Kitobni o'qish: «Ни минуты покоя»

Глава 1

К мягкому топоту моих кроссовок по тщательно выметенной аллее всякий раз примешивался посторонний звук, когда я, делая очередной круг, пробегала мимо пожилой дамы, неторопливо трусившей в том же направлении. В очередной раз поравнявшись с ней, я прислушалась и едва смогла подавить в себе приступ смех, так и рвавшегося наружу.

– Весна, весна, пора любви! – вот что, оказывается, мурлыкала себе под нос старушка. Что ж, как поется в песне, «и старый пень в апрельский день березкой снова стать мечтает…». Впрочем, зачем столь брутально? Дамы ее возраста в любви способны на многое. Об этом свидетельствовало хотя бы последнее дело, которое мне пришлось расследовать…

Холодный утренний ветер трепал седые кудряшки пожилой леди, а старенький тренировочный костюм указывал на то, что веселая старушка принадлежит к той же когорте, что и я, – к славному племени утренних бегунов.

Городской парк около семи утра – довольно пустынное место, хотя, что уж скрывать, нарваться на неприятности можно в любое время суток. Да и не только на аллеях парка. И если я точно знала, что смогу за себя постоять, то старушка человеком отважным была, видимо, по жизни. Продолжая напевать, она поравнялась со мной, одарила доверчивой улыбкой и скрылась за кустами боковой аллеи.

Сделав обычные пять кругов по парку, я продолжила пробежку уже в сторону дома, думая о том, до чего приятно с утра пораньше встретить что-нибудь эдакое – вроде старушки, поющей о любви, – получаешь заряд положительных эмоций на целый день.

Я начала делать утренние пробежки еще ранней осенью, для поддержания хорошей формы, без которой моя работа просто немыслима. Всю зиму я ловила на себе взгляды спешащих на работу прохожих – то завистливые (вот, может же человек себе позволить, или, как вариант – себя заставить), а то изумленные. Некоторые господа иной раз даже пальцем у виска крутили мне вслед. Если учесть, что этим ноябрем в Поволжье стояли рекордные холода, а на мне был тонкий костюм, прохожих понять было можно.

Интересно получается: внутренние резервы организма есть у всех, но работают только у тех, кто об этом знает. И вот толпа на остановке дрожит, кутаясь в меха и толстый драп, а я бегу себе мимо и вырабатываю энергию, как небольшая АЭС. Если бы не более важные дела, впору бы пожалеть сограждан и заняться просветительством…

А дел действительно было много. Я приехала в этот волжский город несколько лет назад и первое время зарабатывала на жизнь переводами, добрым словом поминая закрытое учебное заведение, куда попала лишь благодаря влиянию и связям моего отца, генерала Охотникова, и которое покинула, буквально хлопнув дверью.

До сих пор мне иногда снятся извилистые коридоры «ворошиловского института», где из детей высокопоставленных военных, причем детей исключительно женского пола, готовили переводчиков и референтов для работы в органах безопасности, штабах и посольствах.

Начиная с третьего курса, параллельно с учебой, я проходила специальную подготовку в отряде «Сигма». Помимо психотренинга, рукопашного боя, вождения всего, что движется, и стрельбы из всего, что стреляет, нас учили еще многим полезным вещам. Но я покинула «Сигму» без малейшего сожаления после одного неудачного штурма, где мы потеряли двоих товарищей только из-за того, что «наверху» шла борьба честолюбий и приказы поминутно менялись, как декорации передвижного театра…

Я просто не хотела отдавать жизнь за политические амбиции малосимпатичных мне людей. Потому так и не научилась выполнять дурацкие приказы.

Выходит, плохой из тебя солдат вышел, Женя Охотникова? Или наоборот – у хорошего солдата оказались плохие командиры?

Ладно, согласна, пусть я плохой солдат. Зато переводчик высококлассный.

Вначале, пока я еще не давала уроков английского, французского, немецкого и португальского, у меня оставалось довольно много свободного времени, и я могла сколько захочу бродить по городу, изучая старые, сбегающие к Волге улочки, фасонистый центр и заводские окраины, местами напоминающие кино про сталкера.

Да, вспомнила баба, как девкой была… Ведь теперь о подобных прогулках можно только мечтать. Я давно уже сменила уроки и переводы на более интересную работу. Начинала с «охраны физических лиц» и сопровождения ценных грузов, а с некоторых пор там, где раньше держали партбилет, я ношу лицензию частного детектива, которую приобрела на всякий случай, «до кучи», так сказать. Хотя основным направлением моей индивидуальной трудовой деятельности по-прежнему оставалась охрана.

Была ли я сотрудником какого-нибудь охранного агентства? Боже упаси. Я не состою ни у кого на службе, я сама распоряжаюсь своим временем, и все же… Наступил момент, когда я вдруг поняла, что превращаюсь в железного профессионала, в машину.

Бывшие клиенты создавали мне бешеную рекламу (в узких кругах «своих», разумеется), задания следовали одно за другим.

Очень скоро настал момент, когда я могла позволить себе не думать о деньгах, заходя в навороченный бутик. Впрочем, деньги для меня никогда не стояли на первом месте. Если быть честной по отношению к себе – то на втором. Главным же являлся профессиональный азарт. «Давай, Женя, ты можешь!» – подстегивала я себя, входя в «материал» очередного клиента, вникая в его умопомрачительные проблемы.

Конечно, это был не только бешеный азарт, столь хорошо знакомый игрокам. Моя разновидность включала в себя игру ума, определенную дозу риска в психологическом поединке с преступником…

Одним словом, адреналин. То, что заставляет мальчишек ползать по шахтам лифтов. То, что гонит на ночные улицы стаи подростков. Понуждает байкеров седлать и вздыбливать бешеные мотоциклы… Список можно продолжать бесконечно.

Я обнаружила за собой это качество в один прекрасный солнечный день зимой, стоя на крыше девятиэтажки с пистолетом в руке, направленным на подонка, прикрывавшегося девчонкой в качестве заложника.

Тогда я вдруг поняла, что сейчас мне плевать на клиента, нанявшего меня, – его задание я выполню, это безусловно. И заложницу спасу, и преступника обезоружу. Но это неважно, главное происходит сейчас: я контролирую ситуацию и в крови бурлит адреналин.

И я приказала себе в эту минуту: «Все, Женя. Тебе пора остановиться».

После того как успешно завершила задание и получила причитающийся мне гонорар, я немедленно отправила сама себя в неоплачиваемый отпуск.

Очередные клиенты на протяжении месяца названивали с предложениями одно заманчивей другого, но решения своего я не меняла.

«Сейчас я не работаю», – вежливо, но твердо. Следовало бы записать эту фразу на автоответчик – так часто мне приходилось ее повторять.

Разумеется, в таком состоянии я не могла позволить себе браться за новые дела. Следовало восстановить то чувство внутренней убежденности, которое и давало мне право вмешиваться в жизни других людей, часто не с самыми приятными последствиями для них.

И вот именно сегодня, после вроде бы ничего не значащей встречи с веселой старушкой в парке, мне стало казаться, что я достигла своей цели.

Способ лечения я использовала до смешного простой – утренние пробежки. Редкая возможность побыть наедине с собой, однообразный успокаивающий ритм бега… Проносясь по заснеженным скверам или хлюпая кроссовками по весенней грязи, я просматривала свою собственную жизнь, словно пленку видеофильма.

Зритель был одновременно и режиссером, и главным актером. И все чаще мне казалось, что первая серия закончилась и пора приниматься за вторую – с новым сюжетом и в новых декорациях…

Глава 2

У подъезда меня поджидали. Еще издали я заметила высокую блондинку в короткой куртке и брюках, тоскливо маявшуюся с сигаретой в руке. Завидев меня, девушка оживилась и двинулась навстречу.

– Вы – Охотникова? – скорее подтвердила, чем спросила она, приветливо улыбаясь.

– Да-да, совершенно верно. А вы что – клиент? – довольно невежливо парировала я.

– Да, я бы хотела…

– Стоп, – сказала я. – Пожалуйста, никакой информации. Я не работаю.

– Как же так, – затянула девушка уныло, – мне вас рекомендовали… так разрекламировали… Сам Владилен Юрьевич…

– Из уважения к Владилену Юрьевичу могу порекомендовать вам троих отличных частных детективов и пять-шесть высококлассных охранников.

– Но он мне говорил, что вы самая лучшая! – требовательно воскликнула девушка, порывисто прижимая к груди свою сумочку.

Будь я чуть поглупее, зарделась бы от удовольствия. Потому что не поняла бы, что это выражение вовсе не значит «вы – самая лучшая», а скорее – «я привыкла покупать все самое лучшее». Впрочем, будь я чуть-чуть поглупее, я бы давным-давно кормила кладбищенских червей, а не беседовала бы сейчас с этой юной особой.

Я взглянула на нее повнимательней. Что ж, достаточно обеспеченна, судя хотя бы по одежде. Общее впечатление беззаботной и ухоженной юности, этакий стильный «джусси фрут» без сахара.

– Уж сколько раз твердили миру… – кинула я пробный шар.

Ага! Девушка тут же вспыхнула и на мгновение потеряла над собой контроль. Но дело, приведшее ее ко мне, было для блондинки настолько важным, что об оскорбленном самолюбии следовало забыть, что и было немедленно проделано на моих глазах.

Девушка провела рукой по волосам и вновь улыбнулась – дружелюбно и чуть заискивающе.

Сказанная мною фраза представляла собой нечто вроде теста, своего рода пароль.

У меня всегда было припасено про запас несколько подобных заготовок, они позволяли в обычном разговоре, не касаясь специальных тем, определить профессию человека или его истинный статус в обществе. Мне уже приходилось встречаться с работягами, выдававшими себя за крупных бизнесменов, и наоборот.

Этот пароль предназначался для студентов. Это было начало хрестоматийной басни дедушки Крылова «Ворона и лисица», той самой, что во времена моего детства учили классе во втором. Далее по тексту там идет речь о вреде и гнусности лести.

Взрослый человек с вероятностью девяносто девять процентов эту басенку не помнит, кроме общего смысла, и уж по обрывку первой фразы точно не способен определить, на что я намекаю.

А раз блондинка отнесла не озвученное мной продолжение на свой счет, я не исключаю, что она студентка какого-нибудь педагогического вуза.

В общем-то, эта информация о ней была мне ни к чему. Подобные вещи я порой делаю почти автоматически, с кем бы ни встречалась, – это экономит время и позволяет оценить человека «в первом приближении».

Такие трюки повышают мой личный уровень безопасности – если точно знаешь, с кем имеешь дело, на душе светлее и спокойнее…

– Но мое дело, – продолжала лепетать девушка, поднимаясь вслед за мной по лестнице, – оно такое простое, такое обычное! Для меня это невероятный напряг, а вы с ним справитесь за полчасика…

– Извините, но я уже сказала вам: я не работаю, – вежливо повторила я в очередной сто первый раз и открыла дверь своим ключом.

Все слова были сказаны, девушка не была моей гостьей, от предложенных мной альтернативных вариантов она почему-то отказалась. Так что я сочла себя вправе тихо закрыть свою дверь перед ее, девушкиным, носом.

Из-за двери донесся крик, который наверняка слышали соседи:

– Я хорошо заплачу!

Ну, уж нет, милочка. Это как раз интересует меня сейчас меньше всего.

Правда, мой валютный счет за время вынужденного творческого простоя изрядно похудел, но пока еще позволял мне не кидаться на любую предложенную работу, словно голодная собака на кость.

Тетушки Милы, которой и принадлежала квартира, где я жила после приезда в этот город, не было сейчас дома. Я поймала себя на том, что радуюсь этому обстоятельству.

С тетушкой мы отлично уживались, несмотря на разницу привычек, вкусов и возрастов. В сущности, своим приглашением поселиться у нее Мила спасла меня от многих неприятностей. До чего же славно вспоминать о несделанных глупостях…

Но вчера вечером произошел небольшой, но весьма показательный инцидент.

Около восьми вечера я начала свой комплекс специальных упражнений: на силу, на гибкость, концентрацию внимания и быстроту реакции. Я считаю, что мелкие неполадки в душе – это еще не повод, чтобы запускать свое тело до свинского состояния.

В это время тетушка Мила вошла в мою комнату, предварительно вежливо постучавшись. Оказалось, случилось страшное – девятый том из собрания сочинений Эда Макбейна таинственно исчез, когда тетушку позвали к телефону. Машинально она оставила недочитанную книгу где-то по пути к трезвонящему аппарату, но вот где…

Не прерывая упражнения под скромным названием «Павлин, наносящий удар в глаз зеленой змее», я заверила тетю Милу, что книги в моей комнате точно нет, так как десять минут назад я закончила влажную уборку помещения, как всегда перед гимнастикой.

Тетушка грустно покивала головой, но почему-то не бросилась на дальнейшие поиски, а остановилась на пороге, глядя на меня.

Вообще-то, я, как и все нормальные люди, не люблю, если на меня смотрят, когда я чем-нибудь занята. Но в отряде «Сигма» мы потратили две недели, обучаясь именно этому – не реагировать на внешние раздражители. Отлично помню, как трудно давался мне перевод с португальского, пока моя соседка по комнате визжала у меня под ухом ручной дрелью. И как я была рада, когда мы наконец поменялись и за дрель взялась я, а бедняга – за перевод.

Так что присутствие тетушки мне ничуть не мешало. Просто раньше она никогда так не поступала. Тетушка Мила была деликатной и терпимой, она позволяла мне жить так, как я хочу, и если моя работа охранника и частного детектива иногда и причиняла ей мелкие неудобства – считала неприличным даже заговаривать о таких вещах.

Закончив свое упражнение, я с некоторым недоумением взглянула на тетушку и обнаружила, что она стоит, внимательно на меня глядя, и странное выражение ее лица я не смогла внятно истолковать.

Наконец она вздохнула и произнесла фразу, потрясшую меня до глубины души:

– А ведь годы-то идут… Влюбиться бы тебе надо, Женечка! Или жениться…

И тетушка Мила вышла, очень осторожно прикрыв за собой дверь.

Доносящиеся из моей комнаты звуки она вполне могла принять за истерический плач. Хотя я просто каталась по ковру, не в силах подняться от смеха. Отсмеявшись, я пошла к тетушке объясниться, но свет у нее не горел, похоже, она легла спать пораньше.

Утром я спозаранку отправилась в парк на пробежку, так что мы опять не встретились, и вот теперь тетушки не было дома.

Следовало как можно скорее разрешить это глупое недоразумение, а то тетушка наверняка решила, что вчера обидела меня, и теперь переживает.

А вместо этого, когда Мила вернется домой, мне придется объяснять тете, почему у нас под дверью торчит незнакомая блондинка.

Я прислушалась. Снаружи доносился тихий жалобный плач, чем-то похожий на визги новорожденных щеночков. Этого еще не хватало на мою голову!

Как я могла объяснить этой девочке, чьи родители знакомы с самим Владленом Юрьевичем, что я просто не готова взяться за ее «простое дело»? Что мой «внутренний воин» нуждается в отдыхе. Что он не может сейчас вникать в ее дела, не желает четко представлять себе, что, как и зачем я буду делать в своей работе.

Ведь именно «внутренний воин» делает меня «самой лучшей», как сказала девушка, он собирает воедино все, чему меня учили. А совсем не одно умение махать ногами, как думают некоторые…

Я не выдержала и распахнула дверь. Девушка, спрятав лицо в ладонях, сидела на ступеньках, и даже спина ее выражала безграничное отчаяние.

– Заходите, – скомандовала я. – Ничего не обещаю, но выслушать могу. И дать гарантии, что дальше меня ваша история не пойдет.

Пока я принимала душ и переодевалась, блондинка успела привести себя в порядок и даже не отказалась выпить чашку кофе.

– Я – жертва любви! – заявила девушка, не дожидаясь приглашения говорить.

– Простите, как ваше имя? – быстро спросила я. Перебивать клиента не годится, но и позволить начать разговор в таком тоне я тоже не могла.

– Марго… То есть Маргарита, если полностью. Но дома меня зовут Марго.

– Продолжайте.

– Все.

– Как это все? – изумилась я. Краткость, конечно, сестра таланта. Но ведь не до такой же степени. Да и в чем тут проблема?

– Это вся моя история, – со вздохом подтвердила девушка. – Я – жертва любви.

– А поподробнее?

– Понимаете, полгода назад я познакомилась с мужчиной, и мы… это…

– Понимаю, продолжайте.

– Я закончила школу в прошлом году, теперь я студентка, – как-то рассеянно объясняла Марго. – Мы познакомились с ним на улице, вообще-то я никогда так не знакомлюсь, но он разговаривал с моей однокурсницей… Мы встречались два месяца, а потом он исчез. Не появлялся, не звонил, съехал с квартиры… Я так переживала! Потом, конечно, стала его забывать. А позавчера он позвонил. Сказал, что рад меня слышать, что у него тяжелое материальное положение. Каким-то образом он узнал, кто мой отец, и заявил, что друзьям надо помогать. А если я откажусь, то у него остался видеофильм с моим участием. Это правда, он любил меня снимать, а потом мы вместе смотрели. Он говорил – его это очень сильно возбуждает.

– Вы были очень неосторожны, Маргарита, – покачала я головой.

– Знаю. Но я так его любила! Если я откажусь платить, он продаст кассету моему отцу. Папа, мол, заплатит любые деньги, лишь бы эта кассета не пошла в продажу большим тиражом на лотках…

«Так ты из богатой семьи, милочка, – мысленно подтвердила я свою гипотезу. – Одни хлопоты у богачей с детишками, право слово…»

– Тем более что я собираюсь выйти замуж, и если мой жених увидит это… – При этих словах Марго лишь выразительно вздохнула, давая осмыслить всю тяжесть своего незавидного положения.

– Скажите, ваш бывший приятель обещал вернуть кассету или речь только о том, чтобы она не попала к вашему отцу? – уточнила я.

– Обещал вернуть и копий не делать, – уточнила Маргарита.

– Хотите совет?

Марго, глядя на меня с искренней надеждой, нетерпеливо кивнула.

– Заплатите ему. Один раз. Если это оскорбленное самолюбие, то он вернет кассету. Если же он начнет вновь предъявлять какие-то требования, посмотрите эту кассету вместе с вашим женихом, предварительно разговорив вашего суженого насчет его прошлых связей. Вдруг его это заведет? Понимаете, кассета – это ведь штука тиражируемая, а деньги с вас можно тянуть бесконечно. Так что, боюсь, у вас нет выбора и лучше однократная правда, так сказать, чем постоянная жизнь в страхе. Но сначала можно попробовать заплатить. Не исключено, что он действительно этим и ограничится. Или вы стеснены в средствах?

– Нет, это как раз не проблема. – Марго достала из сумочки сигарету и закурила. – Я уже собрала все деньги, сняла со своего счета. Не такая уж большая сумма… Впрочем, смотря с чем сравнивать…

– Тогда чего же вы хотите от меня? Получите кассету и не делайте больше глупостей.

– Я хочу использовать вас в качестве охраны. Я прошу вас быть рядом со мной и присутствовать при обмене, – твердо сказала Маргарита.

– Вам что, свидетель нужен? – спросила я. – Для подстраховки?

– Нет, просто… – Маргарита замялась, – просто я его боюсь. Он странный человек, непредсказуемый, способен на дикие поступки. Однажды в ресторане он снял с меня туфлю, перелил в нее шампанское из своего фужера и выпил за мое здоровье. А потом сжег туфлю прямо на столе зажигалкой. Такая вонь была, так неудобно…

– Он что же, психически болен? – усмехнулась я. – Или просто позер?

– Самое страшное, – хладнокровно произнесла Марго, глядя мне в глаза, – что он абсолютно здоров. Поэтому мне нужны вы.

Что-то не вяжется в этой истории. С точки зрения фактов, все вполне правдоподобно. Но вот психология этой девочки, которой едва исполнилось восемнадцать… Она ведь два месяца встречалась с непредсказуемым типом, уже понимая, на что он способен!

– Я назначила встречу в людном месте, это институт «Гидропроект», – продолжала Маргарита. – Риск минимальный, работа займет у вас от силы полчаса. Тем не менее я заплачу вам тысячу баксов, если все пройдет нормально. Увидев вас со мной, он не будет делать глупостей. По крайней мере я на это очень надеюсь…

Мне не нравилась история, в которую мне предстояло ввязаться, однако я уже дала Маргарите формальное согласие, и теперь она вправе ожидать от меня помощи. Ну, ладно! В конце концов, в юности многие совершают поступки, о которых жалеют всю оставшуюся жизнь. К тому же людям свойственно меняться.

Я помогу этой девочке выпутаться из тяжелой ситуации с минимальными потерями. А для меня это будет хороший повод включиться в работу, и никакого выплеска адреналина, я надеюсь, не предвидится.

Мы обговорили детали вечернего похода за компроматом и на том расстались. Уже на пороге Марго обернулась и небрежно поинтересовалась:

– Кстати, у вас ведь должна быть лицензия на ношение оружия? Захватите что-нибудь огнестрельное, пожалуйста. Мало ли что…

Сказано это было таким тоном, каким требуют в кафе «чего-нибудь прохладительного».

– Скажите, Марго, ваш приятель – он что, имеет привычку запросто бродить по городу с оружием? – на всякий случай уточнила я.

– Нет-нет! Это я так… – улыбнулась девушка, и мы расстались до вечера.