Kitobni o'qish: «Порванные нити»

Shrift:

Глава 1

Августовская духота в этом году держалась до конца сезона. Полный штиль рождал лень и негу. Где-то вдалеке угадывались тучи, которые не спешили проливаться дождем, а лениво проплывали на запад.

Кривое озеро, густо поросшее рогозом с одной стороны, неизменно притягивало к себе тарасовчан каждое лето. Высоченные сосны вдоль песчаного, местами крутого берега создавали пейзаж, от которого захватывало дух.

Я лениво обвела взглядом окрестности, млея от солнечного жара. Благостное спокойствие по всем фронтам в последние месяцы избаловало меня. Невинное романтическое приключение, которое началось в конце зимы, скрасило мое одиночество весной и держало меня в своих объятиях вот уже целое лето.

Александр был старше меня почти на пятнадцать лет. Хорошо образованный и обеспеченный мужчина, он представлял собой воплощенный в жизнь мой идеал времен подростковых фантазий – бизнесмен с квартирой и грамотной речью.

Легкость наших с ним отношений кружила голову и заставляла думать, что так будет всегда. У нас не было ничего, обо что принято бить любовные лодки. Это давало свободу, которой мне всегда так не хватало в моих романах.

Наш пляжный отдых прервал звонок от возможного клиента.

– Противозаконно работать в такую погоду, – лениво потянулся Александр, – бросим все и будем жить дикарями?

– Ты первый заскучаешь и станешь ворчать на отсутствие мягкого матраса и свой ишиас, – парировала я.

– Твоя взяла. Я нашел покупателя, – резко сменил тему Александр.

Вот уже много месяцев он пытался продать свою шикарную квартиру в центре Тарасова. Для него одного она была слишком большой и хранила много воспоминаний, причинявших боль.

– Ты уже решил, в каком районе хочешь жить? – вздрагивая от холодных брызг, спросила я.

– Я подумал, мы могли бы поискать вместе и наконец съехаться? – Он сел, нервно поводя плечами. – Все равно почти не расстаемся.

– Как-то все поспешно, ты так не думаешь? – ответила я, тут же ощутив напряжение.

– Нет, не думаю, – он повернулся ко мне, – мне с тобой хорошо, и я не вижу причин держать тебя на расстоянии.

– И мне с тобой хорошо, Саш. – Я поцеловала его в щеку.

– Не тяни с ответом, – произнес он и посмотрел серьезным взглядом взрослого мужчины, от которого сделалось не по себе.

Мою беззаботность как рукой сняло. В свои двадцать семь я так и не обзавелась матримониальными устремлениями, полагая, что у меня еще будет время сдаться на милость Гименею. И пусть предложение съехаться не равнялось предложению сходить в ЗАГС, для меня это все еще были вещи одного порядка.

Я берегла свое уединение, высоко ценя возможность подумать в одиночестве. Моя работа, которая временами была опасной, забирала все мое внимание, оставляя незадачливых ухажеров ни с чем.

Обратная дорога прошла в тишине. Говорить не хотелось: мне, потому что стоило свыкнуться с мыслью о потенциальном переезде, Александру – от ленивой усталости, какая бывает от долгого лежания под солнцем.

– Что ты хочешь на ужин? – все с той же ленцой в голосе спросил он.

– Давай отложим ужин? – Мне было необходимо решить, как я отношусь к перспективе делить свой быт с кем-то. – Хочу подготовиться к встрече с клиентом. Не обидишься?

– А как ужин помешает подготовке к заурядной встрече с клиентом? – Его взгляд был разочарованным и серьезным, несмотря на улыбку.

– Ты меня отвлекаешь, – я попыталась придать игривости голосу, – сбиваешь мой рабочий настрой.

– Ну, как скажешь, – согласился он.

Подходя к подъезду, я обернулась на прощание. Александр грустно смотрел мне вслед. Что я вообще знаю о том, как жить с кем-то вместе? Все мои прошлые попытки неизменно заканчивались ультиматумами бросить строить из себя отважного рейнджера в лучшем случае. В худшем были истерики, чего от мужчин ожидаешь в последнюю очередь, звонки моим родителям и угрозы наградить меня «пузом, чтоб не выпендривалась». Смельчака, который осмелился покорить меня подобным проявлением чувств, я спустила с лестницы.

Оставшись одна, я решила пока что оставить на потом обдумывание предложения Александра, а сделать то, что у меня выходило лучше всего, – сосредоточиться на решении чужих проблем.

Утро следующего дня застало меня непривычно рано. Пряча сонный взгляд за солнечными очками, я решительно села в машину. Телефон оповестил меня о том, что клиент приехал раньше, и следовало поторопиться.

Высокий мужчина средних лет ожидал в холле. Его отросшая светлая челка была убрана назад, открывая широкий лоб и тяжелые надбровные дуги. От этого взгляд, несмотря на улыбку, был скорее сосредоточенным и усталым, чем приветливым и живым.

– Доброе утро! Татьяна Иванова, – протянула я руку, – давно ждете?

– Юрий Минц, здравствуйте! – ответил он на рукопожатие. – Нет, не беспокойтесь.

Мы поднялись на нужный этаж. Я открыла окно, чтобы проветрить застоявшийся воздух кабинета, и уличный шум проник внутрь.

– Вы же занимаетесь поиском людей? – Юрий присел в кресло напротив.

– Занимаюсь. Как давно идет следствие? – Я приготовилась вновь защищать честь мундира перед бывшими коллегами.

– Нет-нет, – спохватился мужчина, – ничего криминального. Я ищу вдову моего брата, Анну Алексеевну Минц. Пробовал сам, но не получилось, а в полиции мне помочь отказались.

– Понимаю, частная информация неприкосновенна, – закивала я. – Так зачем вам вдова брата понадобилась? Полагаю, не возражай она поддерживать родственные связи с вами, не пропала бы? – Стоило выяснить детали, прежде чем падать в дебри семейных историй.

– Вы правы, конечно, – согласился он, – мы не очень хорошо расстались много лет назад. Точнее, моя мать так захотела, она была сложным человеком. Сам я, когда брат умер, был еще школьником. Помню, что Аня ждала ребенка, так что я вроде как дядя. У меня самого двое детей маленьких, и я решил, что, может быть, обиды стоит оставить в прошлом и наладить отношения. Делить нам нечего. Мама умерла несколько лет назад. Родных больше не осталось.

– А если Анна не захочет возобновлять общение? – поинтересовалась я.

– Что ж, значит, не судьба, – пожал плечами Юрий. – Поймите меня правильно, я просто хочу удостовериться, что она и ребенок ни в чем не нуждаются. При жизни мамы любое упоминание о них было под запретом. Сам я молодой был, и своих проблем хватало.

На первый взгляд все было просто. Легкие деньги за несложное дело – то, что нужно, чтобы влиться в работу. Однако меня не оставляло чувство, что фамилию Минц я уже слышала.

– Скажите, Юрий, вы живете в Тарасове?

– Нет, мы с женой давно перебрались в столицу. Мама жила здесь.

– А ваш брат с Анной?

– Сережа? Да, тогда никто не думал о переезде. В девяностые не до того было. Мы жили неплохо, надо сказать. Брат у меня был из первых новых русских, если понимаете.

В памяти тут же всплыли разговоры соседей про «обнаглевших минцевских» и выдержки из криминальных сводок в эфире тарасовского телеканала по вечерам. Сергей Минц был известным главарем местной группировки. Свидетели его «подвигов» либо замолкали навечно, либо, во избежание печальной участи своих «коллег», предпочитали ссылаться на внезапные провалы в памяти и прочие недуги, поэтому Сергея беспокоили только редкие беседы со следователями.

Однако всем было известно, что центральный рынок Тарасова, а также прилегающие к нему торговые палатки автовокзала находятся под неусыпным оком «минцевских». Так говорили и те, кто стоял за прилавком, и предприимчивые дачники со своим урожаем, ютившиеся возле главного входа, и те, кто еще недавно сам имел процент от торговых мест. Разборки бандитов не были редкостью тогда, но по‐настоящему оценить их масштаб я смогла, только учась в академии. Карьера Сергея была яркой и недолгой – он умер, не дожив и до тридцати лет.

– А как умер ваш брат? – Я постаралась, чтобы мой голос звучал ровно, не выдавая внезапно проснувшегося интереса.

– Сказали, что он отравился грибами. Как видите, причина весьма заурядная.

– Это точно? – У меня плохо получилось скрыть разочарование. – Уголовное дело не было возбуждено?

– Не было оснований для его возбуждения, – чуть помолчав, сказал Юрий, – мама настаивала, но ничего криминального не нашли. Сергей был ее любимым сыном. Она всю жизнь Анну винила в его смерти. Собственно, поэтому наши пути и разошлись.

Значит, запрос на возбуждение уголовного дела все-таки был.

Поиски криминальной вдовы я решила начать с конца, а именно с того момента, как Анна Алексеевна снова стала свободной женщиной. Если Юрий прав, то заявление его матери должно сейчас храниться в архиве прокуратуры.

Разрешение на работу в пыльном прокурорском прошлом я поспешила достать у Андрюхи, чья карьера стремительно пошла в гору по партийной и государственной линии обеспечения правопорядка. Чем конкретно занимался Андрей Мельников, никто не знал, но Киря не упускал случая ввернуть в разговор шутку про то, как бывший стажер превзошел наставника.

Через час я подъезжала к городской администрации. Мне навстречу, важно приосанившись, не торопясь, шел мой бывший однокурсник:

– Ты что-то совсем пропала, – просиял он, – в отпуске, что ли, была?

– Что-то вроде того, – согласилась я, – а ты делаешь успехи. Поздравляю!

– Ой, не глумись хоть ты, – отмахнулся Андрей, – меня прокурорские и так поедом едят. Тебе в архив зачем? – Он протянул мне пропуск.

– Помнишь, про банду Минца читали в академии? Так вот, ищу его вдову.

– Тогда удачи. – Мужчина поднял руку верх. – Заскакивай в гости в выходные, что ли? Тут Киря всех собирает на закрытие летнего сезона, ты уж появись, имей совесть.

Вместо ответа я просигналила ему. Впереди меня ждала работа, по которой я основательно успела соскучиться.

Глава 2

Из рассказа Юрия выходило, что семья о «подвигах» Сергея узнала только постфактум. Однако неловкие паузы между фразами составили впечатление, что мать все же о занятиях сына догадывалась. Была Зинаида Павловна женщиной с железной волей, не прощавшей малейшей слабости ни себе, ни другим. Сергей унаследовал ее характер, неуемную жажду деятельности и способность влиять на людей.

Рано оставшийся без отца, юноша был примером для младшего брата, который по характеру был спокойным и вдумчивым мальчишкой. Юрий не помнил, когда именно криминальная стезя стала привлекать Сергея. Возможно, все началось после первых курсов университета, когда старший Минц устроился развозить продукцию «Союзпечати» по киоскам. Местечковый рэкет и легкие деньги очаровали юношу. И вскоре он обзавелся нужными знакомствами и стал сам следить за тем, чтобы получать процент с прибыли. С несогласными Минц и сотоварищи поступали в духе времени, действуя через травматологию. С упорствующими разговор был еще короче, но леса вокруг Тарасова были свидетелями многих «переговоров» начинающих бизнесменов.

Я сидела в архиве над делом Минца. Выходило, что Зинаида Павловна в день смерти сына написала заявление на собственную невестку, обвиняя ту в умышленном убийстве. Следом шло заключение судмедэксперта, гласившее, что смерть наступила в результате отравления аматоксинами, содержащимися в грибах.

Оставив свидетельские показания на потом, я предпочла сосредоточиться на фактах, а они определенно интриговали. Взять хотя бы то, что за неделю до смерти все участники позднего ужина, а это пятеро человек, включая саму Анну, обратились в больницу с пищевым отравлением, предположительно ботулотоксином и подозрительными грибами. Сам по себе этот факт удивления не вызывает, до сих пор ежегодно незадачливые любители консервов и грибники нет-нет да и оказываются с промытыми желудками на больничных койках. Странно было то, что фатальные последствия настали только для одного Сергея, хотя, как следует из заключения, отравление не теми грибами наблюдалось еще у двух человек, включая уже упомянутую Анну. Но как в таком случае выжили остальные, если блюдо готовилось для всех?

Следующий документ об отказе в возбуждении уголовного преследования новоиспеченной вдовы за подписью Кирьянова Владимира Сергеевича окончательно поставил меня в тупик. С трудом верилось, чтобы Киря не засомневался в случайности отравления криминального авторитета. И все-таки не стоило списывать со счетов, что именно собственные промахи являются лучшими учителями.

Я не знала, как начинал Киря. Наша дружба хоть и прошла проверку временем, но зародилась отнюдь не сразу и тогда, когда я все еще была молодым специалистом, а Володя уже числился в старшем начальствующем составе.

Архив я покинула, когда все ключевые детали были изучены и сделаны копии свидетельских показаний. Информации для первого дня было более чем достаточно, однако ответа на вопрос, почему Киря не открыл дело, я так и не получила.

Звонок от Александра прервал мои размышления:

– Я договорился с риелтором на десять утра, – тут же начал он, – район Архитектурной академии. Дам адрес, подъедешь?

– Почему нет? – обреченно ответила я, тут же устыдившись этого. В конце концов, это простой, ни к чему не обязывающий осмотр.

– Как твой клиент? Что-то стоящее? – продолжил Александр.

– Да, ты знаешь, дело интересное, – я с готовностью уцепилась за новую тему разговора.

– Мы увидимся вечером?

– Вообще-то, – меня охватило гаденькое чувство предстоящего побега, – Ленка звала к себе в гости. Мы давно не виделись, я соскучилась. Мне еще по работе нужно кое-куда заехать. Не знаю, когда освобожусь, – начала врать я.

– Ну ладно, – озадаченно согласился Александр. – Тогда до связи, целую.

Мне не понравился этот разговор. Не понравилось, что Саша сразу поставил меня перед фактом осмотра квартиры. Не понравилась моя реакция на это. Не понравилось свое вранье, за которое сейчас стало еще и стыдно. Словом, ситуация требовала стороннего беспристрастного взгляда. И я решила хоть как-то минимизировать собственную нечестность и напроситься в гости к Ленке.

Подруга приняла меня с радостью, наскоро приготовив шарлотку с дачными яблоками, которые ей привозила мать. Маленькая кухня в хрущевке с самого детства была любимым местом наших с Ленкой сборищ. Не сосчитать, сколько планов было перестроено за самодельным столом под старым перекидным календарем с видами заморских красот!

– Я ничего не понимаю, Тань, – с аппетитом пережевывая кусок пирога, произнесла Ленка, – он же такой хороший. Зачем его бросать?

– Да никто его не бросает! Я просто съезжаться с ним не хочу, – в тон ей прочавкала я. Что-что, а печь эта женщина умела.

– Так это ж одно и то же! – возопила подруга, казалось, уязвленная в самое сердце моей недальновидностью. – Ты не видишь будущего ваших отношений. Значит, рано или поздно вы расстанетесь. Это же очевидно!

– Не мне, – парировала я.

– Так нельзя, Таня! Вселенная подарила тебе такой подарок, прими его. – Последнее время в своих рассуждениях о природе взаимоотношений с противоположным полом Ленка все чаще стала обращаться к метафизике, видимо, решив ждать помощи в устройстве личной жизни от высших сил.

– Спасибо, конечно, но я не просила, – ввязываться в спор на тему посланий вселенной не хотелось совершенно. – У тебя-то самой что нового?

– О! – загадочно улыбнулась Лена. – Неужели не видишь?

Я не видела, в чем честно призналась.

– Ты что? Я же нити себе сделала, – сияя, сообщила она, – теперь мне не грозят брыли.

– Что? – В недоумении я разглядывала Ленку, пытаясь увидеть эти ее таинственные изменения.

– Смотри, – она стала показывать фотографии собственного лица в фас и профиль, которые должны были запечатлеть ее чудесное превращение в вечно юную нимфу, – правда же, подтянулся? – с надеждой спросила Ленка.

– Кто? – рискуя навлечь на себя гнев подруги, спросила я.

– Подбородок, Иванова! – рявкнула Ленка.

– Слушай, тебе всего двадцать семь, там нечему обвисать, – попыталась возразить я.

– Ну, видно же разницу! – не сдавалась подруга.

– При освещении. – Может быть, я вообще не привыкла дорожить любыми отношениями.

Убедиться в правоте такого умозаключения мне не дала Ленкина мама, Лидия Сергеевна. Оставив внуков смотреть телевизор, она присоединилась к нам. Опершись о подоконник, матриарх семейства хитро посмотрела на меня и спросила:

– Видела, что моя сделала?

– Нити? – уточнила я.

– Угу, – подтвердила женщина. – Скажи, дура?

– Спасибо, мама!

– Лидия Сергеевна! – сказали мы одновременно с Ленкой.

– Она еще и кредит на это взяла, – все так же хитро улыбаясь, продолжала Лидия Сергеевна.

– Не кредит, а рассрочка платежа! – не унималась Ленка. – Таньку вон замуж зовут, а она не идет. – Честно играть подруга не умела.

– И что ей там делать? – не осталась в долгу ее мать.

Сама она развелась с мужем, когда дочери не исполнилось и двух лет. Молодой художник, вопреки собственным уверениям, оказался слишком нежным для перипетий семейной жизни.

– Когда вы поняли, что Ленкин папа – не ваш принц? – спросила я, желая замять эту неловкую ситуацию.

– Да почти сразу и поняла, как поженились, – Лидия Сергеевна скрестила на груди руки, готовая предаться воспоминаниям, – я замуж-то уже порченая выходила, – усмехнулась она, – все, кто хотел, живот мой видели. И вот, спустя пару месяцев после свадьбы, натыкаюсь я на своего школьного ухажера. Он, как меня увидел, так давай возмущаться, дескать, что ж ты меня, милая, не дождалась. А мы даже за руку не держались, чтобы я там кого-то ждала! И вот, значит, этим же вечером долбится он к нам в дверь пьяный и что-то кричит о вечной любви. А этот, – женщина мотнула головой в сторону дочери, – папаша! Вместо того чтобы, как нормальный мужик, в морду дать этому балбесу, стал в форточку орать: «Помогите!» Вот я тогда первый раз подумала, что мой отец был прав.

Ленкин дедушка, Сергей Петрович, полковник в отставке, к выбору дочери отнесся скептически, но неожиданно для своего прямого характера повел себя деликатно. И, как показало будущее, поступил правильно. Помыкавшись с непутевым художником какое-то время, вскоре юная Лида с маленькой Ленкой вернулась в отчий дом. К мужчинам с тех пор Лидия Сергеевна относилась настороженно, предпочитая свой устоявшийся быт и заботу о дочери, характер которой временами так напоминал ей ее бывшего мужа.

– А когда он ушел в аптеку, – продолжала тем временем женщина, – и вернулся через несколько дней с блохастым голубем за пазухой, тут уж я не выдержала.

– С голубем? – не поняла Ленка.

– А что ты хочешь? Я, как забеременела, он меня иначе как голубкой и не называл. Вот, выразил, так сказать, свое обожание буквально, – рассмеялась Лидия Сергеевна.

Уже поздним вечером я все же отправилась к Александру, решив не впадать в панику раньше времени. По крайней мере, любви к пернатым за ним не водилось.

Глава 3

Квартира располагалась в старом обкомовском доме. Три комнаты и просторная кухня с прихожей. Я молча осматривалась, пока Александр расспрашивал риелтора.

Долгое время квартира пустовала. На стенах были обои с грязными следами от мебели. В углу в одной из комнат я наткнулась на детские каракули и отметки о росте на одном из косяков.

Остановившись на секунду, я улыбнулась собственным детским воспоминаниям – каждый год бабушка сама ставила меня к дверному косяку и по линейке отмеряла заветные сантиметры.

– Две кладовки, вы говорите? – услышала я вопрос Александра.

– Да, одна возле кухни, там часто делают встроенную гардеробную, раз она выходит в коридор. Это очень удобно, – зачастила женщина в тяжелом кардигане и очках в яркой оправе. – А вторая кладовка рядом с ванной. Ее обычно сносят, чтобы расширить комнату. Видите?

– Тань, что скажешь? – услышала я вопрос, ответ на который я все еще не придумала.

– Про кладовку? – В своих глазах я выглядела жалко.

– Про квартиру, – тепло улыбнулся он.

– А тебе нравится? – Я решила юлить до последнего.

– В целом, да. Можно, конечно, еще что-нибудь посмотреть. Тебе-то как?

– Ты прав, нужно посмотреть все. – Я постаралась раньше времени не обнадеживать Александра.

– Тогда я договорюсь о показе в конце недели и продолжим, – дежурно улыбнулась риелтор.

Я смущенно отвернулась, притворилась, что очень заинтересована видом из окна. Александр же со знанием дела принялся простукивать трубы и что-то спрашивать про капитальный ремонт дома. Со стороны все выглядело более чем благопристойно. Мы напоминали счастливую семью в поисках гнезда. Но в голове у меня была полная сумятица.

– Ты так и не ответила на мой вопрос, – уже на улице произнес мужчина.

– Про квартиру? Она хорошая, – произнесла я, подозревая неладное.

– Хочешь ли ты жить вместе?

– Я думаю над этим. Не хочу унижать нас обоих скоропалительными решениями.

– А что тебя не устраивает? – непонимающе спросил он.

– Меня устраивает все, кроме того, что ты сейчас на меня давишь. Я хочу сама разобраться с этим. Решаться жить вместе нужно по обоюдному желанию, а не из боязни обидеть партнера. – Я перевела дыхание.

– О, – неопределенно выдал Александр. – Так, да? Я услышал тебя. – По тому, как он поспешно зашагал к своей машине, я поняла, что задела его. – Звони, как что-то решишь!

Моя неизбывная боль в отношениях – разрушение границ между любовниками. Это происходит постепенно, не так грандиозно, как при выборе места жительства, но всегда с порчей настроения друг другу.

Думать, что делать с Александром, я не желала, тем более что и виноватой себя не чувствовала. Меня ждала встреча с Кирей, поэтому я поспешила в прокуратуру, надеясь перехватить его в обеденный перерыв. От личных переживаний силы быстро покидали меня. Другое дело – работа! Поиски решений для собственных клиентов неизменно будили во мне азарт и давали силы.

В здании прокуратуры с годами, что я там больше не работала, менялись только правила безопасности. Пропускной пункт теперь выглядел отдельным зданием с устрашающими охранниками в бронежилетах. Пройти внутрь мне удалось только после потрошения сумочки и краткого пересказа собственной биографии.

Владимир Сергеевич был в гражданском, загорелый и еще не успевший устать от рабочей круговерти. Его кабинет все так же находился на третьем этаже и был меньше, чем этого ожидаешь от большого начальника.

– Тань, ты каким ветром к нам? – Киря развел руки в приветственном жесте.

– Да вот, хотела узнать кое-что по твоему прошлому делу.

– Это какому? Давай, может, вспомню. – Мужчина с готовностью оперся локтями о свой стол.

– Дело Сергея Минца. Его брат попросил помочь найти вдову Анну. В архиве я нашла отказ, подписанный тобой, в возбуждении дела. Помнишь такое? – Я решила пока не задавать свой главный вопрос.

– Конечно, помню, это одно из моих первых дел, – ответил мой старший товарищ, – тебя что-то конкретное интересует?

– Скажем так, все, что осталось за пределами официального отчета. Вот, например, Анна, она какой тебе запомнилась? – Киря умел видеть людей с неожиданной стороны.

– Молодая девчонка, совсем худенькая была. Плакала очень, в ногах у матери этого отморозка валялась.

– Зинаиды Павловны? – Мужчина согласно закивал.

– Много она мне крови выпила, конечно. Одних жалоб на меня несколько штук написала.

– А друзья Сергея? Ты, кстати, его самого знал? – Я достала из сумки свои записи.

– Мы все его знали, – невесело усмехнулся он, – просто никак поймать за руку не могли. А друзья у него, считай, почти все участники его банды. Двоих, за год до того как сам Минц преставился, убили, а потом и остальных прибрали. Кокшарова, если не путаю, – Киря рассеянно постучал пальцами по столу, – мы все-таки за что-то закрыли. Матренин остался только.

– Ты так уверенно это говоришь, ты знаешь, где он? – удивилась я.

– И ты знаешь, – теперь настала очередь удивляться Кире, – он глава Восточной управы Тарасова.

– Это как? – Столь головокружительную карьеру от участника банды до госчиновника я видела только в кино.

– Ну, он же не простой юноша был, ты что! Сын бывшего главы парткома. Не бедствовал никогда. Его папа сыновьи шалости и прикрывал. А потом вот с карьерой помог. С нужными людьми свел.

– Ты поэтому дело не возбудил? На тебя надавили? – В этот момент я отчаянно жалела, что не родилась немой.

За какую-то секунду милый Киря стал Кирьяновым Владимиром Сергеевичем, подполковником полиции. Даже голос его изменился, утратив прежнюю теплоту:

– Дело не возбудил, потому что к этому не было оснований. Ты читала внимательно? Это бытовое отравление грибами всех участников ужина. Просто у главного негодяя желудок оказался слабее.

– Но если отравились все, почему умер только один? – не унималась я.

– Съел больше грибов? – съязвил он. – Не было оснований для открытия дела. Все. Дальше сама.

Киря поднялся, давая понять, что наш разговор окончен.

Я вышла из прокуратуры в самом отвратительном настроении. За сегодняшнее утро я ухитрилась рассориться с двумя самыми близкими мне людьми и ни на сантиметр не стать ближе к Анне. Что ж, стоило вспомнить все, чему меня учил Владимир Сергеевич, если ему так будет угодно, и первым делом пройтись по адресам. Наверняка кто-то из старожилов помнит семью Анны.

К главе управы я решила записаться под видом журналиста. Если он предпочитает блондинок, то вывести его на откровенный разговор не составит труда. Как показывал мой опыт, мужчины, говорящие о себе, редко могут вовремя себя одернуть и рассказывают все, лишь бы предстать перед красивой женщиной во всем великолепии.

На смену злости пришел азарт. Мне нужна была девичья фамилия Анны, чтобы начать поиски ее семьи и людей, знавших девушку. Юрий ничем не смог мне помочь в этом вопросе. Вообще, для бывшего родственника и заинтересованного лица он на удивление мало знал о невестке: ни где она училась, ни где жила до замужества. Ничего. Только то, что она была женой брата и работала в Центральной библиотеке Тарасова. У мужчины не сохранилось даже ее фотографии.

Фамилию Анны до замужества я узнаю в местном ЗАГСе, все равно мне его не миновать, хотя бы потому, что Зинаида Павловна Минц была его заведующей во время женитьбы старшего сына.

Вот так я составила для себя план действий, незамедлительно перейдя к его выполнению.