Kitobni o'qish: «Ключ от прошлой жизни»

Вместо предисловия

– Вот это да… Это просто кошмар какой-то! – воскликнула я, глядя в красные от слез глаза моей знакомой, которые с мольбой смотрели на меня через решетку комнаты для свиданий турецкого полицейского участка, разделяющую нас. Моя голова никак не могла переварить только что услышанную информацию. То, что Альбину прошлой ночью арестовали по подозрению в зверском убийстве, никак не укладывалось в мои представления об активном отдыхе. Но, видимо, стоит начать рассказ с начала, с обстоятельств, вынудивших нас отправиться в этот роковой тур.

Глава 1

Меня зовут Евгения Охотникова, сколько я себя помню, жизнь особенно не баловала меня сюрпризами, но и жаловаться на нее мне бы не хотелось. Возможно, для кого-то моя история покажется странной, а выбранная профессия и вовсе вымышленной, но я не склонна ничего приукрашивать. Так случилось, что вместо игры в куклы, последующего кокетства с мальчишками и походов на танцы я с самых ранних лет выбрала для себя иные приоритеты. Из школы перевелась в Ворошиловку, где, стараясь не отставать от преобладающих в ученической среде парней, постигла основы ведения рукопашного боя, искусство защиты от внезапных нападений, обращения с огнестрельным оружием, приобрела прочие боевые, стратегические и шпионские навыки. Как вы понимаете, такое образование мало сочетается с образом красивой молодой женщины. Но, раз вступив на этот путь, свернуть с него для меня уже было сложно. Затем были еще довольно интересные годы в Спецотряде, другие курсы, но перечислять все их мне неинтересно. Гораздо больше об уровне моей подготовки могло бы рассказать довольно богатое профессиональное портфолио, которое я наработала более чем за десять лет.

Проживаю я вместе с тетушкой в нашем славном городе Тарасове и, должна признаться, абсолютно всем довольна. Если не считать постоянных нотаций моей родственницы, главной идеей которых является моя личная неустроенность. Тетушка, основываясь на своем опыте, считала и продолжает считать необходимым уберечь меня от своих ошибок. Когда-то она сложила на алтарь карьеры судьи свои надежды на счастье и сейчас жалела об этом. Но так уж я, видимо, устроена, никак не могу внять ее мудрым словам и продолжаю искренне полагать, что на данном этапе мой удел – это профессия.

Близких подруг у меня тоже не было, слишком много я повидала историй вокруг, чтобы позволить себе довериться кому-то полностью. Но я никогда не избегала приятельских отношений. Именно такие поддерживала и с нашими соседями по лестничной клетке. Моя тетушка Мила уже лет, наверное, тридцать дружила с Екатериной Федоровной, так случилось, что ордера на квартиры им выдали практически в один день, так как они вместе служили в городском суде. Вот и переросло рабочее знакомство в более тесное общение. У Екатерины Федоровны вскоре родилась дочь, но вот уже несколько лет, как она перебралась в Москву и в родном Тарасове бывала наездами. Но если уж приезжала, мы с ней обязательно отправлялись в ресторан, чтобы поболтать обо всех новостях и развеяться. Сегодня был как раз такой вечер.

Альбина приехала в наш город на встречу выпускников, все-таки пятнадцать лет после окончания школы – это знаменательная дата, ради которой можно на время оставить столичную суету. Альбина – особа немного легкомысленная, постоянно занята поиском идеального мужчины, но ни один из ее романов пока не закончился заветными брачными узами. Причем моя соседка сама находила какие-то изъяны в избраннике и первой, как правило, бросала его. Несмотря на такую характеристику, ей удалось добиться некоторых карьерных успехов. Еще на последнем курсе института Альбина взяла кредит в банке для открытия собственного туристического агентства. Дело неожиданно получило развитие. На сегодняшний день в Москве у нее было уже четыре офиса продаж путевок. Но наши беседы, как правило, строились не на профессиональных успехах, а на душевном общении. Готовясь к встрече с Алькой, я заранее предвкушала какой-нибудь романтический рассказ об очередном избраннике, но, как оказалось, я сильно ошибалась.

– Женя, привет, – встревоженным, несвойственным ей голосом обратилась ко мне по телефону соседка.

– Привет, у нас все в силе? – забеспокоилась я, решив, что у нее возникли другие планы, ведь встреча с классом у них была накануне, мало ли что там произошло…

– Да, конечно, именно поэтому я и звоню. Мне надо поговорить с тобой, а мама, как ты понимаешь, не даст этого сделать, – произнесла она со значением, так как прекрасно знала, что и я постоянно страдаю от любопытства своей тетушки. – Это касается твоей работы, – продолжала она меня интриговать.

– Странно… – протянула я в растерянности.

– Я все объясню, но это не телефонный разговор.

– Разумеется. – Мы условились увидеться через тридцать минут.

Моей Милы не было дома, и я расценила этот факт как благоприятный. Потом расскажу ей, если будет что-то интересное. Альбина пришла вовремя, она, кстати, всегда была пунктуальна, а ведь это качество обычно не свойственно хорошеньким, а главное, знающим о своей красоте дамочкам. Забегая вперед, отмечу, что то предложение, которое она мне сделала, совершенно сбило меня с толку. Я, если честно, хотела отказать сразу, но решила сначала выслушать всю историю целиком, прежде чем озвучивать свое мнение.

– Я тебе несколько раз, наверное, рассказывала про Варьку Птичкину? – начала она с вопроса.

– Да, что-то припоминаю, жутко умная и не очень симпатичная, – озвучила я те ассоциации, которые немедленно возникли в моей голове.

– Точно! Она! Мы с ней с первого класса учились, она моя какая-то дальняя родственница, троюродная сестра или вроде того. Но у нее рано умерли родители. Ее воспитывала бабушка, и приглядывала моя мама. Я ее всегда жалела, как-то так само собой получилось, что мы сдружились. И сейчас, когда я уехала, иногда болтаем по скайпу, – продолжила Альбина. Я вспомнила, что видела эту Птичкину несколько раз, и должна признаться, что на фоне прекрасной блондинки Альбины с голубыми глазами, шикарной фигурой и ростом под сто семьдесят сантиметров Варины сто шестьдесят вкупе с глазами цвета болота и пепельными, скорее даже серенькими волосами смотрелись довольно бледно. Вдобавок ее фигура все не торопилась округляться и обзаводиться всеми положенными статусу молодой женщины выпуклостями, что, конечно, добавляло Варе еще больше расстройств, хотя, по словам Альбины, она особенно не унывала. Тем временем соседка продолжила рассказ: – Варя, знаешь ли, неплохо устроилась, закончила экономический, работает в крупной конторе, и все эти годы у нее длился роман с Антоном.

– А это еще кто?

– Тоже из нашей школы. Красавчик. Я, если честно, никогда не понимала, что он нашел в нашей Варьке, даже сначала считала, что во всем виновата ворожба, – огорошила она меня.

– Может быть, внутренняя красота в случае Вари прельстила этого Антона гораздо больше, чем внешний лоск? – несколько высокопарно предположила я. – А как он к ней относится?

– Как все эгоисты, как-то потребительски, что ли. Она, по ее словам, помогала ему с диссертацией, но, по моему мнению, она просто кропотливо писала ее за него. Единственное же, что беспокоило Птичкину, так это тот факт, что Антон все никак не собирался к ней переезжать насовсем. Находил какие-то отговорки и вел себя как воскресный муж, если можно так сказать. Я постоянно науськивала Варю, что необходимо проследить за ним в те дни, когда он якобы дома, чтобы вывести на чистую воду. Но Варвара отказывалась, считала, что на вранье счастья не построишь, и, как выяснилось, оказалась права.

– В каком смысле?

– В самом прямом! Этот хмырь ее бросил! Как только она закончила ему писать все работы и пристроила в какую-то контору на выгодную должность! – Должна отметить, что в этот момент глаза моей собеседницы блеснули странным блеском. Я даже подумала, что некоторым торжеством, подтверждающим, что ее предположения с самого начала оказались верны. Но в любом случае Птичкину было жалко.

– Очевидно, ты именно такой исход и предрекала?

– Да, этот Антон, конечно, гад! И ему следовало бы отомстить, но я к тебе пришла не поэтому.

– А почему тогда?

– На Птичкину больно смотреть! Я всерьез опасаюсь за ее здоровье, как эмоциональное, так и физическое, поэтому мы берем ее под свою опеку! – таинственным голосом возвестила она так, словно уже получила от меня согласие.

– Подожди, я что-то ничего не понимаю, при чем здесь я? – задала я вполне уместный вопрос.

– Ты же телохранитель?

– Да, – с сомнением кивнула я, не понимая, куда клонит моя гостья.

– Варя, по моим представлениям, собирается покончить с собой, а ты могла бы ее уберечь от этого шага! – Она не спрашивала, словно была уверена в моем ответе.

– Да, но это все как-то странно. Ей ведь никто не угрожает… – решила я зайти с другого конца.

– Как это никто? Я же тебе русским языком говорю. Она представляет опасность для самой себя. Ее нельзя оставлять одну. Впрочем, если ты мне не веришь, можешь сама убедиться. Я пригласила ее в ресторан вместе с нами. Ты с ней пообщаешься и примешь решение. Мне важно твое мнение. У меня есть только две недели, потом я должна буду вернуться в Москву, если с Варей что-то случится, я себе не прощу. – Она взяла меня за руку. – Я обязательно оплачу твое время.

– Слушай, пока об этом рано говорить. Как, по-твоему, я смогу определить, что Птичкина собирается покончить с собой? – задала я вполне закономерный вопрос.

– А сегодня вечером мы постараемся ее растормошить! Напоить, например!

– Боже, что это за идеи! Я же придерживаюсь здорового образа жизни! – Я отрицательно покачала головой.

– Да придерживайся ты чего угодно! Но Варьку надо спасать. Работы у тебя сейчас нет, ты сама говорила, все твои клиенты пока спасены, вот и посвяти этот вечер моей сестрице! Я ни на чем не настаиваю! Увидишь ее и решишь сама. – Альбина с такой горячностью и упрямством убеждала меня, что я была вынуждена согласиться. И мы отправились на встречу к брошенной Птичкиной.

Едва она вошла в зал, как я поняла, что опасения Альбинки в общем-то не напрасны. Я сразу догадалась, что просто так облегчить страдания Варвары будет сложно, но кое-какие меры по рекомендации Альбины мы предприняли и сделали заказ официанту. Облегчать страдания, по мнению моей соседки, было принято следующим способом: заставить стол закуской разной, но разделенной на маленькие порции, и заказать много коктейлей. Но на виновницу посиделок все это не произвело никакого впечатления. По моим наблюдениям, она совершенно не замечала происходящего вокруг. Я даже удивилась, как это Альбинке удалось выманить ее на встречу в ресторан.

Не успела я задать ни одного вопроса, как Варя заголосила:

– Это все ты виновата! – накинулась она на мою приятельницу. – И черт дернул меня поддаться твоему брюзжанию и озвучить своему Антошеньке, что нам пора уже узаконить свои отношения и, о ужас! подумать о детях. – Она закатила глаза при этих словах. Должна отметить, что Альбинка не обиделась, а, быстро сориентировавшись, вложила в руку горемыки бокал с коктейлем. Та, не глядя, выпила почти весь, отставила в сторону, ухватила канапе с сыром и виноградом и продолжила изливать душу: – Разумеется, он тут же сбежал! Десять лет жизни на выброс! И все почему, за что?! – задала она вопрос, но не нам, а куда-то в потолок. Мы, старательно сохраняя на лицах скорбные выражения, предложили ей опять глотнуть, что она и сделала. – Я не буду без него, я не смогу! Я не хочу без него! Я никому не нужна! – зарыдала она. Худшие предположения Альбины, похоже, имели под собой почву.

В последующие полчаса мы выслушали и про то, как они жили, и как любили друг друга, и все прочее, что подобает излагать в подобных случаях…

– Ага, плохо, что ли, ему: пришел раз в неделю – его накормили, обстирали, подарков надарили, да еще и диссертацию разобрали! – не сдержалась от ехидного замечания Альбинка. Я укорила ее злобным взглядом. Варя зашлась в новом потоке слез. – Вот неспроста он отказался к тебе переезжать! – настаивала на своем немилосердная Алька.

– Я оправдывала этот факт его работой, круглосуточным сидением за компьютером, рассеянностью и оторванностью от внешнего мира, ну какое уж тут совместное проживание. Вот я и заботилась о нем как могла. А с диссертацией… он в общем-то писал сам, я редактировала… – попыталась оправдаться несчастная, но ее родственница была неумолима.

– Вот и расплачивайся теперь за свою доброту. Я давно говорила, гнать надо этого нахлебника!

– Некого прогонять! – Истерика Птичкиной привлекала все больше внимания окружающих. Людям всегда любопытно чужое несчастье. Варя продолжала голосить: – Мне осталось только поливать слезами в спешке позабытые им скупые свидетельства былого счастья: зубную щетку, пару носков…

– Очевидно, не совсем свежих, – поспешила вставить свои пять копеек Альбина.

– Но от этого еще более родных! Да! Еще футболку, которую я вот уже сутки ношу!

– Зачем? – изумились мы.

– Она же пахнет моим Антошенькой! – Мы невольно сморщили нос. Что и говорить, подобное чувство влюбленности нас явно не посещало.

– И давно он не появляется? – впервые подала я голос.

– Неделю! – сквозь рыдания выдавила пострадавшая.

– А ты что делала все эти дни?

– Я, естественно, предалась черному унынию. – Все же Варя довольно смешно и обстоятельно излагала свои переживания. Видимо, без конца анализируя их в душе, она заучила наизусть самые удачные фразы и мысли.

– А работа?

– Мне хватило ума, прежде чем наложить на себя руки, позвонить на работу и сказаться больной! Вдруг он вернется! – Больше поддерживать беседу она не могла. Альбинка влила в нее еще один коктейль. Мартини, шампанское, ананасовый сок, пара кубиков льда постепенно сделали свое дело. Птичкина немного расправила крылышки. Нам пришлось не сбавлять набранного темпа по части алкоголя. Сегодня он оказывал на нее живительный эффект. Я, естественно, не могла поддержать взятый барышнями темп распития, но и совсем игнорировать было неудобно. Поэтому я позволила себе немного расслабиться, но концентрации не теряла и все подробности вечера запомнила хорошо. После первой смены блюд на столе остались просто мартини и лед, потом – без льда, потом, кажется, текила в каком-то питейном заведении, а потом уже совсем в тумане и неразборчиво, но, судя по заголовку на скомканном и найденном утром в кармане счете, караоке-бар. Мой не привыкший к продолжительным загулам организм на утро преподнес мне неприятный сюрприз: сил, чтобы отправиться на полезную прогулку, не было, я ощутила, что любая физическая активность заберет энергию и не принесет пользы. Поэтому позволила себе поспать подольше. Сделав над собой усилие, я вспомнила, как я, Альбина и весь поющий бар в унисон слабому сольному вокалу Птичкиной орали «Да пошел он!», (видимо, остро сопереживая ее личной драме), после чего дурными голосами пели песни из разряда «Пошлю его на…» и прочие бессмертные хиты о женских любовных неурядицах. Альбина тем временем покоряла, расположившись на барной стойке, танцевальными па мужскую часть посетителей.

Следующие сутки я предавалась размышлениям о Птичкиной, покоя не было ни у меня, ни у моей соседки, поэтому мы с Альбинкой навестили ее. С трудом, но все же перенеся испытание попойкой, на третий день Птичкина опять окунулась в свои горести, залив слезами очередной километр мягких бумажных изделий, скатанных в рулон, которые, если верить инструкции на упаковке, предназначались совсем не для лица, а для совершенно обделенной интеллектом выпуклой части тела.

Мы, как верные соратницы, не бросали Варю и исправно навещали, грустно констатируя тщетность предпринятых нами усилий вытащить ее из депрессии. Кстати, Птичкина воспринимала меня уже практически как такую же подругу, как и Альбина.

Вот тогда-то Альбине и пришла в голову светлая мысль о смене обстановки и поездке в теплые края, но, прежде чем ее озвучить, она обратилась ко мне с серьезным разговором:

– Женя, у меня к тебе деловое предложение. Птичкину оставлять одну нельзя. Есть еще десять дней, которые я могла бы посвятить опеке над ней, но боюсь, что это не поможет. Ей нужна встряска, ты согласна?

– Да, полностью, но какая? – Я настолько привыкла к заботам о горемыке, что считала ее проблемы практически своими.

– Я предлагаю отправиться на отдых в Турцию. Смена обстановки должна пойти ей на пользу. Тебе нужно обязательно поехать с нами, будешь за ней посматривать профессиональным взглядом. Я полностью оплачу все расходы!

– Альбин, – ответила я после некоторых раздумий. – Я согласна, что твои волнения не напрасны. Варя сейчас совершенно непредсказуема. Тарасов – город небольшой. Здесь она никак не может переключиться с личной трагедии на что-то другое. Поэтому тур – это правильный ход. Но я не могу брать с тебя оплату…

– О! Умоляю! Не беспокойся об этом! – перебила она меня. – Забыла, что ли, что у меня туристический бизнес. Мне поездка обойдется по номиналу. Так что если только в этом кроется причина твоих сомнений, то прошу тебя больше не думать об этом! – Она улыбнулась. – Я, правда, боюсь, что она психанет и кинется из окна!

– Это предположение имеет под собой некоторые основания, – подтвердила я, так как отмечала, что брошенная девушка буквально чахнет на глазах.

– А кому, как не тебе – профессиональному телохранителю, – под силу удержать ее от глупостей?! – привела Альбина довольно веский аргумент. – Имей в виду, если с ней что-то случится, мы с тобой не сможем простить себе, что не помогли!

– Я все понимаю, не нужно давить на больное…

– Так что, по рукам? – просияла моя собеседница.

– Да.

– Отлично! Да и отдохнуть в нашей чудесной компании, ведь это же здорово. – Добившись моего согласия, Альбина решила сменить грустную тему.

Идея мне показалась удачной, тем более что лето в нашей полосе весьма сложно охарактеризовать как жаркое, к тому же никто не отменял проклятые дожди. Работы на ближайшие дни у меня не было. Тетушка отправилась в пансионат на ежегодное санаторное обследование. Я была свободна и морально и физически.

– По рукам! – еще раз подтвердила я, и мы вдвоем стали уговаривать Варвару. Она довольно быстро согласилась, но, по-моему, сделала это по инерции – просто привыкла покоряьтся решениям настойчивой Альбинки.

Одного взгляда усталой продавщице туристических услуг, или, как модно нынче говорить, менеджеру по работе с клиентами известной компании, хозяйкой которой являлась Альбина, хватило, чтобы понять, куда отправить двух развеселых красавиц и пришедшую с ними зареванную замухрышку, а именно так, к сожалению, выглядела Варя на нашем фоне. Цену, как и обещала Альбина, нам назвали самую минимальную, моя соседка воспользовалась своим положением. Так мы и очутились в Турции.

Отель, подобранный нашим туроператором, был высшего разряда и, если верить рекламному буклету, должен был ответить любым, даже самым строгим запросам. Круглые сутки мы могли вкушать всевозможные блюда, запивать их напитками, привезенными со всех уголков земного шара, танцевать на пяти дискотеках одновременно, купаться в десяти бассейнах, нырять в одном очень соленом море и флиртовать со всеми членами внушительной по численности команды аниматоров.

Варя, как человек, находящийся в эпицентре личной трагедии, лишь равнодушно скользнула взглядом по нарядной обстановке шикарного холла чудо-отеля, совершенно не обращая внимания на широкие приветственные улыбки встречающих нас работников гостиницы. С видимым трудом она дождалась окончания оформительской волокиты и с тяжелым вздохом, наконец, положила свое тело на кровать в светлом, благодаря широченным, во всю стену окнам, трехкомнатном бунгало. Это помпезное жилище всецело принадлежало нам с девушками последующие десять дней.

– Это что еще за новости? – в притворном приступе гнева накинулась на нее Альбина.

– Я прилегла, – не сводя затуманенный слезами взгляд с потолка, ровным голосом проговорила Птичкина, всем своим видом выдавая намерение провести в таком положении все время отдыха.

– Как прилегла, так и встанешь! – пригрозила наша первая красавица, сверкая глазами, и изобразила готовность сбросить Варю с кровати, встав в позу тяжелоатлета, готовящегося поднять штангу, только в нашем случае взять ей предстояло не вес, а ложе троюродной сестры.

– Валяй, – не дрогнув ни одним мускулом, вяло отреагировала горемыка на эту попытку, ожидая, что Альбина признает поражение и откажется от затеи. Но не тут-то было. Я, прекрасно понимая, что методы, избранные Альбинкой, действенные, решила ей помочь. Вдвоем мы не только умудрились перевернуть кровать, но и поднять ее на такую высоту, что Варвара, словно пыльный мешок, скатилась вниз на мягкий пушистый коврик.

– Ну ладно, – Варя явно не чувствовала в себе сил, чтобы спорить с нами, понимая, что мы от нее не отстанем. – В конце концов, будет проще соблюдать видимость покорности, чем продолжать борьбу, – пробормотала она себе под нос и, придав голосу элемент бодрости, преувеличенно радостно поинтересовалась, какие будут дальнейшие планы.

Планы были нарисованы весьма радужные. Мы с Альбиной облачились в шикарные бикини, перетянули свои талии парео романтических расцветок, водрузили на головы умопомрачительные шляпы, а на лица дорогущие солнечные очки и отправились на пляж. Своим видом Альбина вызывала многочисленные вздохи и полные вожделения взгляды встречающихся ей по пути мужчин. Я также улавливала некоторое повышенное внимание к своей персоне, хотя, конечно, в меньшей степени, чем моя красавица подруга. Птичкина, к сожалению, выглядела как гусыня, случайно затесавшаяся в лебединую стаю. Она вся ссутулилась, нос повесила так низко, что казалось, он достанет до земли. Волосы покрыла каким-то ужасным темным платком, да еще и водрузила на лицо нелепые старушечьи очки в массивной оправе.

Территория отеля была довольно обширна. Несомненным украшением ее являлись наполненные водой каналы, стилизованные под Венецию, по которым скользили самые настоящие гондолы, и хоть управляли ими не красавцы итальянцы, а всего лишь наши турецкие друзья, этот факт совсем не умалял достоинств этой дизайнерской находки. Совершенно бесплатно, если не считать пяти долларов, выданных на чай мнимому гондольеру щедрой рукой Альбины, которая получила самое большое количество комплиментов за недолгие двадцать минут плавания, мы достигли пляжной зоны, где и происходили все значимые увеселительные мероприятия, запланированные отелем на дневное время. Мы оказались у моря как раз вовремя, чтобы Альбина успела присоединиться к загорелой команде волейболистов, причем состоящей исключительно из отборных представителей мужского пола. Я осталась подле Птичкиной. Она же, решив, что может быть, наконец, предоставлена самой себе, устроилась на самом дальнем лежаке под огромным изображающим пальму зонтом, где под прикрытием раскрытой книги спокойно предалась излюбленным страданиям. Солнечные очки надежно закрывали ее вмиг наполнившиеся слезами глаза, лишь только среди страничек она обнаружила тайно вывезенное и сокрытое от нас – ее суровых соседок – измятое фото бывшего возлюбленного. Когда, так и не сумев преодолеть искушение, она поднесла к губам замусоленную карточку, чтобы покрыть поцелуями глянцевое лицо героя ее продолжительного романа, я больше терпеть не смогла. Мне порядком надоела вся эта история и этот ужасный Антон, которому так хотелось отомстить за страдания несчастной, что даже руки чесались. Вот почему в порыве эмоций я выхватила из рук Птичкиной ненаглядный фотографический образ, изорвала снимок на четыре части и быстро вышвырнула в мусорное ведро.

– Что ты сделала? – гневно воскликнула Варя, уже не скрывая слез.

– Ты мне еще благодарна будешь, – голосом повидавшего жизнь человека произнесла я, – хотя бы за то, что я не проделала то же самое лично с ним! – добавила я, для значимости подняв вверх палец.

Варя, видимо, уже готова была предоставить мне тысячу аргументов, свидетельствующих о моей неправоте, но сделать этого не посмела, так как, устав от игры, с площадки вернулась Альбина, а с нею пять загорелых молодцов-волейболистов, судя по их виду, уже по уши влюбленных в нашу подругу. Варино покрасневшее от рыданий лицо, жидкий хвостик, вылезший из-под темного платка на голове, и стилизованный под моду времен молодости наших бабушек купальник никакого интереса в их глазах не вызвали, а скорее одно лишь сочувствие. Чего не могу сказать о моей персоне, улыбки их не померкли, когда Альбина представила меня.

– Познакомься, – беззаботно махнула рукой в сторону мужчин Альбина, – волейболисты, – представила их она. Я кивнула в ответ, Варя никак не отреагировала на их вялое приветствие, адресованное к ней. Настолько общение с новыми кавалерами воодушевило Альбину, что следующие два часа, что мы оставались на пляже, Варвара могла спокойно пойти и утопиться, если бы я не продолжала присматривать за ней. Наш отдых был стремительно переклассифицирован из разряда лечебно-оздоровительного, или даже реанимационного (в случае Птичкиной), в любовно-романтический и пенсионерский (последнее относилось к моей персоне). Я поплавала в одиночестве в теплом ласковом море, так как Варя отказалась составить мне компанию. Потом, когда мне все же удалось уговорить ее пройтись вдоль воды, мы случайно оказались в хороводе, который затеяли аниматоры из мини-клуба, развлекающие детишек, и изображали две пальмы, которые на скорость наряжали загорелые малыши. С трудом высвободившись из их веселого круга, мы укрылись в приятной прохладе бара, затерянного к стороне от пляжной зоны. Там нас встретил белозубый бармен очень восточной наружности, о чем свидетельствовали, в первую очередь, темные волнистые волосы, большой мясистый нос, обильная растительность на оголенных участках тела и полная готовность тут же предаться любовным утехам, написанная в горящих, маслянисто-шоколадных глазах. Не избалованный из-за удаленности его заведения вниманием посетителей, он стремительно обрушил на нас сокрушительную силу своего обаяния, и я, чтобы прекратить наше становившееся очень навязчивым с его стороны знакомство, собралась уже покинуть бар несолоно хлебавши, как вдруг Птичкина согласилась на коктейль по его фирменному рецепту. Пить его полагалось в присутствии изготовителя, что она и сделала, практически на одном дыхании в три огромных глотка опорожнив приличных размеров бокал, в котором бармен, видимо, совершенно не обеспокоенный вопросом совместимости напитков, соединил, на мой неискушенный вкус, весь алкогольный ассортимент его витрины. Без труда изобразив благодарную улыбку, которая, по всей видимости, автоматически возникала у дегустатора этого термоядерного пойла с последней выпитой каплей, она полезла было за деньгами, но бармен радостно напомнил главный принцип работы отеля, гласящий, что «все включено» и платить не надо, после чего принялся активно приставать ко мне. Мне, признаться, ничего не стоило усмирить его пыл. Я сделала всего одно едва заметное движение, ухватила его руку в районе локтя, отчего донжуан переломился в талии, почти упав на колени, лицо его приняло жалкое выражение, и вместо жарких, наполненных страстью слов он принялся что-то шептать сквозь стиснутые от боли зубы на своем родном наречии. Пока я с ним разбиралась, Птичкина исчезла.

Я обежала заведение и увидела, что горемыка уже умудрилась сползти с высокого стула и сделала попытку отправиться восвояси, под свой спасительный зонтик. Сделать это было нелегко. Тело ее покрыла испарина. Голова, стоило только выйти из прохладного бара, закружилась под палящими лучами солнца. Мне ничего не оставалось, как только наблюдать, как чуть позже, видимо, ощутив какую-то сумасшедшую легкость во всем теле, Варвара даже попыталась присоединиться к продолжающим сражаться в пляжный волейбол. Но после трех, давшихся ей не без некоторых усилий шагов она растянулась во всю длину своего тела и захохотала во все горло. Я подошла, подняла ее и потащила в сторону бунгало. Ноги моей подопечной шли туда, куда хотелось им. Руки – пощипывали, хватали и слали воздушные поцелуи, совершенно не подчиняясь моим призывам сохранять приличия и прекратить безобразие. Но все было тщетно. С трудом я доволокла ее до лежака, положила в тень под зонтик и оставила на минуту, чтобы предупредить Альбину. Этого времени оказалось достаточно, чтобы моя протеже опять отправилась на поиски приключений. Она сползла с лежака, постаралась подняться и встала на четвереньки, в этот момент перед ее взором оказались две мужских ноги, ступни которых были обуты в кожаные шлепанцы. Мне, разумеется, был виден мужчина полностью, но я предпочла затаиться, чтобы понять, к чему приведет эта более чем странная встреча.

«Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось», – подумала я и продолжила наблюдение.

Проследовав взором по высоте довольно длинной ноги, Варвара предпочла отвести глаза, едва заметила краешек плавательных и, по всей видимости, очень коротких шорт. Но, как известно, пьяному море по колено, поэтому вместо того, чтобы извиниться и отползти в сторону, она выбросила вверх руку с растопыренными пальцами и представилась неожиданному препятствию на своем пути.

– Варвара, – бодро сказала она и дополнила знакомство звучным иком, полностью выдающим ее не вполне адекватное состояние.

– Александр, – с коротким смешком назвался он в ответ и дернул девушку вверх за протянутую руку. Я хотела вмешаться, но повременила, когда услышала:

– О, какой вы силач, Саша, – польстила своему помощнику пьяная Птичкина и стала озираться, видимо, в поисках меня. В этот момент новый знакомый подхватил ее на руки и спросил: – Вы где живете, лучше я вас провожу!

– Не знаю, – честно призналась Птичкина.

– Пойдемте, я покажу, это моя подруга, – пришло время мне вступить в беседу. Тем временем Варвара мелко и даже как-то истерически захихикала и запричитала:

– Я так и знала, что вам с Алькой все равно, куда меня тащат. Вот он меня убьет, а вам стыдно будет! – подняла она вверх указательный палец, после чего повторно икнула и вдруг обмякла на руках мужчины.

Я решила пожалеть парня и быстро провести его к нашему бунгало, но не тут-то было. Когда мы удалились на приличное расстояние от пляжа, Варвара очнулась и затребовала отнести ее в бар, заголосила во все свое пьяное горло, что ей просто необходим освежающий глоток шампанского, и даже принялась колотить маленькими кулачками по спине Александра для убедительности. Он, заручившись моим вялым одобрительным кивком, обреченно исполнил ее просьбу и с облегчением опустил девушку на стул первого попавшегося нам на пути заведения. Потом развернулся с намерением покинуть ее с чувством выполненного долга. Я равнодушно пожала плечами, чего нельзя было сказать о нашей мнимой тихоне. Увидев, что кавалер намерен ретироваться, она завопила: