Kitobni o'qish: «Крутая мисс»

Глава 1

Говорят, бывает такая вещь, как сон в руку. В моем случае роль такого сна сыграла фантазия. Обычная кулинарная фантазия, одна из тех, которые время от времени приходят мне в голову. В тот пасмурный день поздней осени, когда за окном с утра моросил противный мелкий дождь, облетевшие деревья походили на мокрые черные хлысты, а неподвижная Волга сделалась похожей на застывший поток темного олова, мне захотелось побаловать себя чем-нибудь экзотическим, пряным и изысканным. И я воспользовалась для этого рецептом южноамериканской кухни.

Накануне я основательно затарилась на рынке продуктами и напитками, поэтому сегодня проблем никаких не было и с самого утра можно было полностью отдаться священнодействию. Для начала я приготовила маринад из белого вина, в который поместила нарезанную ломтиками телячью печенку. Для того чтобы продукт дошел до кондиции, требовалось время, и я воспользовалась паузой, чтобы заняться шоколадным тортом по-бразильски. Главным ингредиентом здесь были бисквитные сухарики, которые следовало пропитать ромом, а затем намазать шоколадным кремом.

Когда я взялась за приготовление крема, зазвонил телефон. Не сказать, чтобы это здорово вдохновило меня, потому что, как правило, телефонный звонок означал одно – мой шеф генерал Суров, профессиональный псевдоним Гром, хочет меня видеть. А значит, прощай, экзотический ужин.

Я вздохнула, вытерла полотенцем руки и подошла к телефону. Разумеется, это был Гром.

– Багира? – деловито произнес он. – Тебе забронированы билеты на утренний рейс до Москвы. Я тебя жду.

– Ну, слава богу! – вырвалось у меня.

– О чем это ты? – недоуменно спросил Гром.

– Об утреннем рейсе, – призналась я. – А то я уж подумала, что погибли продукты. Задумала тут ужин по-креольски...

– По-креольски? – задумчиво сказал Гром. – Это очень любопытно. И уверен, очень вкусно. Ну что ж, приятного тебе аппетита! Только до ужина внимательно изучи факс, который будет тебе отправлен. Это данные на одного человека, который вылетит завтра с тобой в Москву. Он получил вызов за рубеж к родственникам. Родственники довольно далеко – в Колумбии. По счастливому совпадению у тебя в Колумбии тоже родственник – брат, и он тоже прислал тебе вызов. Видишь, как много у вас общего? Поэтому твоя задача – сблизиться с этим человеком. Знакомство должно быть естественным и непринужденным. Все остальное – в Москве. Из аэропорта едешь прямо ко мне.

– Слушаюсь! – отчеканила я.

Итак, ужин мой будет прощальным, хотя прощаться мне особенно не с кем. Женщина я одинокая, а разъезды и перелеты для меня – самое обычное дело, поскольку моя профессия – секретный агент. Я работаю в особом отделе по борьбе с организованной преступностью и терроризмом, который и возглавляет генерал Андрей Леонидович Суров, он же Гром. Мой псевдоним – Багира, хотя на самом деле меня зовут Юлия Сергеевна Максимова.

Наш отдел выполняет весьма специфические функции, поэтому никаких его следов в телефонных книгах и адресных справочниках вы не найдете. Полностью структура и штатное расписание известны, наверное, одному Грому. Агенты, которые выполняют задания, действуют, как правило, в одиночку и не знают друг друга. По-моему, из соображений конспирации они разбросаны по всей стране.

Я, например, проживаю в городе Тарасове. С некоторых пор мне предоставили довольно уютный и уединенный особняк, расположенный в пустынном месте в некотором отдалении от нового района. Место здесь достаточно живописное – с холма просматривается вся городская панорама и широкое русло Волги, вдоль которого и вытянулся город. Теперь, лишенный красок, окутанный серой дымкой дождя, пейзаж производил унылое впечатление, но в солнечные дни он выглядит потрясающе.

Дом тоже неплох – настоящая маленькая крепость, обнесенная неприступным забором, с подземным гаражом и бассейном. Сейчас бассейн пуст, зато в гараже стоят два автомобиля – «БМВ» и «Лада». Дом оснащен надежной сигнализацией и современными видами связи. Поэтому я всегда, образно говоря, под рукой у своего шефа.

Вслед за телефонным звонком последовал сигнал факса, и через минуту в руках у меня была краткая справка о человеке, с которым уже утром мне предстояло сблизиться. Справка включала и фотографический портрет субъекта. Я принялась за изучение этого документа.

Быков Валентин Сергеевич, 1960 года рождения, по образованию инженер-судостроитель, до начала девяностых годов работал в «почтовом ящике», производившем гидравлические системы для подводных лодок. Когда из-за кризиса военно-промышленного комплекса остался без работы, вернулся в родной город, где перебивался случайными заработками. Женат, имеет дочь семнадцати лет. Зато не имеется никаких достоверных сведений о наличии у Валентина Сергеевича родственников за границей.

С фотографии на меня смотрело торжественно-испуганное лицо абсолютно заурядного мужчины с безвольным подбородком, вялой линией губ и припухлыми, как у хомячка, щечками. Аккуратная стрижка, никак не маскирующая ранних залысин, и стандартный набор – черный пиджак, белая сорочка и безвкусный галстук завершали картину. Передо мной был портрет типичного обывателя, не хватающего звезд с неба и абсолютно не склонного к авантюризму. Конечно, внешность обманчива, но данные биографии подтверждали характеристику. Значит, в поле зрения нашей организации он попал в силу чрезвычайных обстоятельств. Впрочем, ничего особенно трагического в этом нет – в наше время семьдесят процентов населения могут сослаться на чрезвычайные обстоятельства и будут правы. Но далеко не каждый в силу этих обстоятельств отправляется в далекую Колумбию по приглашению фиктивных родственников. Предоставив телячьей печенке возможность дозревать в маринаде, я решила немедленно отправиться в аэропорт, чтобы забрать билет. Тогда завтра я могла бы полностью сосредоточиться на своем подопечном, ни на что не отвлекаясь. Тем более что от моей крепости до аэропорта рукой подать. Для сегодняшней поездки я выбрала «Ладу».

Выехав за ворота, я покатила в город. Многоэтажные дома окраинного района смутно проступали сквозь пелену дождя и казались вымершими. Шоссе, ведущее в город, было почти пустынно и блестело, как полированное. Тихо шуршали шины, «дворники» смахивали с ветрового стекла потоки холодной воды, а я лениво гадала, отчего именно сегодня меня потянуло на южноамериканскую кухню – по контракту или же это была телепатия.

Чем ближе я подъезжала к аэропорту, тем плотнее становился поток машин – даже в такой сонный промозглый день жизнь в городе не замирала. Только прохожих на тротуарах было поменьше, и все они позакрывались зонтами.

Мне вспомнилось, что совсем недавно я размечталась о том, как было бы неплохо, если бы меня направили куда-нибудь, где тепло и светит солнце. Намек на это уже как-то прозвучал, но рассчитывать на командировку в Колумбию было рано – речь шла только о наличии там у меня брата. Ничего не значило и мое завтрашнее знакомство – вполне возможно, что с господином Быковым мне придется отправиться совсем в другое место – на Южный полюс, например. Гадать на эту тему не хотелось – мои маршруты совершенно непредсказуемы.

Процедура с билетом не отняла много времени. Никакого особенного столпотворения у касс не наблюдалось. Аэропорт был скорее пуст. Уладив это дело, я решила навестить контору, в которой господин Быков работал последнее время. Там я надеялась получить кое-какие сведения о личности этого человека – о его характере, привычках и недостатках. Нигде так охотно не говорят о недостатках сотрудника, как в коллективе, откуда его уволили.

Небольшая организация под названием «Артур» занималась торговлей сельскохозяйственной техникой и грузовыми автомобилями, объектом ее деятельности были сельские районы. Контора находилась в невзрачном помещении на первом этаже пятиэтажки почти в самом конце проспекта Строителей. Одного взгляда на эту трущобу было достаточно, чтобы понять, насколько неважно развивается бизнес у «Артура». Мне, впрочем, сие обстоятельство было на руку – не слишком занятых людей проще разговорить.

Не моргнув глазом, я назвалась представительницей регионального бюро по исследованию трудовых ресурсов и попросила разрешения задать несколько вопросов. После небольшой заминки мне все-таки пошли навстречу. Тут и выяснилось, что название организации не имеет ни малейшего отношения к славному королю Артуру, а просто она носит имя своего учредителя и хозяина Артура Николаевича.

Он сам снизошел к моей просьбе, отчасти, видимо, из личной симпатии, а отчасти потому, что опасался, как бы мне не наговорили чего лишнего. Это был крепкий мужчина лет тридцати пяти, с тяжелой нижней челюстью, усталым лицом и взглядом, который как бы говорил: «Я согласен вас выслушать, хотя заранее знаю, что это будет полная чушь».

Вслух же он произнес: – Что же именно вы хотите узнать?

– Наш отдел занимается социальным портретом современного безработного, – бойко поведала я. – Методом случайного поиска мы выбрали несколько кандидатур, чьи параметры послужат исходными для составления нашей модели. Мы использовали списки службы занятости. Компьютер выбрал среди всех прочих кандидатуру Валентина Сергеевича Быкова. Его последнее место работы – ваша организация...

«Боже, что за чепуха!» – именно эта мысль отчетливо проявилась на усталом лице Артура Николаевича.

«Как это нам интересно!» – изобразила я на своем лице и продолжила:

– Была бы очень признательна, если бы вы прояснили причины, заставившие вас расстаться с этим сотрудником.

Артур Николаевич пожал плечами.

– Да какие такие причины! Никаких особенных причин и нет, – заявил он. – Тяжелые времена – вот и все. Мы были вынуждены сократиться. При нашем объеме поставок не требуется столько сотрудников. Уволен был не только Быков, но и еще трое...

– Но компьютер выбрал Быкова, – радостно перебила я. – Поэтому мне хотелось бы уточнить – почему именно он? Были же, наверное, и другие варианты? Но вы выбрали Быкова...

Артур Николаевич тихо вздохнул и принялся объяснять:

– Во-первых, Быков работал у нас недавно. Сами понимаете, в таких случаях отдаешь предпочтение тем, кого хорошо знаешь. А во-вторых, профессиональные качества...

– Он плохо выполнял свою работу?

Артур Николаевич досадливо поморщился:

– Ну как вам сказать. Я не знаю, каков он в своей основной специальности, но у нас здесь главное – оборотистость. Крутиться надо, понимаете? Не скажу, что Быков как-то отлынивал, но все эти ИТР... – Он махнул рукой. – Они привыкли к иному ритму, к иному уровню ответственности. Я бы сказал, что Быков не мог реализовать себя в нашем деле. Поэтому расстался я с ним без особых сожалений.

– Можно ли сказать то же самое о Быкове? – поинтересовалась я. – Как он воспринял сообщение об увольнении?

– Очень болезненно, – хмуро ответил Артур Николаевич. – Насколько я знаю, ему не везло с работой. Он нигде не мог удержаться.

– Как вы думаете, из-за чего? – тут же подключилась я. – Только ли дело в отсутствии оборотистости, как вы сказали? Может быть, были и какие-то иные причины? Спиртным он не злоупотреблял?

– Не думаю, – сказал Артур Николаевич. – Правда, иногда по утрам от него припахивало, но я закрывал на это глаза. Повторяю, его проблема была в том, что он не умел заработать. От этого у него и в семье конфликты были...

– А у него были конфликты в семье? – деловито осведомилась я.

– Вот именно, – нехотя сказал Артур Николаевич. – Человек, который не имеет постоянного заработка, пожалуй, ничем не лучше алкоголика. Последнее время Быков, по-моему, даже жил у своей матери, в ее однокомнатной квартире. Вот как далеко зашло дело.

– Может быть, любовница? – подсказала я еще один вариант.

– Бросьте! – презрительно воскликнул Артур Николаевич. – О чем вы говорите? Если мужчина не может содержать семью, то как он будет содержать еще и любовницу? Да и знаете ли, трудно себе представить, чтобы какая-то женщина могла увлечься этим увальнем. Впрочем, тут я могу ошибаться, ведь сердце женщины – загадка, не правда ли? – Артур Николаевич впервые улыбнулся.

– Это было раньше, до появления социальной психологии, – важно заявила я.– В наше время загадок почти не осталось.

– Ты смотри! – удивился Артур Николаевич. – Надеюсь, и в отношении Быкова у вас не осталось вопросов?

– Да, вы мне очень помогли! – с энтузиазмом объявила я. – Наша работа только на первый взгляд кажется пустяком. С помощью модели, синтезированной на основе наших опросов, мы надеемся решить проблему всеобщего трудоустройства если не на все сто процентов, то очень близко к этому.

– Да чего ее решать! – махнул рукой Артур Николаевич. – С бардаком в стране кончать надо – тогда и работа будет. А пока на шее у того, кто с сошкой, – семеро с ложкой, ничего хорошего у нас не будет.

– И тем не менее большое спасибо! – поблагодарила я его. – Желаю вам успехов. До свидания!

– До свидания! Вам тоже всего хорошего! – сказал мне на прощание Артур Николаевич, кажется, вошедший во вкус беседы и прервавший ее с некоторым сожалением.

Не знаю, удовлетворили бы собранные сведения вымышленное мною региональное бюро, но лично у меня теперь появилось довольно определенное представление о человеке, с которым мне предстояло ненавязчиво познакомиться.

Теперь мне казалось, что господин Быков не окажется трудным объектом. По-видимому, это действительно заурядный неудачник, не склонный проявлять инициативу и слабо адаптирующийся в непривычной среде. И я надеялась, что он будет вполне управляем.

Я села в машину и отправилась домой. Дождь по-прежнему сыпался на город, погружая его в бесконечные сумерки. В такую погоду казалось, что солнце никогда уже не появится, и хотелось как можно скорее убраться с промокших серых улиц в тепло квартиры, зажечь все огни и, может быть, даже камин и приготовить аппетитный ужин.

Всю эту программу я намеревалась выполнить, тем более что телячья печенка наверняка уже дошла до кондиции. А потом мне предстояло собрать чемодан и подумать о завтрашнем знакомстве. То есть подумать не в абстрактном смысле, а просчитать возможные варианты встречи с Валентином Сергеевичем Быковым.

Глава 2

К утру дождь прекратился, тучи слегка разошлись, но вид города остался почти таким же унылым – ему по-прежнему не хватало немного солнца.

Я подъехала к аэропорту за час, надеясь опередить господина Быкова и определить свою тактику по отношению к нему как можно раньше. Мои расчеты строились на том, что мужчины приезжают на вокзалы, в аэропорты и прочие ответственные места в последнюю минуту. Тем более следовало ожидать этого от такого малоинициативного субъекта, как Быков.

Но здесь мне был преподнесен первый урок. Едва я остановила машину на площади перед аэровокзалом, как сразу же увидела своего будущего знакомого. Он стоял на автобусной остановке – хотя автобус, привезший его, уже развернулся и катил в обратную сторону.Таким образом, господин Быков открыл для меня такую черту своего характера, как осмотрительность. Бежать сломя голову за улетающим самолетом он, во всяком случае, не собирался.

По сравнению с фотографией Валентин Сергеевич немного изменился, и не в лучшую сторону. Он еще больше полысел, но уже не был так тщательно пострижен. Его лицо заметно осунулось, под глазами появились мешки. Поношенный синий плащ был ему маловат, отчего фигура Валентина Сергеевича казалась располневшей и расплывшейся. Что осталось неизменным, так это безвкусный галстук, туго стягивающий воротничок чистой, но плохо выглаженной рубашки. Вообще весь Быков казался помятым, неухоженным и несчастным.

Последнее совершенно недвусмысленно отражалось у него на лице и особенно во взгляде, которым Валентин Сергеевич безуспешно пытался заглянуть в глаза юной девушки, которая стояла рядом с ним на остановке, но демонстративно старалась смотреть в сторону.

По схожести линии подбородка, вяловатым губам и манере двигаться я угадала в ней дочь Валентина Сергеевича. Она явно провожала папочку в далекие края, но, по-видимому, инициатива в этом мероприятии исходила все-таки от отъезжающей стороны, потому что на пухлом лице девушки-подростка ничего, кроме недовольства, прочесть было невозможно. Очевидно, необходимость рано встать и тащиться через весь город в продуваемый всеми ветрами аэропорт воспринималась дочерью как личное оскорбление. Отцовская сентиментальность была ей несвойственна. У меня даже возникло подозрение, что отец обеспечил себе проводы за определенную мзду, и все равно на бурные проявления чувств ему рассчитывать не приходилось.

Девушка была одета гораздо лучше папаши – в новенькую дутую куртку попугайской расцветки и облегающие джинсы ценой около сорока долларов.

Искательно заглядывая своему чаду в глаза, Быков что-то несколько раз пытался сказать – наверное, завязывая разговор по душам. Но надутая девица только односложно бурчала в ответ и украдкой поглядывала на часы над фасадом аэровокзала, должно быть, проклиная отца за предусмотрительность и раннее прибытие.

Эта семейная «идиллия» выглядела печально, но была мне на руку. Особенно удачным показалось то обстоятельство, что Валентина Сергеевича не пришла провожать жена. После такого афронта мужчины очень склонны находить утешение у посторонних женщин. А то, что мужчины нуждаются в утешении ничуть не меньше слабого пола, известно мне давно.

Во всяком случае, теперь можно не опасаться потерять Быкова из виду – кричащая куртка его дочери была видна за километр. Я смогла спокойно отлучиться на время, чтобы поставить автомобиль на платную стоянку около аэропорта.

Когда я вернулась с чемоданом, парочка все еще стояла на остановке. Но отношения между сторонами находились в прежнем градусе. Дочурка даже еще откровеннее выражала свое нетерпение – наверное, его подстегивало появление очередного рейсового автобуса.

Кажется, отец все-таки понял всю бессмысленность попыток в последние минуты восстановить то, что разрушалось годами, и решил возвратить дочери свободу. С кривой улыбкой он сказал ей что-то, кивая на подходящий автобус. Девица недоверчиво покосилась на Валентина Сергеевича, но, поняв, что он не шутит, заметно ожила. А далее ее оживление шло по нарастающей, потому что Быков, как я и предвидела, судорожно полез во внутренний карман и протянул дочери какую-то купюру. Вид у него при этом был очень смущенный.

Девчонка вспыхнула, схватила деньги двумя пальчиками и, уже ничуть не фальшивя, чмокнула папу в опавшую щеку. Он, кажется, умилился. Дочка помахала ему ладошкой и с огромным облегчением запрыгнула в салон автобуса. Быков махнул ей в ответ и жалко улыбнулся. А затем, как бы встряхнувшись, поднял с асфальта потрепанный чемодан, повернулся и решительно зашагал к аэровокзалу.

Я подгадала так, чтобы в дверь мы вошли одновременно. Валентин Сергеевич был грустен и погружен в свои невеселые мысли, но, к чести его скажу, на мое присутствие все-таки среагировал. Затормозив с разгону, он сосредоточенно извинился и несколько неуклюже распахнул передо мной дверь. Я ответила благодарной улыбкой – более продолжительной, чем того требовала простая вежливость.

Он отреагировал не сразу – понадобилось время, чтобы до него дошла эта простая, но неоднозначная мысль: ему улыбается молодая привлекательная женщина. Сначала Валентин Сергеевич лишь одарил меня растерянным, почти загнанным взглядом и поспешно посторонился, уступая мне дорогу. Однако, хоть и с пятисекундной задержкой, мужское начало все-таки сработало в нем, и, когда я вошла в вокзал, с преувеличенной натугой волоча свой изящный чемоданчик, Валентин Сергеевич рискнул догнать меня и, запинаясь, предложил свою помощь в переноске грузов.

Таким образом, он уже начал угадывать мои желания. За это я отблагодарила его еще одной ослепительной улыбкой и пролепетала, опуская глаза:

– Ну, если это не слишком вас затруднит, я была бы очень признательна...

Теперь начал улыбаться и Быков – в глазах его зажегся робкий интерес.Он даже попытался расправить плечи и втянуть живот. Решительным жестом он отобрал у меня чемодан.

Здесь Валентина Сергеевича ожидал небольшой сюрприз. Дело в том, что замки моего чемодана были не заперты – я просто придерживала крышку пальцем, что было совсем не трудно, поскольку никакой особенной тяжести в моем багаже не было. И как только Быков подхватил мой чемодан и сделал первый шаг по направлению к окошечку регистрации, крышка откинулась, и все содержимое чемодана вывалилась на пол. Валентин Сергеевич опешил. Он с ужасом смотрел на рассыпавшиеся по грязному полу предметы женского туалета, таинственные флакончики, благоухающие неземными ароматами, и прочую мишуру и медленно наливался краской.

– Ах я растяпа! – воскликнула я весело. – Опять не заперла как следует замки! – И тут же, присев на корточки, принялась собирать свой гардероб.

Бедный Валентин Сергеевич преодолел замешательство и поспешно пришел мне на помощь. Мы вдвоем укладывали в чемодан вещи, а Быков без конца бормотал одну и ту же фразу: «Как неудобно получилось, простите!»

– Вы тут нисколько не виноваты! – искренне заявила я, успокаивающе прикасаясь к его плечу. – Все моя спешка и вечная несобранность! Вы же знаете, какие мы, женщины!

Апелляция к его знанию женщин заметно приободрила Валентина Сергеевича. Он успокоился, слегка раскрепостился, и даже движения его сделались более сноровистыми и уверенными. Но главное, он стал посматривать на меня с неприкрытым интересом.

В два счета мы собрали чемодан и вдвоем заперли замки. Убедившись, что конфуз не повторится, Быков уверенно отобрал у меня чемодан и вознамерился нести его дальше, хотя и убедился, что он не является такой уж непосильной обузой.

– Право, может, не стоит? – жеманно произнесла я. – Я и так уже доставила вам столько хлопот.

– Ну что вы! Должен же я оправдать ваше доверие, – шутливо ответил Валентин Сергеевич. – Вы не должны лишать меня возможности реабилитироваться.

Я ответила ему в том же духе, и так, обмениваясь полушутливыми фразами, мы прошли регистрацию. Далее наступил самый критический момент.

– Летите в Москву? – поинтересовалась я.

– Пока да, – добродушно ответил Быков, оказавшись в этом не таким уж простодушным, как можно было предположить на первый взгляд. – Вы тоже?

– Ой, а я лечу вообще на край света! – восторженно сообщила я. – Боюсь страшно! Но, может быть, мы пока присядем?

Окончательно завладев инициативой, я усадила Валентина Сергеевича на свободное место в зале ожидания и расположилась рядом. Он был немного смущен моим вниманием, но чувствовалось, что это внимание ему льстит.

– Так, значит, вы летите на край света? – переспросил он, бросая на меня заинтересованный взгляд и тут же отводя глаза в сторону.

– Да! Ужасно далеко, – кивнула я. – Знаете, наверное, глупо разговаривать, не представившись друг другу. Меня зовут Юлией. А вас?

В нем произошла короткая внутренняя борьба: обстоятельства призывали быть легкомысленнее и проще, но все-таки он выбрал более солидный вариант и назвался по имени-отчеству.

– У вас красивое имя, – заявила я, глядя Быкову прямо в глаза. – И оно вам очень идет.

Это утверждение окончательно вогнало его в краску. Наверняка он привык к своему имени так же, как к своему нелепому плащу, и не задумывался об эстетическом аспекте столь обыденных вещей. Я как бы открыла ему глаза.

– Ну что вы, – попытался слабо сопротивляться Валентин Сергеевич. – Обычное имя. По правде сказать, мне оно никогда не нравилось... Вот ваше имя действительно... Юлия... От него пахнет летом! – выдал он в заключение неловкий комплимент.

– Это вас удивит, – соврала я, – но мне мое имя не нравится. Смешно, правда? Людям всегда кажется, что их в чем-то обделили, а на самом деле все в порядке. Вот, например, я всегда была уверена, что у меня некрасивый нос. Одно время я даже всерьез подумывала о пластической операции...

Быков посмотрел на меня с неподдельным изумлением, в его глазах мелькнула тревога за судьбу моего носа. В этом я его понимала – нос у меня маленький, прямой и абсолютно не нуждается в изменениях, а страшную историю о возможном оперативном вмешательстве я придумала специально для Валентина Сергеевича.

– По-моему, у вас прекрасный носик, – обеспокоенно заметил он. – Вы сделаете непоправимую ошибку, если...

– Уже не сделаю, – вздохнув, ответила я. – Один очень авторитетный человек меня отговорил... Вернее, он страшно меня отругал!

– Ваш муж? – спросил Быков, и в подтексте этого вопроса я ощутила некоторое напряжение, которое можно было расценить как зародыш ревности.

– Я не замужем, – легко ответила я. – И, боюсь, мне это не грозит. Все говорят, что у меня невыносимый характер. Я слишком романтична, понимаете?

– Но мне романтичность вовсе не кажется недостатком! – с вызовом заявил Валентин Сергеевич. – Напротив, меня всегда привлекали романтические женщины. Наоборот– рассудочность в женщине, вот что меня отпугивает! – Последние слова он произнес с выстраданной горечью.

Я взглянула на него, лукаво прищурив глаз.

– Это вы сейчас так говорите! А доведись вам поближе познакомиться с женщиной моего склада, вы тут же сбежите от нее туда, где вас накормят вкусным борщом и погладят рубашку.

Без сомнения, я задела его больное место. Валентин Сергеевич даже попытался, невероятно скосив глаза, проверить воротничок своей рубашки, но у него, конечно, ничего не получилось. Тогда он, в очередной раз смутившись, попытался переключить мое внимание.

– А вот и нет! В быту я совершенно неприхотлив, – горячо заверил он. – Но чего мне всегда не хватало – это духовного общения. Всегда хотелось иметь рядом настоящего друга, женщину, которая способна видеть хоть чуть-чуть дальше собственного носа.

– Наверное, вам досталось от женщин? – деловито предположила я. – Вероятно, у вас большой опыт?

Валентин Сергеевич застенчиво пожал плечами: врать ему не хотелось, а говорить правду – значило разрушить тот романтический образ, который он начал создавать.

– Одно скажу, – произнес он проникновенно. – Той, о которой я мечтал, мне встретить так и не довелось. А теперь уж, видимо, и надеяться поздно! – заключил он с пафосом, а во взгляде, который он при этом на меня бросил, появилось что-то покорное, почти кроличье.

– Надеяться нужно! – бурно возразила я. – Кто знает, что готовит нам завтрашний день? Может быть, вы как раз завтра и встретите ту, единственную...

В глубине души я очень в этом сомневалась. Разве только в Колумбии отыщется достаточно романтичная креолка. Кстати, можно было уже переходить и к этой щекотливой теме.

– Вот вам пример, – живо проговорила я. – Возьмите меня: не думала, не гадала – вдруг приходит вызов из-за границы. И теперь я лечу... Ни за что не угадаете, куда!

– И куда же? – спросил Валентин Сергеевич ревниво.

– В Колумбию! – торжествующе объявила я.

Глаза у Валентина Сергеевича расширились, и на лице появилось выражение крайнего смятения. По-моему, он почувствовал себя в этот момент человеком, сорвавшим хороший куш в лотерее. Но сказать он ничего не успел, потому что в этот момент объявили посадку.

Как я и полагала, Быков прошел контроль без затруднений. И «рамка» не звенела, когда он, ссутулившись, неловко прошагал под ней, – никакого постороннего металла на Валентине Сергеевиче не было. С какой стороны он причастен к криминалу, я никак не могла сообразить.

В накопителе нас разделила толпа. В автобусе, который вез пассажиров по летному полю, я тоже постаралась расположиться в отдалении: Быков должен был почувствовать, что ему чего-то не хватает. И он это почувствовал: вертел головой во все стороны, пока наконец не углядел мое романтическое лицо. Он даже решился помахать мне рукой, и я ответила ему улыбкой.

В самолете мой новый знакомый удивил меня еще раз. Нам достались места далеко друг от друга, но окрыленный Валентин Сергеевич с неожиданной решительностью вынудил мою соседку обменяться с ним креслами и с победоносным видом опустился рядом со мной.

– Надеюсь, вы не будете против? – запоздало спросил он, внезапно испугавшись своей предприимчивости.

– Ничуть, – ответила я, засмеявшись. – Ведь мы с вами, кажется, не договорили?

– Да-да! – подхватил он. – Вы сказали, что летите в Колумбию. Это правда?

– Неужели я похожа на обманщицу? – укоризненно сказала я. – Да, я уже отправила документы на оформление и завтра должна получить визу. А послезавтра... Вот только никак не соображу, что лучше надеть, отправляясь в тропики?

По самолету объявили обычную стандартно-вежливую формулу, заканчивающуюся предложением не курить и пристегнуть ремни. Валентин Сергеевич проделал эту операцию с исключительно серьезным видом, тщательно подогнав длину ремня. Может быть, он не блистал инициативностью и оборотистостью, но обстоятельности и серьезности у него можно было поучиться.

Огромное тело авиалайнера наполнилось гулом и дрожью – заработали мощные моторы, и самолет принялся медленно выползать на взлетную полосу. Через несколько минут мы должны были оторваться от земли.

– И какими судьбами вы... гм... туда? – осторожно спросил меня Валентин Сергеевич.

– Брат прислал вызов, – ответила я. – Он уехал туда несколько лет назад и почти ничего не писал. Мы знать не знали, как он там, и вдруг сразу вызов! Представляете, как я волнуюсь?

Кажется, Быков волновался куда больше меня. Он долго и тяжело о чем-то думал, рассеянно глядя то на меня, то в иллюминатор, кусал губы и морщил лоб. А когда самолет, разбежавшись, взмыл наконец в воздух и в салоне наступило некое умиротворение, которое всегда сопровождает удачный старт, Валентин Сергеевич вдруг наклонился ко мне и, будто выдавая страшную тайну, проговорил быстро и невнятно:

– А я ведь тоже лечу в Колумбию!

* * *

После такого заявления нам, разумеется, нашлось о чем поговорить. Мы мило болтали до самой посадки. Я сообщила о том, что являюсь консультантом по дизайну жилых помещений, что денег у меня хватает, но долго они у меня не задерживаются, что я люблю готовить, но исключительно по вдохновению, что я недавно рассталась со своим другом и мое сердце теперь свободно и что очень приятно встретить человека, с которым ощущаешь некоторое родство душ. В последнем пункте содержался прозрачный намек на встречу именно с Валентином Сергеевичем.

В ответ мне пришлось выслушать исповедь человека, пострадавшего от реформ, довольно стандартный рассказ о судьбе инженера, уверенно смотревшего в будущее до перестройки и потерявшего почву под ногами после. Насколько я поняла, в политическом смысле Валентин Сергеевич был беспартийным коммунистом и мечтал о реставрации, хотя в исполнение мечты не верил.