Kitobni o'qish: «Три чудовища и красавица»

ГЛАВА 1

Когда начиналась реклама растворимого кофе, мне хотелось поспорить о вкусах со всем миром. Нет, я вовсе не скандалистка и телевизор смотрю не так уж часто, просто сегодня в кои-то веки у меня выдался свободный вечерок. Хотелось провести его в приятной компании, но… старые бойфренды куда-то подевались, а новыми я еще не успела обзавестись. Конечно, и в одиночестве можно найти немало приятностей, поэтому страдать я вовсе не собиралась.

Насладившись густым ароматом и действительно насыщенным вкусом «Арабики», я включила «ящик» и что же? Кто-то в очень агрессивной форме пытался меня убедить в том, что надо пить растворимый кофе, который может творить чудеса. Лично я признаю только свежемолотый и могу привести не меньше десяти аргументов в его защиту. Увы, единственное, что можно было сделать в этой ситуации, – переключить канал, поскольку спорить было не с кем. Так я и поступила, но на другом канале шла та же реклама. Еще раз нажав на пульт, я напала на постановку шекспировской пьесы, и меня сразу же одолел вопрос: «Почему все актеры обязательно мечтают сыграть вечно сомневающегося Гамлета?» Во всяком случае, дилемма – быть или не быть, лично передо мной никогда не вставала. Я всегда выбираю: «Быть!»

Прослушав монолог Гамлета, я так и не поняла – что же такого привлекательного в этой роли, поэтому переключила канал и наткнулась на «Эркюля Пуаро». Вот это роль! Здесь, бесспорно, есть, что играть. Какой проницательный взгляд! Какая лукавая улыбка! Какая уверенность в себе! Увы, я никогда не слышала, чтобы какой-нибудь актер сказал, что мечта всей его жизни – сыграть частного детектива, например, Эркюля Пуаро.

Нет, я не актриса, а как раз частный детектив, между прочим, один из самых лучших в городе Тарасове. Меня зовут Татьяна Иванова. Есть ли у меня профессиональная мечта? Пожалуй, есть. Мне всегда хотелось расследовать преступление, совершенное по всем правилам классического детектива, что-то вроде «чисто английского убийства» – труп в особняке, может быть, даже не один, ограниченный круг подозреваемых… тот, у кого есть веский мотив для убийства, находится все время на виду, а тот, на кого все-таки падает подозрение, вдруг становится следующей жертвой.

Нет, не подумайте – Татьяна Иванова ни в коей мере не цинична и не кровожадна! Я мечтаю вовсе не о том, чтобы подобное преступление произошло в нашем провинциальном Тарасове, где имеются очень даже приличные особняки, владельцы которых мнят себя настоящими аристократами. Но если вдруг случится такое убийство, то мне хотелось бы его расследовать.

Дела, которыми мне довелось заниматься в последнее время, были хоть и высокооплачиваемыми, но скучными – слежка за неверным мужем и поиск автомобиля, в котором был оставлен кейс с очень важными документами. Я способна на большее. Но почему бы немного не пофантазировать или помечтать в свободный вечер?

Когда раздался телефонный звонок, у меня почти не было сомнений, что это новый клиент или клиентка. Приглушив звук телевизора, но не отрывая глаз от экрана, я протянула руку к тумбочке, сняла трубку и сказала:

– Алло.

– Татьяна Александровна? – после некоторого молчания осторожно поинтересовался вкрадчивый мужской голос. – Частный детектив?

– Да. Чем могу быть вам полезна? – Этот вопрос я сотни раз задавала своим будущим клиентам одним и тем же твердым, уверенным в себе голосом, только вот отвечали мне на него все по-разному.

На другом конце провода снова возникла небольшая пауза, но было слышно, как тяжело дышит звонивший.

– Мою жену убили, – наконец выдавил из себя мой новый клиент и тяжело сглотнул ком, подкативший к горлу. Вероятно, он решил, что я его не расслышала, потому что повторил: – Моя жена Ксения убита.

– Когда и как это произошло? – спросила я, выключив телевизор.

– В среду, а вчера мы Ксению похоронили, – начал сбивчивый рассказ вдовец. – Мне казалось, что убийцы пойманы и их ждет заслуженное наказание, но их выпустили. Представляете, мы возвращаемся с Артемом, это наш сын, с поминок, а они, те, кого подозревали в убийстве, как ни в чем не бывало, стоят около подъезда… Я был в отчаянии, бросился на них с кулаками, но один сосед удержал меня и посоветовал обратиться к вам… Татьяна Александровна, вы ведь занимаетесь расследованием убийств?

– Да, занимаюсь и готова взяться за это дело. Простите, но вы так и не представились…

– Демидов Алексей Евгеньевич.

– Алексей Евгеньевич, вы знаете, какие у меня тарифы? – на всякий случай осведомилась я.

– Что? Тарифы? Да, конечно, мне сказали о том, что вы очень дорого берете за свои услуги. Но где же мне еще искать справедливость? Для меня сейчас деньги не имеют никакого значения, я готов все до последней копейки отдать, лишь бы найти убийцу моей жены, – голос Демидова приобрел твердость. – Татьяна Александровна, вы могли бы завтра утром приехать ко мне домой?

– Да, конечно, говорите адрес.

Новый клиент проживал далековато от центра, в Трубном районе Тарасова, на улице Нагорной. Вот туда-то мне и предстояло отправиться завтрашним воскресным утром. Признаюсь, я предложила ему встретиться немедленно, потому что было еще совсем не поздно, около семи вечера, но он сказал, что должен кое-что подготовить к нашей встрече, и меня сразу же посетила простая догадка – Демидов имеет в виду деньги. Вероятно, ему еще надо было достать где-нибудь кругленькую сумму на оплату моих услуг. Я понимала, что он потратился на похороны. Завтра так завтра. Без аванса я не привыкла работать, а день недели или время суток не имело для меня никакого значения.

– Хорошо, завтра в десять утра я буду у вас…

– Да, приезжайте прямо сюда, – перебил меня клиент. – Поймите, все мои надежды только на вас, Татьяна Александровна. Я никогда не смирюсь с тем, что убийца остался безнаказанным. Его надо обязательно найти и изолировать от общества. Вы ведь его найдете?

– Да, я сделаю все возможное.

– Спасибо. До свидания, – заручившись моим согласием, Алексей неожиданно повесил трубку, даже коротко не посвятив меня в то, при каких обстоятельствах была убита его жена.

Это меня интриговало, я даже хотела перезвонить Демидову, но он не оставил мне номера своего телефона. У меня был только его домашний адрес. Наверное, клиент имел все основания считать, что не стоит обсуждать подробности по телефону, а по моим понятиям клиент всегда прав.

Несмотря на то, что мне не были известны подробности убийства Ксении Демидовой, в одном была твердая уверенность – это не классический детектив, о расследовании которого я мечтала. Улица Нагорная, в конце которой городская свалка… Впрочем, это не имело никакого значения. Расследование убийств никогда не было скучным.

Я включила телевизор, но фильм закончился, ни на одном канале не нашлось больше ничего интересного. Мечтать уже не хотелось, а было дикое желание поскорее узнать обстоятельства убийства, расследовать которое меня наняли. В общем, я решила бросить магические двенадцатигранники, дабы они пролили свет на то, что меня ожидает завтра. «Косточки» выдали результат: 17+6+30. Такое сочетание чисел уже как-то встречалось, и я извлекла из глубин своей памяти его значение: «Упорство – чудесная вещь: оно может сдвинуть горы. Законным основанием упорства должна быть уверенность в себе».

Закурив, я подумала о том, что магические «косточки» могут хоть каждый день выдавать мне такой ответ, потому что моей уверенности хватит на двоих.

Без ложной скромности, я чувствую себя асом во многих областях. Правда, этого не скажешь о ведении домашнего хозяйства. Однако согласитесь, каждый должен заниматься своим делом. Кулинария – не мой конек, но, как сказал классик, кушать хочется всегда. Вот и сейчас я отправилась на кухню, чтобы приготовить что-нибудь на скорую руку. Поставив на плиту кастрюлю с водой, я достала из подвесного шкафа упаковку макарон «Макфа», похвалив себя при этом за удачное решение. Ведь они готовятся всего нескольно минут, не развариваются и есть их можно сколько угодно – не растолстеешь, и вкусно, даже без каких-нибудь котлет. Дождавшись, когда закипит вода, я опустила в нее макароны. Пока они варились, достала из холодильника любимый соус. А спустя пять минут уже с удовольствием уплетала свой ужин.

ГЛАВА 2

Нужный дом по улице Нагорной стоял недалеко от трамвайной линии, и я даже посочувствовала его жителям – грохот железных колес, движущихся по рельсам, наверняка не доставлял им удовольствия. Остановившись около первого подъезда, я вышла из машины и почувствовала на себе пристальный взгляд старушек, с утра пораньше уже сидящих на лавочке. Кажется, они до моего появления оживленно обсуждали что-то и вдруг замолчали, точно все разом прикусили языки. «Неужели я так экстравагантно выгляжу, что эти старые перечницы потеряли дар речи? Наверное, по их мнению, юбка слишком коротка, а вырез блузки чересчур глубок, но, по-моему, все в меру. Не стоит обращать на них внимание», – подумала я, с достоинством продефилировав мимо старушенций.

Металлическая подъездная дверь была распахнута настежь – вместо кодового замка зияла узкая сквозная щель. Я зашла в подъезд и вызвала лифт. Пока ждала его, мой взгляд успел наткнуться на непристойное слово на стене и на кучу «бычков» на половике около второй квартиры. В тот момент, когда передо мной распахнулись створки лифта, в подъезд вбежала девушка лет семнадцати-восемнадцати, но, заметив меня, она в жутком испуге отпрянула назад, будто увидела во мне монстра. Войдя в лифт, я немного подождала ее, но потом поняла, что напрасно теряю время, нажала на кнопку восьмого этажа и поехала наверх одна. На всякий случай, я достала из сумки пудреницу и взглянула на себя в зеркальце – ничего страшного или странного на своем лице не обнаружила, поэтому реакция, которую моя персона вызывала у местных жителей, осталась для меня загадкой.

Алексей Евгеньевич, который открыл мне дверь после звонка, отреагировал на мое появление совершенно нормально, значит, с моей внешностью было все в порядке, и я сразу же забыла и про старушек, и про девчонку.

А вот сам Демидов выглядел неважно – взъерошенные русые волосы, красные от недосыпания глаза, мятая клетчатая рубашка с короткими рукавами и трико, обвисшее на коленках. В общем, внешний вид клиента меня разочаровал. Даже появилось сомнение в том, что он в состоянии оплатить мои услуги.

– Нет-нет, не разувайтесь, проходите сюда, пожалуйста. Я как раз только что закончил работу над материалами, – Алексей кивнул головой в сторону бумаг, лежащих на столе рядом с компьютером, и мне стало понятно, что вчера речь шла не о поиске денег, а о каком-то другом деле.

– Что это? – не без интереса спросила я, взяв в руки один листок.

– Это материалы, которые могут помочь вам в расследовании. Я вчера допоздна над ними работал, почти до трех ночи и сегодня встал рано… В милиции это все есть, вот мне и показалось, что вам тоже не помешает иметь список с краткой характеристикой и план, – Демидов показал рукой на другие бумаги, лежащие на столе. Заметив легкое недоумение на моем лице, он спросил: – Я что-то не так сделал? Слишком коротко, да? Если у вас возникнут вопросы, то я постараюсь вспомнить что-то еще… Нет, не в этом дело? Наверное, надо сначала заплатить? Сейчас, подождите минуточку. Так, куда же я их положил? Ах, да, вспомнил! Деньги у Артема в шкафу.

Клиент отлучился в комнату сына, а я бегло взглянула на его «научные» труды, но не смогла из них понять, что же именно случилось с его женой. Ясно было только одно: в моих руках находился список подозреваемых в убийстве Ксении, причем таковых было слишком много. Уже после того, как список был отпечатан, Демидов сделал шариковой ручкой пометки на полях о том, на кого мне следует обратить особое внимание. «Странный товарищ, – подумала я. – Ни слова не сказал о том, где и как была убита его жена, но подготовил эти „простыни“. И вообще, куда же он так надолго запропастился?»

Пока Демидов искал свои денежные сбережения, я стала от скуки рассматривать комнату. Арка, стенная ниша и лепнина на потолке стилизовали ее под старинную гостиную, но судя по обстановке, это была еще и спальня, и кабинет. Что ж, в двухкомнатной квартире особо не развернешься, поэтому приходится кое-что совмещать. То ли дело особняки!

Таня, спустись на землю! Этот детектив далек от твоей мечты.

– Вот деньги, – Алексей вернулся в комнату и веером разложил на столе четыре стодолларовые купюры. – Столько хватит?

– Здесь ровно на два дня работы.

– Да? – Демидов округлил глаза. Вероятно, он думал, что заплатил мне, по меньшей мере, за неделю вперед. Между нами возникла некоторая напряженность, я даже подумала о том, что сделка не состоится. – Здесь все наши сбережения, понимаете – пришлось на похороны потратиться… Хорошо, на два, так на два. Убийцу надо найти! Если понадобится еще, то я займу у кого-нибудь или продам что-нибудь. Берите!

Я не притронулась к деньгам, а опустилась в крутящееся кресло, около которого стояла, чуть развернулась и вскинула взгляд на Демидова:

– Алексей, вы еще ничего не сказали мне о том, при каких обстоятельствах была убита ваша жена.

– Разве?

– Давайте все-таки начнем с того, что вы мне расскажете – где и кто обнаружил труп, а с деньгами и с этими бумагами потом будем разбираться.

– Труп, – меланхолично повторил вдовец. – Я не могу до конца осознать, что Ксении больше нет. Какое жестокое холодное слово – «труп»…

Я могла бы сказать иначе – «тело», но суть от этого не изменилась бы. Мне, прежде всего, необходимо было знать, при каких обстоятельствах погибла Ксения.

– Неужели я вчера по телефону ничего не сказал вам? – Демидов сконфуженно почесал затылок. – Простите, я так волновался. Вот идиот! Вы совсем ничего не знаете, а я вам сразу эти списки даю. Знаете, с бумагой как-то легче общаться, вот я и постарался там все осветить. Думал, так лучше будет.

– Понимаю, что вам тяжело об этом говорить, но все-таки прошу вас рассказать мне все с самого начала.

– Да, конечно, сейчас, – клиент уселся на диван, разинул рот, но не произнес ни звука.

Затем он закрыл руками лицо, будто пытался спрятать от меня навернувшиеся на глаза слезы. Все это казалось каким-то наигранным. Пауза длилась неприлично долго, угрюмая молчаливость клиента стала меня беспокоить, и я позвала его:

– Алексей Евгеньевич, ау!

– А, да, сейчас, – Демидов попытался взять себя в руки, но сказал сдавленным голосом: – Простите, я до сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что Ксюши больше нет. Мне непонятно, за что ее убили, у кого поднялась на нее рука? Знаете, меня, как серная кислота, разъедает изнутри болезненное чувство вины. Если бы я был рядом с ней, то, возможно, ничего бы и не случилось. Нас всего-то разделяло минут десять-пятнадцать, но Артем говорит, что нас могли бы убить обоих… Возможно, он прав.

– Артем – это ваш сын, да? Где он сейчас?

– В больнице у бабушки. Людмила Михайловна не знает, что ее дочь умерла, мы скрываем это от нее. В тот день мы с Ксенией как раз вернулись от нее из больницы, – Демидов тяжело вздохнул, потер рукой лоб и продолжил: – У моей тещи случился гипертонический криз, и ее увезла «Скорая». Тесть позвонил Ксюше на работу, а она сразу же перезвонила мне… Знаете, Людмила Михайловна – удивительный человек, мы сразу же все бросили и поехали к ней…

Все, о чем говорил далее Алексей, было похоже на затянувшийся монолог с очень длинным вступлением. Демидов периодически задавал сам себе философские вопросы о смысле жизни и о том, почему к одним людям судьба благосклонна, а к другим жестокосердна. Естественно, он не знал на них ответа, поэтому, немного поразмышляв вслух, продолжал свое повествование дальше. Я очень многое узнала о теще Алексея, о том, как он познакомился с Ксенией, об Артеме, но до самого главного дела никак не доходило. Временами мне даже казалось, что никакого убийства не было, что человек, сидящий передо мной, просто не в себе и ему требуется помощь психиатра.

– Алексей, не пора ли перейти к самой сути? – в очередной раз поторопила я, с трудом вклинившись в его словесный поток.

– Да, да, сейчас, – вдовец кивнул головой и продолжил: – Я притормозил у торца дома, Ксения спросила: скоро ли я приду? Я ответил, что надо проверить плотность аккумулятора, а то машина стала плохо заводиться. Ксюша вышла из «Нивы» и пошла домой одна, а я собирался поехать в гараж, он здесь недалеко. Знаете, мне очень повезло с гаражом…

– Не надо про гараж! – взмолилась я. – Ближе к делу, пожалуйста.

– Хорошо, – сказал Алексей, но снова стал говорить не о том.

Голос Демидова обладал снотворно-расслабляющим эффектом, и все эти малоинтересные подробности, которые я слышала из уст клиента, вызывали у меня зевоту. Мне с трудом приходилось ее сдерживать.

– …Кажется, я сбился с мысли… Так вот, я собирался поставить машину в гараж, но тут меня окликнул Кирилл. Он живет в этом же доме, но в третьем подъезде. Мы с ним приятели – по работе связаны, на рыбалку иногда вместе ездим, – Алексей, вероятно, заметил недовольство на моем лице и стал оправдываться: – Татьяна Александровна, поверьте мне – это важно. Мы поговорили с Кириллом о том, о сем, минут десять говорили, самое большее пятнадцать, а потом он сказал, что ему нужны прайсы на ламинат… Знаете, я совсем недавно занялся бизнесом. У меня магазин строительных материалов, но в тот момент с собой никаких документов не оказалось, потому что пришлось неожиданно сорваться с работы…

«Нет, это уже переходит все границы! Он когда-нибудь дойдет до сути или нет? Битый час морочит мне голову. Сейчас еще начнет про ламинат рассказывать, – я снова хотела поторопить Демидова, но подумала, что он может опять потерять нить своих размышлений, поэтому промолчала. – Потерпи, Таня, наверное, кульминация уже скоро».

– Я сказал Кириллу, что могу вынуть прайс-лист со своего домашнего компьютера, и мы пошли ко мне. На скамейке сидела Наташа Шевцова из десятой квартиры с коляской, мы поздоровались с ней, зашли в подъезд… Я нажал на кнопку лифта, он сразу же открылся, – Демидова вдруг начало трясти, как в лихорадке. Прежде чем он продолжил рассказ, прошло еще минуты две, за которые я бог весть что передумала. – В лифте была Ксения с ножом в сердце. Сначала меня точно парализовало, глаза отказывались верить, что это моя Ксюша. Кирилл что-то сказал мне, и меня точно пронзило электрическим током. Я закричал, рванулся к ней, но Кирилл силой меня остановил. Он убеждал меня, что Ксения точно мертва, ей уже ничем не поможешь, а в лифте могут быть отпечатки пальцев убийцы и его следы. Татьяна Александровна, вы не представляете, как это ужасно! У нее были открыты глаза, в них застыл ужас. Вся кофточка в крови… Кажется, я кричал, звал на помощь… Около нас собрались люди, вызвали милицию. Она приехала быстро. Подъезд был блокирован…

Наконец-то мне стало ясно, почему мое появление заставило старушек замолчать, а девушку испугаться и не входить в лифт с незнакомкой, то есть со мной. Из-за убийства в лифте они стали бдительными.

– Вы говорили, что кого-то задержали, а потом выпустили…

– Да, на втором этаже живет Санек Полежаев, наркоман. У него как раз дружки дома были, вот всю их компанию и задержали, а потом выпустили. У одного из них отец в администрации Трубного района работает, наверное, он и посодействовал освобождению. Вы как думаете, Татьяна Александровна?

– Я думаю, если бы против кого-нибудь были прямые улики, то вряд ли бы его выпустили. Скажите, у Ксении что-нибудь похитили?

– Да, с ее шеи сорвали золотую цепочку с кулоном.

– Что за кулон?

– Золотое сердечко. Так, ничего особенного. На ней были и другие драгоценности: серьги, обручальное кольцо и перстень, но их не тронули. Деньги тоже оказались на месте, в сумочке. Конечно, там не так много было, рублей двести с мелочью, но ведь бывает, что и за меньшее убивают.

– А были ли следы насилия и борьбы – порванная одежда, ссадины?

– Только красный след на шее от цепочки и смертельная рана в самое сердце. Я уверен, что Ксения не могла войти в лифт с незнакомым человеком. Значит, ее убил кто-то свой, но за что? – Алексей снова закрыл лицо руками и несколько минут так и сидел, отгородившись от меня.

Периодически он всхлипывал, что-то бубнил себе под нос, словно забыл о моем присутствии. Мне снова показалось это каким-то театральным. Впрочем, каждый по-своему переживает смерть близкого человека. Мне доводилось видеть и не такое.

– Так, Алексей, теперь кое-что прояснилось, – я решила прервать затянувшуюся паузу, развернулась на скрипящем кресле к столу и вновь взяла распечатки. – Если не ошибаюсь, то это список жильцов вашего подъезда с указанием того, кто из них на момент убийства был дома. Вы действительно трудились не зря. Но давайте пока поговорим без этих бумаг. Скажите, преступник не мог уйти через чердак?

– Исключено. Выход на чердак в нашем подъезде намертво заварен, – сказал Демидов, открывая лицо.

– Понятно, но это еще не убеждает, что преступник остался в доме, – я стала размышлять вслух, но клиент меня прервал:

– То есть как это? Куда же он тогда делся?

– С первого и со второго этажей можно легко выпрыгнуть в окно или с балкона, лоджии.

– Милиция этим вопросом тоже задавалась. На окнах первого этажа – решетки, а со второго, – Демидов призадумался, – теоретически возможно, но практически никто не покидал дома таким способом. Татьяна, можно я буду называть вас без отчества?

– Конечно.

– За те десять-пятнадцать минут, что я разговаривал с Кириллом, никто этого не делал.

– Но вы ведь не могли видеть окна со всех сторон дома!

– Да, мы с Кириллом стояли с торца здания. Наташа Шевцова, как я вам уже говорил, сидела около подъезда. Она утверждает, что после Ксении туда зашла только Лидия Степановна из первой квартиры, но никто дома не покидал ни через подъезд, ни иным способом. Остается та сторона, что выходит на трамвайные пути, – Демидов махнул рукой в сторону окна, – но там Семен Федотович из второго подъезда ремонтировал машину, и если бы кто-нибудь прыгнул со второго или третьего этажа, он бы это заметил. А на первом все окна в металлических решетках, – повторил Демидов. – Значит, убийца остался в доме.

– Алексей, я не обратила внимания на то, как располагаются в вашем доме лоджии, они ведь только с одной стороны дома, да?

– Да, во двор выходят балконы, а на улицу – лоджии.

– Знаете, мне доводилось бывать в панельных девятиэтажках, где длинные смежные лоджии проходят вдоль четырех квартир двух подъездов. Они разделяются лишь легкими фанерными перегородками…

– Нет, у нас не такая планировка, здесь через лоджию не попадешь к соседям из другого подъезда. Вы возьмите план, посмотрите!

– Зачем же мне план? – Я повернулась к окну и привстала.

– А хотите, выйдите на лоджию! – Алексей вскочил с дивана и распахнул дверь. – Простите, что предложил вам план, когда можно выйти на лоджию. Смешно, правда?

Я улыбнулась и поднялась с кресла.

Лоджия была застеклена, но одна рама оказалась открытой настежь, поэтому я наклонилась и выглянула наружу. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять – перелезть отсюда можно куда угодно, но вряд ли среди белого дня это осталось бы незамеченным, потому что в момент убийства кто-то ремонтировал под окнами машину. К тому же прямо напротив дома была трамвайная остановка, на которой постоянно толпится народ, и «альпинист» не мог не привлечь к себе внимания. «Если преступник решил таким образом „делать ноги“, то он очень рисковал обратить на себя любопытные взоры, – подумала я, закурив. – Пожалуй, Демидов прав – убийца остался в подъезде, и, чтобы его вычислить, нужно понять мотив, который им двигал. Если это чистый грабеж, то почему, кроме цепочки, он не взял другие драгоценности и деньги? Что-то спугнуло? Вполне возможно. Еще в лифтах насилуют, но, как правило, насильники действуют не в своих домах».

– Ну что, убедились в том, что вылезти отсюда невозможно? – Алексей прервал мои размышления. – Видите, насколько вперед выступает боковая стенка лоджии по сравнению с основной стеной дома? Потом отливы на наших окнах такие маленькие. Вот сейчас дома строят, там совсем другие отливы…

– Да, Алексей, вы меня, пожалуй, убедили. Скорее всего, преступник остался в доме.

– Но на все сто процентов вы все-таки не уверены?

– Где-то на девяносто, – сказала я, потушив сигарету, после чего выбросила окурок на улицу. – Вероятно, преступник остался в замкнутом пространстве вашего подъезда. Но вы сказали, что на ваш крик у лифта появились какие-то люди. Может быть, преступник воспользовался моментом замешательства и незаметно вышел? Если это жилец, то на него просто могли не обратить внимания.

– Это исключено. Кирилл бывший пограничник, он следил за дверью – первой Наташа забежала, потом Лидия Степановна из квартиры вышла, ее муж выехал на кресле-каталке. Он-то и вызвал милицию по радиотелефону.

– Расскажите мне, пожалуйста, как действовала оперативная группа.

– В каком смысле?

– В смысле поквартирного обхода. Может быть, где-то не открыли дверь, и потому опера побывали не во всех квартирах.

– Вообще-то, обо всем подробно я там написал: в каких квартирах побывали ребята из угрозыска, а в каких нет. Могу добавить только то, что милиция приехала с собакой, с немецкой овчаркой, но она не взяла след. Оказалось, что при входе в подъезд красный молотый перец был рассыпан, она сразу же потеряла нюх, совершенно перестала слушаться хозяина, и ее обратно в машину посадили. Ну что еще сказать, – Алексей развел руками. – Конечно, милиция побывала не во всех квартирах. В некоторых просто-напросто никто не живет. Но ведь там никого и не могло быть, правда?

– Это как сказать. Проверить бы не мешало.

– Ксению убили примерно в половине четвертого, а милиция здесь до позднего вечера была. Сначала обошли те квартиры, в которых кто-то был, а потом ждали, когда остальные жильцы с работы вернутся. Заходили к ним и проверяли – нет ли там кого еще? Во все шкафы заглядывали, на лоджии и балконы выходили…

Такого конкретного ответа от Демидова я не ожидала, поэтому спросила:

– Вы что же с ними ходили по всем квартирам?

– Нет, но здесь они тоже с пристрастием каждый угол проверяли, будто убийца мог спрятаться в нашей квартире. Это просто абсурд какой-то! Потом соседи о многих деталях мне рассказали… На поминках только об этом и говорили.

– Понятно. Значит, кроме наркоманов никто у сотрудников милиции подозрения не вызвал?

– Наверное, нет. Посторонних мало тут было. Я обо всех там написал, – Алексей показал на свои распечатки, упорно настаивая на том, чтобы я занялась изучением его материалов, но у меня было к нему еще много других вопросов.

– Да, я обязательно самым пристальным образом изучу весь этот список, но меня интересуют и другие аспекты.

– Какие? – Демидов посмотрел на меня с готовностью ответить на любой вопрос. – Спрашивайте.

– Вы давно в этом доме живете?

– С восемьдесят девятого года. Как его сдали, так мы и заселились. Этот дом биохимический завод строил для своих работников. Квартиры небольшие, но жилье получили все нуждающиеся. Мой отец на заводе инженером работал. Сначала здесь только заводские жили, а потом потихоньку менять да продавать квартиры стали… Полежаевы как раз из новеньких – примерно год назад вселились, так с тех пор и начались пьянки в подъезде. Сидят на ступеньках, в карты играют, анекдоты травят… Наши активисты на них участковому не раз жаловались, только все без толку.

– А Ксения случайно не из активистов была?

– Ну что вы! – замахал руками Демидов. – Такими делами пенсионеры занимаются, а нам не до этого – с утра пораньше ушли на работу, вечером пришли.

– А где Ксения работала?

– В пенсионном фонде Октябрьского района, инспектором.

– Скажите, а ваш сын Артем с Полежаевым и его компанией общается?

– Нет, что вы! Ему только четырнадцать, а тем около двадцати. Артем у нас мальчик серьезный, плаванием занимается. Вам показать его дипломы и награды?

– Не сейчас. Скажите, а не было ли у вашей жены или у вас лично конфликта с кем-нибудь из соседей?

– Нет, Ксения жила в согласии со всем миром, – Демидов встретился с моим скептическим взглядом и поправился: – Пусть не со всем миром, а только с той его частью, которая ее окружала. Знаете, Ксении не нравилось привлекать к себе внимание, она была очень скромной. Переходить кому-то дорогу было не в ее характере.

– А если все-таки хорошенько подумать, может быть…

– В последнее время я только об этом и думаю, но ничего такого не могу припомнить.

Оказалось, что он все-таки думал, а мне показалось, что Демидов пребывал в полнейшей растерянности! Вот и теперь он снова схватился за голову обеими руками и что-то бубнил себе под нос.

– Простите, я не расслышала, что вы сказали?

– Ничего особенного. Это просто мысли вслух. Мне кажется, что все-таки это дело рук Санька и его дружков. Они были обкурены, поэтому не отдавали себе отчета в том, что творят. Наверное, им нужны были деньги на наркоту, вот и сорвали цепочку, а остальное взять не успели или испугались чего.

– Я так полагаю, что отпечатки на ноже, если, конечно, таковые были, не совпали с пальчиками задержанных, да и цепочку у них не нашли, иначе бы вам предъявили ее для опознания. Раз выпустили, значит, зацепиться было не за что. Убийство – это очень серьезно, не то что какое-нибудь хулиганство. Это дело обязательно на контроле у прокуратуры, и при наличии мало-мальских, даже косвенных доказательств через двое суток и под подписку не выпустят. Если предположить, что вмешался родитель одного из ребят, то своего бы сынка он, может быть, и отмазал, но остальные погрязли бы по уши. На них бы повесили всех собак.

– Наверное, вы правы. Но ведь они же могли чисто сработать, не оставить никаких улик?

– Могли, но думаю, что их бы непременно раскололи. Наркоманы – люди зависимые, за дозу мать родную продадут. Сколько их было?

– Трое, там написано.

– Трое – это много. То, что известно одному, еще может остаться тайной, а вот то, что знают двое…

– Знает весь мир, – продолжил Демидов. – Я помню эту пословицу.

– А уж троих поймать на лжи или взять на понт тем более легко.

– Больше и подозревать-то некого, в тот момент дома в основном старики, женщины и дети были, да еще одна влюбленная парочка. Но они точно не имеют к этому отношения, – Демидов смущенно улыбнулся.

– Кого вы имеете в виду? Расскажите о них поподробней.

– На нашем этаже, в тридцатой квартире, живут Евстюхины, муж с женой. Несколько лет назад у них сын умер, ровесник нашего Артема, утонул в Волге, после того случая Иван замкнутым стал, угрюмым, да и Тамара ходила поникшая. Я их теперь хорошо понимаю… А тут оказывается, что у Тамары есть молодой любовник. Когда милиция поквартирный обход делала, подняла их прямо тепленьких с постели. Представляете, свечи горели, лепестки роз рассыпаны были… Иван из командировки приедет, вот ему сюрприз будет!