Kitobni o'qish: «Осиное гнездо»

Глава 1

Весь мир объединился против меня, и началось все это с погоды.

Пятый день я занималась прикладной астрологией и безнадежно охотилась за солнцем.

Пятый день!

Я еще не сошла с ума, как это может показаться с первого взгляда, – я была немного не в себе, потому что хотела загореть.

Разве это какое-то неимоверное желание?

Просыпаясь каждый день с первыми петухами – то есть около десяти утра, – я первым делом выглядывала в окно и смотрела на небо, а потом на градусник. После чего, быстренько совершив все, что положено, хватала нужные причиндалы и мчалась на пляж.

Кино, да и только!

Самое большее, что мне удавалось, – так это часок с трудом вылежать на влажном песке, вздрагивая от холодного дыхания Волги. И в каждый из этих ужасных дней, через час, как по заявкам телезрителей: буря мглою небо, простите за выражение, крыла!

Налетал ветрище с пылищей и холодищей, и бедная-бедная Таня сворачивала свои тряпочки и грустно влачилась обратно, обдумывая: а не послать ли мне все это куда подальше?!

А что? В наше время, когда напридумывали там и попривозили сюда всякие-разные солярии и кварцевые установки, есть неплохие шансы стать шоколадкой, и не подвергаясь погодным оскорблениям.

Но я все не могла на это решиться: все-таки июнь, и до пляжа рукой подать…

Сегодня, в гадскую июньскую пятницу, я так же, как и всю неделю, побросала в пакет свои пляжные принадлежности и, раздраженно дымя сигаретой, брела по направлению к дому.

Проходя мимо уличного кафе под развесистой шатровой крышей, я подумала, что, наверное, горячиться никогда не стоит.

Я присела за один из столиков, но соблюла свои жесткие принципы: пиву да, вобле нет. Ее, кстати, почему-то продают неочищенной.

Пошляки.

Потягивая пиво и рассеянно поглядывая на мальчиков, сидящих за соседними столиками – надо же куда-то смотреть, – я помедлила и тихо опустила руку в пакет.

Нащупав мешочек со своими гадальными костями, я отпила еще глоточек пива.

Самой принимать решение мне не хотелось, требовалось разделить ответственность за него честно пополам.

Мои гадальные кости почти всегда давали мне классные советы в подобных ситуациях.

Перекатав кости пальчиками, не вынимая их из мешочка, я весьма подробно представила, что и как я хочу и в какой последовательности, после чего высыпала кости перед собой на стол.

Набор цифр, представший моим очам, имел такой издевательский смысл, что я едва не поперхнулась пивом.

26+5+15!

Каково, а?!

Сие означало следующее:

«На сегодня вы недостойны составить счастье ни одной порядочной женщины»!

Эти маленькие граненые мерзавцы насмехались и глумились!

Я швырнула их обратно в сумку, встала со стула и, гордо задрав голову, замаршировала домой.

Весь мир против меня. Весь мир.

Значит, так: завтра иду в солярий, становлюсь мулаткой и в ближайшем же ночном клубе буду вытанцовывать самбу-румбу-мумбу-юмбу.

Женщине я не могу составить счастье! Надо же такое заявить! А пропади оно все пропадом! Не могу принести счастье – значит, принесу несчастье, бойтесь все, я осерчала!

Подходя к своему дому, я случайно обратила внимание на невысокого роста девушку, как-то неуверенно или осторожно идущую чуть впереди меня.

Простенькое платьице, простенькая причесочка, простенькие туфельки.

Левой рукой она бережно прижимала к себе толстенный томище вроде кулинарной книги для шеф-поваров. У меня такая же где-то валяется. А может, уже и не валяется – не помню.

На правом плече девушки болталась неплохая кожаная сумочка. Было похоже, что девушка начала обновлять свой гардероб именно с сумки.

Ну что ж, всегда с чего-то нужно начинать.

Девочка мне, в общем-то, понравилась. Видно было, что она нормальная, без затей и выкрутасов. Только вот зря она тащит эту книгу на виду у всех – по нынешним-то временам ее поймут неправильно. Скажут: зануда училка и, возможно, будут недалеки от истины.

Около моего подъезда я почти догнала девушку, и она, услышав шаги, оглянулась.

Окинув меня взглядом, она издала какое-то змеиное шипение, и ее верхняя губка презрительно вздернулась.

Я так и застыла на месте. Застыла вовсе не от потрясения, как можно было бы подумать: еще чего!

Я остановилась, чтобы получше рассмотреть это чудо, которое на меня так отреагировало.

Что это такое?!

Ростом не вышла, так она шпильки такие нацепила, что еле ходит, а все равно видно, что пигалица.

Платье устаревшего фасона, пошлой расцветки и сидит на ней как…

Туфли – пусть не новые, пусть, – но ты бы их хоть почистила, что ли!

Ты, дочка, сначала научись причесываться, а потом только рискуй оглядываться на взрослых тетенек!

Пока я стояла, эта безнадежная тоска вызвала лифт и укатила на нем. Ну и скатертью дорога.

Я дождалась, когда лифт вернется, и втянула носом воздух: пигалица оставила после себя аромат дорогих духов. Скажите, пожалуйста, какие мы помпезные!

Доехав до своего седьмого этажа, я вышла и увидела эту девушку, усердно тыкающую пальцем в кнопку моего звонка.

Кнопка для нее была высоковата, и ей пришлось тянуться изо всех сил.

Я полюбовалась на это зрелище, потом подошла ближе.

– Никого нет дома? – спросила я максимально равнодушным тоном.

Она оглянулась и, кашлянув, ответила:

– Наверное, никого. Не открывают.

Я сама нажала на кнопку, позвонила несколько раз, прислушалась к тишине за дверью и проговорила:

– Похоже, вы правы. Не открывают.

После чего я вздохнула, достала ключи и отперла дверь.

– Все приходится делать самой, – проворчала я. – Если вы ко мне, то прошу, но имейте в виду: мое время дорого стоит.

– Мне нужна Татьяна Иванова, – хрипловатым от волнения голосом пояснила девушка.

– Прошу, заходите и чувствуйте себя как дома! – я приглашающе махнула рукой.

Девушка вошла, я заперла дверь и направилась в кухню.

Доставая банку с кофе, я подумала, что, пожалуй, можно и расслабиться: девочка поставлена на место, ну а теперь тетя Таня явится ей во всем своем прославленном гостеприимстве.

Однако моя гостья не спешила ко мне на кухню.

Выглянув в коридор, я едва не прикусила себе язык, чтобы смолчать: она причесывалась перед зеркалом, аккуратно положив свой талмуд на тумбочку.

– Кофе будет через минуту, – изящно намекнула я и вернулась к плите.

Я услышала, как девушка вошла и присела на табурет позади меня.

– Вас как зовут? – спросила я не оборачиваясь.

– Антонина, – ответила она и замолчала.

– А книга про что? – задала я следующий вопрос, уже начиная раздражаться по-настоящему.

– Про время Антонинов, – ответила она, и я удивленно повернулась и встретила ее веселый взгляд.

– Это эпоха расцвета в Римской империи, – пояснила Антонина, – примерно восемьдесят лет счастья при правлении Дома Антонинов.

– Вы историк? – блеснула я наблюдательностью и поставила перед ней чашку с кофе. – Сахар перед вами.

Антонина поблагодарила и от сахара отказалась.

– Ну-с, – я села за стол напротив нее и закурила сигарету, – если вы хотите, чтобы я решила какую-нибудь древнеримскую проблему, например, отыскала бы папочку Ромула, то, боюсь, вы пришли не по адресу. Увы, не тот профиль.

Антонина улыбнулась и покачала головой:

– Моя проблема проще или сложнее, не знаю, это как посмотреть. Понимаете, Татьяна, я недавно приехала в ваш город, и у меня здесь почти нет знакомых. Будь я у себя дома, меня бы защитили, а так… – Антонина замялась и робко улыбнулась.

– Вы пришли к частному детективу, – напомнила я ей, – а не к частному охраннику.

– Да, да, я читала в газете. – Антонина нагнулась к своему пакету, поставленному на пол, очевидно, для того, чтобы показать мне эту газету, но я только поморщилась: что я, не верю, что она умеет читать? Вон какой кирпич с собой таскает. – Я так понимаю, что, если будет нужно проследить за каким-то человеком, вы это можете сделать, – сказала она несомненную вещь, – в этом случае человек, которого вы выследите, становится как бы безоружным: он известен и уже не спрячется в случае чего. Получается, что все-таки какую-то охрану частные детективы дают.

Я нахмурилась, стараясь вникнуть в ее сложные логические построения. Что ей нужно в конце-то концов?

Видимо, прочитав этот вопрос на моем красивом лице, Антонина вздохнула и выпалила:

– Меня преследует один человек. Молодой человек. Преследует постоянно. Стоит мне только выйти на улицу, он идет следом, и я никак не могу от него отделаться.

Я помолчала и почесала кончик носа для усиления кровотока к голове – так лучше думается.

– Вы его знаете? Вы пытались с ним разговаривать? Он подходил к вам и что-нибудь говорил? – задала я кучу вопросов, и на все Антонина ответила отрицательно. – Маньяк? – сказала я, подумав, что такой книжной девочке вполне могут примерещиться и маньяки, покушающиеся на нее.

Антонина улыбнулась, и это было странно.

– Нет, – ответила она. – Он похож на незнакомого мне поклонника. Держится всегда на расстоянии, но никогда не выпускает меня из виду. Представляете: я на прошлой неделе попыталась сымитировать свой отъезд из Тарасова, чтобы только он отвязался. Я съехала с квартиры – я ее снимала в частном доме в Цыганском поселке рядом с трамвайной остановкой, – примчалась на вокзал, села в вагон поезда, вышла с другой стороны. Бродила по рельсам. Думала: все, ура, отвязался. Вышла на привокзальную площадь примерно через час, а он там стоит и смотрит на меня.

– Вы хотите выяснить, кто он такой? – задала я прямой вопрос.

– Зачем он мне? – Антонина пожала плечами. – Если бы я хотела с ним познакомиться, то уже сделала бы это. Нет, мне надо, чтобы он отстал от меня хотя бы на пару часов. Может быть, вы задержите его как-нибудь, а я за это время спрячусь? Все-таки ваш город не маленький… Это же реально сделать?

Я отрицательно покачала головой.

– Ничего не получится, милочка, – ответила я и с удовольствием посмотрела, как эта девочка приоткрыла рот от изумления.

Я даже выяснять не стала, как выглядит этот преследователь, потому что крупно засомневалась в самом факте его существования. Мало ли что нам может показаться в дождливые летние вечера.

…Через два часа после ухода Антонины со всем ее интеллектуальным багажом я делала утреннюю гимнастику, не обращая внимания на то, что скоро уже вечер. Если мир сошел с ума, то чем я лучше? К тому же обуявшая меня в последние дни лень требовала срочно принять меры. Толстеть никому не хочется, даже сумасшедшим.

Раздавшийся посреди моего спортивного сопения телефонный звонок только подхлестнул мою энергетику.

Рявкнув в трубку «Алло!», я нетерпеливо ждала ответной реакции.

– Здравствуйте, – немного неуверенно поприветствовал меня мужской голос, – мне нужна Татьяна Александровна Иванова.

– Это я! Слушаю вас, – уже более спокойно ответила я. Нельзя пугать людей до бесконечности, они от этого тупеют.

– Меня зовут Роман, – сообщила мне трубка, – у меня к вам дело.

– Вы где? – поинтересовалась я, тут же прикидывая, успею ли я сходить в душ, если окажется, что этот мужчина уже стоит под дверью.

Оказалось, что он стоит не под дверью, а рядом с домом, и я назначила ему свидание через десять минут.

Ну что за люди?! Неужели нельзя было позвонить на полчаса раньше, когда я была вся в грусти-печали?

Через пятнадцать минут, свежая и бодрая, я уже отпирала входную дверь и пропускала в свою квартиру молодого человека, одетого в легкий серый костюм.

Роман был высок, строен, брюнет.

Пока мы с ним расшаркивались в коридоре, он успел сообщить, что приехал к нам из стольного града Москвы по делу, и я ему в этом деле должна помочь.

– А вы уверены, что я смогу вам помочь? – ненароком поинтересовалась я, ставя кофе на плиту.

– В том, что вы справитесь, у меня сомнений нет, если только вы как раз сейчас не обременены каким-нибудь срочным и важным делом… – Роман замялся и улыбнулся, – но мне кажется, у меня есть шансы вас уговорить.

– Шансы есть у всех, – проворчала я, – вопрос в том, насколько велики эти шансы.

– Так вы заняты, Татьяна?

– Я не замужем, – хмуро ответила я, – или вы про что?

Роман рассмеялся:

– Пока про работу. Ее у вас много?

Я поставила перед Романом кофе, села за стол напротив него и достала сигарету.

– Что у вас? – спросила я его напрямик.

– Мне нужно найти одного человека. Он недавно приехал сюда из Москвы в командировку и некоторым образом потерялся. Он мне кое-что должен, и я волнуюсь, чтобы он не пропал.

Роман вынул из кармана пиджака несколько фотографий. На них был запечатлен симпатичный парнишка примерно двадцати пяти лет. Стройный блондин с голубыми глазами. Длинные русые волосы стянуты сзади в хвост, голубые джинсы, хорошо прокачанный на тренажерах торс, открытая футболка. Ну мечта, ну песня, а не мальчик, но что-то в нем было не то.

Сначала я рассмотрела у него серьгу в правом ухе. Потом мне не понравилось колечко с камушком на его пальце. Во всем облике парня было что-то ненатуральное. Наигранное, что ли.

– Он артист? – спросила у Романа, переворачивая одну фотографию. На ее обороте было написано: «Прокопенко Владимир Николаевич».

– В некотором роде, – ответил Роман, – он мне нужен, и я надеюсь, что вы мне его найдете. Я удовлетворюсь вашим телефонным звонком с его адресом. Никуда его тащить не придется.

– Это легче, – согласилась я, – я не специалистка по переносу тяжестей. А как, интересно, вы себе представляете мою работу? Наш Тарасов, конечно же, не Нью-Иорк, но и не деревня в три двора. Найти приезжего человека, особенно если он не желает этого, – проблематично, знаете ли.

– У Володи Прокопенко есть за что зацепиться, – пояснил мне Роман.

– Я заметила, – согласилась я, – но этого будет мало.

Роман засмеялся и откинулся на стуле назад.

– Вы меня не поняли, Татьяна, – немного успокоившись, произнес он, – наш Володя – гомосексуалист. Причем как бы это помягче сказать… – Роман, размышляя над ответом, побарабанил пальцами по столешнице, – он не простой гей, а склонный к эпатажу и эстетизму, на своем уровне, конечно. Это не означает, что он любит маршировать по улицам в женском купальнике и приставать к милиционерам, нет-нет. Но если у вас в городе есть места, где собираются такие… особи, то я уверен, он будет там. Обязательно.

Я еще раз посмотрела на фотографии. Надо же: такой великолепный экземпляр и бракованный!

Действительно, мир сошел с ума!

– А почему же вы сами не хотите поискать его по этим злачным местам? – спросила я Романа.

– Есть препятствия, в том числе и психологического плана, – сказал он, – мне бы не хотелось, чтобы он меня увидел раньше времени, да и противно, знаете, по таким местам шляться… Я, Таня, убого консервативен в своих пристрастиях. Мне все это более чем неинтересно.

– Я должна подстраховаться, – ответила я наконец после некоторого раздумья, – вы не похожи на киллера, но все-таки как у вас с документами?

– Отлично, – ответил Роман и протянул мне свой паспорт.

– Роман Георгиевич Балдеску, – вслух прочитала я, – вы из иностранцев? И где же ваша историческая родина? В Кишиневе?

– Папа говорит, что мы происходим из румын, но это было так давно, что он и сам не помнит, – улыбнулся Роман. – А вы раньше никогда не слышали фамилию Балдеску?

– Вы спрашиваете про Георгия Ионовича? – вопросом на вопрос ответила я, разумеется знавшая, что этот человек – известнейший предприниматель, владелец заводов, газет, пароходов. По какой-то необъяснимой мне причине он, однако, не числится журналистами среди олигархов.

Если уж Балдеску не олигарх, то я не детектив, а неудавшаяся продавщица прошлогоднего мороженого.

– Я правильно понимаю, что Георгий Ионович ваш папа?

– Вот именно, а я его единственный сын.

Глава 2

Утром в восемь часов – а для меня это самая что ни на есть глухая ночь – я ловким ударом подушки заставила заткнуться заверещавший от истошного выполнения своего долга будильник и потащилась в ванную.

Холодный душ спросонья – изысканное удовольствие.

Ничего, осталась живой.

Быстренько позавтракав чем бог послал, я отважно отправилась на работу.

Вчера я приняла предложение Антонины, но на своих условиях и вовсе не потому, что она меня разжалобила или мне нужны были деньги.

Я поняла, во-первых, что с погодой мне не везет и надо было чем-то развеять тоску, чтобы не стать неврастеничкой, и во-вторых, меня всего лишь заинтересовало это дело.

Мне стало любопытно, что же кроется за всей этой историей с неизвестным преследователем.

Я разгромила дурацкую идею Антонины по отвлечению внимания этого непонятного мальчика и доказала, что дела так не делаются.

Если уж у него хватило ума не клюнуть на ее домотканый фокус с поездом, то пара часов форы ей тоже не дают никакой гарантии.

Нужно выяснить, кто он, зачем и почему. Только после этого можно будет принимать адекватные решения.

Антонина вынуждена была со мной согласиться.

Мы обсудили с нею план действий и условия их выполнения. Она заплатила мне аванс, не смутившись величиной моих запросов, и отчалила со своей походной библиотекой, а я, договорившись о том, что начинаю работать с завтрашнего утра, подскочила к кухонному окну.

Логично было предположить, что если за ней на самом деле следят, то и мой адрес уже засвечен, и настырный мальчик, не дающий Антонине прохода, стоит у подъезда. Или невдалеке от него.

Разумеется, мне захотелось рассмотреть его и сделать хотя бы предварительные выводы.

Однако, как я ни прижималась носом и щеками к стеклу, «хвоста» за Антониной не заметила.

Предложение Романа Георгиевича Балдеску я тоже приняла, рассудив, что одно дело другому не помешает.

Дело Антонины мне не показалось очень уж сложным, и я собиралась разрулить его до вечера. Ну а с первыми звездочками у меня был запланирован турпоход по голубым и розовым местам нашего города.

Основные места тусовок этой неформальной братии мне были известны, и, имея в кармане фотографии Володи Прокопенко, я намеревалась заняться его поисками после разборки с псевдоманьяком, не дающим возможности девушкам спокойно изучать римскую историю.

Вылетая сегодня из своего подъезда, я имела в сумочке полный набор одинокой сексапильной дамы: мобильник, пистолет, сигареты и второй костюмчик. На всякий, так сказать, случай.

Погода обещала быть замечательной – как ей и положено, когда я не могу заниматься приятными дамскими делами на пляже.

До дома Антонины я добралась на такси.

Антонина снимала квартиру в старом районе города, в его историческом центре, на улице Сергиевской, где домики были обшарпанными и снаружи и внутри, где люди запросто переговаривались друг с другом сквозь раскрытые окна и порой забывали, что живут они в большом городе, а двадцать первый век уже за углом.

Я заняла позицию через квартал от дома и набралась терпения. Судя по всему, сегодня мне его понадобится много-много.

Одета я была «как своя» для этого микрорайона: волосы собраны в хвост, легкий серенький костюмчик и старые босоножки.

Антонина вышла из своего дома без пяти минут девять, как она мне и обещала, и неторопливой походкой направилась к троллейбусной остановке.

Все ее сегодняшние маршруты я знала наизусть.

Идя по тротуару, она огляделась и, не заметив меня, пожала плечами и повернула за угол.

Отщелкнув окурок сигареты в урну и попав точно в ее распахнутую черную пасть, я побрела следом за Антониной, разглядывая бутылки в ларьках.

Повернув за угол, я увидела Антонину, прижавшуюся у лотка с мороженым.

Заметив ее маневр, я остановилась рядом и, не разжимая губ, спросила:

– Что случилось?

– Я его не вижу, Таня, – ответила мне Антонина, и, услышав ее слова, продавщица откровенно вытаращилась на нас.

Я вздохнула и, неопределенно ответив, что еще не вечер, купила себе эскимо на палочке и побрела дальше.

Куда пойдет Антонина, я и так знала, поэтому пялиться на нее смысла не было: мне нужна была не она, а та рыба, которая на нее упорно клевала.

Антонина не спеша направлялась по Московской улице к библиотеке университета, с запланированными заходами в магазины. Я шла по другой стороне, ела мороженое и рассеянно поглядывала на прохожих.

Девять утра – самое благодатное время для прогулок с конкретной целью, конечно: людей на тротуарах прорва, машин на дорогах – почти столько же. Остаться незаметным в этой массе – задачка по силам даже для детей.

Примерно через полчаса я должна была признаться, что слежка за Антониной на самом деле существует. Я пристроилась к ее преследователю и принялась его изучать.

Открытие не замедлило ошарашить меня своей неожиданностью. Я даже уронила недокуренную сигарету на асфальт.

Маньяком, следящим за Антониной, оказался Владимир Прокопенко!

Мне бы порадоваться, что два дела очень удачно наложились друг на друга, но совпадения меня всегда нервировали, а сейчас меня просто затрясло.

Маньяк-гомосексуалист следит за девушкой, изучающей римскую историю! Было от чего удивиться!

Причем Прокопенко не показался мне новичком, он пас Антонину очень квалифицированно и старался не попадаться ей на глаза. Я даже удивилась, как она смогла его раньше засечь.

Скорее всего эта девочка, поднимая свои глазки от книжек, просто-напросто была склонна высматривать симпатичных мальчиков на улице.

Вот она и обнаружила этот стильный экземпляр. Сначала один раз, потом второй, ну а затем ей стало уже не интересно, а жутковато. И она забила тревогу.

Прокопенко работал очень качественно. Его слежка не была ни в коем случае демонстративной, наоборот, он использовал почти каждую возможность, чтобы замаскироваться.

Его работа была похожа на спецкурс из спецшколы. Я, конечно же, имею в виду не школу компенсации подростков, а нечто совсем иное.

Невольно любуясь работой профессионала, я приблизилась к нему на максимально возможное расстояние.

Создавалось впечатление, что по подготовке это мой коллега, а по внешнему виду – хлыщ хлыщом.

Короче говоря, однозначного мнения я составить не могла и продолжала свои наблюдения.

Через два часа блужданий я, озверев от двусмысленности ситуации, дождалась, когда Антонина зашла в Научную библиотеку университета и увидела, что ее преследователь присел за столик в летнем кафе.

Интересно было то, что он выбрал не то кафе, которое находилось напротив входа в библиотеку, а более дальнее, на углу.

Я тоже заняла свободный столик, третий от этого непонятного гея.

Осмотревшись, я поняла причину его выбора: из университетской библиотеки было два выхода. Второй, очевидно служебный, просматривался из этого кафе очень хорошо. Мальчонка и здесь сработал на уровне: он контролировал оба выхода, и Антонина при всем своем желании не смогла бы уйти незамеченной.

Володя Прокопенко взял себе апельсинового сока и начал лениво посматривать по сторонам. Бросив оскорбительно равнодушный взгляд на меня, он стал поглядывать на парней, сидевших за соседним столиком.

Я жестко напомнила себе, что ничего другого не следовало и ожидать, и взяла себе фанты. Чтобы совсем уж скучно не было.

Было очевидно, что Прокопенко – профессионал, старающийся не выпускать из поля зрения Антонину и при этом не попадаться ей на глаза.

С этим профи требовалось познакомиться ближе, и не только потому, что такое задание я получила от Романа Балдеску, но и потому, что Антонина, вероятно, мне чего-то недорассказала.

Мне сразу же стало гораздо интересней жить на свете.

Заранее зевая от мысли, что за Антониной шляется какая-то жалкая помесь из Ромео и Отелло, я была приятно поражена, что дело становится все более и более любопытным.

Что-то здесь было нечисто.

Я закурила сигарету и, полуотвернувшись, чтобы не слишком мозолить глаза Прокопенко, задумалась о том, как же поступить дальше.

В безнадежной тоске прошло примерно полтора часа. Но только я расслабилась, как мой подопечный гей внезапно поднялся со стула и вышел из кафе. Я увидела, что Антонина появилась из центрального выхода библиотеки, удобнее подкинула на руке своих толстых римлян и пошла по направлению к центру города.

Она заглянула в пару магазинчиков и спустилась в район Пешки. Так у нас традиционно называется дикий базар, расположенный рядом с бывшим шахматным клубом.

Антонина медленно брела вдоль лотков с разнообразным товаром, ничего не покупая и не выбирая.

Прокопенко, чтобы не потерять ее в толпе, вынужден был приблизиться к ней. А я начала всерьез задумываться, что мне вполне можно было бы и прекратить работу до вечера.

То, что мне было нужно, я уже узнала: за моей клиенткой на самом деле идет слежка. Причем делается это на хорошем уровне и пока угроз для нее я не вижу. Цель слежки придется выяснить у Прокопенко при личной с ним встрече. Это можно было отложить на вечер: ни он против Антонины, ни я против него без ненужного риска ничего не сможем предпринять среди бела дня и на глазах у людей.

Вечером, когда клиентка будет находиться у себя дома, как мы с ней и договорились, я и познакомлюсь с ее симпатичным топтуном. И решу сразу две задачи: сниму слежку с Антонины и отдам Вову Прокопенко Роману Балдеску.

После этого я навещаю Антонину и жестко колю ее на информацию. Пусть меня застрелят из рогатки, но гомосексуалисты просто так за девушками не бегают. Тут должен быть корыстный интерес.

Я бросила взгляд на Антонину и Володю, торчащего у нее за спиной на расстоянии пяти-семи метров, но уходить на перерыв передумала, потому что меня заинтересовали действия Антонины.

Она подошла к тому углу рынка, где обычно кучковалась весьма сборная команда.

Здесь стояли пожилые джентльмены, занимающиеся продажей марок, значков, монет и прочей ерунды, а также невдалеке от них крутились знакомые мне личности, снабжающие жаждущих граждан разной «дурью», начиная от реланиума и заканчивая кокаином.

Короче говоря, купить здесь можно было все.

Антонина огляделась и смело подошла к одному типу, известному мне под кличкой Макабр. Переговорив с ним, она вынула из сумочки кошелек, расплатилась с Макабром и по его кивку подошла к дедку, торгующему старыми советскими детективами. Дедок протянул Антонине белый пакетик и укоризненно покачал головой.

Было от чего мне почесать затылок.

То, что Антонина получила – если это было героином, – стоило наверняка половину всей Пешки: слишком уж велик был пакетик. К тому же Антонина не была похожа на наркоманку, это я отметила еще при личной встрече.

Уходить домой мне расхотелось окончательно.

Антонина положила пакетик в кошелек, кошелек опустила в сумку и развернулась, чтобы уйти.

В этот момент из толпы, густой массой проходящей мимо, вынырнул сутулый парень и дернул за сумку, одновременно оттолкнув Антонину от себя.

Сумка оказалась в его руках, Антонина попятилась и, не удержав равновесия, села прямо на стопочку потрепанных детективов. Стопочка медленно съехала набок, Антонина вместе с нею, и через секунду она уже лежала на земле, жалко трепыхая конечностями и пытаясь подняться. Римскую книжку Антонина не выпустила из рук, а вот полиэтиленовый пакет уронила, он упал, и из него вывалились наружу две тоненькие книжки, вроде тех детективов, которые не жалко позабыть в электричке.

Парень скользким ужом втерся в толпу и почти потерялся в ней.

Я была отделена от происходящего не очень большим расстоянием, но мои шансы догнать этого сопляка были минимальными. Однако я все-таки отважно ломанулась за ним скорее по причине вечной неуемности своего характера, чем надеясь на успех.

Лавируя между людьми, я окончательно завязла в этом непроходимом человеческом болоте, и единственное, что реально могла делать, – это оставаться зрителем.

А события развивались по оригинальному сценарию. Я даже не ожидала такого поворота сюжета.

Прокопенко, всегда старавшийся держаться в тени, вдруг вышел на первый план. Он был гораздо ближе меня к Антонине и сразу же бросился ей на помощь.

Как он разобрался с парнем, я не заметила, но только парень вдруг появился снова, словно его вытолкнула наружу некая сила. Прокопенко, уцепив его за руку, провел болевой прием дзюдо, согнул мерзавца в колесо, ткнул его носом в землю и отобрал сумку.

После чего, отделавшись всего лишь пинком в задницу, счастливый парень удрал, а Прокопенко протянул сумку Антонине, с помощью расшумевшегося дедка уже успевшей подняться на ноги.

Антонина сумку взяла, потом разглядела того, кто ей эту сумку протянул, вскрикнула и отшатнулась.

Снова упасть ей не дал дед, а Володя Прокопенко, опустив голову, постарался опять скрыться.

Антонина стала оглядываться, но уже его не увидела.

Я же Прокопенко не упустила и заметила, куда он подевался: он встал за соседним ларьком, достал пачку сигарет и закурил.

Получался очень интересный спектакль: постоянно находящийся в тени Прокопенко ненавязчиво оберегает Антонину от неприятностей и снова возвращается в тень.

Оставлять такую пару без присмотра было слишком наивным.

Я вздохнула и продолжила работу.