Kitobni o'qish: «Полетная практика»
Глава 1
В жизни каждого человека нередко бывают судьбоносные встречи, моменты, поступки. К счастью, в обыденной жизни редко кто догадывается о судьбоносности момента. А то так и с ума сойти можно. Представьте только, выбираете вы куда пойти: налево или направо и не догадываетесь что этот момент может перевернуть всю вашу жизнь. Выбрали направо и встретились с нужным человеком. Повернули налево и отсрочили этот момент. Да-да, именно отсрочили. Потому как у каждого человека своя судьба, свой путь, который он должен пройти.
Молодой девушке, стоявшей перед выбором ни одна из этих мыслей не приходила в голову. Вместо этого ее захватили воспоминания. Злата с опаской посмотрела на копию приказа. Ее раздирали противоречивые чувства. С одной стороны это был шанс, с другой стороны как же страшно было рисковать и вылезать из привычного, хоть и надоевшего по самое не могу болота. Она вспомнила как поступала в Академию космофлота. Самым страшным было провалить вступительные экзамены. Страшно было в двойне. Ведь она была дочерью известного Максима Перепелицы. Вначале папенька был знаменит своими выходками, а потом уже ратными делами – успехами в учебе и на работе. От нее ожидали либо сногсшибательных проделок, либо гениальности в учебе. Ни тем, ни другим девушка не поразила, чем навсегда разочаровала доброхотов. Злата училась хорошо и прилежно. Умела отдыхать с друзьями и никогда не переходила черту дозволенного.
Она задумчиво накрутила светло-рыжий локон на указательный палец. Идти или не идти? Вот в чем вопрос. Здесь нужен совет. На экране телефона появилась мама.
– Привет, мам. Мне нужно с тобой посоветоваться. Ты не занята?
– Рассказывай.
Мамой Злата всегда восхищалась. Мало того что она была красивой, но еще и мудрой женщиной. Выслушав сентенции дочери, она просила:
– А сама то ты чего хочешь?
Девушка дернула надоевший уже локон.
– Не знаю! Еще вчера мне казалось, что я вприпрыжку побежала бы на эту проверку, а сейчас… – она тяжело вздохнула. Мне страшно. Страшно, что не справлюсь, опозорюсь и далее по списку.
– Злата, ты уж реши, что тебе нужно!
– Мам, я…
– Дай договорить, – спокойно перебила ее мать. – Тебе не нравится твоя работа в институте космоса?
– Ну да, – вяло согласилась девушка.
– Что ты потеряешь от того, что пройдешь проверку?
Мама терпеливо ждала. Злата попыталась представить и самый плохой и самый хороший результат. Заметив перемену на лице дочери, Александра сказала.
– Вот и решай. Риск есть везде, не попытаешься – не узнаешь. Больше не могу разговаривать. До вечера.
– До вечера.
Девушка еще несколько минут помедлила и с глубоким вдохом все же решилась.
Была-не была! – и нажала кнопку.
На экране телефона высветилась приемная ректора.
– Приемная ректора, здравствуйте, – но заметив девушку секретарь расслабилась. – А, Привет, Злата.
– Привет, я по поводу приказа.
Секретарь дежурно улыбнулась.
– Какому именно?
Злата улыбнулась в ответ. Каков вопрос таков и ответ – через приемную ректора проходя сотни приказов.
– О проверке физической подготовки боевых офицеров космофлота.
Женщина нахмурилась.
– А к тебе это каким боком относится?
Девушка виновато улыбнулась и пожала плечами.
– Ну, я вроде как все еще боевой офицер, помимо того, что я специалист межкультурных связей и дипломатических отношений.
Секретарь усмехнулась.
– С такой профессией и прозябаешь в отделе развития?
Она начала что-то печатать, не переставая улыбаться. Злата буркнула в ответ:
– Куда взяли на работу.
Она снова услышала смешок.
– Ох, Злата, неужели никто не захотел тебя взять на работу? Ну а как же корпорации освоения и добывающие компании? Я не говорю о туристических агентствах.
Девушка чувствовала, что ее улыбка стала фальшиво-натянутой. Ну почему все считают себя в праве наступать на ее больной мозоль? Как-будто она не пыталась! Сколько собеседований и томительных ожиданий и все в пустую. Корпорациям было лень заморачиваться на неопытного выпускника академии. Им нужен был опытный специалист или очень зубастый юный гений. В агентствах пугались ее офицерства, а в добывающих компаниях работали вахтами и оттуда она сбежала.
– Все, готово. – наконец сказала секретарь. – Твоя проверка завтра.
– Что? – не поверила Злата. – Как?!
Женщина пожала плечами.
– Все расписано. Ты слишком долго.
– Долго? – девушка была возмущена. – Да как так? Максимум пара часов прошла с получения приказа.
Женщина кивала.
– Приказ был получен позавчера. А за задержку претензии к вашим методистам. Удачи. – и отключилась.
Стараясь унять раздражение вместе с волнением, Злата приводила в порядок свои мысли. Завтра, так завтра. Перед смертью не надышишься.
В спортзале кроме нее был только высокий мужчина средних лет. Глядя на его замкнутое лицо, девушка поняла, что ничего хорошего ее не ожидает.
– Перепелица… – инструктор поднял глаза от списка.
– Здесь.
Злата еще успела удивиться: смысл спрашивать если кроме нее других кандидатов нет? Но еще больше она удивилась своему моментальному ответу. Видимо сработал какой-то забытый рефлекс.
Мужчина внимательно посмотрел на нее.
– Знавал я одного Перепелицу…
Она закатила глаза. Безусловный рефлекс, выработанный за годы сравнения с знаменитым родителем.
– Ну что, будем показывать семейные нормативы? – инструктор усмехнулся, но встретившись с пронзительным взглядом девушки закашлялся.
На первый взгляд Злата была обычной девушкой: стройной и невысокой со светло-рыжими длинными волосами. Но что всегда приковывало внимание, так это ее глаза. «Глаза на пол лица», как называла ее в школе классная учительница. Эти глаза с успехом передавали всю гамму эмоций своей хозяйки.
По своим меркам Злата была в неплохой форме, но как поняла позже, глубоко ошибалась. Инструктор гонял ее до седьмого пота и недовольно хмурил брови.
– Вот скажи мне, Перепелица, зачем тебе эта проверка физической подготовки?
– Я должна подтверждать свою боеготовность, – стараясь не согнуться пополам и восстановить дыхание, выговорила она.
Он скривил губы.
– Угум, но ты же не боевой офицер. Офицером ты была при выпуске. Сейчас ты обыкновенный сотрудник вуза и даже не преподаватель. Ушла бы в декрет или уволилась из космофлота. Зачем тебе все это? – он презрительно посмотрел на ее руки. – Что это? Это не руки, а сосиски. А спина? У боевого офицера спина это сплошной мышечный каркас. А у тебя?
Ну все, хватит! Девушка выпрямилась и холодно спросила:
– Простите, а у вас есть разрешение на оскорбления?
– Чё? – не понял он.
Сейчас посмотрим и на мышечный каркас и руки-сосиски.
– У вас должно быть разрешение на оскорбления. Это как лицензия. Иначе…
Мужчина покачал головой.
– Ох, Перепелица. Тебе бы часть мозга ампутировать. Ты же на курсе одной из лучшей была. Какие мышцы были! А сейчас?
Он снова скривился.
– А что сейчас? – не поняла она.
Ее не сравнивали с отцом! Инструктор помнил ее по академии. Эта новость выбила ее из колеи.
– Доходяга, суповой набор – теперь понятно?
В голове что-то щелкнуло. Таким нелестными эпитетами награждал курсантов один из физруков. Физруками курсанты называли офицеров боевой подготовки в академии – все бывшие офицеры безопасности. У таких не забалуешь.
– В глазах появилось осмысление, а значит сработала память, – констатировал он.
– Андрей Михайлович… – все еще пребывая в изумлении, проговорила она. – Я вас не узнала. Вы старше стали…
Он покачал головой.
– Ну рассказывай, как здесь оказалась?
Дурацкое состояние, когда нечего сказать и так все понятно, но от тебя ждут пояснений.
– Работаю.
– Это я понял. Если ты здесь работаешь, то зачем пошла на проверку физ. подготовки? Только не начинай заново, что это твоя профессия и ты должна. У твоего курса было очень важное преимущество: вы могли пойти работать на гражданку, что ты и делаешь, или остаться в космофлоте. Если ты выбираешь гражданскую службу, то пиши рапорт и все. Но ты, как известно, что, в прорубе болтаешься. Ни туда, ни сюда.
В ответ Злата горько усмехнулась.
– Никто не горел желанием брать такого разностороннего специалиста, Андрей Михайлович. А в космофлоте тем более. Им опыт подавай и где-нибудь на крейсере.
– Ну и в чем проблема? – не понял инструктор.
– Вы забыли? Мы вместо стандартной практики на крейсере были в Центре и там воочию постигали искусство дипломатии.
Мужчина хмыкнул.
– И хорошо постигли?
– Да уж! – она снова согнулась, но сейчас ей было все равно. – Все лето разбирали бумажки архива и строем ходили в столовую.
– Перепелица, одним словом, – и он снова хмыкнул. – Ладно, не расстраивайся. Проверку ты прошла. Но выехала на прежних навыках. Через год ты не сможешь и половину выполнить. Если все же решишь остаться на гражданке, пиши рапорт. А если вспомнишь о своем офицерстве…
Девушка заставила выпрямить свою ноющую спину и холодно ответила:
– Спасибо, Андрей Михайлович.
Он, прищурив глаз наблюдал за ней. Бывший физрук знал, что ей обидно. Ведь он сделал все для этого.
– Из тебя бы советник вышел хороший.
– Спасибо за комплимент, – едко поблагодарила она.
Он снова хмыкнул.
– Тебе бы еще и язык укоротить. Капитаны бывают не только крейсеров, грузовых кораблей и пассажирских. Сейчас активно формируют разведку.
Андрей Михайлович уткнулся в свои бумаги. Проверка на то и проверка. Но Злате уже было все равно. В разведку ее не возьмут хотя бы потому что она женщина. Подписав все необходимые документы, инструктор засобирался.
– В так называемой буферной зоне, освоенной, но мало используемой, тоже требуются мобильные экипажи. – словно невзначай бросил он. – Молодых капитанов как раз туда и отсылают. Это не работа с бумагами, не нудные отчеты. Своя рутина, корабельная.
Дыхание было восстановлено и девушка не удержалась от сарказма:
– Что и капитан-женщина уже имеется? Вы же говорили, что советником у капитана должен быть единомышленник. А капитаны у нас априори мужчины.
Инструктор пожал плечами.
– Может быть. Бывай, Перепелица и нарасти бицепсов, что ли.
– А я балетом увлекаюсь, – обида все же нашла свой выход.
Андрей Михайлович засмеялся.
– Это хорошо и красиво. Тогда танцуй, а не просто увлекайся, – оставил за собой последнее слово он.
В тот день она еле приползла домой. Мышцы горели огнем и в последующие два-три дня, она знала, будет еще хуже. Но впервые за два года Злата чувствовала себя хорошо.
Через месяц раздался звонок и бывший физрук сходу спросил вместо приветствия:
– Перепелица, жива?
– И вам здравствуйте, Андрей Михайлович.
– Здорово. Ты решила к какому берегу пристать?
– Ну… – девушка замялась. Эта мысль посещала ее голову очень часто, но к какому бы то решению она не пришла.
– Понятно, – оборвал он. – Через неделю в Центре будет проходить слушание на формирование новых экипажей для обслуживания буферной зоны. Мне продолжать или гражданская жизнь все же перевесила?
С одной стороны, бывший физрук был типичным офицером безопасности – прямолинейный вояка. С другой стороны, он четко знал о колебаниях бывшей студентки. И самое главное, он как типичный вояка говорил по делу и ждал этого от других. Здраво рассудив, что ничего страшного с ней не случится, она решила выслушать. Не понравится и поймет, что не ее – напишет рапорт.
– Продолжайте.
Можно сказать, что это было судьбоносным решением. Ведь сразу после их разговора привычная жизнь закончилась и уже через месяц она приступила к стажировке в Центре.
Глава 2
Центр – это огромный командный центр всего космофлота, куда входит центр управления полетами в различных областях и секторах, центр освоения, центр подготовки, разведцентр и много других центров. Но в простонародье весь этот конгломерат называли Центром.
Стажировка – это когда от тебя ждут выполнения работы, не всегда объясняя как правильно ее сделать. Стоит ли говорить, что боевому офицеру, закончившей Академию с красным дипломом, то есть с отличием, ощущать себя не дипломированным специалистом, а второгодником было ой как нелегко. Она не раз вспоминала и учебу в академии, и последующие два года работы в институте, и свое решение поменять свою жизнь… и чувствовала, что променяла шило на мыло.
По распределению она попала на станцию дальнего сектора. Вернее, станция находилась на рубеже дальнего сектора и осуществляла переброску экипажей в нужный квадрант. Немаловажным фактором было то, что космонавтам не нужно было лететь в один из санитарных центров для прохождения медосмотра и реабилитации. Все это они проходили на станции.
Злата ненавидящим взглядом смотрела в монитор компьютера. Ее отправили в отдел координации. Не на корабль, а в отдел координации. Кажется, их отдел ненавидела вся станция и все прилетающие корабли. Романтика, ничего не скажешь. «Своя рутина, корабельная» заключалась в проверке миссий экипажей: не отличаются ли данные, все ли выполнено и правильно ли заполнено. От количества экипажей шла кругом голова. И каждая новая миссия до зубовного скрежета напоминала двести таких же предыдущих миссий. Зачем она ввязалась во все это? С таким же успехом она могла прозябать в отделе развития в Институте изучения космоса. Там хотя бы интересные встречи, конференции, архив… Девушку передернуло. Да, с новой работой тоже вышла промашка, но ведь везде надо искать плюсы! Первый плюс – редкие, можно даже назвать их уникальными, полеты. И то только потому, что ее обязаны включать в план полетов. Но за годы, прошедшие с выпуска, ничего кардинальным образом не поменялось – капитаны скрепя сердцем включали ее в состав команды и то на пару-тройку часов. И если бы не самописец, то вообще заперли ее в камбузе и не допускали до задания. В таких условиях показать себя или проявить тяжело. Дойдя до рекордного количества звонков маме со стенаниями и воплями о судьбе-злодейке, Злата получила вместо привычных слов утешения и солидарности огромный пинок или волшебный пендель, как выражался ее папа.
– Знаешь что, дорогая! – мамино лицо утратило сострадание и жалость, – прекращай ныть! Когда человек хочет, он делает. Ты ничего не сделала! Проще всего сесть и сложить ручки.
– Мама, да как ты не понимаешь?! Мне не дают! Ты думаешь я не пыталась? Не старалась? – девушке стало горько. – Единственное что мне доверяют это эти дурацкие отчеты и данные! За четыре месяца, мама ЧЕТЫРЕ! У меня вылетов было меньше, чем пальцев на обеих руках. Капитаны доверяют разве что сообщить курс, который они сами не могут посмотреть, так как ведут корабль. Все мои предложения игнорируются, если я открываю рот и говорю что-то помимо данных курса, они вдруг превращаются в глухонемых.
Александра склонила голову набок.
– А ты не думала, что возможно дело в тебе?
Злата готова была расплакаться или завыть: и то и другое хотелось одинаково.
– Почему же, думала. Я себе голову сломала, пытаясь найти, где я косячу.
– Злата!
Окрик мамы заставил ее остановится на мгновение.
– Мама, да нормальное это слово.
Александра сделала выразительное лицо.
– Для внучки лингвиста это не нормальное слово.
– Хорошо, мама.
Девушка понимала, что ее несет и несет со страшной силой, но остановится было тяжело. Но мать вдруг улыбнулась.
– Если все вокруг плохо, может стоит поменять свой взгляд на окружение? Изменить мир мы не можем…
– Но можем поменять свое отношение к нему, – заученно повторила Злата. – Я поняла. Спасибо, мама.
Александра улыбнулась и попрощалась с дочерью. Через пару часов девушка решила, что ее рутина станционная, наверное, очень даже ничего. Главное найти хоть что-то интересное. Пара недель поисков и вуаля нашлась-таки нестыковка. Злата устало посмотрела на два разных отчета и поняла, что выдохлась. Все – больше она не может заставлять себя верить, что все не так уж плохо. Еще один «плюс» – в реабилитационный центр Ксения Сергеевна наверняка отправит ее. Может повыть все-таки? Что она не человек? Ну и что что боевой офицер…
Заведующая реабилитационным центром была откровенно не рада ее визиту.
– Алла Михайловна, – обратилась к ней девушка, игнорируя гримасу недовольства на ее лице, – за месяц 210 экипажей прошло через реабилитацию. Но людей, побывавших в центре больше.
Заведующая кисло спросила.
– Злата, чего тебе надо?
Она вообще не любила, когда к ней приходила Злата и считала ее занозой. Нельзя сказать, что девушка была тоже счастлива, но выхода не было – Ксения Сергеевна, непосредственная начальница, назначила ее отвечать за координацию работы с реабилитационным центром. Не раз Злата вспоминала слова Андрея Михайловича: «не работа с бумагами и не нудные отчеты». Ну-ну.
– Алла Михайловна, у нас стандартные экипажи 3-4 человека. Всего экипажей было 210. Но количество людей, вышедших из реабилитационного центра больше и намного.
– А ты обратила внимание, что люди по несколько раз у нас проходят реабилитацию? Так как туда-сюда летают.
Алла Михайловна как-то сказала, что ей становится плохо, когда она видит Злату. Наверное, это можно было считать похвалой. Реабилитационный центр всегда считал себя отдельным и независимым от станции. А отдел координации, в котором работала Злата, должен был координировать работу всех подразделений станции. И вот девушка смогла внушить стойкую неприязнь, но вместе с тем заведующая уважала ее за упорство.
– Алла Михайловна, согласно отчетам всего 738 человек должно было пройти реабилитацию и это количество подразумевает всех людей, прошедших реабилитацию. Каждый раз человека считают как нового для удобства статистики.
– И? – скучающе спросила заведующая.
Злата выложила ей на стол отчет с пульта управления с обведенной строкой.
– Но из центра за этот месяц вышло 853 человека. И они не все члены экипажей.
Заведующая сделала вид что удивилась и подалась вперед.
– И что это за 115 человек?
Девушка потеряла на мгновение дар речи от откровенной наглости заведующей.
– Об этом я и хочу вас спросить.
Она посмотрела на Злату непроницаемым взглядом.
– Злата Максимовна, вы же координируете работу станции с центром вот и разбирайтесь.
Сбрасывая на девушку проблему, сказала она.
– Алла Михайловна, но это же ваш реабилитационный центр! У вас 115 человек ежемесячно туда-сюда ходят и неизвестно что это за люди.
– А может быть это один человек ходит туда-сюда? Может такое быть? Может. И раз вы отвечаете за координацию, то идите и координируйте. Наш центр работает, как полагается. Все остальное не наша компетенция.
Как там в сказке говорится: пойди туда, не знаю куда и принеси то, не знаю что? Вот так и здесь. Девушке ничего не оставалось, как отправиться в реабилитационный центр. Возвращаться с пустыми руками дело гиблое. Опять отправят к Алле Михайловне и еще отчитают за непрофессионализм.
Сказать по правде, реабилитационный центр Злата недолюбливала. Огромное помещение, поделенное на секции, в которых стоят капсулы реабилитации. После каждого задания космонавты обязаны проходит санитарный контроль и в том числе реабилитационный глубокий сон или попросту реабилитация. В капсулах царит абсолютная тишина, но космонавты, привыкшие к шуму двигателей, не всегда могут выносить эту тишину и поэтому многие, в обход инструкции и системы безопасности, оставляли капсулы прикрытыми.
Злата пару раз погружалась в глубокий сон в капсуле и сказать, что это ей понравилось… Всем известно, что человек после глубокого сна чувствует себя отдохнувшим и обновленным. То, что космонавтам и нужно. Но только сами космонавты знают, что, если человека случайно разбудить (а такое постоянно происходит в помещении, где работают машины и ходит персонал) во время реабилитационного сна, у него срабатывает неприятный рефлекс: раздражение и недовольство умноженные стократ. В жизни человек может быть само спокойствие и вежливость, но потревожь его во время глубокого сна и вместо него просыпается огнедышащий дракон. На все жалобы пострадавших специалисты разводили руками: мол не надо оставлять открытыми капсулы. Единственным утешением было то, что человек после глубоко сна ничего этого не помнил, а персонал – персонал привык и просто не обращал внимание.
Девушка шла затаив дыхание между ровными рядами капсул. Кроме нее в коридорах никого не было. Время осмотра капсул еще не подошло и она не хотела нарваться на вспышку гнева от потревоженного космонавта за то, что громко ходит или дышит. Одна из капсул была полностью открыта. В ней лежал молодой человек и, заложив руки за голову, наблюдал за Златой. Она остановилась. Может быть проснувшийся и приходит в себя? Но на панели горел синий огонек, а значит включен глубокий сон. Из-за открытой крышки давление не понизилось и подача обогащенного кислородом и какими-то травами воздуха не началась. Другое дело как он сумел это сделать? Ведь автоматика была серьезной и, если крышку не закрыть, процесс погружения в сон не начинался. На потревоженного он тоже не походил. Иначе давно устроил ей разнос. Вместо этого молодой человек продолжал изучать ее.
– Закройте крышку, – сказала она.
– Не надо, – ровно ответил он.
Чудак! Она пожала плечами и подошла к пульту вызова персонала. Молодой человек в два тигриных прыжка догнал ее и схватил за руку.
– Я же сказал не надо, – с нажимом произнес он.
Злата поняла, как чувствует себя кролик перед удавом. Чего греха таить – она испугалась, как девчонка! Стряхнув с себя оцепенение, она попыталась вызволить свою руку. Она же боевой офицер… наверное.
– Что вы здесь делаете? – прищурив глаз, спросил он. – Вы не из персонала.
– Руку отпустите. Служебное расследование. Вам спать надо.
Но мужчина еще более подозрительно прищурил глаз.
– Что за служебное расследование?
Выглядел он угрожающе, но Злата выпрямилась и сверкнула глазами. Она боевой офицер космофлота. Да, наверняка она проиграет ему в бою на 2-й секунде, но голова то при ней. Извернувшись, она нажала кнопку вызова свободной рукой и одновременно выдернув свою правую руку из его хватки. Кажется молодой человек был обескуражен.
– Вам это знать не надо. – Она заставила себя ослепительно улыбнуться. – На то оно и служебное.
На подкашивающихся ногах Злата пошла к выходу. Сердце бешено колотилось. В любой момент она ждала его окрика или даже нападения, но ничего подобного не происходило. На полпути она скосила глаза назад – никого! Неужели повезло? Среди капсул мелькнула синяя форма служащего персонала. Девушка открыла рот, чтобы позвать его, но чья-то рука вдруг закрыла ей рот.
– Тихо! Смотри, он пошел не в мой отсек, хотя вызов идет оттуда. – она услышала у себя под ухом ровный голос давешнего знакомого.
Мамочки. Она повстречала сумасшедшего! Что же делать?
Молодой человек показал глазами в сторону служащего и приложил к своим губам указательный палец. Девушка кивнула. С ненормальными главное не спорить. Он убрал руку от ее рта.
– Зачем вы за мной следили? – сразу спросила она.
Но вместо ответа он дернул ее в сторону. Они оказались с другой стороны капсулы. Он снова приложил палец к своим губам и показал на свои уши – слушай! Вид у него был решительный и девушка не решилась спорить. Раздались голоса. Она напрягла слух. Разговаривавших было двое.
– Когда следующая партия?
– Как только большой ковш повернется к лесу задом.
Да тут сборище ненормальных! Какой ковш? Какой лес?
Первый заговорил снова:
– Слишком долго.
Капсула, за которой они прятались издала шипение и начала процесс очистки воздуха. Остатки разговора потонули в этом шипении. Говорившие ушли, а Злата с молодым человеком все еще прятались. Что-то тревожило девушку. Что-то было не так.
Молодой человек оценивающе посмотрел на нее.
– Ты кто? Что за отдел? Почему заинтересовалась реабилитационным центром?
Он подал ей руку, чтобы помочь встать.
– Что за дурацкая привычка забрасывать вопросами? Нет, чтобы представится и ответить на мой. Я была первой.
Он усмехнулся.
– Корней Васнецов, капитан разведки. Прохожу повторный курс глубокого сна. Первый не помог.
Перед ней стоял капитан разведки – это же элита космофлота! А она кто? Штабная крыса. Так, кажется, называли в древние времена офицеров, занимающихся бумажной работой.
– Злата Перепелица, сотрудник станции. Провожу служебное расследование.
Корней снова прищурил глаз.
– Что за отдел?
Вилять и хитрить не было смысла.
– Отдел координации служб, – со вздохом сказала она.
Но ожидаемой насмешки или презрительной ухмылки не последовало.
– И что отделу координации здесь нужно расследовать?
Девушка смахнула невидимую пылинку с униформы.
– Капитан, я не могу разглашать тайну служебного расследования даже если тайна банальна и нелепа.
Корней кивнул и отсалютовал. Девушка ответила ему тем же.
– Удачи, Перепелица.
– И вам, капитан.
В кабинете ее ждала стопка новых бумаг, которые нужно было разобрать и написать отчет. Ксения Сергеевна благополучно «забыла» про реабилитационный центр и завалила свою подчиненную новой порцией макулатуры. К концу дня у девушки раскалывалась голова. Перед самым уходом она вспомнила что так и не узнала про Корнея Васнецова. Крамольная мысль, что все сделает завтра чуть не победила, но что-то заставило ее задержаться и запросить досье капитана Васнецова.
Больше недели прошло с ее посещения реабилитационного центра. Она изучила досье Васнецова, вернее то, что не было засекречено. Молодой человек сказал правду: он капитан разведки. Отличный послужной список и никакой команды. Рядом с молодым и одаренным капитаном люди не задерживались.
– Привет, Перепелица! – раздался голос сзади.
И надо было ему сейчас подойти сзади во время обеда в столовой. Девушка похвалила себя, что не подскочила от удивления и не опрокинула поднос.
– Приветствую, капитан.
Он сел рядом с ней за столик, который она себе выбрала. Девушка удивленно вскинула бровь – вообще-то она его не приглашала. Но видимо такие мелочи не волновали Васнецова.
– Рассказывай, что накопала и что заставило тебя пойти в РЦ.
Она не верила своим ушам – вот ведь настырный.
– Васнецов, я же сказала, что это служебное расследование и поэтому вас оно не касается.
Это не произвело никакого впечатления на молодого капитана.
– Касается. И почему Васнецов? Где обращение по уставу? Я старше тебя по званию.
– Но вы не мой капитан и если по-другому вы не понимаете…
Он улыбнулся и откинулся на спинку стула.
– Ошибаешься по всем фронтам.
Она недоуменно посмотрела на него. Довольная улыбка не сходила сего лица. Он милостиво пояснил.
– Я тебя взял себе в помощники. Теперь я твой капитан и уже сегодня ты получишь приказ. Вылетам завтра.
– То есть? – не поняла она.
Он посмотрел на ее поднос.
– Слушай, а другого ты не могла взять себе? Зачем эта трава? Там мясо есть. Чего тебе не понятно? Вылет завтра. Я достаточно накосячил чтобы быть наказанным.
Злата тряхнула головой.
– Быть наказанным? – переспросила она.
На его губах появилась новая самодовольная улыбка.
– А ты не знала? Ты – наказание за проступки. Никто не горит желанием брать в полет девушку. Во-первых, с мужиками все же привычнее и комфортнее. Ну ты понимаешь: ругнулся, в носу поковырял. С тобой нужно вести себя прилично. К тому же ты педант и докапываешься до сути. По мне так наоборот хорошо. А то, что неопытная, так это дело наживное. Все из академии такие выходят. Почему ты ешь траву и кашу вместо нормального мяса?
Девушка придвинула поднос ближе.
– Это не трава, а салат с рыбой. И сегодня среда – постный день. Не нравится, что я ем, уходите и не мучайтесь, – она недоверчиво посмотрела на Корнея. – Насколько мне известно, капитан Васнецов не косячит. Он не умеет.
Он снова ухмыльнулся.
– Молодец, выполнила домашнее задание. Значит я был прав. Ешь свою кашу с салатом. Встречаемся у дока. Все подробности в приказе. Приятного аппетита.
Васнецов кивнул ей и ушел в очередь.
«За нормальным мясом пошел», пронеслось у нее в голове.
Капитан не обманул – на столе ее ждал приказ. Но в этот раз длительность полета не указывалась. Ксения Сергеевна потребовала, чтобы она сдала дела.
– Так полагается, раз не указывается длительность твоего отсутствия. – Она замялась. – он, Васнецов, капитан разведки.
Злата кивнула.
– Спасибо, я знаю.
Начальница кивнула в ответ.
– Будь осторожна. Они в разведке часто теряют связь с реальностью.
Девушка была растрогана.
– Спасибо.
