Kitobni o'qish: «Пустячок, а приятно»
Глава 1
– Дорогие гости! Я предлагаю тост за замечательную женщину, которая присутствует сейчас здесь вместе с нами. Великолепного работника, юриста, но не только. Ее профессия, частный детектив, казалось бы, мало подходит женщине, однако является нужнейшей и ответственнейшей в нашем обществе. В нестандартных ситуациях, когда нам, представителям правоохранительных органов, оказывается неимоверно трудно, наша Татьяна Иванова великолепно умеет распутывать самые сложные, самые головоломные преступления, не теряя при этом своей необыкновенной привлекательности и, я бы даже сказал, фантастической сексуальности. Посмотрите на эту женщину! Разве по ее виду когда-нибудь догадаешься, что у нее черный пояс по карате? Глядя на нее, женственную и обаятельную, трудно поверить, что позади у нее раскрытие сложнейших дел, которые смутили и поставили в тупик самых крутых следователей. Как известно, кличка у нашей Тани – Ведьма. И действительно, для всех злоумышленников в нашем городе она стала настоящей ведьмой, которая словно при помощи сверхъестественных сил предвидит все их злодеяния. Я предлагаю тост за частного детектива Татьяну Иванову!
Последовало восторженное «О-о!», звон состыковываемых рюмок, торжественно-приторные поздравления. Я тоже протянула свою рюмку с кагором, чувствуя, что мне уже приходится прикладывать некоторые усилия, чтобы держать ее прямо и сопротивляться тычкам в нее рюмками остальных гостей. Слова Гарика Папазяна, произносившего этот тост, долетали до меня как бы издалека, будто я находилась в соседней комнате, розовая пелена застилала мой взор – я откровенно балдела. Ничего не скажу, опьянение вообще-то вещь очень приятная. Но только неприятно было думать, что меня развезло, в то время когда другие сидели трезвые, как стеклышко. По крайней мере, на первый взгляд.
Дело в том, что я совершила ошибку, которую в двадцать семь лет совершать уже стыдно. Придя на день рождения к своему старому другу, сотруднику милиции Гарику Папазяну, я с ходу пожаловалась на зубную боль, которая и в самом деле мучила меня уже третий день. Тогда Гарик ничтоже сумняшеся посоветовал мне выпить водки, уверяя, что от зубной боли это лучшее средство. И я сдуру согласилась – сразу же натощак хлопнула рюмку этой химической гадости. Непонятно, как только алкаши пьют ее. Впрочем, почувствовала, что боль в челюсти и правда отступает, и я была ужасно довольна. Однако потом все сели за стол и последовал первый тост, который мы выпили за здоровье именинника стоя, с торжественным видом чокнувшись бокалом с традиционным шампанским. И только тогда моя старинная подруга Ленка-француженка, которую я на этот кутеж притащила с собой, воскликнула: «Танька, что ж ты делаешь? Ты ведь водку пила! Сейчас у тебя в животе ерш получится!» Я и сама уже сообразила, что непременно получится, однако несколько поздновато: ерш был уже во мне и немедленно начал свое гнусное дело. И вот теперь я сидела за столом расслабленная и чувствовала, что глупо улыбаюсь, наблюдая за происходящим вокруг сквозь розовую пелену.
Гости, частью хорошо знакомые, частью совершенно новые для меня лица, интенсивно ели, пили, о чем-то оживленно разговаривали друг с другом. Пробовали даже петь песни. Гарик затянул какую-то занудную армянскую песню, от которой у меня против воли закапали из глаз слезы. Сразу же заметившие это гости прятали ехидные улыбки. Недаром говорят, что по пьяни многие люди делаются сентиментальными, и вот я являла собой наглядное подтверждение этой давным-давно замеченной особенности человеческой природы.
– Танечка, а ты почему ничего не кушаешь? – Гарик подобрался ко мне с рюмкой темно-красного напитка. Признаюсь, в тот момент мне было абсолютно все равно, какого именно. – Не сиди, кушай, иначе еще хуже будет. Смотри, что тут около тебя… Вот печеночные лепешки, вот «шуба», вот салат из кальмаров и зеленого горошка, рыбный салат, а вот «оливье». Или хочешь, выпьем?
– Не хочу! – решительно проговорила я, чувствуя, что язык не особенно меня слушается. – Куда мне еще пить? Ты лучше подумай, как я домой добираться буду. Я же сюда на машине приехала…
– Да доберешься, все будет нормально, – легкомысленно заверил меня Гарик. – В автоинспекции у меня полно знакомых.
Я покорно кивнула, не став спорить. Как будто при езде в пьяном виде самое опасное – это инспектор ГИБДД.
– Ты в самом деле ешь давай, – сказала сидящая рядом со мной Ленка-француженка. – В твоем положении сейчас самое главное – поесть хорошо. Тогда и голова прояснится.
Я снова кивнула и пробормотала пьяным голосом: «Ладно, знаю без тебя…» Подцепив с ближайшей тарелки что-то – правда, так и не сумев сообразить, что именно, – я стала послушно жевать. Это старое правило мне было известно и без подсказки подружки. Только вот есть мне упорно не хотелось. Признаться, я вообще не большая любительница много кушать, предпочитаю кофе и сигареты. И если бы можно было питаться только одними ими, я бы вообще больше ничего не брала в рот. Однако, к сожалению, мой желудок имел на сей счет свое мнение, причем совершенно иное, а потому требовал, чтобы иногда в его рацион добавляли чего-нибудь более калорийное. А с мнением собственного желудка хочешь не хочешь приходилось считаться.
Внезапно я почувствовала странное, непонятно откуда взявшееся беспокойство. Как-то неуютно стало сидеть вот так, в доску пьяной, и тупо улыбаться радости и веселью других. Сначала мне подумалось, что мой проклятый зуб снова решил заболеть. Но, потрогав его языком, я поняла: нет, больной зуб прочно усыплен алкоголем и пока не подает особенных признаков жизни. Тогда я провела глазами вдоль праздничного стола, и тут стало ясно, что же меня смутило: на дальнем конце стола я обнаружила мужчину в очках, пристально наблюдающего за мной. Но в тот момент, когда мой пьяный взгляд дошел до его персоны, он отвернулся, опустив голову к своей тарелке.
Мне его поведение показалось весьма необычным. В суматохе вечеринки и застолья я как-то не обратила внимания на этого гостя и не помнила теперь ни его имени, ни кто он такой. А может, мне вообще его не представляли. На вид мужчине было не больше сорока, лицо бритое, несколько одутловатое и вроде бы усталое. Цвет его кожи в свете домашней люстры казался прямо-таки серым, под глазами отчетливо выделялись тени. Кажется, этот человек не дружит со спортом и со свежим воздухом. Да-да, как ни была я в тот момент пьяна, но профессиональная привычка отмечать отдельные черты в лицах и пытаться определить по ним характер и род занятий человека, ничего не поделаешь, брала свое.
Воспользовавшись тем, что мужчина не поднимал глаз, вроде бы сосредоточившись на поглощении праздничных блюд, я продолжила свои наблюдения.
Так-так, у этого типа род занятий явно интеллектуальный. Похоже, он часами просиживает в офисе за компьютером или над пачкой деловых бумаг. А в качестве отдыха у него сигареты и рюмочка коньяку или даже водки. Почти то же самое, что и у меня, но только, скажем так, в мужском варианте. Впрочем, черного пояса по карате, в отличие от меня, у мужчины нет, да и быть не может: по всему видно, что физическая закалка еще с юности у него равна нулю. Однако лицо я бы назвала красивым, насколько может быть красивым лицо неспортивного мужчины. Был в нем какой-то определенный шарм, способный вызвать интерес даже у такой многоопытной особы, как я.
И вот этот гость Гарика почему-то излишне пристально смотрел на меня… Смотрел не сводя глаз, и только теперь, когда я, в свою очередь, глянула на него, он опустил глаза. С чего бы ему проявлять такой интерес, а? Я ненадолго отвлеклась от наблюдения, попробовав подцепить что-нибудь с тарелки и запихнуть себе в рот. И немедленно снова ощутила на себе сумрачный, озабоченный взгляд мужчины с дальнего конца стола. А между прочим, насколько я могла судить по своим пьяным наблюдениям, странный человек практически ничего не пил. Во всяком случае, в отличие от остальных гостей, чьи физиономии заметно раскраснелись от принятого внутрь алкоголя, лицо мужчины оставалось бледным и печальным. Он почти не разговаривал с соседями и ел как будто через силу. Будь я помоложе, я бы, наверное, подумала, не влюбился ли в меня этот тип? А что, такое в принципе возможно: ко мне до сих пор подходят на улице двадцатилетние мальчики и пробуют ухаживать. А тут еще Гарик Папазян со своим трепом о моей сексуальности… Правда, в тосте именинника были еще слова про черный пояс и про то, что я лучший частный детектив в городе… Но опыт мне говорил, что в данном случае наверняка что-то другое. То, что у незнакомца камень на душе, я поняла сразу. За столько лет, проведенных в сыске, раскрыв массу дел, я научилась разбираться в людях очень хорошо и вижу потенциального клиента издалека. Даже если он сам еще не решил для себя вопрос, нужен ему или нет хороший детектив.
Пьяное состояние тем и приятно, что время летит незаметно. Застолье шло своим чередом, провозглашались еще какие-то тосты, в мою рюмку наливали то шампанского, то красного вина. Собственно, могли наливать чего угодно, мне уже было все равно. Помню, я что-то жевала, когда еда каким-то образом оказывалась на моей тарелке. И все время я ощущала на себе пристальный взгляд того странного мужчины. В конце концов мне это стало действовать на нервы. Такое же чувство возникает, когда назойливая муха иногда вьется вокруг головы и все садится на одно и то же место, и никак не удается избавиться от нее. Впрочем, во взгляде неизвестного гостя действительно было что-то необычное, грустное и сосредоточенное. Наверное, проблемы у него и впрямь очень серьезные, иначе бы он не смотрел так сумрачно.
Потом вдруг я заметила, что гости как-то разом стали вставать из-за стола и в комнате стало тише и прохладнее. Я решила, что мне тоже пора бы встать и отправиться домой, и даже попыталась воплотить свое решение в жизнь. Сделать это, однако, оказалось не так-то просто. Потому что, едва я поднялась на ноги, как все вокруг меня закружилось, закачалось… как на море во время качки. Когда я вздумала пройти к выходу из комнаты, в Гариковой квартире, такой милой и уютной, стала твориться жуткая чертовщина: внезапно большой, заставленный посудой стол решил наехать на меня сбоку, пришлось от него обороняться. Потом какой-то ненормальный стул кинулся мне под ноги, и я едва не кувыркнулась через него вниз головой. Я давно заметила, что мебель во время банкетов всегда ведет себя особенно агрессивно, что очень невежливо с ее стороны. И тут я почувствовала, что кто-то поддержал меня под руку.
– Вы лучше пока сядьте, посидите, – услышала я рядом с собой мужской, несколько сипловатый, но в целом приятный голос. – Сейчас Гарик гостей проводит, вернется, придумаем, что с вами делать…
Я послушно уселась на заботливо подставленный стул и только тогда подняла глаза на своего собеседника. Как я и предполагала, это был тот самый молчун с дальнего конца стола. Он сам уселся рядом со мной на другой свободный стул.
Какой-то мужчина в шапке и меховой куртке заглянул в нашу комнату, оглядел нас двоих, как мне с пьяных глаз показалось, насмешливо.
– Толя, ты идешь? – спросил он, обращаясь к очкастому молчуну. Голос у него был сильный, басовитый. Голос человека, уверенного в себе. Направив на него свой не сразу сфокусировавшийся взгляд, я обнаружила узкое и довольно правильное худощавое лицо с впалыми щеками. Судя по многочисленным морщинам и седым вискам, мужчине было лет около пятидесяти, а может быть, и чуть больше.
– Нет, Петя, – быстро и, сразу видно, трезво ответил сидящий возле меня мрачный тип. – А ты иди… Счастливо тебе добраться…
– Ах да, у тебя же девушка… Смотри, доведи ее до дома в целости и сохранности! – весело заметил человек в шапке, затем кивнул головой на прощание и, еще раз усмехнувшись, вышел.
Мы с угрюмым остались в комнате вдвоем.
– Вы знаете, мне вообще-то тоже уходить надо… – заговорила я, старательно произнося каждое слово, но сама слышала, что мой голос против воли звучит хрипло и развязно, как у пьяной шлюхи.
– Ничего, ничего, сидите, – спокойно проговорил мрачный очкарик, изредка поглядывая на меня. – Все будет нормально.
Но мне решительно не сиделось.
– Понимаете, я сюда на машине приехала, – продолжала лепетать я. – На бежевой «девятке». Видели, она там у подъезда стоит?
– Да, да, видел, – отвечал мужчина торопливо, рассеянно глядя куда-то в сторону. – Вы пока сидите, все будет нормально.
– Вы не подумайте, что я алкоголичка какая-то, – возразила я, пытаясь заглянуть ему в глаза. – Вообще-то я нормально переношу выпивку… – Тут я громко икнула, но мужчина сделал вид, что ничего не заметил. – Простите, – смущенно пробормотала я. – Просто так вышло, что у меня в животе получился ерш… еще перед обедом выпила рюмку водки… Всего одну! Чтобы зуб не болел…
– А у вас что, болит зуб? – вдруг заинтересованно спросил мужчина.
– Д-да… – пролепетала я и показала пальцем на рот. – Там, внутри…
– Да, серьезно? – Мужчина заинтересовался еще больше. А потом вдруг требовательно заявил: – Ну-ка, покажите. Откройте рот…
И я послушно раззявила варежку. Мужчина крепкими, уверенными пальцами взял меня за челюсть и стал вертеть мою голову, поворачивая ее так, чтобы свет от люстры падал мне в рот.
– Какой, говорите, зуб у вас болит? – спросил мужчина.
В ответ я промычала что-то невнятное. А что другое, кроме мычания, можно издать, когда вас железной рукой держат за нижнюю челюсть?
– А, вижу, – сказал наконец мужчина. – Вон, у вас там дырочка и десна распухла. Лечить надо зубик-то! – заявил он, отпуская мою челюсть.
В ответ я послушно кивнула и горестно вздохнула.
– Вы что, Анатолий Дмитриевич, за день на зубы не насмотрелись? Пришли ко мне на день рождения, а все норовите людям в рот заглянуть…
Гарик Папазян, проводив последнего гостя, теперь вернулся в комнату и стоял рядом с нами.
– Да вот, барышня на зуб жалуется, – серьезно и спокойно отвечал мужчина. – Я же врач. Могу ли отказать в помощи, тем более хорошенькой женщине…
– Так оказывайте помощь в своей клинике, – сердито отозвался Гарик. – И вообще… Время уже позднее, а вы, наверное, живете далеко…
Судя по резкому тону Гарика, знакомство его с Анатолием Дмитриевичем было очень поверхностным, и я даже удивилась, зачем вообще Папазян пригласил его на свой день рождения. Насколько я знаю, мой милицейский друг очень не любит присутствие посторонних на своих празднествах.
Мрачный мужчина несколько смутился от резкого тона именинника, но тем не менее спокойно заметил:
– Татьяну проводить надо. Ее одну в таком виде нельзя выпускать на улицу…
– А кто сказал, что она пойдет на улицу? – как-то уж совсем недовольно проворчал Гарик. – Таня останется со мной. Правда, Таня? У меня есть для тебя отдельная постель…
Внезапно до меня дошло, о чем говорит Гарик. А когда дошло, я сразу наполовину протрезвела. Дело в том, что Гарик Папазян, честный мент армянского разлива, был моим очень давним знакомым, милым и симпатичным работником правоохранительных органов, с которым я распутала несколько очень важных для меня дел. И он был бы совсем милым, если бы не его неизменная мечта непременно увидеть меня в своей постели. Но я, решительно не желая, чтобы мои отношения с правоохранительными органами стали чересчур интимными, всякий раз как могла увертывалась от ухаживаний Папазяна. Да, и до сих пор это у меня вполне получалось, однако теперь мое положение становилось действительно угрожающим. Угостив меня ершом, не знаю уж, сознательно или случайно, Гарик обрел слишком большую власть надо мной.
– Ты что, Гарик, спятил? – вскинулась я. – Какая еще постель?
Я даже довольно резко поднялась, но шкаф сбоку предательски надвинулся на меня, и, чтобы не упасть, я была вынуждена опереться на плечо мрачного очкарика.
– Ну, куда ты пойдешь в таком виде, Таня? – проговорил, заметно теряя самоуверенность, Гарик. – Оставайся лучше у меня.
– Пожалуй, будет лучше всего, если я провожу даму, – вдруг решительно заявил Анатолий. – Кстати, если зуб вас очень беспокоит, мы можем зайти в нашу клинику. Она круглосуточная, там сейчас есть дежурный врач…
– А вы что, стоматолог? – поинтересовалась я.
– Ну вот, доперла, – зло прокомментировал Гарик, явно недовольный тем, что опять добыча ускользает от него. – Я же тебе, еще когда вас друг другу представлял, говорил, что Анатолий Дмитриевич зубной врач. Кандидат медицинских наук, между прочим.
– Серьезно? – пролепетала я, оборачиваясь на молчаливого мужчину.
Тот скромно кивнул.
– Только что с того, что он кандидат? – продолжал усмехаться Гарик. – Зарплата у него хрен да еще маненько, калымить или негде, или не умеет. На машину кое-как денег скопил, а только купил – сломалась. Бедолага, одним словом…
– Да, кстати, Татьяна, – заговорил бедолага Анатолий Дмитриевич неожиданно галантно. – Водительские права у меня с собой, и, если хотите, я могу отвезти вас домой на вашей машине. Если вы доверяете, конечно…
Нет, я не доверяла свою бежевую «девятку» никому. Но праздничный стол плясал вокруг меня, выкидывая невероятные коленца и кружева, а люстра под потолком, самый обычный домашний электроприбор, мигала разноцветными огнями, словно цветомузыка на дискотеке, так что я, право, не знала, что и сказать.
– Согласна, согласна, – заявил вместо меня Гарик. – Двор у моего дома неспокойный, здесь хорошую машину на ночь лучше не оставлять.
– Но как же… – проговорила я недоумевающе. – Анатолий, ведь вы тоже, наверное, выпили…
– Нет, я не пил, – поспешил уверить меня стоматолог. – Мне не до пьянок, у меня проблемы… И со здоровьем, и вообще.
– Поэтому и грустный такой сидел весь день рождения, что трезвый! – весело воскликнул Гарик. – Кому ж понравится поститься, когда все вокруг пьют и жрут от пуза!
Гарик от души расхохотался, а я с интересом посмотрела на моего предполагаемого спутника: надо же, непьющий мужчина! Такое нечасто встретишь!
– Ладно, пойдем мы, Гарик, – проговорил Анатолий торжественно и печально, словно отправлялся в дальнее плавание. – Всех благ тебе, удачи…
Я также пожелала Папазяну чего-то хорошего, насколько мне позволил сидящий в мозгах и подавлявший их способности продуцировать мысли и слова ерш.
* * *
Оказавшись на улице, я, к своему удивлению, почувствовала облегчение и даже некоторое прояснение в голове. С наслаждением вдохнула студеный воздух, чувствуя, что после угара застолья даже он, по-городскому пахнущий автомобильными выхлопами, действует отрезвляюще.
Стояла ранняя весна, самая середина марта, когда днем светит солнышко и снежно-ледяной покров начинает таять, за ночь, однако, снова сильно подмораживает, и к утру вчерашние лужи становятся замороженным монолитом. Очень противная погода для автомобилиста: нужно быть готовым к самым неприятным сюрпризам. В такую погоду за руль в пьяном виде нельзя садиться вовсе. Однако не могла же я бросить свою машину в чужой подворотне, не отогнав ее домой!
Мой провожатый галантно довел меня до моей бежевой «девятки», одиноко стоявшей посреди полутемного, пустынного двора, и снова предложил:
– В самом деле, давайте я вас отвезу. Уверяю – я нормально езжу. Машина у меня просто сломалась, а то бы я сюда на ней прикатил…
Но я никак не могла решить, что же делать.
– Знаете, давайте пока постоим здесь, – попросила я. – На свежем воздухе так хорошо…
Машинально я потянулась за сигаретой. Анатолий дикими глазами смотрел на то, как я закуриваю и с наслаждением затягиваюсь табачным дымом. Кажется, стоматолог сам никогда в жизни не курил.
– Так вы, значит, зубной врач? – не знаю зачем спросила я. Свежий воздух заметно прояснил мои мозги, так что даже язык перестал заплетаться. – Если не секрет, где именно?
– Клиника, в которой я работаю, называется «Тан-мед», – серьезно, почти торжественно объяснил Анатолий.
– Как? – изумилась я. – «Тан-мед»? Это по-китайски, что ли?
– Нет! – Анатолий неожиданно рассмеялся. – Просто таким образом переименовали медсанчасть завода «Тантал».
– Ах, «Тантал»! – теперь рассмеялась и я. – Этот завод я, конечно, знаю. Даже как-то бывала на нем. Разумеется, по делу. И давно вы там работаете?
– Да, – Анатолий кивнул. – Семь лет…
Почему-то мой собеседник заметно нервничал, сообщая эти сведения. Я отчетливо чувствовала, что его занимает какая-то мысль. Впрочем, я уже догадывалась, какая именно.
– Ну же, смелей! – вдруг сказала я, заглядывая ему в лицо. – Пусть я сейчас и пьяна в доску, но я же вижу…
– Что вы видите? – испуганно проговорил он.
– Что вы не просто так стоите сейчас рядом со мной и делаете вид, что вам вовсе не нужно домой. Давайте рассказывайте, какие у вас проблемы. Времени у нас с вами, в принципе, не так уж много. Еще минут пятнадцать, и я окончательно протрезвею. А тогда сяду за руль и поеду домой. Так что не тяните…
Анатолий продолжал дрожащими руками тереть свой лоб, словно собираясь с мыслями.
– Да, да, вы правы, – наконец торопливо заговорил он. – Я действительно не просто так здесь с вами стою. И на этот день рождения поперся не просто так… Тем более что я, знаете ли, теперь совсем не пью…
– А Гарик ваш давний знакомый? – поинтересовалась я по привычке вытягивать из людей сведения, даже толком не зная, пригодятся ли они мне потом для чего-нибудь.
– Нет, с ним я знаком лишь немного, – ответил Анатолий. – Меня сюда и привели-то только ради вас. Я об этом попросил одного своего старого друга…
– Так, ясно, – нетерпеливо сказала я. – Теперь к делу. Что у вас стряслось?
– Ну, понимаете… – Анатолий явно собирался с духом, готовясь рассказать мне свою историю. – Как я вам уже сказал, я стоматолог, работаю в клинике «Тан-мед». Так вот, сегодня в нашей клинике случилось ЧП – пропала партия золота. И я пришел просить вас это золото найти. Видите ли, – заговорил он уже торопливо, – эта история такого рода, что я не только не могу рассказать о ней в милиции, но даже своему работодателю не могу рассказать. То есть я хотел бы, чтобы вы нашли золото как можно скорее и мы вернули бы его на место, чтобы о его пропаже никто и не узнал…
Анатолий наконец умолк, выплеснув наболевшее. Некоторое время я сосредоточенно молчала, обдумывая полученную информацию.
– Так… Скажите, Анатолий, – заговорила, я, – а вы в курсе, какие у меня расценки?
– Что? – Он уставился на меня с нескрываемым изумлением. – Какие расценки?
– Ах ты, святая невинность! – воскликнула я, глядя ему в глаза. – Вам же объяснили, что я частный детектив.
– Ну и что?
– А то, что это милиции зарплату из госбюджета платят – или делают вид, что платят, – а частному детективу его труды оплачивает заказчик. Мои труды стоят двести баксов за каждый день расследования. Есть у вас такие деньги?
– Двести баксов – это шесть тысяч? – переспросил он.
– Приблизительно, – кивнула я. – Но вообще-то я предпочитаю получать «зелеными».
– Ну, шесть тысяч у меня найдется, – задумчиво сказал стоматолог, – чтобы оплатить вам один день расследования…
– А если расследование продлится не один день? – не без иронии спросила я. – Кстати, у меня правило брать предоплату за пять дней вперед.
– Через пять дней мне ваше расследование будет на хрен не нужно, – неожиданно резко заявил мой предполагаемый клиент. – Золото надо вернуть до завтрашнего вечера – к приезду нашего шефа. Если золота не окажется на месте в его сейфе, мне крышка.
– Да? – переспросила я заинтересованно. – И что он с вами сделает?
– Счетчик включит, наверное, – пожал плечами Анатолий.
– Ну вот и вернете найденным золотом, – преспокойно заметила я.
– Да нет! Нет! Нет!!! – истерический крик Анатолия был таким внезапным, что я вздрогнула и выронила в снег сигарету. – Золото должно быть возвращено завтра вечером. Если этого не произойдет, если главврач обнаружит пропажу, мне в любом случае крышка! Тогда мне никто – ни вы, ни сам господь бог – не поможет!
Я с изумлением смотрела на мужчину, так внезапно потерявшего над собой контроль. Признаюсь, эта история начала меня интересовать помимо обещанных за ее расследование денег. Впрочем, заинтересованность свою я решила пока не показывать.
– Ладно, успокойтесь, – небрежно сказала я, закуривая новую сигарету. Анатолий и без моих слов уже взял себя в руки и облокотился на капот моей бежевой «девятки», только руки его заметно дрожали. – Ну вот что, если мы с вами будем сотрудничать, то давайте, по крайней мере, как следует познакомимся. Мое имя вы знаете. А ваше?
– Анатолий Дмитриевич Ольховский, – глуховатым голосом заговорил мой собеседник. – Врач стоматологической клиники «Тан-мед», кандидат медицинских наук. Вот, кстати… – он полез в карман курки и извлек оттуда небольшой кусочек картона, – моя визитная карточка. Там указано все: и фамилия, и домашний адрес, и номер телефона.
– Хорошо, – сказала я, сунув визитку в сумочку. – А теперь расскажите детали. Как велика партия золота, как она упакована, откуда взялась в нашем городе…
– Партия в семь килограммов, – заговорил Анатолий. Я невольно присвистнула. – Ну да, немало! – не без горькой иронии заметил он ответ. – А вы как думали? Зря, что ли, я тут с ума схожу…
– Ладно, дальше… – хладнокровно оставила я его вздохи.
– Расфасовано золото в стандартные слитки по двести пятьдесят граммов, на каждом печать Государственного банка России. Уложены они в чемоданчик типа «дипломат» из кожи коричневого цвета…
– Что, золото хранится в обычном «дипломате»? – удивленно переспросила я.
– Ну, он только с виду обычный, – не без сарказма в голосе пояснил Анатолий. – Вроде дешевый, потертый в нескольких местах. Пожалуй, у этого чемоданчика такой вид, будто его где-то на мусорке подобрали.
– Нормально, – согласилась я.
– Да, но на самом деле у этого чемоданчика стенки сделаны из титанового сплава, его никакая пуля не берет и автоген не режет. И замки с секретом.
– Вы знаете код?
– Н-нет, – помялся Анатолий. – То есть да…
– Так да или нет?
– Понимаете, – он снова начал заметно нервничать, – мне не положено его знать. Но я случайно подглядел, как шеф открывал этот чемоданчик…
– И, оставшись с чемоданчиком наедине, тоже попробовали его открыть?
Анатолий нервно кивнул.
– Уверены, что золото настоящее?
– Ну, в общем, да, – отозвался он. – Хотя я особо не разглядывал.
– Так, понятно… – Я немного помедлила, прежде чем задать следующий вопрос. – Вы, кажется, сказали, что золотой чемоданчик хранился в сейфе у вашего шефа?
– Ну да, конечно, – зубной врач кивнул.
– Сейф находится в кабинете главврача?
– Разумеется!
– А скажите, если не секрет, – я пристально посмотрела в глаза Ольховскому, – с какой стати хранить золотой чемоданчик доверили вам?
– Так это же золото клиники! – воскликнул Анатолий с самым честным видом. – Шеф на некоторое время уехал в Берлин, хранить ценности доверил мне. Я же один из ведущих специалистов клиники. Понимаете, это золото для зубных протезов, для золотых коронок.
Я удивилась:
– Что, все семь килограммов? Я слышала, что теперь золотые коронки выходят из моды, даже «новые русские» предпочитают ставить себе фарфоровые зубы…
– Ну почему? Вовсе нет, – возразил Ольховский. – У нас масса заказов на золотые коронки.
– Ну ладно, – сказала я, решив не спорить с ним в этом вопросе. – А когда вы обнаружили пропажу?
– Сегодня утром, около девяти часов… Пришел на работу и первым делом заглянул в сейф.
– Вы что же, постоянно лазите в сейф своего шефа? – удивилась я.
– Разумеется, – ничуть не смутился зубной врач. – Я ведь замещаю его. И ключ от сейфа у меня есть, и код его я знаю. В сейфе, помимо чемоданчика, еще кое-какие документы лежат, деньги на зарплату врачам, оборотные средства…
– Так, ясно, – нетерпеливо прервала я его. – Когда последний раз вы видели чемоданчик?
– Вчера вечером, перед уходом с работы, – отвечал Анатолий. – Я убирал в сейф документы и видел – чемоданчик был на месте.
– Уверены?
– Разумеется! Его трудно было бы не заметить.
– Следов взлома сейфа не обнаружили?
– Ни малейших, – сказал убежденно Ольховский. – А как открыл дверцу, сразу увидел, что в сейфе стало как-то странно просторно, потому и заметил пропажу.
– Так, ясно, – сказала я. – Значит, времени у нас до завтрашнего вечера…
– Точнее, до шести часов, – сказал Анатолий. – В восемнадцать часов с минутами прибывает на вокзал берлинский поезд, на котором приедет шеф. И я знаю его характер – он с вокзала сразу попрется в клинику. Посмотреть, все ли там нормально.
– Ладно, хорошо, – сказала я, затаптывая очередную сигарету в снег. – Попробую что-нибудь для вас сделать. А сейчас… – Я устало вздохнула. – Кстати, не хотите, чтобы я вас до дома довела? Вы где живете?
– На улице Вишневой…
– М-да, приличное расстояние отсюда! А теперь, в первом часу ночи, никакой транспорт не ходит.
– Спасибо, но только… – Он замялся. – Послушайте, мы что же, теперь едем домой?
– Разумеется! – Я посмотрела на Ольховского недоумевающе. – Я же объяснила: мне нужно отдохнуть… Да вы что, сами не видите, в каком я состоянии?
– Вижу, но… – Он снова замялся. – А разве зуб у вас больше не болит?
– Нет. А что?
– Я просто подумал, может быть, имеет смысл заехать в клинику, подлечить ваш зуб… Клиника наша работает круглосуточно, там сейчас есть два дежурных врача. Или, если хотите, я сам займусь вашим зубом.
Я нервно вздохнула: в теперешнем моем настроении и состоянии садиться в зубоврачебное кресло…
– Понимаете, – снова заговорил Ольховский, догадываясь о причине моего молчания, – я подумал, что вам в вашем расследовании времени даром терять нельзя. И чем раньше вы осмотрите место происшествия, тем лучше.
– Какое место происшествия? – не поняла я.
– Ну, сейф, из которого выкрали чемоданчик. И весь кабинет главврача в целом. У меня есть ключ, я вас проведу…
Он вытащил из кармана связку ключей. Даже при свете уличных фонарей я увидела, что ключи были фирменные, с очень замысловатой бороздкой, а на ручке у каждого имелось клеймо мастера в виде каких-то завитков и букв. Только не разглядела, каких именно.
– Ах нет, – сказала я, отрицательно качая головой. – Кабинет главврача мне совершенно незачем осматривать. Если там и есть отпечатки пальцев, то мне они ни к чему. Я не так работаю…
– Не так? – разочарованно и как-то озабоченно переспросил зубной врач. – Как же вы тогда собираетесь искать золото?
– Поспрашиваю у знакомых, – спокойно отвечала я. – Да вы не беспокойтесь, искать буду я, это не ваши проблемы. Если я берусь за дело, значит, есть шансы на успех. Поверьте, я беру со своих клиентов большие деньги не просто так…
Однако было заметно, что Ольховский очень озадачен и даже напуган тем, что я сказала. Он некоторое время рассеянно смотрел в сторону, напряженно поджав губы.
