Kitobni o'qish: «Менеджер по чудесам»

Глава 1

Вам когда-нибудь доводилось видеть собаку-поводыря? Полагаю, что нет, а если и приходилось, то немногим. Но вы можете нарисовать ее в своем воображении и даже наверняка уже успели себе представить нечто лохматое, зубастое и на длинном поводке. Вот и не угадали! Тем более что такую функцию может выполнять и человек, особенно такой, как я. А что вы хотели? Работа телохранителя очень даже напоминает собачью. Я, как и наши четырехлапые друзья, призвана охранять своего, благо не хозяина, а только лишь нанимателя, слепо следуя за ним повсюду, куда заблагорассудится отправиться его душеньке. Ну чем не собака-поводырь?

И ведь, что самое забавное, мне никогда раньше не приходилось в прямом смысле слова ощущать себя именно в этой роли, хотя я к тому и очень близка. А сейчас вот я вынуждена быть вторыми глазами человека, для которого нанята, и за гарантию безопасности которого мне заплатили немыслимую сумму в качестве аванса. Правда, непонятно, кто конкретно из нас двоих в данном случае выступает слепцом. Телохранитель, безоговорочно следующий за клиентом, или же сам клиент, тем более что у него и впрямь самая настоящая беда со зрением?

Вам все это может показаться забавным, а мне действительно случилось поработать на слепого дядьку. Впрочем, для такого определения он слишком молод. Этакий, знаете ли, симпатяга с внешностью Тома Круза, лет тридцати с длинным хвостиком, в модном прикиде, подтянутый, энергичный, вечно улыбающийся и довольный жизнью, несмотря на то что большая ее часть протекает в совершеннейшей темноте. По всем параметрам личность незаурядная и амбициозная, а главное – полная оптимизма.

А началось все довольно просто и до безобразия банально. В дверь моей квартиры позвонили, и, как положено приветливой хозяйке, я отправилась открывать…

Впрочем, не стану опережать события и начну рассказ с самого начала: так, как оно и происходило.

На дворе бушевала непогода – лил мелкий, препротивный дождь, дул сильный порывистый ветер, успевший за пару часов посносить все то, что плохо лежало, и переломать немало деревьев. Синоптики уныло предрекали, что такая погода продлится еще как минимум несколько дней, так что радоваться особенно было нечему. Прекрасно понимая, что точный прогноз на завтра можно узнать лишь послезавтра, большинство надеялось на изменения к лучшему. Но вот я, Евгения Максимовна Охотникова, отчего-то в себе такого оптимизма не чувствовала.

В данную минуту я как раз вела со своей любимой тетушкой Милой, с которой, собственно, и проживала, жаркую дискуссию по поводу того, что чудес на свете не бывает. Тетушка же, раскрасневшись и взмокнув от собственного рвения, пыталась убедить меня в обратном, яростно доказывала:

– Чудеса есть, просто мы давно уже разучились их замечать!

– Ну, раз они есть, то покажи мне хоть одно, – игриво попросила я, подтрунивая над теткой, которая зачем-то прицепилась к моему вздоху: «жаль, что чудес не бывает», относительно не прекращающегося вторые сутки мелкого и противного дождичка. Он порядком мне надоел и буквально застопорил все планы на выходные, заставив распрощаться и с мечтами о пляже, и о поездке вместе с Борисом Расторгуевым на шашлыки.

– Ха, покажи! – эмоционально взмахнула руками тетя Мила. – Вот выдумала: я тебе что, волшебник какой? И потом, чудесами распоряжаются высшие силы, а не люди.

– Что-то бестолково они ими как-то распоряжаются, – сидя на подоконнике и вновь выглянув в окно, заметила я. – Или не видят, что такая погода портит нам жизнь?

– Чудо не может случаться по заказу, иначе оно перестанет быть чудом, – вновь произнесла тетушка. – Так же, как и бог, опекающий и отводящий беду постоянно, делающий то, что нам угодно, – это уже не бог. Это… это… – тетя Мила не находила подходящих слов.

– Сатана, – подсказала я ей, усмехнувшись.

– Возможно, что и сатана, – отведя взгляд в сторону, согласилась тетя Мила. – Только он может исполнять все желания подряд, тем более что они приводят вовсе не к долгожданному счастью, а к беде. Не помню, кто сказал, но: «Если бы все было так, как мы хотим, то давно бы уже ничего не было».

– Ладно, сдаюсь, – решила больше не подначивать ее я, но тут же тихо добавила: – А вообще-то, мне лично все равно, бог или черт чудесами распоряжается, лишь бы поскорее этот слякотный дождь закончился. Видеть его не могу.

Вдруг послышался звонок в дверь.

Тетушка Мила удивленно взглянула на меня и спросила:

– Ты кого-то ждешь?

– Шутишь, я никого не приглашала, – также удивившись, кто же это в такую погодку решился к нам заглянуть, откликнулась я.

– Ну так спроси, кто там, – махнула в сторону двери рукой тетя Мила и поправила сползшие на нос очки.

– А почему сразу я?

– Потому, что только к тебе могут явиться в такую непогоду, – уверенно заявила тетка. – Иди, иди, не заставляй человека ждать.

Вздохнув, я спрыгнула с подоконника и нехотя поплелась к входной двери. В сущности, мне было безразлично, кто за ней стоит. Одно я знала наверняка: в такую погоду я носа никуда не высуну. Вот еще, мокнуть ради каких-то нескольких тысяч, а затем тратить еще больше на собственное лечение. Вот выглянет солнышко, все вокруг подсохнет, тогда пожалуйста.

Ничего не спрашивая у непрошеных гостей по ту сторону двери, я быстро щелкнула замком и резко распахнула дверь, едва не зацепив ею визитеров. От неожиданности те в первую минуту слегка растерялись, но затем быстро взяли себя в руки и уставились на меня. Мужчин было двое, и оба они тщательно просканировали мою фигуру и лицо, ничего при этом не говоря. Это длилось минуты три подряд, и нервничать теперь уже начала я.

Даже оглядела себя сверху вниз, не совсем понимая, что же их в моей скромной персоне так заинтересовало. Одета я вроде бы прилично – в бежевую футболку навыпуск и синие, слегка потертые джинсы-клеш; умыться тоже, кажется, с утра не забыла, да и волосы торчать не должны. Чего ж тогда они на меня так вытаращились, будто я не человек, а неведома зверушка какая-то?

– Э-э, ребята, – поводила я рукой перед остолбеневшими мужчинами. – Вы что, не по адресу попали? Так, может, надо было сначала поинтересоваться…

– Вы Евгения Максимовна Охотникова? – проигнорировав мой вопрос, полюбопытствовал один из гостей, высокий мужчина с редкими волосами, в больших очках в дорогой оправе, удобно разместившихся на его длинном прямом носу. Одет он был по-деловому: черный костюм, белая рубашечка, лакированные ботинки, как ни странно, не заляпанные уличной грязью в такую слякотную погоду. Хотя, если предположить, что сей гость прибыл на машине, тогда все легко объясняется. К тому же в руках у него я заметила сложенный зонт, с которого стекала на пол дождевая вода, а значит, по улице посетитель все-таки прошелся.

А вот на плечи его товарища восточной внешности был накинут плащ. Длинный, кожаный и, очевидно, весьма дорогой. Да и остальная его одежда выглядела вполне респектабельно: белые ботиночки – и это в такую-то погоду! – белоснежная рубашечка с позолоченными пуговками, бежевые брючки прямого кроя, внушительного размера животик. Одним словом, весьма распространенный для нашей местности – а Тарасов – обетованный город для разномастных горных джигитов, не прижившихся у себя на родине, – тип состоятельного армянина. Кстати, восточные мужчины чаще отдают предпочтение светлым вещам, нежели наши соотечественники, привыкшие ко всему темному и менее маркому.

– Ну да, Евгения Максимовна – это действительно я, – смерив обоих мужчин оценивающим взглядом и прикинув масштаб их состоятельности, подтвердила я.

Мужчины вопросительно переглянулись, а затем тот, что в очках, добавил:

– В таком случае разрешите представиться – Кононов…

– Извините, что перебиваю, – прервала я его на полуслове, – но, может быть, вы пройдете в квартиру? Лестничная площадка – не место для деловых бесед. А у нас, судя по всему, намечается именно такая.

Возражений не последовало, и оба гостя переместились в коридор моей квартиры. Затем разулись и, как гуси, выстроившись один за другим, важно зашагали за мной в гостиную. Я попросила тетю Милу сделать нам кофе, а сама разместилась в одном из кресел, приготовившись вникнуть в проблемы этой парочки. Господин Кононов, пока еще не знаю, как его по имени-отчеству, закашлялся, а затем продолжил прерванный процесс знакомства. Неловко поерзав на диване, он заново представился:

– Кононов Олег Ефимович, директор научно-исследовательского центра разработок компьютерной техники.

– Манукян Меясар Башхоевич, – сам представил себя другой. – Заместитель министра по финансам нашей области.

Я бы ни за что не рискнула воспроизвести названное словосочетание, так как в первую минуту мне показалось, что это набор каких-то иностранных слов, а не человеческое имя. Единственное, что поняла достаточно четко, так это то, что гости у меня сегодня не шуточные, а стало быть, и сделка намечается серьезная. Пришлось изобразить особую сосредоточенность и спросить:

– Что же вас привело ко мне?

Заговорил этот, со сложносгорбленной фамилией и непроизносимыми именем-отчеством:

– У нас проблема. Проблема почти мирового значения, – произнес он без какого-либо акцента, что указывало на то, что в России он провел большую часть своей жизни, а может, и вовсе тут родился. – Эта проблема возникла с началом компьютеризации страны, а теперь достигла своего пика.

В комнату вошла тетушка Мила, молча поставила перед гостями поднос с кофе, а затем так же молча удалилась. Она хоть и крайне любопытна, но никогда не позволяет себе вмешиваться в мои разговоры с клиентами, предпочитая выспросить подробности после их ухода. А вот подслушивать все же иногда подслушивает.

– Проблема эта состоит в сохранности секретной информации, хранящейся в компьютерах государственных и финансовых учреждений, – продолжал между тем мужчина. – Информацию необходимо защищать от различного рода разрушающих вирусов, а также беречь от взлома сами инфосистемы и не допускать утечку данных. Из года в год различные финансовые учреждения страдают от злоумышленников, взламывающих базы данных банковских счетов и проворачивающих с ними различные махинации. За один только последний месяц со счетов различных банков исчезло около четырех миллионов – и это без учета происходящего в столице.

– Абсолютно ничего не понимаю, – призналась я честно. – При чем тут я и компьютеры? Похоже, вам нужно не ко мне, а к какому-нибудь хакеру-виртуозу, что ли, – посоветовала я.

Кононов улыбнулся и отрицательно закачал головой:

– Нет, нет, хакеры нам не помогут. Скорее уж именно от них, этих самых «мышей», и нужно очистить город, да и страну тоже. Используя вирусы, они выводят из строя программы государственного значения, просматривают файлы с номерами кредитных карточек миллионеров, несанкционированно влезают в правительственные компьютерные системы. Известен даже случай, – эмоционально жестикулируя, разошелся Кононов, – когда хакеры предлагали свои услуги Саддаму Хусейну, обещая за миллион долларов вывести из строя компьютеры, задействованные в военных операциях в Персидском заливе. Вы себе представляете, к чему все это может привести? Начнется самая настоящая война, война без выстрелов и убийств. Достаточно лишь вывести из строя телефонную систему противника, затем систему управления перевозками и, наконец, финансовую. И все, конец целому государству.

– И вот сейчас у нас появился человек, способный предотвратить все это, – прервал пылкую речь Олега Ефимовича его товарищ с кавказской внешностью. – Продвинутый программист и талантливый ученый, создающий уникальные защитные программы, сумевший определить слабые места самих компьютеров и знающий, как усовершенствовать их.

– Ну так и работайте с ним, – пожав плечами, заметила в ответ я, до сих пор не уразумев, чего же от меня хотят. – Пусть он и обезвреживает ваши вирусы, если знает, как это делать. Я-то тут при чем?

– Он и весь персонал нашего исследовательского центра этим как раз и занимались, – принял эстафету Кононов, поправив очки. – Мы уже почти создали невскрываемый код, способный стать костью в горле для различных компьютерных террористов, шпионов и хакеров-малолеток. Данные такой коммуникационной системы не могут быть перехвачены в принципе, так как в квантовой криптографии, взятой нами за основу, для кодирования нулей и единиц используется изменение поляризации фотонов, – зачем-то начал объяснять мне тонкости процесса Олег Ефимович. Хотя я и без того не– плохо жила и, думаю, продолжала бы жить, не забивая голову ненужными чудесами современной техники. – Таким образом, – не умолкал Кононов, – любая попытка перехвата потока фотонов приводит к изменению их поляризации. Как только управляющая система регистрирует это, то тут же аннулирует перехваченный ключ и вместо него генерирует новый.

– И что? – переспросила я вяло, будучи не слишком сведущей в точных науках, так, из чувства уважения к клиенту.

Олег Ефимович вздохнул:

– К сожалению, все наши разработки в одно мгновение испарились, не оставив и следа. То крыло, где велась работа над созданием подобной системы, было взорвано. Сгорела вся техника, документация, погибли люди. Теперь… – голос Кононова задрожал, – необходимо начинать все заново, почти с нуля.

Поняв, что его товарищ не в состоянии продолжать, кавказец, как я прозвала его про себя для удобства, перехватил инициативу и продолжил:

– Как вы и сами, наверное, понимаете, бросить все на полпути нельзя, работу необходимо возобновить. И мы готовы к этому, и даже правительство столицы согласно спонсировать проект, но… – мужчина сделал паузу, – есть некоторые проблемы. Дело в том, что почти все разработчики погибли при взрыве. Выживших немного, да к тому же у большинства из них травмы серьезного характера и, скорее всего, они не смогут продолжить работу. Отчасти нам повезло, так как среди счастливчиков оказался главный координатор проекта Конышев Вячеслав Евгеньевич. Без него возврат к работе был бы в принципе невозможен. К сожалению, компьютерные террористы и мафиозные структуры, заинтересованные в получении от них конфиденциальной информации, не желают мириться с возобновлением работ и уже несколько раз посягали на жизнь Вячеслава Евгеньевича. Они понимают, что, убив его, надолго приостановят создание программы невскрываемых кодов, а значит, наворуют еще не один миллион и провернут не одну махинацию.

– Насколько я понимаю, охрану Конышева вы намереваетесь поручить мне?

– Совершенно верно, – сдержанно кивнул кавказец. – Нам бы хотелось нанять вас в качестве телохранителя Вячеслава Евгеньевича.

– А почему именно меня? – не удержавшись, все же поинтересовалась я, осознавая, что дело серьезное и кому попало его не поручат.

– Мы навели о вас справки. Исходя из полученных сведений, вы лучшая из всех, кого нам предложили, – ответил Олег Ефимович. – Во-первых, вы получили достойную профессиональную подготовку, а брать на работу дилетантов – бывших военных или обычных охранников – в данном случае слишком опасно. Во-вторых, о вас великолепные отзывы: ответственная, неподкупная, решительная – это как раз то, что нам надо. И, наконец, вы ни разу не оплошали и не потеряли доверившегося вам клиента. На что мы надеемся и сейчас.

Я не слишком суеверна, но все же постучала по деревянной крышке стола, пробормотав:

– На всякий случай, чтобы не сглазить.

– Так вы согласны взяться за эту работу на тот период, пока наша доблестная милиция ведет охоту на компьютерных террористов? – спросил заместитель министра по финансам. – На оплату, как вы уже, наверное, поняли, государство не поскупится. Мы даже готовы выдать вам в качестве аванса некоторую сумму.

Без какого-либо энтузиазма я глянула за окно: дождь как лил, так и продолжал лить, не собираясь заканчиваться в ближайшее время.

– Вы не ответили. Беретесь за это дело? – повторил свой вопрос кавказец.

При этом он уже достал из кармана увесистый бумажник и, вытащив из него несколько стодолларовых купюр, небрежно зажал в руке, не выкладывая пока на стол. Я едва не выругалась, понимая, что меня просто дразнят большими деньгами. Понять-то поняла, но не удержалась от соблазна и, тягостно вздохнув, обреченно произнесла:

– Хорошо, я возьмусь за охрану вашего ученого.

– Вот и замечательно, – облегченно выпалил Кононов и заметно расслабился.

Его же товарищ передал мне «приманку» и, как бы к слову, добавил:

– Ах да, забыли упомянуть – клиент пострадал при взрыве. Он лишился зрения, и вам, возможно, придется совмещать работу телохранителя с работой поводыря. Впрочем, эти неудобства мы вам обещаем материально компенсировать.

«Забыли упомянуть? Да это же кардинально меняет суть дела!» – хотела было воскликнуть я, но отчего-то промолчала. Может быть, меня заставили сдержаться добавленные купюры, может быть, мой взор затуманился из-за зеленого цвета ценных бумаг. Не знаю. А эти двое, словно заранее уверенные в благоприятном исходе, покровительственно смотрели на меня и радовались. И черт бы их обоих побрал!

* * *

Конышев Вячеслав Евгеньевич, с которым меня познакомили на следующее же утро, оказался мужчиной весьма интересным, как внешне, так и внутренне. Широкие темные очки, полностью скрывавшие глаза, вовсе не портили его, а скорее добавляли таинственности и слегка интриговали собеседников, вынужденных терзаться вопросом, о чем же думает этот красавец мужчина и правду ли говорит. Способствовала тому и улыбка. Легкая, игривая, она часто появлялась на лице Конышева. Казалось, Вячеслав улыбается своим мыслям.

Когда нас знакомили, Конышев протянул ладонь мне навстречу, а когда я положила на нее свою, поднес ее к губам и, поцеловав, произнес:

– Я почти уверен, что она красива.

– Не более, чем ваша жена, – отшутился Олег Ефимович. А именно он выписал мне пропуск в институт и встретил на проходной.

Но Вячеслав Евгеньевич продолжил расспрашивать:

– Какого цвета у нее глаза и волосы? Какую прическу носит? Я хочу знать.

Олег Ефимович вздохнул. Догадавшись, что ему не слишком хочется меня описывать, я жестом дала ему понять, что как-нибудь справлюсь сама, он же может идти, а затем ответила:

– Я высокая, хорошо сложена, стригусь коротко. Волосы цвета спелого каштана. Глаза, как мне говорят, вообще цвета неопределенного – постоянно меняются, в зависимости от настроения. Губы пухлые, нос маленький. Вот и весь портрет!

Вячеслав вновь загадочно улыбнулся:

– Действительно красивая. А у вас есть семья: муж, дети?

– Нет.

– И квартиры собственной, наверное, тоже нет, – как-то устало вздохнув, добавил мой собеседник.

– Ну, пока еще нет, я живу с…

– Что ж, я был почти уверен, что вы из отряда приматов, – полуутверждающе протянул одному ему понятную фразу Конышев, даже не дослушав меня.

– А кто это? – глупо переспросила я.

– Приматы? – удивился моей неграмотности клиент, и уголки его губ озорно приподнялись вверх в легкой усмешке. – Это, девочка моя, те, у кого в графе семейного положения написано «холост», иными словами, одиночки, живущие под одной крышей с матерью. Из самой формулировки возникает термин: «приматы», то есть люди, живущие при матери, в тепличных условиях, наполненных заботой и опекой.

– В таком случае боюсь, что я все же не из их числа, – заметила я. – Я живу не с матерью, а с тетей Милой, и о тепличном образе жизни мне, при моей-то работе, остается только мечтать.

Вячеслав рассмеялся:

– Скорее всего, вы правы. И все же я чувствую, что вы одиноки, у вас нет рядом близкого человека, с которым вы могли бы поделиться самым сокровенным, на плече которого всплакнуть, если вдруг приведется. Одиночество – штука, конечно, хорошая, но убийственная. Поверьте мне, Евгения.

Не стала спрашивать, откуда он узнал, что я действительно по природе своей волк-одиночка. Тем более что не раз слышала о том, что у людей, лишенных зрения, обычно обостряются остальные чувства: осязание, вкус, слух, наконец интуиция. Они порой чувствуют больше, чем мы видим.

– Ну так что, Евгения Максимовна, – распорядился Конышев через минуту, – ведите меня.

– Куда? – удивилась я.

– В отдел квантовой криптографии. Второй этаж, кабинет сорок четыре, – объяснил Вячеслав.

Я взяла его под руку, и мы двинулись по направлению к лифту. А так как идти молча было как-то неловко, я попросила:

– Расскажите мне о себе.

– А что рассказывать, моя жизнь куда беднее на события, чем ваша. Это вам постоянно приходится кидаться из огня да в полымя, кого-то спасать, защищать, оберегать. А моя сфера деятельности ограничивается всего лишь офисом и компьютером. Про таких, как я, говорят – чокнутые. Возможно, так оно и есть, хотя мне нравится моя работа.

– А как вы к этому пришли? Как поняли, что хотите стать исследователем в этой области? – нажимая нужную кнопку лифта, озадачила я Конышева новым вопросом.

– Сложный вопрос, – вздохнул тот задумчиво. – Честно сказать, и сам толком не знаю. Меня подобные вещи не интересовали даже в школьные годы, я считал их бессмысленными и ненужными. После окончания школы поступил в военное училище, мечтая стать летчиком. – Вячеслав усмехнулся. – Обычные юношеские грезы, ничего более. Зато получил инженерное образование. Тогда-то я и понял, что летать уже не стремлюсь, а хочу учиться дальше, хочу стать исследователем. Увлекся компьютером, программами, а затем дорос до разработчика.

Лифт остановился. Конышев, не дожидаясь моей помощи, вышел и повернул налево.

– А вы неплохо ориентируетесь, – не удержалась от комплимента я. – При том, что даже не пользуетесь палочкой.

– Да уж, неплохо, – горько усмехнулся Вячеслав, повертев в руке коротенькую трость, в которой с трудом угадывалась палочка для незрячего. Скорее уж она напоминала учительскую указку. – Если честно, то ничего удивительного нет, эти стены я знаю как свои пять пальцев. Здесь я начинал работать, прежде чем институт перевели в новое здание. Но все возвращается на круги своя – как видите, пришлось вернуться назад.

Чуть поодаль показались несколько ступенек: уровень пола в дальнем конце коридора почему-то был ниже, чем у лифта. Я собралась уже остановить шагающего впереди Вячеслава, но заметила, как тот надавил на кнопку на ручке своей трости, и она увеличилась до размера клюки. Мужчина несколько раз стукнул ею по полу перед собой и осторожно двинулся дальше. Мне даже не требовалось его направлять. Вскоре Вячеслав остановился и спросил:

– Как далеко мы находимся от нужной двери?

– Почти рядом, – осмотревшись, ответила я. – Еще шагов восемь – и вы окажетесь прямо перед ней.

– В таком случае можно вашу руку? – попросил Вячеслав Евгеньевич и, улыбнувшись, добавил: – Хочу, чтобы меня увидели в компании молодой и красивой женщины. А то все с коллегами да спонсорами.

Я предложила Вячеславу свою руку, и мы двинулись дальше. Теперь уже Конышева пришлось вести мне, попутно ощущая неловкость из-за того, что я вижу, а он нет. Будто в этом была часть моей вины. Видимо, к этому нужно привыкнуть и не обращать внимания.

Дойдя до двери, я пропустила Вячеслава вперед, а затем вошла сама. Помещение, в которое мы попали, оказалось большим, просторным, с высоким потолком и заполненным всевозможной компьютерной техникой. Перед мониторами сидели мужчины самого разного возраста и уверенно щелкали по клавиатуре. Причем все настолько углубились в работу, что на наше появление никто не обратил внимания.

– Куда теперь? – завершив беглый осмотр помещения, спросила я у Конышева.

– В мой кабинет, – указав вправо, ответил тот. – Видите дверь у самого окна?

– Да, вижу. На ней есть табличка.

– Вот там теперь мое место, – пояснил Вячеслав, печально вздохнув. Но затем резко тряхнул головой, словно отгоняя уныние, и чуть бодрее добавил: – Сейчас займемся отбором нового персонала. Видите ли, людей катастрофически не хватает, особенно настоящих профессионалов. А исследование требует пристального внимания, вот мы и вынуждены набирать людей с улицы. К сожалению, вам сегодня придется при этом присутствовать.

– Почему же к сожалению? – возразила я, подхватывая Вячеслава под руку. – Мне, например, даже любопытно. Все-таки настоящее собеседование. Пора бы мне познакомиться с особенностями мероприятия, а то знаю о нем лишь понаслышке.

– Евгения, хотите анекдот? – неожиданно предложил Конышев. – Он, правда, очень короткий, всего одна фраза. Но думаю, вы его оцените.

– Ну давайте, – не отказалась я.

– В связи с поломкой сервера для создания фотороботов Управление внутренних дел приглашает на работу граждан с богатой мимикой.

Я улыбнулась, а Вячеслав вздохнул:

– М-да, все же юмор компьютерщиков слегка отличается от юмора обычных людей. Я убеждаюсь в этом все больше.

– Прошу в ваши апартаменты, – открывая следующую дверь, пригласила я спутника.

Конышев вошел в кабинет, снова провел палочкой по полу и уверенно приблизился к широкому столу, выполненному из темного дерева. Я задержалась у двери, оглядываясь по сторонам. Кабинет Вячеслава Евгеньевича представлял собой небольшую вытянутую комнату с одним окном. Обстановка оригинальностью не отличалась: обои под покраску, мягкий, но почему-то не кожаный диван, рабочий стол, крутящееся кресло, большой цветок на полу, на окне жалюзи. Полумрак.

Не сразу поняв, что полумрак Вячеславу Евгеньевичу никакого неудобства не доставляет, тогда как посетителям, напротив, будет мешать, я поискала на стене выключатель и зажгла свет.

– Вы пока располагайтесь, а я позвоню, чтобы отобранных вчера кандидатов прислали ко мне на собеседование, – говорил между тем Вячеслав, поднимая трубку телефона.

Продолжая наблюдать за его действиями, я все больше и больше удивлялась, как безошибочно он находит нужную кнопку. Впрочем, клавиатура телефона, калькулятора и компьютера относительно стандартна. Если часто ею пользуешься, то можно найти нужную кнопку с закрытыми глазами.

Пока Конышев отдавал распоряжения, я решила, что кандидатов на свободные места буду тщательно обыскивать за дверью, а впустив в кабинет, не позволю подходить близко к столу, оставив прямо у входа. Пока это были лишь малые меры предосторожности, но пренебрегать даже ими не следовало. Тем более что я пока не представляла, от кого именно надо защищать Вячеслава Евгеньевича.

Вскоре прибыли соискатели. О них мне доложил юноша, непонятно кем тут работавший. К его пиджаку хоть и был прицеплен бейджик, но на нем значились лишь фамилия и имя с отчеством, но только не должность. Возможно, паренек числился пока новичком, и его обязанности ограничивались курьерскими и специального названия не имели. Предварительно постучавшись, юноша осторожно заглянул в кабинет и, запинаясь, произнес:

– Тут люди пришли. Мне сказали, что их надо препроводить к вам.

– Да, да, мы в курсе, – кивнула я. – Скажи, пусть постоят в коридоре, я сейчас к ним выйду.

Не заставляя претендентов ждать, я вышла в соседнюю комнату и велела всем выстроиться в очередь. Затем подозвала к себе первого и, по-видимому, самого шустрого из них и тщательно обыскала. Не обнаружив при нем ничего опасного, провела к Вячеславу Евгеньевичу.

– Кто вы? – едва заслышав, как скрипнула дверь, сразу же спросил Конышев, не дав бедняге толком опомниться и собраться с мыслями.

– Я-а? – немного опешив, переспросил парень.

Он был довольно рослый, коротко стриженный и с бакенбардами. На правой его руке я заметила небольшую наколку в виде компа с забавной улыбающейся мордочкой и какими-то буквами. Одет на рэперский манер, разве что без повязки на голове. Выглядит лет на двадцать пять, может, чуть больше.

– А разве здесь есть еще посторонние? – насторожился Вячеслав.

– А-а, ну да, – парнишка вскинул подбородок и вознамерился пройти к столу.

– Оставайся там, – остановила его я. – Тебя и так хорошо слышно.

– Ладно, – немного растерянно пожал плечами молодой человек. После чего представился: – Костин Виктор Павлович.

– Расскажите о себе, – предложил Конышев. Сейчас он сидел в кресле с высоко поднятой головой, выпрямленной спиной и, казалось, неотрывно смотрел на посетителя, хотя на самом деле просто повернул лицо в сторону двери.

– Мне двадцать четыре года, имею опыт работы программиста для платформы J2ЕЕ, неплохо разбираюсь в устройстве сотовых телефонов, телевизоров и другой техники, – уверенно начал Костин. – За несколько дней из двух списанных компов могу собрать один рабочий. Легко определяю неполадки в программах и устраняю их. Имею рекомендательные письма с прежнего места работы. Не пью, не курю. Считаю себя человеком ответственным и очень хочу работать над созданием новых программ, – выпалив все за одну минуту, парень замолчал.

– Что ж, отлично, – слегка кивнул головой Вячеслав. – Надеюсь, что возможность показать себя у вас действительно появится и кто-нибудь предложит вам интересную работу. Благодарю, до свидания.

Я едва не опешила от столь неожиданного и, главное, резкого ответа. Паренек же и вовсе раскрыл рот и, заикаясь, пролепетал:

– Это… значит, что вы меня не берете?

– Да, это значит, что вы нам не подходите, – повторил тоном, не терпящим возражений, Конышев.

– Но ведь вы даже не глянули в мое резюме, – начал возмущаться парнишка, сверля взглядом Вячеслава. – Я действительно хорошо разбираюсь в компьютерах, во всех, включая Power PC 970 c его 64-разрядным микропроцессором. Это новая разработка, с ней вообще мало кто сейчас на «ты». Машина дорогая, не у всех есть.

– Да неужели? – усмехнулся в ответ Вячеслав и слегка склонил голову набок. – А как же Power 4? С ним вы тоже на «ты»?

– Ну, в общем-то, да, – кивнул неуверенно парень, зачем-то покосившись в мою сторону.

Вячеслав снова усмехнулся и, махнув рукой в сторону двери, произнес:

– Идите, молодой человек. К вашему сведению, Power PC 970 – это упрощенная версия Power 4.

– Я это знал, – попытался было вернуть позиции кандидат, но, глянув на недвижимого, угрюмо «смотрящего» на него Конышева, быстро понял, что это не имеет никакого смысла, и, буркнув что-то себе под нос, выскочил из кабинета.

– Почему вы не взяли его, парень ведь действительно хочет работать? – обратилась я с вопросом к Вячеславу, едва только за вышедшим захлопнулась дверь. Пока я совершенно не понимала его действий. – Вы же сказали, что вам нужны талантливые сотрудники. А мальчишка вроде во многом разбирается.

– Вот именно, талантливые. Этого же парня в первую очередь интересуют деньги – у нас ведь хорошо платят. А за деньги, как известно, любой дурак будет работать, а дураки мне ни к чему! Мне нужны люди увлеченные.

– А с чего вы взяли, что его интересуют только деньги? – снова спросила я, не удержавшись.

В общем-то, все это не моего ума дело. Моя главная обязанность – оберегать жизнь Вячеслава, а не выяснять подробности каждого его действия. Но Конышев меня заинтересовал как личность. С ним приятно было просто общаться, что на самом деле для меня редкость. Большинство людей мне кажутся настолько предсказуемыми, что я теряю к ним интерес после первой же произнесенной фразы. К тому же чувствовалось, что Вячеслав тоже одинок, и мне хотелось как-то поддержать его.