостоящая охрана? Богач отдал ребенка в моди? Немыслимо.

Мы строили всякие догадки, лектор усыпляюще бубнил, Мирослава сидела с отстраненным видом. А я разглядывал ее чистый профиль, любуясь нежной красотой.

Но вот лектору надоел шум в аудитории, и он сказал, обращаясь к девочке:

– Милочка, будьте добры, поведайте всем о вашем статусе. Я не знаю, как к вам обращаться.

Девочка встала с места и заговорила звонким, как колокольчик, голосом. Ее ладонь осталась на подлокотнике, тонкие пальцы дрожали.

– Как сказал Робби, меня зовут Мирослава Асторио. Я мод и приемная дочь Приор-Князя Максимилиана Асторио. Недавно я угнала из ангара Юнимода скайтран¹⁰, и князь не разрешает мне ходить без охраны.

Аудитория восторженно загудела. Девчонка угнала из секретного ангара скайтран? Этот поступок настолько фантастичен, что такой сказки нет даже в нашем богатом на выдумки фольклоре. Есть история о летающем моди, который поднялся высоко в воздух, но не умер от недостатка кислорода, а попал в руки черного человека и спасся, а о краже скайтрана – нет.

Мирослава продолжила:

– Пожалуйста, обращайтесь ко мне по имени. Титул княжна я использую только в замке Приор-Князя, по его настоянию.

– Что за титул такой – княжна? – ядовито поинтересовался Оса.

– Принцесса, – коротко ответила Мири.

Девчонки восторженно зашептались. Принцесс они видели в исторических драмах «Галакт Пикчерз» и, конечно, мечтали походить на этих разряженных ломак.

– А у тебя есть корона? – пискнула Мышка, маленькая девчушка с косичками. Мышка – из расы медленно взрослеющих долгоживущих гуманоидов глеоров с планеты Индиго системы α Центавра. Сейчас Мышке уже восемнадцать, но выглядит она лет на восемь. После модифицирования ее развитие слегка ускорилось, и Юнимод надеялся, что Мышка выправится и догонит ровесников.

– У меня есть тиара – небольшая корона, – обращаясь к Мышке, ответила Мири. – Я надеваю ее на торжественные приемы.

– Ты живешь в замке? – с любопытством спросила синеглазая красотка Моника.

– Да, – подтвердила Мирослава. – Приор-Князь владеет огромным замком.

Мири не рассказала, что замок ее опекуна путешествует в мезопространстве, я узнал об этом гораздо позже.

– Замок! – по аудитории пронесся восторженно-завистливый вздох.

Вмешался лектор.

– Милочка, я слышал о таинственной расе Приоров – странников между звезд. Но у них почти не бывает потомства, зачем же тебя отдали в моди?

– Я не Приор, а обычная сирота, меня удочерили уже после модификации, – пояснила Мирослава.

Интерес к ней мгновенно угас. Такая же подобрашка, как и мы. Богатый князь решил завести себе необычного зверька и взял девчонку жить в замке. А работать она будет, как и все. Юнимоду нет дела до усыновителей.

– Милочка, – мягко сказал лектор. – Я думаю, что это не так. Тайна твоего происхождения еще не раскрыта. Поверь мне, я хорошо разбираюсь в генотипах гуманоидов, и что-то здесь не то.

Мирослава пожала плечами:

– Я неоднократно сдавала кровь на анализ, можете ознакомиться.

Лектор тут же полез в ком¹¹, вытащил из браслета на левой руке квадратик переходника, сунул его в чип на бритом черепе и замер, подключившись к ИскИн Юнимода. Аудитория, замерев, смотрела на привычные движения, как будто лектор показывал фокус, а не банально знакомился с делом девчонки.

Наконец, преподаватель вытащил переходник, аккуратно вставил его в браслет и сказал:

– Твое дело засекречено. Для ознакомления оставлен только реестр модификаций. Так что я прав, милочка. Не согласишься ли ты сдать кровь? Я сам сделаю анализ.

– Запрещено! – вмешался андроид. – Медицинские манипуляции с княжной, включая забор крови, строго запрещены лицам, не имеющим специального допуска.

– Что ж, – сокрушенно сказал генетик. – Тайна происхождения сей миловидной особы, видимо, раскроется позже. А пока продолжим лекцию.

– Да какая тайна? – не выдержал Оса. – Князек взял себе поиграть девчонку, подобранную в какой-нибудь канаве на задворках Вселенной. На охоту будет выпускать и гостям показывать.

– Про то, где меня нашли, ничего не известно. А вот в твоем происхождении нет никакой тайны, – неожиданно холодно заявила Мирослава. – Тебя подобрали в канаве на планетоиде Мусорка-300.

Мусорками называли планетоиды с отходами. Там тоже жили люди, вернее, не жили, а влачили жалкое существование

– Дура! – вскипел Оса. – Откуда ты знаешь?

– Девочка права, – сокрушенно качая головой, сказал лектор. – Ваш фенотип свидетельствует о принадлежности к вырождающимся колонистам мусорных планетоидов. А вот как Мирослава определила порядковый номер Мусорки – это интересно.

– Все просто, профессор. Небольшие кисти рук, мягкий волосяной покров на голове, большой нос орлиной формы с высоким переносьем, широкий рот, узковатые глаза – признаки американоидной расы, современных «индейцев», сбежавших от цивилизации на, как выразился Оса, задворки Вселенной, – отрапортовала Мири.

– Правильно, милочка, – нетерпеливо сказал лектор. – Данный индивид действительно давний потомок американских индейцев. Но почему именно Мусорка-300? Поясните.

– Брови и ресницы, – ответила девчонка. – Разве вы не заметили, профессор?

– Потрясающе! Брови у мальчика отсутствуют, и он сделал татуировку, а ресницы нарастить не смог.

Аудитория обидно загудела, а Оса злобно нахмурился.

– Именно на Мусорке-300 колонисты живут глубоко под землей, так как поверхность планетоида используется для свалки радиоактивных отходов. Брови и ресницы у переселенцев давно исчезли, – продолжил лектор. – Юнимод, конечно, мог вырастить мальчику брови, но, видимо, техник-модификатор поленился. Молодой человек, вам повезло. Скорее всего, вы четвертый ребенок в семье…

– Третий, – поправила Мири. – Третий ребенок в семье. Двоих детей колонисты еще могут прокормить, а третьего выбрасывают из подземелий на верную смерть. Ребенка подобрали на поверхности Мусорки-300 и модифицировали.

Аудитория молчала. Мы знали, что на многих планетах Вселенной существует нищета, некоторые заброшенные колонии стремительно деградируют, и нас этим особо не испугаешь.

Я спросил:

– А что делают с четвертым и последующими детьми?

Мири смотрела на пустую стену и молчала.

– Убивают нерожденными, – сказал лектор. – Вместе с матерью.

Все притихли. Жалостливая Мышка тихо плакала, вытирая слезы сгибом локтя. Моника подозрительно кривила пухлые губки, Оса сидел бледный и несчастный. Нас учат быть равнодушными, но мы все-таки люди. Иногда мне кажется, что мы добрее и лучше, чем обычные, не модифицированные люди.

– Милочка, – неожиданно спросил лектор. – А как вы догадались, что я – профессор?

– По употребляемым вами выражениям, – пояснила девочка. – Вы назвали сетку, используемую для ловли монстров, универсальной ловушкой системы Торнтона. Ее изобретатель – выпускник Галактического университета имени Эйнштейна, Уильям Торнтон. Он называл свое замечательное изобретение именно так. Об этом знают только его сокурсники, все остальные говорят просто «нано-сетка».

– Да, я выпускник Галактического университета, – подтвердил лектор. – Но профессор? Милочка, объясните, не томите, – настаивал преподаватель.

– Значок, – коротко ответила Мири.

Лектор потрогал маленький голубой значок и задумчиво почесал бритый череп.

– У вас прицеплен значок профессорского клуба. Сейчас не носят такие. Эмблемы и другие опознавательные знаки делают в материализаторе¹² вместе с одеждой. Ваш значок эмалевый, ручной работы. Значит, он выдавался узкому кругу лиц. Я решила, что буквы ГАП на страницах раскрытой книги старинного образца означают: Галактическая Ассоциация Профессоров. Я ошиблась?

– Нет, мой юный Шерлок Холмс, – улыбнулся профессор. – Ты очень умна и наблюдательна.

– Шерлок Холмс? – озадаченно спросила Мири. – Кто это?

– Знаменитый сыщик. Потом! – замахал он руками, видя, что мы все полезли в комы. – Потом узнаете. Лекция окончена. До свидания, юные друзья. Надеюсь встретиться с вами вновь. До свидания, княжна Мирослава.