Kitobni o'qish: «Рога изобилия»

Глава 1

– Я думаю, сегодня тебе обязательно надо куда-нибудь сходить и развеяться, – сказала мне тетя Мила. – Воскресенье, солнышко вон как светит – погода замечательная.

Я с подозрением взглянула на свою тетушку. Бывало, конечно, что она давала мне советы, но такое случалось крайне редко. Именно поэтому я заподозрила, что сегодня она это делает не просто так. Как пить дать, моя дорогая Мила замышляет очередную авантюру для меня.

– И куда же, по-твоему, я должна сегодня сходить? – спросила я, догадываясь, что у нее есть ответ и на этот вопрос.

– Думаю, ты могла бы отправиться, например, на ипподром, – как бы спонтанно ответила она. – Ты любишь лошадей, вот и полюбуешься на них. А потом – какие страсти, какой адреналин!

– Может, ты скажешь мне, на какой трибуне стоять?

– Скажу. Отчего не сказать.

– Выкладывай, – уже серьезно попросила я. – Не будем терять наше драгоценное время.

– Я нашла тебе работу, – улыбнулась тетя.

Нет, нет, я вовсе не безработная. Просто работа у меня не совсем обычная. Вернее, совсем необычная. Вот уже который год я занимаюсь охраной. Не в том смысле, что тружусь сторожем на стройке. Я – телохранитель. Бодигард по-иностранному.

Вообще-то я предпочитаю особо не распространяться о своей профессии, потому что упоминание о ней обычно вызывает чрезмерное любопытство. Даже более того – рождает неверие. Никто не может даже предположить во мне телохранителя. Сказывается обывательское представление о специфике данной профессии. Потому что я далеко не шкаф и не мордоворот. У меня нет пудовых кулаков и косой сажени в плечах. Наоборот, лицо у меня довольно милое, а телосложение на первый взгляд изящное. Кстати, именно этим, собственно говоря, я и пользуюсь. Да и еще подготовочкой, каковая у меня весьма не слабая. По документам я военный переводчик, а на самом деле в том учебном заведении с ласковым неофициальным названием «Ворошиловка», где я получала образование, готовили из нас на самом деле бойцов для элитных подразделений.

Работа сама плывет мне в руки. Сама себя я никому не предлагаю. Люди, которые пользовались моими услугами, сообщают обо мне знакомым, те, в свою очередь, передают информацию дальше. Нередко бывает и так, что тетя Мила, имеющая в нашем городе очень обширные связи, предварительно договаривается о работе для меня, а потом очень тактично мне это преподносит. Как правило, именно так клиентам отказать труднее всего, а я далеко не за всякую работу берусь, поскольку вполне могу позволить себе выбирать. Но я очень многим обязана своей тетушке, поэтому мне трудно обидеть ее или ее знакомых.

Но с другой стороны, кого попало мне в клиенты тетя Мила не советует. Она либо сама тщательно проверяет человека, обратившегося за помощью, либо выспрашивает о нем все у тех, кто за него попросил. А просить могут только хорошие друзья.

Так что сейчас я не стала вдаваться в подробности того, каким образом она вышла на нового клиента, – я тете полностью доверяла, – а просто спросила: где, когда и зачем. Получила четкий ответ только на свой первый вопрос, на второй – приблизительный, а вот третий остался «темной лошадкой». Значит, пойдем, посмотрим лошадей.

* * *

Я стояла здесь уже около часа, но ко мне так никто и не подошел, кроме одного неприятного типчика, который по большому секрету сообщил мне, что знает, какая лошадь придет в следующем заезде первой, и скажет это за небольшую часть от моего выигрыша. Он бы, мол, и сам на нее поставил, да только денег у него, бедного, нет.

Я бы обязательно заключила с ним соглашение, если бы не представляла себе, что это у него за бизнес, старый как мир. Такие вот советчики находят нескольких простаков, каждому из них дают разную информацию, таким образом упоминая каждую лошадь, участвующую в заезде. Когда кто-нибудь из них выигрывает – а это так или иначе случается, – он подходит и забирает обговоренную часть. Главная его задача – не забыть, какую лошадь и кому он называл, а то ведь можно и по морде схлопотать. Конечно, находятся и другие, недовольные, но неудачу на судьбу и на случай свалить можно. В общем, я корректно послала типчика подальше.

Выбор трибуны оказался неудачным – солнце так и лупило мне в глаза, а я, как назло, забыла дома солнцезащитные очки. Проклиная все на свете, я решила остаться здесь до конца заезда, а потом обязательно спуститься в кафе и выпить холодной минералки.

Лошадь, на которую я поставила, не прикладывала абсолютно никаких стараний, чтобы оправдать возложенные на нее надежды. Она мотала головой из стороны в сторону, будто отмахиваясь от мух или делая мне непонятные знаки.

На самом деле очень легко загореться азартом, когда находишься вот в таком месте, где все орут и машут руками, обливаются потом то ли от жары, то ли от волнения и совершенно не обращают на других никакого внимания.

Один мой знакомый еще давно как-то сказал мне: «Если хочешь почувствовать себя одинокой – иди на ипподром». И действительно, людей здесь всегда очень много. Они стоят к тебе так близко, что ты чувствуешь движение их грудной клетки, но на самом деле никто тебя в упор не видит. И ты никого не видишь, кроме, разумеется, объекта, на который сделана твоя ставка. Имеется в виду лошадь там, на поле ипподрома. А сам ты остаешься с собой наедине, испытывая свою судьбу, а это дело личное, можно даже сказать, интимное.

Да, ты можешь кому-то улыбаться, пить с кем-то пиво на засыпанных отыгравшими свое билетами трибунах, но тебе всегда будет казаться, что все кругом придурки, а ты один знаешь, что надо делать. И что именно тебе повезет, просто нужно потерпеть немного.

Наверное, я бы тоже могла так безумно и отчаянно предаваться стихии азарта и страсти. Но в «Ворошиловке» меня учили держать свои чувства в узде, а я была прилежной ученицей. Кроме того, сегодня я была здесь ради работы, так что увлекаться себе не позволяла.

Я следила за своей лошадью до последнего момента. Однако, хоть и была новичком, мне не повезло. Нельзя сказать, что я расстроилась, просто решительно развернулась и чуть ли не столкнулась нос к носу с другим болельщиком.

– Женя?

На меня смотрел веселый мужчина с зелеными глазами. Лицо его светилось улыбкой, будто он несказанно рад нашей встрече. И ко всему прочему было в его взгляде что-то мальчишеское, задорное и даже немного наивное.

– Она самая, – улыбнулась я в ответ, сама того не желая.

– Мне надо поговорить с вами, давайте спустимся вниз.

У него был такой заговорщицкий вид, что я восприняла все это за шутку. Наверное, тетя Мила договорилась с кем-то меня разыграть. Хотя… дня рождения у меня сегодня нет, да и апрель давно прошел. Пока мы спускались в кафе, я лихорадочно стала вспоминать, какой еще праздник у меня может быть. Мужчина галантно поддерживал меня одной рукой, а второй удивительно просто расчищал нам дорогу в толпе безумных болельщиков.

Внизу на теневой стороне ипподрома находилось кафе. Как только мы оказались под тентом, я облегченно вздохнула и, наконец, смогла раскрыть прищуренные глаза. Невдалеке парень в униформе поливал асфальт холодной водой, распространяя вокруг благословенную свежесть.

– Пива? – отодвинув для меня стул за столиком и пригласив есть, спросил незнакомец.

– Минералки, и похолоднее, – мотнула я головой.

Жаль, что здесь официанты не обслуживают. Моему спутнику пришлось меня покинуть. Но буквально через несколько минут он выбрался из толпы, держа в одной руке две бутылки минералки и пива, а в другой рыжий апельсин.

– Самая холодная, – он поставил бутылки на стол и сел, придвинувшись ко мне поближе. – Вам тетушка рассказала уже?..

– Она решила предоставить это вам, – я почувствовала себя неловко от его близости, но тут же собралась.

– Я хочу предложить вам меня охранять, – просто сказал он и улыбнулся.

– Позвольте спросить, от кого?

– Не знаю.

– Тогда с чего вы об этом подумали? Что-нибудь произошло? Давайте сразу договоримся: либо вы все мне рассказываете, либо я иду смотреть следующий заезд, – сразу предупредила я.

– За мной следят. Совсем недавно я заметил это. И кажется мне, что это связано с моей работой. У меня намечается одна довольно выгодная сделка, и, возможно, кто-то хочет мне ее сорвать.

– Кем вы работаете?

– Я занимаюсь оптовой продажей продуктов питания.

Он смотрел на меня в упор своими зелеными глазами и продолжал улыбаться. А я по-прежнему в самом деле ломала голову: серьезно он говорит или просто заигрывает.

– Если вы сейчас же не перестанете улыбаться, то я решу, что вы просто шутите со мной, – решительно заговорила я.

– Я улыбаюсь, потому что хочу вам понравиться, – в лоб сказал мужчина.

– Вы мне понравились. Теперь рассказывайте о деле серьезно, – я даже брови слегка сдвинула.

– В общем и целом я уже все сказал.

– Думаю, у вас обо мне неточная информация, – начала я. – Видите ли я не занимаюсь охраной от кажущейся опасности, не гоняюсь за призраками. Мало ли что кажется клиенту? Вот когда вы точно будете знать, что вам угрожает опасность, тогда мы с вами поговорим еще раз.

– Вы такая серьезная… – мужчина попытался спрятать улыбку и продолжил более твердо: – Я точно знаю, что мешаю кому-то. Вчера на меня было совершено покушение. Я выходил из своего офиса, и у самой двери в меня стреляли. Но не попали, – улыбка снова вырвалась наружу.

– Я рада за вас. Это меняет дело, – на интуитивном уровне я понимала, что он не шутит. Да, улыбается все время, как придурок, но в действительности мужику, кажется, совсем не до смеха. Кроме того, я совсем забыла, что люди могут и улыбаться. Сейчас все такие серьезные и деловые. Наверное, я просто отвыкла от приветливых лиц.

– Вы согласны? – Его рука дернулась к моей, но потом остановилась.

– Чего именно вы от меня хотите? И на какое время вам требуется охрана? Кстати, знаете ли вы, сколько придется мне платить?

– На днях мне надо будет съездить в Москву, там все и решится. Я имею в виду, что после совершения сделки вы можете быть свободны. Это займет максимум неделю. А об оплате не беспокойтесь, ваша милая тетушка меня обо всем просветила.

– Не сомневаюсь. Как вас зовут?

– Андрей Григорьев. Я думаю, что мы с вами без отчеств обойдемся. И, наверное, стоит сразу перейти на «ты», так нам будет проще.

– Хорошо, я согласна. Когда приступать к работе?

– Сегодня сможешь? – Он достал из кармана нож-брелок и принялся разрезать апельсин.

– Только за вещами надо съездить, – кивнула я.

У меня было немного времени рассмотреть его, пока он занимался апельсином.

Плечистый, крепкий человек с открытым лицом. Темные волосы коротко пострижены. Красавцем его не назовешь: черты лица неуловимо неправильные. Был бы он совсем серой мышкой, если бы не глаза и улыбка. Именно они делали этого мужчину просто неотразимым. По крайней мере для меня.

Глаза зеленые. Взгляд иногда буквально на долю секунды становился очень сосредоточенным, но потом это выражение тут же проходило. Повод для беспокойства, наверное, действительно есть. Просто человек не привык унывать и сдаваться перед неблагоприятными обстоятельствами. Однако он не рисуется и не кокетничает, хотя явно видно, что и не совсем искренен. Я бы его поведение назвала заигрыванием, основанным на желании понравиться мне. Честно сказать, это льстило.

Просто человек не привык унывать и сдаваться перед неблагоприятными обстоятельствами. Что же, кажется, сейчас у моего нового знакомого не самое лучшее время, но я надеюсь, что смогу помочь ему.

– Тебе, – Андрей протянул мне апельсин. – Скоро последний заезд. Я там одну лошадку знаю. Ешь скорее и пойдем.

Было в его отношении ко мне что-то чуть ли не отцовское. Так он заботливо сказал, чтобы я ела скорее. Я даже задумалась на секунду, кто при ком находится?

Через несколько минут мы вошли в зал, сделали ставку и поднялись на трибуну, на этот раз тенистую. Народу там было не протолкнешься, но это все же лучше, чем стоять на самом солнцепеке.

Прозвучал колокол, и лошади бросились бежать. Мой клиент следил за скачкой с видом знатока. На лице не было волнения, но и улыбки тоже. Андрей Григорьев был серьезен и внимателен. Я не стала мешать ему вопросами, хотя хотела спросить о многом.

Почему-то сейчас стоя вместе с ним в толпе, я вдруг почувствовала какое-то необъяснимое волнение. Подумала: если Андрею угрожают, то ипподром самое замечательное место, чтобы довести до конца то, что задумали его противники.

Взоры всех людей были устремлены на дорожки. Кто-то толкался, пытался пробраться вперед, задевал других локтями.

Я слегка огляделась, насколько это было возможно. Одни головы. И вдруг почувствовала дыхание позади себя. Кто-то подошел очень близко. Его дыхание было не таким как у всех. Оно было осторожным. Я развернулась, и как раз в этот момент человек сзади выбросил руку вперед, к Григорьеву. Я заметила клинок. Расстояние было минимальным, рывок сильным, но я успела локтем подтолкнуть руку с ножом вверх, и лезвие не воткнулось, а полоснуло Андрея по боку.

Я развернулась и схватила запястье нападающего с такой силой, что нож выпал. Но мужик тоже не дремал. Пока я смотрела, как Григорьев хватается за бок и поворачивается в нашу сторону, он резко стукнул ботинком мне по голени. Видно, у него не простые ботиночки, а с железными набойками, так как я почувствовала резкую боль и на мгновение ослабила хватку. Воспользовавшись этим, мужик юркнул в толпу. Заезд еще не кончился, на нас внимания никто не обратил – подумаешь кто-то пихается. За убегающим сразу сомкнулись ряды, и я поняла, что сейчас мне, пожалуй, лучше остаться с клиентом. Надо посмотреть, что с ним.

Григорьев стоял с идиотской улыбкой на лице, двумя руками держась за свой бок. Крови было много. Надо было срочно пробираться к выходу и вызывать «Скорую».

Я заметила рядом с собой молодого парня, у которого из кармана рубашки торчал сотовый. Свой я забыла дома, как и солнечные очки. Просто напасть какая-то. Я выхватила телефон, а на удивленный взгляд хозяина только махнула рукой, показав на Григорьева. Парень увидел рядом с собой кровь и оседающего на землю мужчину и заорал. Не ожидала, что мужчина способен поднять такую панику. Думала, только женщины отличаются этим талантом.

– Убили! – орал тот. – Убивают!

– Замолчи, – прикрикнула на него я, подхватывая бледного Андрея и протягивая хозяину сотовый: – На, лучше «Скорую» вызови.

– А!!! – заметался парень и начал расталкивать людей.

Естественно, что его голос, несмотря на шум, был услышан близстоящими людьми, и некоторые тоже стали что-то кричать. Были тут и женщины, которые особенно подливали масла в огонь.

– Что будем делать? – еле слышно спросил Андрей.

– Молчи. Тебе нельзя говорить.

Я одной рукой быстро набрала номер и попросила «Скорую» приехать к ипподрому.

– Нашли место… – Григорьев учащенно дышал.

– Молчи, – я потащила его к выходу.

Люди шарахались от нас, как от прокаженных. И нет, чтобы помочь – только охали и ахали. Андрей был в сознании, но ослабел. За ним тянулась красная дорожка, и я подумала, что надо перевязать чем-то рану, а то и «Скорая» не понадобится.

На мне была только летняя маечка без рукавов и легкие брюки. Я примостила Григорьева на бордюрчике, стянула с него футболку, разорвала ее и обвязала вокруг тела, затянув потуже. Потом помогла Андрею встать.

– Как себя чувствуешь? – спросила я.

– Бывало и лучше.

– Сейчас в больницу поедем. Все будет хорошо.

– Я знаю, – Андрей попытался улыбнуться.

Мы снова двинулись к выходу. Тут мне на помощь подбежал какой-то молоденький парнишка. Вместе мы буквально донесли Григорьева до дороги. Как раз в этот момент подъехала и «Скорая».

– Что случилось? – выбежала из машины женщина в белом халате.

– Ножом полоснули.

Мой клиент уже потерял сознание. Его положили на носилки, я села вместе с ним, и мы, наконец, поехали.

* * *

Оказалось, что рана не очень глубокая Но я все равно ругала себя за то, что, собственно, предвидела нападение, но не предотвратила его. Но действовать в толпе было очень неудобно, развернуться негде. Поэтому даже лица нападавшего я не сумела толком разглядеть.

Григорьеву зашили рану и хотели оставить его в больнице, но он наотрез отказался. И правильно сделал. Сейчас больницы очень ненадежны в плане безопасности. Дома все же лучше. Да и рана не такая уж серьезная. Хотя, если не следить и за несерьезной раной, она может стать даже смертельной. Но я-то знаю правила ухода за ранеными, поэтому согласилась с решением Андрея уехать отсюда.

– Ты сейчас отвезешь меня домой, а потом поедешь к себе за вещами, – Григорьев, лежа с перевязанным торсом на кровати, снова улыбался. – А здорово ты среагировала. Я даже понять ничего толком не успел. И боль почувствовал уже после того, как увидел рану.

– Ты был просто увлечен, – недовольно ответила я, так как не могла простить себе оплошности.

В палату вошла медсестра.

– Скажите, пожалуйста, у вас можно купить пижаму? Зеленую, в каких врачи ваши ходят, – спросила я.

– Купить? – удивилась она.

– Да. Ему ведь нечего на себя надеть – вся одежда в крови.

– Если надо, я вам просто так дам. Только потом верните. У нас тут не магазин, мы пижамами не торгуем, – отчитала меня она и вышла в коридор.

– А где ты живешь? – спросила я, чтобы прикинуть, в какой район нам ехать и как лучше туда добраться, но ответ Григорьева несколько удивил меня.

– Я за городом живу. Около часа езды. Но зато какой там у меня лес, – восторженно сказал Андрей. – И Волга близко. Не место, а рай.

– Значит, будет в моей работе и что-то приятное, – стараясь казаться беззаботной и отвлечься от серьезных мыслей, сказала я.

– Если захочешь, то в твоей работе будет гораздо больше приятного, – Григорьев взял меня за руку и заглянул в глаза.

– Ты не забыл, как моя профессия называется? – прищурившись, спросила я. – Ничего не путаешь?

– Твоя профессия совсем ни при чем, – Григорьев принял обиженный вид.

В палату вошла сестра, вручила зеленый хирургический костюм и напомнила, чтобы мы его принесли в обязательном порядке. А то, если что, у нее адрес имеется.

Я помогла Андрею надеть костюм, потом мы спустились вниз и сели в приемной, так как ждать на улице мне показалось более опасным. Впрочем, сейчас, скорее всего, нападения можно не ожидать, но чего не бывает. Лучше перестраховаться, чем потом локти себе кусать. Я вызвала такси по больничному телефону.

– Ты так и не ответила на мое предложение, – серьезно обратился ко мне Григорьев.

– Я знаю тебя несколько часов, мне этого недостаточно.

– А какое это вообще имеет значение? Ты веришь в любовь с первого взгляда? – перебил меня Андрей. Странно, что он не улыбался.

– Я смотрю, ты веришь.

– Да если хочешь, дело даже не в любви. Либо тебе хочется быть со мной, либо нет. Разве это так сложно? Что ты чувствуешь сейчас?

– Я чувствую голод, – честно призналась я.

– Ты не хочешь об этом говорить?

– Да. Ты нанял меня в качестве хранителя твоего тела. Вот я и постараюсь, чтобы больше никто не смог ему навредить. Ты за это платишь мне деньги.

– Не понял, – Григорьев улыбнулся. – Ты хочешь сказать, что я могу надеяться на большее, если приплачу?

– Глупый. Ты все прекрасно понял. Я не то имела в виду, – я почувствовала, как краска заливает мое лицо. Давно такого со мной не бывало.

Я сильная женщина и меня трудно чем-то смутить. А тут я почувствовала, что Григорьеву это сделать – пара пустяков. Его присутствие как-то необъяснимо действует на меня. Конечно, он мне понравился, но это еще не повод глупо себя вести.

– Это, наверное, наше такси, – Андрей, кивнув на подъезжающую к зданию машину, не стал продолжать разговор. – Помоги мне встать, пожалуйста.

Мы приблизились к автомобилю. Я открыла заднюю дверцу и помогла Григорьеву сесть. Сама обошла и села с другой стороны.

– Что, доктор, спину прихватило? – обернулся таксист.

– Ага, – ответила я за Андрея и повернулась к нему. – Ну, говори, куда мы едем.

Глава 2

Место на самом деле было замечательным. Мы выехали из города, а потом долго ехали по лесу. Воздух сразу посвежел, и запахло хвоей. С правой стороны между высоких сосен иногда мелькала Волга, с другой стороны дороги стеной стоял лиственный лес, захотелось выйти и подышать, окунуться в этот мир. Я подумала: как давно я не выезжала на природу и как везет людям, которые здесь живут.

Мы подъехали к шлагбауму. Нас остановил человек в форме и спросил, к кому мы едем.

– Привет, Олег, это я, – высунулся Григорьев. – Кстати, эта симпатичная девушка будет приезжать теперь сюда довольно часто. Запомни ее и пропускай без промедления.

Олег наклонился к окну и стал меня изучать.

– Ага, действительно симпатичная, – одобрил он.

– Не собачку рассматриваешь, хватит уже, – огрызнулась я на его ухмылочку.

Шлагбаум подняли, и мы проехали. Вскоре среди леса начали мелькать редкие домики с маленькими заборчиками. Хотя правильнее эти домики было бы назвать маленькими дворцами.

– У тебя такая же архитектура? – показала я на вычурный дом, видневшийся вдалеке от основной дороги.

– Нет. Гораздо скромнее.

– Радует, – я отвернулась к окну, постоянно чувствуя на себе взгляды Григорьева.

– Хорошо живете, доктор, – прокомментировал таксист.

– Угу, – кивнул Андрей.

Мы свернули направо, и дорога стала уже.

– Скоро будем на месте, – сказал Андрей.

Наконец, за очередным поворотом, за деревьями показался дом. Мы подъехали к воротам.

– Дальше сами дойдем, – Григорьев стал открывать дверцу.

– Подожди, – остановила я его, – я обойду.

Выбравшись из машины, я вдохнула полной грудью, огляделась по сторонам и только после этого открыла дверь Андрею.

– Хорошее место в прятки играть, – сказала я ему, – сам никого не увидишь, зато ты как на ладони.

Григорьев понял, на что я намекаю, но развивать тему не стал.

– Проводи меня до дома, а потом на этом такси обратно поедешь за вещами, – сказал он.

– Нет, расплатись с водителем.

Андрей хотел еще что-то сказать, но по выражению моего лица понял, что спорить со мной бесполезно. Он заплатил, машина уехала, а мы пошли к дому.

– У тебя всегда незаперто? – спросила я, открыв калитку. – Заходи – не хочу, называется. Замок хоть есть?

– Конечно. На ночь вешаем, – кивнул он и добавил: – Почти всегда.

– А с кем ты живешь? – поддерживая почти полностью повисшего на мне Григорьева, спросила я.

– Ну, не один же, – с улыбкой ответил он. – Разве может такой интересный мужчина в полном расцвете сил и лет жить один?

– Мне тяжело, – слегка присела я. – Ноги у тебя здоровые, давай-ка сам иди, не сачкуй.

– Почему не спрашиваешь дальше?

– Спрашиваю.

– Со мной живет Любаша. – Андрей хитро прищурился. – А еще два помощника.

– Любаша в курсе того, что ты нанял телохранителя?

– Еще нет. Никто не знает.

– Любишь преподносить сюрпризы?

– Ага.

Собака у будки увидела своего хозяина и принялась радостно повизгивать и усиленно вилять хвостом.

– Грета, умница моя, соскучилась, – ласково сказал ей Григорьев.

Мы вошли в открытую дверь, прошли через коридор и очутились на кухне.

У плиты стояла полная женщина лет пятидесяти и колдовала над кастрюлями.

– Любовь Ивановна… – позвал ее Андрей.

Женщина оглянулась и, увидев повисшего на чужой девице улыбающегося Григорьева, всплеснула руками.

– Андрей, что же вы так? Ой, батюшки, – она подошла к нам. – Что нынче за праздник? По такой жаре?.. Вы же не пьете!

– А я не пил. Просто ранили меня маленько. Ничего страшного – лишний повод прижаться к красивой девушке, – он обнял меня за плечи, но тут же поморщился от боли.

– Ранили? – охнула женщина.

Лучше бы он этого не говорил. Что тут началось… Любовь Ивановна кинулась сначала в одну сторону, потом в другую. Позвала Кирилла и Марата. Те пришли и стали с любопытством осматривать меня с ног до головы, хоть Любовь Ивановна и кричала, что надо спасать хозяина.

– Я уже был в больнице, – показал на пижаму Григорьев. – Мне все сделали. Осталось только зажить ранке. И все.

– Покажи, – сказала женщина и, нахмурив брови, приготовилась к страшному зрелищу.

– Там все перевязано. Ничего не видно. Потом. Познакомьтесь, – Андрей показал на меня, – это Женечка.

– Тетя Люба, – женщина протянула мне руку, предварительно вытерев ее о фартук.

– Кто ж это такая? – спросил черноволосый парень.

– Много будешь знать, плохо будешь спать, – многозначительно отшутился Григорьев. – Марат, Кирилл, – представил он парней.

– Любовь Ивановна, приготовьте Жене комнату. Она поживет здесь некоторое время.

Андрей отцепился от меня и как ни в чем не бывало сам пошел на второй этаж, сделав мне знак следовать за ним.

Его спальня была не очень большой, но очень уютной. В ней не было ничего лишнего, тем не менее создавалось впечатление достаточности.

Андрей осторожно лег на кровать и закрыл глаза.

– Мне нужна комната около твоей, – сказала я. – Кроме того, с этого дня обязательно надо закрывать калитку даже днем, а на ночь и дверь в дом. У вас есть еще выходы в доме и с участка? – Я подошла к окну и выглянула во двор.

– Да.

– Их тоже закрывать. Мне все надо осмотреть, но подозрений я, как ты понимаешь, вызывать не должна. Значит, вставай и пойдем со мной – будем делать вид, что ты просто хвалишься своим домом передо мной.

– Нам никто не поверит, потому что я никогда не хвалюсь своим домом. И это, наоборот, будет странным.

– Хорошо. Лежи здесь и никуда не высовывайся. А еще лучше я попрошу Любовь Ивановну посидеть с тобой и покормить тебя пока.

– Ты же ведь тоже голодная, – Григорьев хотел подняться, но не смог.

– Тебе нельзя живот напрягать. Перекатывайся через здоровый бок, – посоветовала я, – а лучше лежи пока. Я скоро буду. Если у вас нормально с обстановкой, то я быстро смотаюсь в Тарасов и вернусь. Мне надо машину свою пригнать. От вас пешком не уйдешь, и «тачку» тут нигде не поймаешь.

– Быть может, я все же с тобой пройдусь?

– Мне кажется, тот, кто хочет тебя убить, никак не ожидает, что ты уже дома полеживаешь. Он, вероятнее всего, думает, что ты в больнице. Следовательно, сегодня нападения можно не ждать. Но вот потом…

– Ничего. На днях в Москву поедем. Я там дела свои решу, и все закончится.

Я оставила Григорьева одного. Спустилась на кухню и попросила Любовь Ивановну принести Андрею ужин и посидеть с ним немного. Сама же решила осмотреть дом.

На первом этаже находились кухня с большой стеклянной верандой, которая служила, видимо, столовой и гостиной, большая кладовка, душ и две комнаты. На втором три. Та комната, которая была рядом со спальней Андрея, оказалась еще и с балконом. Надо именно ее попросить себе.

Никаких потаенных уголков в доме не было. Я еще удивилась тому, что здесь не так шикарно, как я ожидала. Район вроде для богатых, а ничего особо дорогого в доме нет. Значит, Григорьев не стремится к показухе.

Я вышла во двор и обошла дом. Там я увидела большой участок с огородом, садовыми деревьями и кустарниками, за которыми виднелся еще один домик. Когда я подошла ближе, то поняла, что это не дом, а конюшня, потому что услышала топот и характерное пофыркивание. Около нее никого не было, и я решила заглянуть внутрь.

Открыла дверь и вошла. На меня сразу уставились шесть пар любопытных глаз. Лошади притихли и изредка мотали мордами. Я пошла по земляному полу к другому концу конюшни и вдруг услышала уже знакомый голос:

– Любишь лошадей?

Я повернулась на него и увидела в одном стойле Марата.

– Да, – ответила я, улыбнувшись. – Кто же их не любит?

– Могу устроить прогулку верхом, – он стоял со щеткой в руках и нахально смотрел на меня.

– Я и сама могу ее себе устроить, – осадила его я и сразу задала вопрос: – Давно ты здесь работаешь?

– Второй год, а что? Хочешь спросить, сколько девушек за это время здесь перебывало?

– Что ты думаешь о Григорьеве?

– Я тут работаю, а не думаю, – он бросил щетку в ведро и вышел в проход. – Меня он не обижал.

– А враги у него есть? Ведь его сегодня ранили… Кто бы это мог быть? – прикинулась я дурочкой. – Может, ты в курсе его дел?

– Я ничего не знаю и знать не хочу. Еще не хватало, чтобы и мне перепало. Спасибо.

– Хорошая конюшня, – оглянулась я по сторонам. – Ну, я пошла. Что тут у вас еще хорошего есть?

– Там за малиной тропинка к самой Волге спускается. Баня там отменная, париться в ней одно удовольствие. Ну ты, я думаю, сама попробуешь.

– Ага, – я развернулась и пошла к выходу.

Спустилась я и к Волге. Какая-либо ограда здесь вообще отсутствовала. Если приплыть по воде, то в дом можно попасть без всяких проблем. Хоть бы как-нибудь огородили… Я, конечно, понимаю, что ограда не препятствие для того, кто решил ее преодолеть. Но по крайней мере хоть от любопытных спасает. Если человек видит, что все настежь, у него может возникнуть желание войти и посмотреть, что к чему. Ведь он вполне может оправдать себя тем, что ему это место показалось заброшенным. На самом деле странно, почему нет забора, если это твое имущество?

Мне ужасно хотелось искупаться в Волге, но я решила отложить это занятие на потом, а сейчас, не теряя времени, отправиться в Тарасов.

– У тебя есть машина? – спросила я Андрея, входя в его комнату.

– Я попрошу Кирилла, он тебя отвезет. Только поела бы сначала.

– Потом. Кстати, у тебя во владении все замечательно, только напрасно заборов ты не любишь. С воды можно беспрепятственно прямо в дом попасть. Разве можно быть таким легкомысленным?

– Да никто этих мест не знает. Там, на реке, такой интересный поворот есть, никто и не догадается, что ко мне проникнуть можно. Если, конечно, вдоль берега плыть не будет.

– Кому надо – догадается. С этим определенно надо что-то делать. Ну, ладно, я скоро, – махнула я напоследок рукой.

* * *

Кирилл, в отличие от Марата, оказался парнем скромным. Всю дорогу до Тарасова он молчал, а если что-то и говорил, то только отвечая на мои вопросы. Хорошее качество, особенно когда хочется подумать в тишине.

Однако сейчас мне хотелось узнать как можно больше о его хозяине, а также о том, как им всем живется в доме, кто туда приезжает. Обычно из таких дорожных разговоров можно почерпнуть многое. Но молчаливый Кирилл упорно не желал выдавать хоть какую-то информацию.

Зато он оказался очень хорошим водителем, вел машину как заправский гонщик. Впрочем, так и было на самом деле – он подтвердил это сам в ответ на мой вопрос. Раньше Кирилл занимался автогонками, но потом по личной причине ушел из спорта.

Доехали мы очень быстро. Уже через сорок минут были в Тарасове. Я велела Кириллу ехать обратно, так как хорошо запомнила дорогу и смогу добраться сама, а потом побежала к себе.

– Привет, тетя Мила, – крикнула я с порога. – Отложи на минутку свои детективы и свари мне, пожалуйста, кофе.

– Ты торопишься? – На пороге возникла тетушка.